43. (1/1)

*Эльге лучше оставаться в неведении. Белке, к слову, тоже.Ланселот сразу это решил – как только князь выставил гостей из зала, отправив на ужин и ночлег. Фраза Отто ?Я понятия не имею, что такого ты, убийца, должен будешь сделать, чтобы доказать нам свою верность? не шла из головы. Как минимум, потому, что сумасшедшая идея у бывшего инквизитора появилась моментально. Скорее всего, оттого, что накануне Монах обдумывал, а что будет, если Пепельные ему откажут?На самом деле, план Плачущего Монаха был очень рискованным. Поэтому его леди и его маленький друг ничего не должны узнать – их жизни не должны будут подвергнуться опасности снова.Видя, что Плачущий не особо расстроился после холодного приёма, попытку выведать причину безмятежного настроения убийцы первым предпринял Гёц. Железнорукий раубриттер всю дорогу из Оттерндорфа до Драйшткригера ехал бок о бок с убийцей, ненавязчиво допрашивая. - Ты ведь хотел преподнести венец Артуру с Мерлином? Но вместо этого отдал его князю Генри, рассчитывая, что Артур и Мерлин примут тебя, если с тобой будет армия Пепельных? – Берлихинген сунул в рот травинку, задумчиво её кусая, - Но Пепельные тебя прогнали, а ты и в ус не дуешь? Передумал возвращаться к войне фэйри с католиками?Эльга, ехавшая с Белкой параллельно вслед за мужчинами, громко кашлянула: - Это не фэйри воюют с католиками, а католики – с фэйри. - Ах, простите, - крестный дядька усмехнулся, снова пристально глядя на Монаха, - Ты не ответил на мой вопрос.Ланселот свернул с дороги, соскакивая из седла и проверяя левое переднее копыто Голиафа – конь внезапно захромал: - Нет, я не передумал, - убийца достал кинжал и ловко подцепил камешек из-под дуги подковы вороного, - И кто сказал, что у меня не будет армии Пепельных? – Плачущий взобрался на спину жеребца, трогая его бока пятками, - Князь ясно дал понять: корона короной, а доверие нужно заработать. И я это сделаю.Девушка встревоженно отозвалась: - Ты ведь никого для этого не пустишься убивать?Белка со злой довольной рожицей добавил: - Пусть убивает. Теперь он всегда будет убивать только для фэйри!Плачущий Монах бросил озорной взгляд на мальчишку, тут же успокаивающе молвив в адрес своей леди: - Нет, милая, я никого не буду убивать. Не в этот раз.Рыжая со вздохом сжала повод, заставляя кобылу чуть замедлиться: она подобралась слишком близко к шагающему впереди коню Гёца, и дабы скакун разбойника не лягнул Мизу, стоило соблюдать дистанцию.Оттерндорф и Лоустофт разделяла равнина, с одной стороны отчерченная скалистым побережьем. В портовом городке они бросили якорь практически перед самым закатом, и теперь сумерки неумолимо окутывали берег вандалов.Драйшткригер встретил уставших путников вечерним гомоном большой деревни и недовольным лицом Циммерберга, который поджидал маленький караван у ворот. Едва кивнув Гёцу, конокрад припустил к Монаху: - Крестанутый! Ты мне нужен!Ланселот с ухмылкой оглянулся на друзей: - Поглядите. У меня появился первый, и пока что единственный поклонник, не считая вас с Белкой!..Брюнет фыркнул, хватая Голиафа за узду и поворачивая коня и всадника к себе: - Это не займет много времени! - он вопросительно глянул на миннезингершу, - Я могу одолжить его у вас, фройляйн Эльга? Дело очень важное!Берлихинген недовольно пробасил, выезжая вперед и двигаясь вдоль улочки: - Вообще-то, мы с дороги, устали и голодны!Ланселот, видя, что Михаэль явно чем-то испуган и разгневан, сжалился: - Ладно уж! Только если быстро, - он кивнул девушке с мальчиком, - Поезжайте в замок без меня, я туда и обратно.Певичка пришпорила Мизу, догоняя разбойника: - Будьте осторожны!..Монах вздохнул, наблюдая, как Циммерберг устраивается в седле своего коня: - Что случилось? Куда мы так торопимся? - На месте всё объясню! Следуй за мной!.. – Михаэль пустил лошадь галопом, распугивая прохожих и направляясь к малым воротам деревни, выходящим в сторону леса и гор.*Пять пар внимательных глаз уставились на друида. - От кого письмо? – индейский жрец выпустил колечко травяного дыма под свод стеклянного купола Цитадели.Дивитиак повертел свиток, ломая печать и распуская ленту: - Прибыло с гербом сира Робина Локсли.Мирэ откинулась на спинку кресла, перебирая бубенчики в прядях собственных седых волос: - И чего же такого пишут нам из Лоустофта? – по лицу тангур-ари скользнула хищная улыбка, - Неужели Робин уговорил аббата Уиклоу, что столь прискорбно пострадал от чар короны Пепельных, воспользоваться услугами ведунов и излечиться ворожбой нашего приготовления?Друид, пробежав глазами по ровным бисерным строкам, крякнул: - С каких пор ты стала прорицательницей, ты, хуннская ведьма?Мирэ присвистнула: - Так я права?Дивитиак усмехнулся: - Как в воду глядела, лиса старая! – друид положил лист на стол, - Локсли и впрямь просит у нас заклинание. Разглядывающий очертания гор, алевших в закатных лучах, шаман Криштоф вполоборота оглянулся на коллег: - Заклинание нельзя доверить смертному!Шана устало закатила глаза, складывая костлявые руки на груди: - Мы тоже смертные… - Довольно, - друид заходил туда-сюда вдоль зала, - Это же Локсли, он друг общины! Не стыдно вам?Святогор, ковырявшийся в камине кочергой с ручкой в виде кованой оленьей головы, отозвался: - Мы без проблем можем передать ему текст заклинания. И так же без проблем сможем сделать так, чтобы сир Робин мог воспользоваться им только один раз. Так мы не оставим его без нашей помощи и обезопасим нашу с вами работу, друзья мои.Ахэну вытряхнул пепел из трубки на ладонь и начертил пальцем на смуглой коже руки черное солнце: - Великан дело говорит. Друид довольно осклабился. *Молодой фавн во франтовой купеческой одёжке свернул на дорогу, ведущую от рынка к таверне. Уже почти совсем стемнело, но фэйри-торговец безбоязненно зашагал по едва освещенной редкими масляными фонарями улице. Да, это Драйшткригер, и он полон грабителей и головорезов, но здесь они и мухи не обидят. Как на той самой умиротворенной картинке, изображающей Рай: тигр отдыхает на траве, окруженный ягнятами, которые безбоязненно щиплют травку рядом с хищником.Правда, в этот раз на ягненка нашелся тигр, которому закон был писан иначе.Фавн и пикнуть не успел, когда его сгребли за шиворот и прижали к стене ближайшего дома. - Отпустите! – фэйри извернулся, попытавшись дотянуться до нападавшего рогами, но тот лишь с досадой сплюнул: - Мать твою, Джек! Какого лешего я выслеживаю тебя, если ты сам должен приходить ко мне и всё выкладывать?!Фавн моментально узнал голос, и когда на лицо оппонента упал свет фонаря, фэйри расслабленно повис в руке ?тигра?: -А, герр Берлихинген! Как вы меня напугали! – Джек крепко встал на ноги, поправляя одежду, - Я так давно вас не видел!.. - Оставь подобные речи своим покупателям! – Гёц тяжело посмотрел на фавна, - Расскажи мне, куда отправился Артур вместе с теми, кто остался от армии Восстания?Фавн вздохнул, смыкая ладони: - Я совершенно точно слышал, что Артур и Красное Копье повели фэйри и оставшуюся горсть ледяных налётчиков в Пустынные Земли. Это северное направление… - А что слышно о Мерлине-волшебнике? – Гёц нахмурился, мысленно прикидывая, сколько понадобится времени, чтобы дойти на кораблях из Аске до Пустынных Земель.Джек покачал головой: - Говорят, что он вновь обрел силу, и что Зуб дьявола у него. Раубриттер отшатнулся, давая понять рогатому информатору, что допрос окончен, и вдруг улыбнулся.Ладно, а сколько же понадобится цитринов, чтобы Ланселот добрался до земель бриттов без потерь?*На самом деле, Плачущий в глубине души знал, что конокрад ведёт его именно сюда.Циммерберг не позволил своему скакуну сбавить скорость до самого холма с пещерой. Той самой. - Вот, - сапоги спрыгнувшего мужчины выбили облако пыли с пяточка вытоптанной земли у круглого камня, - Ты… - он оглянулся на Ланселота, - Ты ведь умеешь говорить с Тайными, и всякое такое, да?Монах поморщился, высовывая ноги из стремён и свешиваясь через шею Голиафа: - Запомни, я – христианин, Тайные – демоны, я не умею и слава Богу не могу с ними говорить!..Циммерберг нетерпеливо дернул плечами, откатывая камень: -Да плевать мне на Тайных! Я спросил к тому, что… В общем, - он отряхнул руки, - Мне нужен тот, кто умеет слышать мёртвых. Ведуны тебя учили чему-то, я знаю.Ланселот, ощущая, как по хребту бегут мурашки от незримого, но вполне ощутимо давящего на сознание облака запретительного заклятия, поёжился: - Мне только один раз удалось открыть духовное видение, позволившее услышать многоголосие собственных предков, - Монах ухмыльнулся, - Тогда я сжёг полсотни Стражей Троицы. Циммерберг переступил порог пещеры, пригнувшись, и голос его зазвучал уже глухо: - Видишь. Значит, можешь. У меня к тебе просьба, - конокрад посторонился, подпуская к себе присоединившегося к нему Плачущего, - Мне нужно, чтобы ты поговорил с одним мертвецом, узнал, кто он, что с ним случилось. Тебе не нужно будет сжигать здесь всё. Только один маленький огонёк, словно для комнатной плошки…Ланселот первым ступил в тёмный круглый зал, с замиранием сердца уставившись на четырех мертвецов: - Если ты не заметил, я так и не научился вызывать пламя усилием мысли. И потом, - убийца внимательно поглядел на спутника, - Допустим, я смогу. Правда может тебе не понравиться.Брюнет закрыл лицо руками, длинно выдыхая: - Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. А ещё догадываюсь, что ты знал обо всём, только не посчитал нужным сказать мне.Ланселот пожал плечами, подходя чуть ближе к скелетам: - Братья-разбойники должны были сами тебе рассказать. Ведь это они обязаны тебе за твою преданность. А мы с тобой… - голос Монаха зазвучал сухо, почти враждебно, - …Даже не друзья. Ведь дружбу тоже нужно заслужить. - Да пошел ты! – в сердцах прошипел конокрад, тут же захлебнувшись своей яростью, - Твою мать! Ладно, ладно, - он сделал несколько глубоких вдохов, - Ладно, послушай. Гюнтеры не захотели говорить со мной об этом. И я не виню тебя в том, что ты тоже хранишь этот их секрет. Можешь ничего не говорить от себя, но прошу, чтобы ты поговорил с ним и потом рассказал мне всё от его имени - Михаэль кивнул на крайний слева костяк.Плачущий Монах одарил брюнета тяжелым взглядом сквозь заколдованный полумрак, затем сел у изголовья мертвеца, поправив плащ, сложил ладони лодочкой на коленях и закрыл глаза.Нужно было хотя бы раз в жизни вызвать пламя не с помощью гнева. Ланселот прислушался к тому, как ровно бьётся его сердце, как чуть влажноватый воздух пещеры обволакивает его. Как тяжело дышит злой Циммерберг в нескольких шагах. Как где-то в толще земли шуршит мышь. В какой-то момент грань между пространством, одеждой и кожей Пепельного стала таять.Именно в этот миг в ладонях вспыхнул зелёный огонёк, тут же затанцевавший на ленивом движении воздуха.Циммерберг издал восторженный возглас, но Ланселот тут же шикнул на разбойника.И открыл глаза.Теперь в пещере их было шестеро.Монах как-то так себе это и представлял, но думал, что неупокоенные души будут выглядеть, как приведения из древних свитков – бледные, с полупрозрачные, с бездонными провалами глазниц. Но нет. Эти четверо выглядели живыми. И эти самый четверо – те, кто в своё время причинил боль Эльге Гюнтер. Что ж. Они своё получили. Ланселот, продолжая держать огонёк одной рукой, перекрестился. Четверо не исчезли. Только уставились на гостя, до жути молчаливо и холодно.Первым заговорил низкорослый юноша с кудрявой бородой и ясными голубыми глазами: - Значит, теперь ты с ней?Монах сощурился, оглядывая бесплотного собеседника – тот был одет простецки,удобно, чтобы одежда не стесняла движений и не мешала при работе: - А ты, значит, древесных дел мастер? - О, да, - к ясноглазому скользнула долговязая тень, другой молодой человек с темными волосами и широким низким лбом, - Будем знакомы, Пепельный. Его зовут Алекс. Я – Виктор. Вот он – Виктор указал в сторону остомордого мужчины срених лет с короткой стрижкой, разбавленной серебром седины и свинцово-мрачным взглядом, - …Сир Исмаэль. А это Аристархус, чернокнижник – Виктор махнул бестелесной ладонью в угол пещеры. Из темноты вынырнула фигура, облачённая в темно-синий плащ. Чернокнижник оказался вовсе не жутким иссушенным тьмой и злом кощеем. Это был крепко сбитый жилистый парень, за всклокоченной черной челкой которого блестели карие глаза. Скосом скул и линией спинки носа он сам чем-то напоминал его, Ланселота. На шее чернокнижника висела цепочка с продетым на неё кольцом, которое украшал сапфир. То самое кольцо, которое подстегнуло Циммерберга искать ответы на вопросы. - Будем знакомы, - с наигранной любезностью Виктор вновь обратился к Монаху.Сир Исмаэль поднял светлые брови, оглядывая живого возлюбленного Эльги: - Погоди, так ты тот самый Плачущий Монах? Надо же. Кажется, - он оглянулся на сокамерников, - Кажется, мы и впрямь так искалечили нашу бедную девочку, что она предпочла монстра нормальным мужчинам!Пепельный почувствовал, что злится.Огонёк в ладони вспыхнул ярким столбом пламени до самого потолка.Циммерберг, всё это время с трепетом взиравший на Ланселота, метнулся к стене. - Заткнись, старый! – чернокнижник, жутко оскалившись на преподавателя, приблизился к Плачущему, - Мой друг Михаэль в конце концов догадался, что со мной произошло и пришел, чтобы через тебя спросить прямо?Убийца оглянулся на конокрада. Тот, растеряв, кажется, весь свой гнев, сидел у стены, обняв колени. - Аристархус спрашивает, гм, - Ланселот в который раз сморщил нос, понимая, что всё это со стороны выглядит крайне нелепо, - Аристархус спрашивает, догадался ли ты…Михаэль встрепенулся: -Догадался. Спроси, кто именно из братьев сделал это с ним, и… за что?Плачущий закусил губу, исподлобья покосившись на призрака и не дожидаясь ответа мертвеца, молвил первым: - Они убили его потому, что он обманул их сестру. Он обманул Эльгу. Он играл с её честным именем и с её судьбой, за что и поплатился.Виктор не выдержал, с досадой пнув стену, но нога прошла её насквозь: - Все мы здесь по этой причине! Запертые, вынужденные вечность наслаждаться обществом друг друга! Нас не отпели, не похоронили, мы никогда не обретем покой! А всё потому, что братья-Гюнтеры возомнили себя судьями!..Циммерберг заговорил, и голос его задрожал: - Аристархус хочет, чтобы я отомстил?Ланселот вопросительно посмотрел на чернокнижника.Тот опустил голову и тихо отозвался: - Я не могу запретить ему, если тот пожелает мстить, но я бы этого не хотел.Плачущий, наблюдая, как пламя вновь стихает до размеров маленького огонька, едва освещавшего пещеру, передал конокраду: - Нет. Он не хочет, чтобы ты мстил. Михаэль запустил пальцы в сырую землю пещеры: - Если он меня слышит, пусть знает: я люблю его и очень скучаю!..?Ты слышал?, - Монах обратился к чернокнижнику теперь уже мысленно, впрочем, сразу добавив вслух, адресуя реплику конокраду: - Он слышит тебя. И вот, что, мужик, - Плачущий кисло протянул, - Всё это очень трогательно, но мне их компания максимально неприятна!..Брюнет выдохнул, судорожно глотая слёзы. Когда ещё он сможет поговорить с другом?..Огонёк в ладони Монаха погас.Четверо бесплотных растворились во тьме колдовской тюрьмы. Ланселот встал и направился к выходу, попутно таща за собой Циммерберга: - Давай. Пора убираться отсюда. Здесь очень скверное колдовство.Михаэль вышел первым и замер, уткнувшись лицом в бок своего коня. Оглянуться его заставил только странный глухой треск.Плачущий Монах завалил вход пещеры камнем, который на несколько мгновений словно бы ожил под ладонями Пепельного, всколыхнулся всей поверхностью, будто расплавляясь, и края своеобразной двери темницы спеклись со скалисто-земляными краями входа, навсегда запечатывая это страшное место. Ланселот приблизился к конокраду и хлопнул его по плечу: - Надеюсь, ты доволен, - Монах отряхнул плащ, - У меня к тебе встречная просьба. Нужно, чтобы завтра ты показал мне дорогу кое-куда.*