34. (1/1)

*Ланселот с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку стула, сплетая пальцы в замок и вытягивая руки: звонкий хруст суставов заставил дремлющего у двери волкодава удивлённо вскинуть уши. Монах усмехнулся – сначала псу, а потом собственным мыслям.День удался. Вечер тоже. Ойген, встретивший Пепельного после Цитадели, не стал впадать в праведный гнев, услышав, что Плачущий отказался работать с тангур-ари. Гюнтер-старший всё верно понял и не стал настаивать. Только отвез Ланселота на холмы, где того уже ждали новобранцы.Бывший инквизитор поманил пса. Эви лениво встал, подошел к мужчине и снисходительно подставил остромордую голову неуклюже-грубоватым почесываниям убийцы. - Ты ведь больше не станешь скалить на меня клыки? – Монах умильно сощурился. Волкодав завилял хвостом. Нет, теперь мохнатый друг рыжей совершенно точно признал этого фэйри своим.Новобранцы тоже. Теперь они встречали своего наставника идеальной тишиной и радовали сердце воителя дисциплиной. До нужной выдержки было ещё далековато, но полсотни крепкого азартного молодняка делало успехи там, на холмах, и Ланселот специально загонял их в максимально суровые условия, подвергая ребят жестким испытаниям. Чтобы потом, в бою, было легче. Пёс, заскулив, свернулся клубком у ног Плачущего. Мужчина снова вздохнул и пододвинул к себе чистый свиток и чернильницу.Там, на вытоптанной площадке, под пыхтенье молодых воителей и лошадиное фырканье, Ойген рассказал Ланселоту, что прежде, чем прибыть в Аске, хорошо бы написать князю Пепельных. Предупредить о своём визите, проявив чисто тебе светскую вежливость.Это словосочетание тогда, несколькими часами ранее, вызвало у бывшего инквизитора табун мурашек по коже. Если бы Монах был зверем, то у него бы шерсть на загривке поднялась бы дыбом. Князь Пепельных. Подумать только. А ведь ещё не так давно Ланселот был полон горькой уверенности в том, что он – последний. Плачущий опустил кончик пера в чернильницу. Боже, он уже и не помнил, когда в последний раз брался кому-нибудь писать.?Сир Отто, пишу Вам, исполненный надежды на Ваше понимание и милосердие?, - ровные строки ладной вязью легли на желтоватый плотный лист, - ?Прошу у Вас аудиенции, заранее предупреждаю о своём визите?, - перо на мгновение зависло над свитком, а затем Ланселот продолжил, - ?Я не враг более ни Вам, ни всему роду фэйри. Молю принять меня и выслушать. Заранее благодарю и желаю Вам чистого неба и ясного света?, - мужчина закусил губу и легким росчерком вывел в нижнем углу последнее, - ?Плачущий Монах?.Стоило ему поставить точку, как дверь отворилась, пропуская в покои Эльгу. - Хэй, у вас здесь всё хорошо?Волкодав вскочил, топая навстречу хозяйке. Мужчина усмехнулся, подув на чернила, чтобы те скорее просохли: - Да, моя леди. Вот, знаешь, - Монах свернул письмо, затягивая его лентой и осторожно капая на узелок из плошки с расплавленным сургучом, - Все-таки решился написать князю Отто. Запечатаешь, пожалуйста? – он кивнул на медленно застывающий сургуч. Рыжая подошла к одной из полочек на стене, сняла с неё шкатулку, вытащила оттуда перстенёк-печатку, надела на указательный палец и оставила оттиск на подставленном Ланселотом узле.Теперь на свитке красовался герб Гюнтеров – щит с тремя поднятыми вверх кулаками и рыцарским шлемом с опущенным забралом. - Ты верно поступил, моё пламя, пусть Отто заранее всё обдумает, и к твоему визиту встретит тебя с холодной головой и горячим сердцем. А не наоборот, - миннезингерша обняла сидящего за столом мужчину и ткнулась лицом в его макушку, тут же улыбнувшись, - Тебе незачем так высоко собирать волосы. Темя полностью заросло, осталось лишь дождаться, когда пряди станут одной длины. Плачущий потянулся пальцами туда, где некогда был выбритый пятачок с крестообразным шрамом. Подушечки зарылись в отросшие волосы. - Только шрам останется навсегда, - он горько улыбнулся, - Как и многие остальные. - Пусть так. Ведь это то, что делает нас нами, - Гюнтер взяла Монаха под локоть, - Пошли скорее, а не то и к ужину опоздаем!В дверь с той стороны сперва настойчиво постучали, а потом послышался голос Белки: - Вы надолго там?..Двое взрослых, озорно переглядываясь, одновременно устремились к выходу.Мальчик встретил их ироничным покашливанием: - Знаете, я уже перестал различать, где твой запах, - он кивнул на Монаха, - …А где твой, - он посмотрел на рыжую, - Но чего уж там. Я не осуждаю. - Подрастешь… - начал было Ланселот, широкими шагами устремляясь в сторону лестницы, но поспевающий следом Персиваль, фыркнув, протянул, копируя интонации старшего друга: - Да-да-да, подрасту и узнаю, я понял. - Молодец, - Певичка хихикнула, первой шагая на ступени и сбегая на этаж ниже, к дверям зала, - И запомни, не важно, девочку ты полюбишь, или мальчика. Мы примем тебя любого.Белка нахмурился, заглядывая в лицо Плачущему: - Это ещё о чем она?Мужчина ухмыльнулся, следуя за своей леди: - Подрастешь… - …Узнаю.На этот раз к ужину был подан лось – тот самый, которого утром привезли братья-разбойники. Голова с широкими рогами, похожими более на распахнутые застывшие крылья, украшала блюдо на середине стола. Самих же братьев, к слову, не наблюдалось. О чем и уточнила Эльга: - А где мелкие? – она опустилась в подставленный Ланселотом стул. Элайна, кивнув Плачущему с Белкой, отозвалась на вопрос дочери: - Уехали по каким-то делам в Бремерхафен. Сказали, что вопрос очень срочный. Думаю, - она пожала плечами, - …Скоро вернутся.Ответ матери удовлетворил певичку, и девушка с аппетитом взялась за заботливо поданное столовой служанкой блюдо: с самого утра лосятина тушилась в собственном соку много часов подряд, и теперь её преподнесли с тыквой, морковью, грибами и травами. От одного только аромата голова шла кругом. Ланселот, отправив в рот первую ложку, тут же мысленно отметил, что на данный момент, на его максимально неприхотливый взгляд, в Драйшткригере самая лучшая стряпня. Ойген-старший тут же постарался сделать вечер ещё теплее: - Послушай, мой Плачущий друг, - оборотень надпил из кубка, - Зайди ко мне завтра с утра. Как-никак, прошла уже неделя. Наставник моих новобранцев должен получить плату за свои труды. Ланселот мысленно ухмыльнулся. Это было впервые, когда кто-то платил ему просто за то, что он учил других убивать. И тем не менее, это было и впрямь приятно слышать. - Я понял. Я наведаюсь. Гюнтер-старший отсалютовал убийце кубком. Элайна же, дождавшись, пока Монах прожует, тоже обратилась к нему: - Мы можем пообщаться с тобой после ужина?Ланселот судорожно сглотнул. *Дивитиак задёрнул тяжелые шторы – те самые, обгоревшие, - на окнах кабинета. - Итак, что мы имеем? – друид обернулся к коллегам.Корона всё так же лежала посреди стола в окружении рун. Только теперь на краю, на листе пергамента красовался начерченный кровью ведунов рунескрипт. В этот раз в ход пошел старший Футарк. Шестеро использовали руны Турисаз, Эйваз и Манназ, закрепив начертание сложным стихотворным заклинанием из шести строф на гэльском языке.Противоядие от чар венца было готово.Индейский жрец задумчиво обвел указательным пальцем строгие линии сплетения рун: - Допустим, в теории это должно сработать. А на практике?Шана хитро сверкнула глазами: - Так мы проверим.Шаман Криштоф покривил губы: - На ком-либо из нас, ведьма? - Нет, - Лунокрылая ехидно заулыбалась – Мы просто поймаем какого-нибудь прохожего человека. И наденем на него корону Пепельных. Сначала убедимся воочию, что с ним будет, а потом… - фэйри откинула седые волосы с лица, - … А потом вылечим.Друид кивнул: - Все согласны?Знаком этого самого согласия стало дружное одобрительное молчание в ответ.Как ни крути, каждый из магов – кроме Шаны, - был человеком, и никто из них не желал рисковать собственным рассудком.*Эльга сбежала с ужина раньше всех, оставив Ланселота на растерзание своей матери. Первым делом она разыскала горничную: - Ана! – она поймала служанку на лестнице, - Прошу, принеси мне, пожалуйста, новую чистую спринцовку и масла? для… - певичка покраснела, - …Ну, ты знаешь!Горничная кивнула, пряча понимающую улыбку: - Поняла, фройляйн, сейчас сделаю.Миннезингерша поспешила обратно в коридор и юркнула в купальню. Там её уже ждала травяная ванна – и ковш, полный процеженного, тёплого ромашкового отвара. Гюнтер быстро сбросила одежду, тут же наспех окунаясь, намыливаясь и смывая с себя тягучую жижу горько пахнущего мыла из вываренного жира и поташа. Ана, постучавшись, вошла и молча поставила на низенький стол у камина кожаную спринцовку с длинной глиняной трубкой и шкатулку с маслами. - Благодарю! – рыжая погрузилась в воду по горло, - Дальше я сама.Горничная, вновь едва заметно улыбнувшись, склонила голову и вышла.Из купальни был проход в отхожую комнату. Это то, что сейчас нужно было Эльге.Девушка вылезла из ванны, забрызгивая водой шкуру на полу, наполнила спринцовку отваром из ковша. Затем взяла один из пузырьков с маслом, откупорила его, капнула на гладкий кончик трубки и на собственные пальцы.Дальше действовать следовало аккуратно.Гюнтер заперла купальню изнутри, легла на шкуру, подогнув одну ногу, как следует смазала колечко заднего прохода, заодно разминая его, а затем приставила к нему кончик трубки, вставленной в спринцовку. Пути вспять не было.Девушка надавила на отверстие чуть сильнее, и трубка проскочила вглубь. Далее было самое неприятное. Осторожно и медленно сжимая кожаный мешочек спринцовки, певичка принялась наполнять себя жидкостью изнутри, благо, отвар остыл до приемлемой температуры.В животе тут же заурчало-заплескалось. Эльга вытащила трубку, оставаясь всё так же на боку. Затем, чуть выждав, медленно встала и направилась в отхожую комнату.Процедуру предстояло повторить ещё несколько раз.*Белке спать не хотелось.Белка был готов искать приключения.Опять.Мальчик уже в привычной манере съехал по перилам лестницы до самого входа в подземелье. Вообще-то, Персиваль решил найти сенешаля, чтобы тот на сон грядущий развлек юного рыцаря фэйри семейными легендами об оборотнях. Но вот как раз-таки свежий след Конрада здесь и сейчас вел именно в камеру пыток.Мальчик потянул за ручку двери, и та подалась. Полумрак коридора разгонял огонь зажженных на стенах факелов.Белка смело устремился вперед. И ещё не дойдя до второй двери, ведущей прямо в то самое леденящее душу и воображение помещение с клетками и железными девами, парнишка услышал надрывный человеческий вопль. Персиваль толкнул вторую дверь.Орудующий у дыбы сенешаль оглянулся на маленького гостя: - А, это ты. Заходи, поглядишь.Белка с опаской приблизился к дыбе. На ней, привязанный крепкими путами, был распростёрт жилистый хунну, весь покрытый татуировками и шрамами. Увидев мальчика, пленник зашипел в попытке обратиться за помощью.Сенешаль Конрад, скорчив лицо в презрительном оскале, повернул один из рычагов, заставив пленника снова взвыть: - Вот, Белка, погляди. Поймали сегодня на невольничьем рынке. Он пытался поджечь торговые ряды. Пытаюсь выяснить, кто отдал команду! - Вы сгорите за это!!! – прохрипел хунну, будучи на грани срыва голоса, - То, что вы делаете – чудовищно! И я сам… - пленник захлебнулся собственным всхлипыванием, - Я сам решил бороться с тем, что творят Гюнтеры! - Сам, так сам, - внезапно раздался за спинами сенешаля и Белки голос Ойгена. Оборотень приблизился бесшумной поступью и склонился над хунну, - Значит, у тебя нет хозяина, и устроить пожар, в котором погибли бы и торговцы, и их товар, было твоей инициативой? Хунну извернулся и плюнул, целясь в фрайгерра. Но тот вовремя отшатнулся, тут же подмигивая мальчику: - Смотри, мой юный рыцарь, что бывает с нашими врагами, - и с этими словами Гюнтер-старший усмехнулся, усмехнулся так, что края его рта разъехались, превращаясь в пасть. Белка, ощущая одновременно и жуткое любопытство, и отвращение, сделал маленький шаг назад, но на его плечо легла рука сенешаля.Гюнтер-старший не обратился целиком. Только его лицо вытянулось в острую волчью морду. Звериная пасть распахнулась, и клыки сомкнулись на горле пленника, вырывая тому кадык.Персиваль скривился. Методы Ойгена были действенны. Но до чего же грязны!..Оборотень выплюнул кусок плоти себе под ноги и вытер морду платком, тут же возвращая лицу прежний, человеческий вид. Предательство можно выжечь.А можно и выгрызть. *Ланселот зря беспокоился. Элайна, всего лишь, хотела поговорить всё о том же: - Я должна знать, что ты не обидишь мою девочку. Плачущий Монах одарил первую леди Драйшткригера долгим взглядом – пристальным, но открытым, словно вывернув собственную совесть навстречу: - Элайна, рискну предположить, что помимо славных мирных подданных империи, вы так же встречали и множество таких, как я. Кто, скажите, более принципиален, сытый горожанин с индульгенцией за пазухой, или неприкаянная из-за своих злодеяний душа, против которой обернулся весь мир, и для которой есть только один свет в окошке – чувства к существу, научившему эту самую душу любить?Женщина строгим тоном отозвалась: - Если она будет несчастна… - Не будет, - оборвал её Монах, останавливаясь посреди коридора, - Как минимум, потому, что мы вдохновляем друг друга. Но что значат мои слова? – он усмехнулся, - Просто дайте нам время. И никогда более не сомневайтесь в том, достоин ли я. Хотя бы потому, что я за мою леди отправляю чужие души в пекло. И совершенно спокойно с этим живу, ведь считаю это своим долгом.Элайна скрестила руки на груди, выдыхая с какой-то едва уловимой долей обречённости: - Добро пожаловать в семью, Ланселот.Мужчина склонил голову в учтивом полупоклоне, давая понять, что разговор окончен.Элайна, щелкая каблуками, удалилась в свои покои, и Плачущий последовал её примеру, возвращаясь к знакомой двери опочивальни, из-за которой едва уловимо доносился аромат ромашки и всё той же родной лавсонии.Он понимал, что семье его леди понадобится срок, чтобы принять его. Его, монстра-без-милосердия.Бывший инквизитор отворил дверь и замер на пороге, приятно удивленный увиденным.Рыжая сидела на краю постели нагишом, читая старую, переписанную от руки книгу. Как только Пепельный появился в дверном проёме, девушка отложила фолиант, откидывая волосы за спину и поднимаясь навстречу: - Наконец-то тебя отпустили!Ланселот, одной рукой обвивая талию певички, а другой скользя по её круглому бедру, отозвался, позволяя миннезингерше расстегнуть пуговицы его рубашки: - Ты говорила, что твоя мать – ангел, от себя добавлю, - Монах сморщил нос, - …Строгий ангел. - Но ведь ты остался жив, не так ли? – пальцы девушки распустили ремень, перехватывающий штаны мужчины, - Иди ко мне, - она потянулась за поцелуем, и Плачущий жадно ответил ей. Сегодняшняя ночь была последней перед тем, как Эльга будет в нечистоте целых семь дней.Гюнтер должна была успеть позволить Ланселоту сделать то, на что он посягал в одну из тех первых моментов близости, пока они были беглецами.Девушка стащила с мужчины рубашку, взяла его за руку и погрузила его пальцы в горячий ротик. А потом, развернувшись спиной к любовнику, положила его ладонь между своих ягодиц: - Сегодня я хочу… так. Всё чисто, я готовилась…Пепельный с гортанным полурыком подтолкнул певичку к постели и мягко надавил ей на спину, заставляя девчонку опуститься на локти. Сегодня она сломает ещё один барьер в своём сознании, а он приложит все усилия к тому, чтобы ей не было больно.Бывший инквизитор поцеловал затылок своей леди у самой кромки волос, следом же опускаясь по позвоночнику и каждым прикосновением вызывая дрожь по её телу. Дойдя до копчика, Ланселот раздвинул белые ягодицы рыжей. Слегка терпкий аромат ромашки ненавязчиво защекотал обоняние. Что ж, его девочка готовилась вполне старательно, а это значит, что предварительные ласки могут быть глубокими. Очень. Эльга со вздохом запрокинула голову, чувствуя, как язык мужчины настойчиво обводит и раздвигает её испуганно сжавшийся задний проход. В прежней жизни за любыми прикосновениями к нему следовала рвущая боль.Но Монах не спешил. Фэйри позволил себе ласкать свою леди настойчиво и бесстыже, но с такой нежностью, что певичка утонула в ней. К реальности её вернул только мазнувший в ложбинке холодок: Плачущий отстранился, чтобы снять штаны. - Вот, возьми… - Гюнтер потянулась к прикроватному столику, взяв пузырёк с наименее ароматным маслом: ничто не должно отвлекать любовников. Ланселот зубами выдернул пробку, капая тягучей жидкостью себе на ладонь, и вернул масло обратно, тут же по-хозяйски кладя руку туда, где только что было его лицо и покрывая поцелуями плечи девушки: - Если хоть что-нибудь пойдет не так, ты должна сразу сказать мне, я остановлюсь, слышишь?Ощущая, как в её анальное отверстие проскальзывает сначала указательный палец Пепельного, затем к нему присоединяется и средний, а низ живота стягивает невыносимым возбуждением, Эльга подалась навстречу ласке, заставляя партнёра оказаться ещё глубже: - Слышу, - её шепот перешёл в низкий стон, - Не останавливайся!По телу бывшего инквизитора прошла дрожь. О, конечно нет, он не остановится. Как некогда учила паломница? Сначала два пальца, вперед-назад, затем круговые движения, потом добавить безымянный, слегка расширить, снова вперед-назад, а потом…А потом рыжая зашлась стонами, подставляя растянутую попку под член любимого мужчины. Ланселот сам едва не взвыл: так жарко и тесно, и это беззащитное желанное тело так трепещет под ним!..В прошлой жизни эта же наполненность там, сзади, чувствовалась всякий раз так, словно ей, девушке, очень-очень нужно в отхожую комнату. Но сейчас, когда она сама хотела этого, когда она была так сильно возбуждена, всё было иначе. Член внутри жгуче пульсировал, и Гюнтер хотела ещё.Определённо, ещё.Плачущий начал медленные толчки, не рискуя наращивать темп, а просто наслаждаясь, как крепко любимая леди обхватывает его фаллос собой, наслаждаясь тем, что Эльга нашла в себе слабость довериться ему и в такой форме тоже.Огрубевшие ладони воителя легли на нежные груди миннезингерши. Он подтянул её ещё ближе к себе, двигая бёдрами, оставил алый след от укуса на плече девчонки и с жаром прошептал в маленькое ухо: - А ты боялась!.. - Спасибо, что не изорвал меня в мясо, - таким же воспалённым шепотом отозвалась девушка, тут же подумав, -?А ведь мог бы. Как те, другие. Из прошлой жизни.?Монах, словно прочитав её мысли, с жадным вдохом зарылся лицом в её холку, двигаясь чуть быстрее и глубже: - Спасибо, что позволила мне всё это.?Ведь я знаю, что это для тебя значит, моя леди?.*