35. (1/1)
*Ещё толком не рассвело, как тишину внутри покоев рыжей нарушил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Эльга осторожно выползла из-под руки мирно спящего мужчины, подошла к двери и приоткрыла её. На пороге стояла Ана: - Мне стоит что-то прибрать до того, как это самое что-то увидит ваша мать, фройляйн Эльга? – горничная выразительно посмотрела на свою хозяйку.Гюнтер покачала головой, как вдруг спохватилась, метнувшись к столу и схватив написанное вчера вечером письмо Ланселота: - Вот, передай, пожалуйста, посыльному! – она быстро нанесла росчерком чернил имя князя Пепельных на внешней стороне трубочки и протянула запечатанное послание горничной – Это нужно доставить в Аске до захода солнца! Если какой-то из кораблей будет уходить от Бремерхафена в ближайшие четыре часа, доплати посыльному, пусть скачет сразу в порт. Горничная склонила голову: - Поняла, - письмо отправилось в кружевной рукав женщины, - Я могу быть свободна?Эльга кивнула и заперла дверь. - Спасибо! – вдруг раздался негромкий голос Плачущего. Девушка вздрогнула от неожиданности и оглянулась на постель. Монах, вытянувшись во весь рост, с лукавым полуприщуром посмотрел на свою леди снизу вверх: - Милая, ты в порядке? У тебя ничего… - Нет, - певичка хихикнула, ныряя обратно под одеяло, - У меня ничего не болит. Ты первый и единственный, - она чуть смутилась, но тем не менее, закончила мысль, - …Первый и единственный, кто сделал всё правильно.Ланселот тронул тёплым поцелуем кончик носа девчонки и закрыл глаза, позволяя той ёрзать в попытках устроиться поудобнее у него под боком: - Сегодня я снова еду на холмы с твоим отцом, а потом меня должен забрать Криштоф. Поедешь со мной? - Угу, - девушка, наконец, угнездилась и затихла.До завтрака оставалось ещё несколько часов.*Восходящее солнце раззолотило тёмные крыши фахверковых домиков, и по Драйшткригеру словно разлилось пламя из опрокинутого каким-нибудь исполином ковша.Циммерберг, подавляя зевоту, бросил ленивый взгляд на купол Цитадели, которая соседствовала с лавкой шорника, к которой он и направлялся.Купол в лучах рассвета переливался, как перламутровая жемчужина. Под стеклянной поверхностью то и дело вспыхивали странные световые сполохи. Михаэль не знал, и знать не хотел чем таким там занимается орава чернокнижников, как про себя он прозвал ведунов. И так, наверное, и не узнал бы, если бы ровнёхонько в этот момент парадная дверь Цитадели не распахнулась бы.Святогор словно подстерегал одинокого раннего прохожего. - Хэй, Циммерберг! – великан-полукровка свистнул.Конокрад приостановился, оглядываясь, - он уже успел пройти мимо дверей: - Ну, чего? - Поди сюда! – волхв поманил брюнета.Циммерберг, нахмурившись, сделал несколько шагов к волхву, недоумевая, что тому нужно от него в такую рань, да и в принципе, что могло понадобиться.Святогор резко подался вперед, метко ударив конокрада ребром ладони в переносицу.Для Михаэля этого оказалось достаточно, чтобы тот в момент рухнул, как подкошенный, оглушенный и лишившийся чувств.Великан ловко подхватил брюнета, закинул на плечо, как безвольную куклу, и понес внутрь.Стоявшая у начала лестницы Шана всплеснула руками: - Святогор! Что за варварство!Дивитиак поддержал Лунокрылую: - Разве ты не должен был усыпить его заклинанием? – друид недовольно покачал головой, пропуская волхва вверх по лестнице и устремляясь следом, - Он должен быть со здоровой головой!Святогор огрызнулся через плечо, поправляя бесчувственного конокрада, словно тот был дорожной сумкой: - Я просто его слегка оглушил! Ничего, сейчас оклемается!Под куполом волхва с добычей уже поджидали остальные трое.Индеец Ахэну, увидев, кого именно поймал великан, подобно Дивитаку, возмутился: - Разве нельзя было найти того, кого не жалко? Это ведь Михаэль! Правая рука Гюнтеров-младших!Волхв отмахнулся: - Да знаю я, знаю! Улицы были пустые! Ни бродяг тебе, ни… - Святогор раздраженно пробасил, - У нас всё получится! Он даже не вспомнит потом ничего!Мирэ захлопнула дверь зала-под-куполом, медленно приближаясь к пленнику: - А если и не получится, так даже ещё интереснее!Шаман Криштоф, подставляя стул для невольного гостя, с осуждением покачал головой, глядя на тангур-ари: - Злая ты ведьма, Мирэ! Наша миссия – помогать, а не губить!Тангур-ари ничего не ответила. Она ещё много лет назад справедливо прослыла самой жестокой из ведунов.Святогор усадил Циммерберга на стул, Дивитиак и Шана как следует привязали конокрада. Лунокрылая наклонилась к лицу брюнета и похлопала того по щекам: - Ну?Ахэну налил из кувшина воды в плошку и побрызгал на пленника: - Ради всего святого, приди в себя, ты нужен нам живым!Михаэль застонал, открывая глаза. И тут же изо всех сил рванулся: - Какого лешего?!Дивитиак кивнул Лунокрылой: - Мы его подержим! – и вместе со Святогором зафиксировали беднягу в неподвижном положении, держа за плечи и подбородок. Тангур-ари вцепилась в ноги Циммерберга: - Мы делаем это для всеобщего блага! - Да чтоб вас!!! – видя, как Шана подносит к его голове корону с большими рубинами, Михаэль попытался вывернуться, но человеческие кости угрожающе хрустнули в руках великана.Лунокрылая быстро опустила венец на чело конокрада, сминая его чёрную челку. Спустя несколько секунд, Циммерберг взвыл, корчась в бессильном оскале: - Снимите это с меня! Снимите же!!!От темных прядей потянулся дымок. От ожога мужчину спасли только его собственные волосы. - Думаю, достаточно! – Дивитиак скомандовал ведунье, - Хватит!Шана подцепила венец кончиками пальцев и уложила обратно в руническое кольцо посреди стола. Волхв с друидом разомкнули свои тиски, давая пленнику чуть больше свободы. - Не смейте!!! Не приближайтесь, не… - закончить Михаэлю не дали. Мирэ схватила конокрада за шкирку, оттягивая голову того назад, и влила в его рот черную густую жижу, попутно с силой гладя горло брюнета, вызывая глотательный рефлекс. Циммерберг увернулся, отплёвываясь, но часть всё-таки попала в пищевод. - Что ты ему дала? – Криштоф не скрывал своего беспокойства о подопытном. - А это чтоб чары венца быстрее подействовали, - пояснила тангур-ари, - Всё, господа чародеи. Ставим стульчики в ряд и ждем результата, - ведьма ухмыльнулась, - Должно быть нечто эффектное!*Ладислаус Гюнтер, свесившись через перила балкончика второго этажа таверны, послал воздушный поцелуй уходящей жрице любви: - Надеюсь, размер моих чаевых тебя не обидит, дорогая! - Меня устраивает твой размер абсолютно во всех местах, сладкий! – блудница, кокетливо трепыхнув ресницами, скрылась в карете.Старший из братьев повернулся и прикрикнул так, чтоб было слышно в двух соседних комнатах: - Отпускаем девочек и идем охотиться на паладинов!В дверях показался средний, Ксандр, с одеялом, обернутым на бёдрах: - Как так вышло, что изначально мы шли по добры души Красных Паладинов, а в итоге оказались со шлюхами?Из-за противоположной двери раздался голос младшего, Михаэля: - Просто это всё, что обществу следует о нас знать!..Ладислаус с усмешкой покачал головой и принялся одеваться.Что им в их годы? Подавай сражения и любовь. А если любовь отыскать по щелчку пальцев не удается, то это сделают звонкие золотые и серебряные монетки. Все трое были уже готовы выходить, как вдруг входная дверь распахнулась без стука. Кажется, паладины опередили братьев-разбойников в воплощении намерений.Михаэль ожидал нападения меньше всего, и поэтому его скрутили первым. Гостевые покои таверны наполнились криками, лязгом стали о сталь и мельканием алых ряс. Ксандра положили следующим, заставив Гюнтера-среднего пропахать носом ковер. Ладислаус продержался дольше всех – косым росчерком на стену брызнула кровь, и паладины, все, сколько их было – шестеро, семеро? – набросились на старшего из братьев. - Кто мог нас сдать? – прохрипел Ксандр, глядя на беспомощно лежащего Михаэля. Тот указал глазами на входную дверь: - Не исключено, что кто-то из барышень!Ладислауса ткнули лицом в пол тут же. Семеро. Теперь братья могли сосчитать совершенно точно: Красных Паладинов было семеро. Их задача была в том, чтобы доставить заложников живыми. Но теперь один из них пролил кровь священнослужителя.Это всё усложняло.*Белка с варварским гиканьем пронесся верхом на своём мерине мимо подвешенного мешка с зерном, выхватив лезвием своего маленького меча ровно столько зёрнышек, сколько показал Ланселот. Следом же загрохотали копыта лошадей с новобранцами в сёдлах.Эльга заправила волосы за уши. Она смотрела, смотрела во все глаза – но не на молодых воителей, а на своего Пепельного.Рыжая ещё не видела его таким сосредоточенным и строгим. Это было… притягательно? Ойген проследил за взглядом дочери и ухмыльнулся: - Ты вынесла столько разочарований, чтобы в итоге сойтись с чудовищем? Оно того стоит, Эльга?Младшая из Гюнтеров смерила отца ледяным взглядом, поджав губы: - Ты тоже чудовище, папа.Оборотень вздохнул.Они с Эльгой упустили друг друга давно, но в какой именно момент её детства, ни отец, ни дочь не знали. Возможно, именно тогда, когда повитуха объявила, что у Элайны родилась девочка.И теперь эта самая девочка наслаждалась жестокой жизнью, как умела, не отказывая себе ни в ощущениях, ни в чувствах.Белка подскакал к Ойгену и миннезигерше, ставя мерина на дыбы: - Ну, как я вам? Хорош?Видя, как светится юный фэйри, девчонка прониклась его солнечным настроением: - Ты был чудо, как хорош! – и она не покривила душой, Персиваль оказался в числе самых способных учеников Плачущего Монаха, - Ты будешь прекрасным воином! - Уже, - Ойген попытался сгладить напряженное молчание, - Он уже отличный маленький воин, храбрый, как волчонок.Белка, воодушевившись похвалой старого оборотня, наподдал мерину в бока, возвращаясь на вершину холма.Ланселот, на несколько минут предоставив молодым воителям отрабатывать групповую связку синхронной атаки самостоятельно, подъехал к Гюнтерам: - Я собираюсь отплыть в Аске завтра утром. Я не спрашиваю разрешения, - Монах поправил меч на поясе, - Я ставлю вас перед фактом, Ойген, Эльга будет сопровождать меня.Оборотень поморщился, собираясь было высказать что-то в знак протеста, но далёкий оклик до боли знакомого голоса заставил всех троих приподняться в стременах.К холму во весь опор скакал Гёц фон Берлихинген. *