2. Час волка (1/1)

Масло, которое хранили в глиняных кувшинах в тени под апельсиновыми деревьями, было густым и прохладным?— не текло, а ложилось мягким слоем.Брок щедро размазал его по шее, запоздало порадовавшись, что один из хозяйских рабов недавно обрил ему затылок, лишь спереди оставив несколько прядей?— ровно такой длины, чтобы даже намокнув они не лезли в глаза. Закончив с плечами и грудью, Брок без стеснения скинул кожаную юбку, ремни для меча и набедренную повязку, оставшись нагим. По коже, которая к зиме утеряла смуглость и стала цвета речной воды, прошел озноб. То ли ветер, то ли предвкушение.Стоило поторопиться?— масло на шее уже подтаяло и щекотными ручейками начало стекать по спине. Первого кувшина хватило лишь до пояса. Брок сорвал печать со второго, чтобы как следует смазать бедра и ноги?— со тщанием, со всех сторон. Юный раб, тот же, вызванный со двора окриком, помог растереть масло по спине, но стоило узким ладоням коснуться ягодиц, как рабу прилетела небрежная, но обидная затрещина, и он со скулежом убрался обратно на улицу. Неужели мальчишка думал, что Брок забудет то злорадство, с которым ублюдок стаскивал его с девки?Хозяин одобрительно кивнул, рассеяно осмотрев Брока?— тот, раскинув руки, медленно повернулся кругом, давая себя разглядеть, показывая, что его ладони пусты, а на теле не спрятано ничего способного повредить шкуру противнику. Впрочем, всадник знал?— Брок одинаково опасен что с оружием в руках, что без него.Хозяин благосклонно кивнул, дозволяя опустить руки, и обратил взор на соперника Брока.Варвар, казалось, не спешил совсем: он даже не закончил еще наносить масло на грудь и живот. Густое масло ложилось матовым воском, а согреваясь на горячей коже?— сразу таяло, становясь прозрачным и придавая телу блеск.Северянин раба на помощь звать не стал, хоть и провозился дольше Брока. Наконец он медленно развернулся к патрицию спиной и повел плечами?— Брок против воли залюбовался и подумал, что будет, когда он уложит этого, похожего на статую Юпитера Терминуса, варвара на прохладную мозаику пустого бассейна. Даже в мыслях он говорил себе ?когда?, а не ?если??— потому что сомнений в победе не испытывал. При всей мощи, при всей силе литых мускулов, скорости и быстроте, северянин привык биться в пешем строю: где слева и справа бока прикрывают другие воины, где никто никогда не атакует тебя с тыла?— потому что там тоже шагает свой. Брок же познал все коварство одиночных схваток и давно уже думать забыл, каково это?— рассчитывать на кого-то, кроме себя. Северянин был хорош, да. Но обречен.Патриций, убедившись, что оружия при них нет и одно его имущество не попортит другое, удалился проверить выделенную под поединок комнату. Как Брок и предполагал?— это была зала в нежилом крыле, с пустым по осеннему времени бассейном. Летом здесь проводили многолюдные пиры и собрания, требующие места?— зала была весьма обширна. Весь ее центр занимала широкая, по бедро глубиной, чаша, выложенная мелкой мозаикой из разноцветной слюды. Сцены охоты на кабанов и волков сменяли друг друга, и удача через раз была то на стороне зверей, то благоволила охотникам. За бассейном оставалось достаточно места для пиршественных столов и низких лежанок с покатыми изголовьями. Большую часть из них убрали в основное крыло, но пара осталась. Тонкие, но прочные каменные колонны поддерживали кровлю. Единственный вход закрывал плотный занавес сложного восточного плетения, который не давал сквознякам проникать в залу и глушил звуки.Двое рабов по приказу хозяина насыпали в жаровни уголья, разожгли и расставили плоские медные чаши по четырем сторонам залы. Патриций еще раз все осмотрел, приказал принести вина, что немедленно было исполнено, и, кликнув рабов, удалился, оставив Брока и северянина стоять у входа. Чем бы ни закончилось дело сегодняшней ночью?— до утра их никто не побеспокоит. Занавес и толстые стены скроют звуки как победы, так и поражения. Здесь и сейчас будут решать только двое. И только их дело?— выносить итог за занавес или нет.Брок не отказался бы порвать новичку горло, разом решив все проблемы. Но хозяин сказал?— нет. И Брок послушался. Они оба послушались. Значит, будет борьба. Афинская борьба. И масло, чтобы в ход шла не только сила, которая явно была на стороне великана-северянина, но и ловкость, что с избытком хватало опытному Броку. Масло не даст никому из них сделать захват смертельным или повредить мышцы долгим сжатием. Да, патриций был умен и предусмотрителен. Только одного не предусмотрел. Брок улыбнулся своим мыслям?— где-то на самой границе разума забрезжило, как сделать свою сегодняшнюю победу незабываемой. И втройне приятной.Брок прошел внутрь и легко спрыгнул на дно бассейна. Тут было пусто и чисто?— хозяин терпеть не мог мусор и палые листья. Промасленные ступни заскользили по мозаике?— следовало быть осторожнее.Наполовину полный кувшин Брок поставил на бортик, финальным штрихом загреб масло и размазал его по ладоням и предплечьям. Он был готов к бою.Северянин бесшумно спустился в чашу и отзеркалил движение?— тоже встал широко расставив ноги и не жалея налил согревшееся масло на руки. На дне бассейна уже образовалась прозрачная мелкая лужа?— масло стекало по двум горячим телам, да и жаровни, стоящие по углам у колонн, давали достаточно тепла.Брок чувствовал, как ему печет спину и как масло, растаяв, спускается по ложбинке позвоночника на ягодицы и промеж них. И облизал губы, подумав о том, что противник ощущает то же самое. Занавес на входе опустился, отрезая их от остального мира.—?Знак? —?спросил северянин.Слова варвар коверкал страшно, но голос у него был тихим и собранным. Значит, язык знает лучше, чем показывал до этого. И не скажешь, что час назад рычал как дикий зверь, грозя порвать Брока на куски. Значит, тогда?— показушничал, а теперь принял правила. И это тоже было хорошо. Брок любил правила, ему нравилось, когда остальные им подчинялись. Там, за занавесом?— правила устанавливал хозяин. Здесь, внутри?— он сам.Сейчас все вокруг было гармонично.—?Боги подскажут,?— оскалился Брок и продолжил мягко втирать масло в ладони, потом скользнул рукой по мышцам живота, отслеживая рельеф.Северянин усмехнулся, удивленно приподняв бровь, словно не ожидал от Брока такой набожности. Пусть его, но пока в небе горит красная звезда Марса, боги войны и гнева всегда будут на стороне Брока.Свет от жаровен плясал на мозаичной охоте, предрекая победы поочередно то кабанам, то копьеносцам. Кто сегодня из них зверь, а кто охотник?— Брок не загадывал. Гадают слабые, сильные берут.По кровле что-то зашуршало, раздался резкий, трескучий крик козодоя, и Брок рванулся вперед.Первая атака, несмотря на быстроту, была только пробной?— стоило сначала прощупать, понять, что такого увидел хозяин в этом варваре, что дал за него виноградник в долине, да еще и лишку приплатил, торгуясь. Те, за кого кидают столько монет, не могут быть без второго дна. Да и рисунок круга на плече у варвара слишком напоминал кастовые воинские знаки галлов, и насколько Брок помнил, круг носили только лучшие из лучших.Брок целил ниже пояса?— чем ближе к земле, тем крупному северянину сложнее блокировать. Легко уходя от захвата мощных рук, метнулся атакующей коброй и, обхватив противника под коленями, позволил собственной тяжести довершить работу. Толчок был не слишком сильный, но коварный?— напитанные маслом стопы на мозаике заскользили, проехали назад, и северянин с трудом удержал равновесие. Правда, ответил мгновенно?— перехватил Брока за пояс, приподнял и попытался перекинуть через себя. Но и тут выручило масло: Брок выскользнул из хватки и вернулся в прежнюю стойку, мгновенно оценив силу пальцев и просчитав, что повторно на такой риск идти не стоит. Схвати варвар удачнее, и будь масла чуть меньше?— ему просто раздавят ребра.Но масла, слава Юпитеру, было достаточно, а значит, стоило проверить еще кое-что. Брок дождался, пока северянин бросится в атаку, легким движением ушел вбок, давая себя задеть лишь вскользь, оказался у варвара за спиной и теперь в свою очередь перехватил его под грудью, заключая руки и торс в единый замок хватки. Место он выбрал удачное?— руки не соскальзывали вниз, и северянин, резко рыкнув, разорвал хватку не сразу, замешкался и сообразил, как вырваться, только спустя пару минут.Брок с трудом сдержал довольный оскал. Это было прекрасно?— все его выводы по поводу воинских умений северянина были верны: в одиночку тот сражаться мог, но делал это плохо, был слишком широк и неповоротлив, слишком привык полагаться на строй. И все же исходный материал был хорош?— такого приятно будет учить. Перспективы радовали. Цена в золоте становилась ясна: молод, схватывает быстро, на Арене будет смотреться сыном Юпитера?— богатые горожанки станут платить за ночь с таким из кошелей своих мужей столько, что школа станет крупнейшей в Помпеях. Но для начала следует этого быка приручить и выдрессировать, а уж потом учить не бояться огня и ходить под седлом. Укротить.Мысль, которая в начале схватки была смутной, окончательно переросла в решение.И пока они медленно кружились, осторожно переступая по скользкому дну, Брок находил все больше и больше доводов в пользу именно такой дрессировки. На шестом доводе пришлось признать?— он просто хочет победить варвара. И закрепить победу именно так, и не иначе.Но сначала нужно было быка измотать, завалить и лишить сил. Чем Брок и занялся. Пользуясь преимуществом в скорости, он атаковал часто и неожиданно, не давая роздыха, заставляя все время быть начеку. Кроме постоянного изматывания короткими резкими атаками, Брок внимательно следил, чтоб не попасться самому?— не дать северянину шанс взять шею или бедро в мертвый захват. Именно это тот и пытался провернуть, поняв, что в быстроте реакций проигрывает.Оба уже дышали тяжело. Масло, окончательно разогревшись, делало любую хватку непрочной?— пальцы скользили по литым мышцам, мозаика под ногами превратилась в коварное гладкое зеркало.Спустя четверть клепсидры Брок перевел борьбу в нижний ярус, перехватив варвара за воловью шею и пригнув к его же коленям. Выкрутиться из такого захвата мог только боец необычайной силы, но через несколько мгновений северянин нашел слабое место в хватке и, приложив усилие в нужном направлении, перехватил фортуну. Тяжело и хрипло дыша, навалился сзади, заломив Броку кисть за спину, да так, что у того жилы натянулись?— видимо, защитная масляная пленка там оказалась тоньше, дав необходимую сцепку. Брок гортанно зарычал и, используя всю силу ног и бедер, рывком стряхнул противника с себя. Резко, уже почти теряя сознание от боли, вывернул руку из хватки и откатился от тяжело дышащего северянина в сторону, добывая секунды роздыха.Добыть удалось крупицы, сверху опять навалились, но теперь Брок, собрав на руки натекшее на дно масло, к повторению захвата был готов?— выкрутился, неожиданно поменяв себя и северянина местами, оказался у него за спиной и сразу предплечьем взял в мертвый замок мощную шею, налегая всем весом и не давая подняться.Северянин завозился, теряя воздух и хрипя,?— колени и ступни скользили по мозаике, не давая необходимой зацепки, чтобы извернуться и скинуть вес со спины. Брок хватку не ослаблял, считал секунды, прекрасно зная, сколько и как нужно продержать, чтобы противник утерял всякую тягу к сопротивлению. Северянин продержался на треть дольше, чем последний соперник Брока на Арене. Того, правда, пришлось убить.Здесь Брок планировал другое. Слаще.Почувствовав, что северянин под ним обмяк и прекратил сопротивление, Брок выдохнул и ослабил захват. В свете жаровен стало видно?— чистая работа: ни на шее, ни на скульптурном торсе не было ни ссадин, ни кровоподтеков?— масло сделало свое дело.Брок дал себе немного отдыха, но в меру, понимая: если он хочет получить желаемое?— рассиживаться некогда, надо действовать.Северянин был тяжелым?— особенно для левой руки, которая все-таки пострадала от захвата, но взвалить его себе на спину и вытащить из чаши бассейна удалось быстро. Оставив бессознательного противника на полу, Брок жадно присосался к кувшину с вином, утоляя жажду, всегда терзавшую его после боя. Вино, хвала заботе патриция, было прекрасным?— не кислым, из отборного белого винограда с южного склона хребта.Напившись, Брок сдвинул изголовьем к изголовью две гостевые лежанки на мраморных ножках в виде львиных лап и скрепил их между собой толстой конопляной веревкой, которой в летнее время подвязывали завесу на входе. Получившееся длинное ложе с возвышением по центру придвинул к жаровне, чтобы она отгоняла проникающий через щели в стенах осенний холодный ветер.Это заняло не более трех минут?— когда Брок видел цель, он действовал быстро и без сомнений. А сегодня цель была достойнейшая. Хоть и неблаговидная.Все еще не пришедшего в себя северянина Брок затащил на лежанку легко, уложил на живот так, чтобы бедра как раз приходились на одно из возвышений, а живот?— на второе. Дальнейшее и вовсе было делом простым: ремни от пустой оружейной перевязи, пропущенные между резными каменными ножками, крепко обхватили тело?— по поясу в три слоя, под коленями в два и внахлест через лопатки. Связанные между собой кисти рук Брок закрепил отдельно, так же как щиколотки?— притянув те и другие длинными петлями к прорезям в ножках. Потом отодвинулся, оценивая проделанную работу, и вновь присосался к меху с вином. Жаль, ремней оказалось маловато?— еще бы, для надежности…Желание, бродившее внутри с того самого момента, как ради новой хозяйской покупки его стряхнули с волчицы, наконец нашло выход?— ствол от вида разложенного на скамьях северянина мгновенно окреп и стал таким твердым, что пришлось пережать его у корня.Остаток масла был потрачен на благое дело: пока поверженный противник не очнулся, Брок щедро плеснул масло на выставленные напоказ круглые крепкие ягодицы, стараясь лить так, чтобы как можно больше попало между ними, а после не нежничая растер.Поискал в зале чаши для вина, нашел искомое в углу, на низком столе, где обнаружились тарелка с вяленым мясом, блюдо с финиками и сложенные стопкой отрезы льняной серой ткани, которые тоже пошли в ход?— смоченные маслом, они легли северянину под бедра, разделяя тепло тела и холод каменного ложа. После Брок налил вина уже в чашу, отпил небольшой глоток и стал ждать, время от времени лаская себя?— ствол все сильнее отзывался на созданную картину, но хотелось другого. Брать только тело было бы скучно: все равно что побеждать в драке уже дохлого леопарда.Ожидание длилось недолго?— северянин внутри был так же крепок, как и на вид. Замычал, приходя в себя, вывернул голову и посмотрел на Брока мутными глазами. Глаза были удивительного цвета?— как море в лагуне в ясный день, да еще и ресницы светлые и длинные, как у матроны Августы из семьи легата.Справедливо полагая, что вино лишним не будет, Брок сел рядом на пол и поднес чашу к губам северянина?— тот сделал жадный глоток, второй, третий. Брок отвел опустевшую чашу, наполнил ее заново и вновь поднес к губам. Теперь пленник пил медленнее, с каждым глотком осознавая свое положение: вот напряглись руки, пробуя путы на крепость, вот мускулы широченной спины пришли в движение, натягивая ремни, поясница, крепкие бедра, икры, ягодицы. От последнего движения ствол Брока дернулся, давая понять, что готов уже более чем.—?Мы не успели назвать имена,?— мягко сказал Брок, наливая вина уже себе и отправляя в рот полоску вяленого мяса с круглого медного блюда. —?Мое имя?— Брок, и я занимаюсь тем, что готовлю таких как ты к жизни на Арене. И чем длиннее эта жизнь?— тем выше ценится мое мастерство. Я знаю свое дело хорошо и делаю его уже десять лет. Этими руками я выпустил на бои троих чемпионов?— один достался червям и теням, а двое до сих пор радуют Колизей. Как твое имя, и кто ты?—?Стив,?— язык давался варвару с трудом, акцент был жуткий, но и такая малость радовала?— до этой минуты северянин выплюнул только три слова, больше рычал и ревел буйволом, а бессловесного не обучишь. —?Воин, битва, плен.—?Раб,?— жестко поправил Брок. —?Как и я, как и все тут. Но даже рабом можно быть по-разному. Ты понимаешь все слова, что я говорю?Стив молча кивнул. Броку понравилось: сообразительный, сразу видно?— предпочитает действовать, а не болтать. А еще больше Броку понравилось то, в каком положении этот силач оказался сейчас и кому был обязан таким положением.—?Хорошо. Хозяин хочет, чтобы мы поладили и я подготовил тебя к весенним боям. Ты куплен в честь Сатурналий, переживешь первые три схватки?— станешь золотом Арены. И цениться будешь на его же вес. Я научу, обучу, сделаю из тебя любимца богов. Не рычи, я вижу?— ты грозен, ты умеешь биться в пешем строю, со щитом и копьем, владеешь мечом, но на Арене ты?— ничто. Первый же ретиарий завалит тебя, как сильного, но глупого вола. Я научу всему. Драться, жить, побеждать. Но не за просто так. Я люблю, когда меня слушают и слушаются, а лучший способ заставить воина покориться…Тут Брок многозначительно провел рукой по спине северянина, сильно с нажимом?— по пояснице и нарочито резко отвесил шлепок по выставленному напоказ заду. Стив дернулся в путах, снова напрягся на грани разрыва сухожилий, но узлы и петли, которые крутил Брок, не поддавались.—?Понял, хорошо,?— одобрительно сказал Брок и вновь с нажимом погладил по пояснице, обведя большим пальцем ямочку над левой ягодицей. —?Я хочу тебя взять. И возьму. Могу взять по-плохому, и больно будет нам обоим, потом мы сцепимся еще раз, и ты попытаешься меня убить, и мы станем бороться каждый день, пока ты не научишься всему, что умею я. А потом один из нас пойдет к червям?— либо отсюда, либо с белого песка Арены. Могу взять по-хорошему. Тогда мы оба оценим друг друга по достоинству. Могу ничего не делать, снять ремни и сказать, что ты проиграл мне, что я не вижу в тебе бойца Арены. Всадник поверит мне. И утром тебя отведут на рынок и перепродадут другому, по цене пониже. А потом другой узнает, что наставник гладиаторов патриция признал тебя негодным, и постарается сбыть с рук порченый товар. И цена снова упадет. И так будет продолжаться, пока тебя не купят как мула?— за те же деньги и на ту же работу. Так что, по секрету, вряд ли новый хозяин будет ценить тебя сильнее патриция. А толкать мельничный жернов, пока не сдохнешь от плохой жратвы и болезней, куда скучнее, чем махать мечом на потеху толпе.Стив не ответил?— только мощные мышцы продолжили напрягаться в попытке растянуть путы.—?Мне снять ремни? —?уточнил Брок и вновь ответа словами не получил, но молчание?— понял.Ухмыльнулся и провел руками от крутых мышц основания шеи и до колен, разглядывая, как лаково блестит масло на светлой коже. Стив на движение отозвался длинным злым рыком, и Брок вызов принял.Не торопя и не торопясь, опустился северянину на спину?— так, что его собственный ствол четко лег в горячую ложбинку между круглых упругих ягодиц, и с наслаждением потерся, вслушиваясь в хриплое дыхание Стива.Снаружи глухо заухала сова, обозначая наступление часа волка. Ночь только сгустилась и обещала стать для них очень насыщенной.Брок, взяв упор на левую руку, лениво размял правой каменные мышцы застывшей под собой спины. Потом подумал, перетек в сидячее положение?— высота ложа как раз позволяя с удобством усесться Стиву на круп?— и, не забывая притираться до боли твердым стволом между скользкими от масла ягодицами, принялся мягкими, но сильными движениями разминать тело под собой.Железные мускулы расслаблялись постепенно, то обманчиво размякая, то напрягаясь так, что ремни трещали. И Брок поставил себе зарубку внутри: с этим бдительность терять нельзя. Больно силен, больно хорош.Брок размашисто ласкал спину, то уделяя внимание широкой шее, то спускаясь ниже на ягодицы. Стоило рукам охватить полукружия, как они напряглись, приобретая твердость базальта. Брок не стал настаивать, сдвинулся ниже и размял по очереди бедра и голени. Стив продолжал хранить молчание и только хрипло дышал. Когда масло перестало скользить и почти впиталось в кожу, Брок выгреб из кувшина еще и снова скользкими руками прошелся от напряженно изогнутой шеи до поясницы, а потом без предупреждения протиснул кисть между бедрами и подложенным под них полотном?— и убедился, что не померещилось: ствол у северянина, ничуть не меньший по размерам, чем у Брока, уверенно стоял и сразу отозвался на касание.Стив возмущенно вскинулся на такую ласку, но Брок, навалившись ему на спину, жарко выдохнул в ухо:—?Терпи,?— обвел текущую головку по кругу и, потянув за ствол, направил его ниже, так, чтоб он терся о жесткую ткань и одновременно был доступен взгляду.Стив протестующее зарычал, приподнял бедра, пытаясь вернуть ствол в прежнее положение, но Брок и тут воспользовался ситуацией, снова шепнул:—?И теперь терпи,?— и прижал подушечки смазанных маслом пальцев к тугому, явно нетронутому отверстию.Надавил, обозначая намерение, и снова зашептал, прижимаясь к спине всем весом и прикусывая за край уже покрасневшего от стыда, возбуждения или ярости?— кто его разберет?— уха:—?Мне будет очень, очень узко, когда я протиснусь в тебя. Ты будешь лежать, покорный, распяленный. Будешь принимать меня, как волчица. Я войду до конца, под самый корень, потом выйду целиком и войду снова, и буду делать это еще и еще?— так сильно и долго, пока ты не станешь мягким и послушным. Пока не станешь принимать меня, сжимая так, как я скажу и когда я скажу. Потому что послушание будет основой наших с тобой отношений. И я буду очень-очень терпеливо доказывать тебе это. Я хороший наставник. А сейчас мы подготовим ножны для моего меча. Хочу, чтобы он входил в них легко, но плотно, как и положено хорошему клинку.Стив дернулся от шепота, снова зарычал, а потом и застонал, но теперь уже не яростно, а словно сдаваясь, принимая. Внутри Брока, где-то в солнечном сплетении, слыша эти ноты поражения, ликующе взвыл вечно голодный волк. Он был прав, нет ничего слаще такой победы, а двойная победа и сладка вдвойне. Брок выпрямился, любуясь разложенным под собой телом. Распечатал еще один кувшин с маслом, макнул ладонь прямо внутрь, а потом вновь приставил пальцы к горячему пульсирующему входу.Первый палец протиснулся легко, Стив под ним изогнулся, пытаясь уйти от вторжения, но Брок не дал?— припечатал ладонью к ложу, не давая увильнуть, и погрузил палец глубже. Без нежностей размял, растягивая вверх и вниз плотно обхватывающее палец кольцо, и просунул второй, до первой фаланги. Под очередной стон развел пальцы в стороны, вынул, добавил еще масла, стараясь сделать так, чтобы оно попало внутрь, и снова вставил пальцы в глубину будущих ножен?— жарких и тесных.Северянин уже не рычал?— стонал, выгибаясь, но Брок лишь крепче придавливал его к ложу и продолжал растягивать, раздвигать мышцы под себя. Собственное копье, которому перепадало только легкое трение о восхитительный скользкий зад, опадать и не думало, явно рассчитывая закрепить победу. И возможно, не раз.Ствол Стива, болезненно красный и напряженный, терся о ткань в такт толчкам пальцев. Иногда Брок специально задевал его, размазывая масло по крупной головке, но в основном занимался восхитительным крупом, оставив северянину беспомощно тереться о лен и сводить бедра в надежде получить разом все.—?Вот так хорошо. Вот оно, верно? —?усмехнулся Брок, когда пальцы нащупали внутри уплотнение, от нажатия на которое Стив приподнял бедра и со стоном развел их в стороны, приглашая к вторжению. Таким сдавшимся, с растекшимся по щекам, шее и плечам ярким румянцем, с распяленным на разведенных пальцах задом, Стив нравился Броку куда больше, чем в первую их встречу. —?Сейчас будет еще. У меня большой меч, и я не хочу тебя поранить. Выгнись и насадись сильнее,?— приказал Брок и остановил пальцы совсем рядом со сладким местечком, которое приносило столько наслаждения.Стив снова протестующее зарычал, теперь уже на то, что пальцы остаются неподвижными, но Брок только усмехнулся и прижался губами к горячей спине, по которой скользили размытые тени от пламени в жаровнях. Прихватил зубами кожу, несильно, словно помечая, зализал укус и прижался ртом еще выше?— к основанию шеи, снова прикусил и почувствовал, как бедра Стива двинулись вперед, раскрываясь, впуская.—?Еще,?— чуть слышно прошептал Стив, и Брок сжалился, не стал заставлять просить, почуяв грань, за которую шагать опасно.Двинул пальцы глубже, лаская между согласно разведенных ягодиц, и снова прикусил за шею, по животному утверждая свое право на это тело. Третий палец вошел легко?— Стив насаживался неглубоко и медленно, но сам, ровно в тех пределах, в каких позволяли двигаться стягивающие ремни.Брок снова добавил масла, выпрямился, седлая бедра северянина, вновь прижался стволом к ложбинке, которая теперь уже блестела от смазки, и потерся навершием о растянутое отверстие. Мышцы сжались, закрываясь, но Брок не отступил, потерся еще, притупляя лаской внимание, а потом надавил, входя тараном, словно армия в ворота побежденного города.Стив зарычал и выгнулся, а Брок рванулся вперед, втискиваясь в одуряюще тесные ножны, и одновременно с этим рухнул северянину на спину, вцепляясь зубами в загривок, толкаясь до корня. Преодолевая, ломая сопротивление. Было горячо, было сладко как никогда в жизни?— клинок обхватывал тесный жар чужого тела, пульсирующий и упругий, мощная широкая спина под ним вздымалась от судорожных вдохов, которые на выдохе превращались в рычание, Брок потерся о нее щекой, легко отжался на руках и снова повторил:—?Терпи,?— и начал двигаться.Сначала ствол входил туго, Стив на каждый толчок судорожно сжимался, несмотря на то, что масла в нем и на нем было почти как в кувшине. Но потом, после пары минут, наполненных сильными таранящими ударами, ножны чуть расслабились, и Брок смог изменить угол движения, проезжаясь своим клинком там, где сплетались нервные узлы, даря внутреннее наслаждение. Рычание перетекло в стон. Брок окончательно опустился на спину северянина полным весом, просунул себе под бедра руки, развел упругие ягодицы в стороны и наконец выполнил угрозу?— начал толкаться сильно и точно, после каждого движения вынимая клинок целиком, чтобы потом с силой вогнать его обратно в сладкие, жаркие ножны. Хотелось продержаться дольше, но дольше не выходило: движения все ускорялись, внутренний волк скулил от непередаваемого наслаждения, победно скалил зубы, а когда бедра Стива начали ритмично подниматься и опускаться, встречая болезненно напряженный клинок на середине пути,?— взвыл как бешеный.Наверно, так сильно, не делая поблажек на чужое удовольствие, Брок никого и никогда не брал. Но все случается впервые.Он держался сколько мог, но в итоге не вытерпел?— начал толкаться совсем грубо, рвано, разжал хватку на ягодицах, выгнулся, потянулся к чужому стволу и, уже схватив под головкой, почувствовал двойную пульсацию?— и в руке, и на собственном твердом клинке. Стив, рыча от наслаждения, изливался под ним, пачкая Броку пальцы семенем.У Брока внутри полыхнуло греческим огнем?— от осознания того, что он сверху, от того, что взял сильного противника, словно трофейную женщину, что победил. Вогнав ствол как можно глубже, так что яйца поджались, он кончил, ярко, мощно, в полной мере понимая, что чувствует триумфатор, проезжая в отстроенную в честь его победы арку. Чистой воды экстаз.И тут размякшие от масла ремни не выдержали.