33. (1/1)

*Рыжая проснулась от того, что солнечный лучик скользнул на её сомкнутые веки, пригревая хоть и ласково, но очень настойчиво. Эльга сморщила нос, подавляя зевок, а затем счастливо улыбнулась, наслаждаясь собственным состоянием. Она дома. Она в своей постели. Рядом, положив руку певичке на живот, мирно сопит её любимый мужчина. Они в безопасности. И Белка за стеной под присмотром Эви тоже. Всё в порядке, им ничего не угрожает, день обещает быть чудесным хотя бы потому, что это утро уже чудесное. Ланселот что-то выдохнул сквозь сон, и не просыпаясь, поёжился, подтягивая миннезингершу поближе к себе. Ему снова снился тот самый роковой момент: та ночь, когда на его родную деревню напали Красные Паладины. Воины Церкви умело сняли стражу. Бесшумно, как и полагается. А потом началась мясорубка. Большинство Пепельных погибло в собственных же спальнях. Карден знал, что такое пламя фэйри. И знал, на что способен Пепельный народ. Никакого огня, только стрелы, мечи и путы. Среагировать смогли лишь немногие – и были убиты на месте. Тех, кого оставили для допроса, утопили.Монах забыл лица паладинов, пришедших за его близкими в ту ночь, забыл лица погибших, но навсегда запомнил пение стрел, вспарывающих плоть и застревающих в сердцах. Но запах девчонки и её тепло даже сквозь сон словно посылали сигнал истерзанному сознанию Плачущего: всё в порядке, нас сегодня не убьют.И кошмар отступал.Как и сейчас.Гюнтер повернулась к нему лицом, рассматривая полосы на его щеках вплотную. Багровые дорожки были густые по краям, но центр каждой был словно слегка размыт. Родимые пятна покрывали собой нижние веки убийцы, на верхних же кожа была просто чуть темнее, чем на всём теле. Эльга провела пальцами по колючему подбородку бывшего инквизитора, щекоча собственные подушечки его темной щетиной. А потом, не устояв, тронула устами островок кожи над этой самой щетиной, попав куда-то под нижнюю губу мужчины. - Доброе утро, - не раскрывая глаз хрипло, но с улыбкой отозвался сонный Пепельный. - Мы проспали завтрак, кажется, - рыжая обняла Ланселота. Тот окончательно проснулся: - Ничего. Обойдутся без нас, - и вдруг принюхался, - Кто-то из горничных, что приходят убирать в твоих покоях, фэйри?Миннезигерша приподнимаясь на локте: - Не знаю. Быть может, мать наняла кого-то, пока меня не было…Ланселот встал. Потянулся, разминая позвоночник, и снова сделал глубокий вдох: - Возможно, мне просто кажется… - он вылез из-под одеяла, надевая принесённое вчера вечером по просьбе Эльги все теми же горничными новое исподнее, - Запах знакомый. Гюнтер пожала плечами, тоже собираясь вставать: - Не знаю, всё возможно. К слову, - она откинула край одеяла, - Вчера приходила Шана. Просила одолжить корону. Я ей отказала. Плачущий поглядел на девушку, а потом чуть изменился в лице. Сделал шаг к сундуку, открыл его, приподнимая ворох вещей.Венца на дне не было.Рыжая напряглась: - Ланселот?Монах захлопнул сундук, опираясь на него, и прорычал: - Поэтому она взяла её сама! – Пепельный оглянулся на свою леди, - Видимо, решила, что я тоже не отдал бы венец. И я бы не отдал!Гюнтер соскочила с постели и подбежала к сундуку, оттерев мужчину в сторонку: - Господи, Ланселот, я совершенно точно запирала комнату!Монах выпрямился, запуская руку себе в волосы: - Шана – ведьма, что ей наши замки и засовы? – он бессильно выдохнул и принялся надевать штаны, - Ладно, я очень надеюсь, что венец цел и невредим, - мужчина щелкнул пряжкой ремня, набросил рубашку, быстро застегивая пуговицы, и обнял свою леди, - Беги завтракать без меня. Я в Цитадель, пойду и оторву им всем головы. - Будь осторожен!.. – крикнула уже в закрывающуюся за мужчиной дверь певичка, и тоже стала одеваться.На ходу зашнуровывая ворот курточки, Ланселот прогрохотал тяжелыми сапогами по лестнице, едва успевая огибать снующую туда-сюда прислугу. - Сир! – вдогонку окликнул его сенешаль, - Вас ждать к завтраку? Что передать фрайгерру? - Не ждать, - отмахнулся Монах, сбегая в холл. Привратники услужливо распахнули перед ним двери парадного входа, и Плачущий легкой размашистой рысью устремился за ворота замка.Где-то в глубине души он ожидал, что ведуны что-то похожее предпримут. Потому, что без своего присутствия он, Ланселот, ни за что бы не позволил брать артефакт его народа, и уж тем более, проводить над ним сомнительные ритуалы – а зачем ещё нужно было похищать корону?, - под видом попыток обезопасить всех смертных от пагубного влияния венца. Вот только стража в замке боялась и уважала Шану. И она воспользовалась этим, подумалось Монаху.Он не знал, что выкрасть венец Лунокрылой позволила Элайна. - Плачущий Монах? – звонкий голос позади заставил Ланселота резко обернуться. Мальчишка-посыльный на сером коне склонился над сумкой, выудив оттуда небольшой свиток: - Возьмите, это вам!Монах осторожно взял письмо.Посыльный пришпорил коня, чтобы продолжить путь. Плачущий поглядел на печать, венчавшую свиток.На ней был герб Локсли.Мужчина сунул письмо в карман и торопливо зашагал в сторону Цитадели. Пока что нет времени на переписку. ?Пожалуйста, пусть все рубины будут на месте?, с мрачноватой иронией подумал Плачущий, бросая хмурый взгляд на показавшийся впереди над крышами домов стеклянный купол Цитадели.Входная дверь логова колдунов оказалась запертой, но это не помешало Пепельному высадить её плечом, вырвав замок с мясом. И он уже не боялся угодить под какое-нибудь запретительное заклятие – сейчас он шел забрать своё. И то самое, что принадлежало ему, в этот самый момент лежало в кольце солнечного света, льющегося из-под того самого купола. Там, где очертилась граница между светом и тенью, ровным мерцанием горели рунескрипты. Корона Пепельных была заключена в своеобразную энергетическую клетку, вокруг которой расположились все шестеро, сидя на коленях и жадно впитывая неиссякаемую силу венца.Первым появление гостя в Цитадели почувствовал индеец. - Плачущий Монах. Он здесь, - Ахэну распахнул глаза, спешно поднимаясь, - Шана, я тебе говорил, что красть корону – скверная идея!Лунокрылая не отозвалась. Ладони ведуньи фэйри были обращены к самому крупному рубину. Она словно грелась о его неощутимое смертными тепло. Ланселот распахнул последнюю дверь, отделяющую его от короны. Выхватил меч и замер, гневно сверкая глазами: - Если вы никогда не видели, как убивает истинный воин Церкви, то у вас, кажется, - голос гостя прозвучал бесстрастно, но от этого не менее угрожающе, - …Появилась прекрасная возможность узреть это собственными глазами! - Ланселот, прошу, - Святогор расправил плечи, выходя вперед и загораживая собой остальных, - Не руби с плеча, не делай того, о чем пожалеешь, - великан-полукровка протянул руку навстречу Монаху, - Отдай мне меч, и мы обо всем поговорим!.. - Вы все думаете, - Пепельный сощурился, обводя кончиком меча шестерых присутствующих, - Что после того, как она, - конец клинка качнулся в сторону Шаны, - Украла венец, я буду согласен на какие-либо переговоры? - Сынок, - Дивитиак попытался урезонить убийцу, - Но это вынужденная мера, и потом, Элайна позволила Лунокрылой… - То, что леди Гюнтер повелась на манипуляции Лунокрылой, - огрызнулся бывший инквизитор, делая несколько шагов ближе, - Ничего не значит. Вы поступили бесчестно! – он поджал губы – Если прямо сейчас вы не вернёте то, что украли, я убью вас всех, и видит Бог, сравняю это место с землей. И мне плевать, о чем вы там договаривались с Ойгеном. Шаман Криштоф с кряхтеньем поднялся с колен, отряхивая их: - Сегодня утром у нас был посыльный. Он спрашивал, как найти тебя, Плачущий, - Криштоф скрестил руки на груди, - Я сказал ему, что ты в замке. Мальчик поделился, что тебе написал сир Робин Локсли, - шаман едва заметно сдвинул брови, - Не хочешь почитать нам вслух, что же такого произошло в Лоустофте?Монах недоверчиво отозвался, не спеша прятать меч: - Почему вас так беспокоит, о чем пишет Локсли? - Потому, - подала голос Мирэ, - Что уже даже в Бремерхафене бают, что державший у себя корону Пепельных аббат, да будет тебе известно, дескать, сошел с ума, - тангур-ари кивнула на Плачущего, - Читай. Ланселот сунул меч в ножны, нашарил в кармане курточки свиток, сломал печать и развернул желтоватую бумагу. - ?Сир Ланселот, спешу вам сообщить, что имевший дело с вашим проклятым артефактом аббат Уиклоу, наш с вами давний знакомец, ныне пребывает в тяжелом духовном и душевном состоянии, почти на грани потери рассудка. Корона опасна, будьте осторожны?… - Плачущий прикусил губу.?Ваш проклятый артефакт?.Монах знал, что корона опасна для смертных. Но что даже аббат, священнослужитель, попадет под её влияние, он, убийца, предположить не мог. - Сынок, - Дивитиак встал рядом, положив руку на плечо бывшему инквизитору, - Просто позволь нам разобраться, как противостоять чарам венца твоего народа. Сегодня в беду попал твой аббат, а завтра? А если Артур-вождь восстания фэйри захочет увенчать себя ею?Ланселот скрипнул зубами, всё ещё внутренне противясь уговорам и фактам: - Откуда мне знать, что вы не навредите.. – он кивнул на корону, - ...Ей?Индейский жрец с мрачным восторгом отозвался: - Эта корона сильнее нас, всех вместе взятых. *Ладислаус Гюнтер перехватил тугой лук покрепче, впрочем, отодвигая колчан поглубже на дно телеги, стараясь не запачкать его кровью лося: - Долго там ещё будут возиться? – старший из братьев бросил нетерпеливый взгляд на ворота деревни. Братья-разбойники только-только возвращались с охоты. Весьма удачной. И теперь ждали, пока стража отопрет ворота. Когда створки расступились перед телегой с добычей, навстречу им устремился всё тот же мальчишка-посыльный: - Надо же, забыл на самом дне, чуть не пропустил! – он остановил ехавшего впереди Михаэля Гюнтера, отдавая ему записку, запечатанную прямо поверх ленты, перехватывавшей письмо, - Уж был рядом с замком, а послание для вас едва не пропустил, слава Богу, местные подсказали, что можно будет встретить вас с охоты!Младший из Гюнтеров кивнул, забирая послание: - Тем не менее, спасибо! - Не за что, - посыльный довольно присвистнул, посылая коня рысцой, - Удачного вам дня! - Взаимно! – Ксандр, средний из братьев, пришпорил своего мерина, - Что там? Читай!Младший развернул письмо: - Это дядюшка Гёц! – Михаэль пробежал глазами по строкам, - Он сейчас в Аске, совсем скоро поплывет к нам. Нужно скорее рассказать отцу!..Ладислаус щелкнул кнутом, понукая запряженного в телегу тяжеловоза двигаться быстрее: - Слава Богу, железнорукий жив-здоров! А то поди знай, - старший крякнул, - …Кто мог явиться по его душу после того, что Эльга и Ланселот натворили в Лоустофте!..Позади со стороны лесной дороги послышался топот копыт. На вытоптанную площадку перед воротами выметнулся взмыленный конь с Циммербергом в седле. - Ладислаус! – брюнет запыхался так, словно бежал на своих двоих, - Там! В Бремерхафене!Братья переглянулись, и старший встал, готовясь услышать нечто ужасное: - Ради всего святого, что стряслось в Бремерхафене?! - Красные Паладины! – выдохнул конокрад, - Говорят, собираются идти на Драйшткригер! Им нужен Плачущий Монах!Братья опять переглянулись. - Мы должны сами всё проверить, - озабоченно отозвался Ксандр, - Ты уверен? – обратился он к брюнету.Тот, нашарив на луке седла флягу, сделал несколько долгих глотков, а потом, утерев рот ладонью, закивал: - Совершенно точно. Я их видел.Что же.Паладины, значит.Это всё меняло.*Предоставив самым седым и древним корпеть над энергетическим полем короны, Мирэ повела озадаченного Монаха за собой.Ланселот безмолвно проследовал за ней до самых дверей подполья. И там, ощутив неприятный, но такой знакомый запах смерти, вновь взялся за меч: - Что там?Тангур-ари усмехнулась: - Боишься? - Я брезглив, - оскалился мужчина.Шаманка принялась отпирать засовы один за другим. По ту сторону дверей послышалось рычание, на которое хозяйка подземелья отозвалась насмешливым: - Тише, крошка, тише. Все свои.Ланселот нахмурился:- Ты же понимаешь, да? Я буду защищаться.Тангур-ари покачала головой: - Все в порядке. Он не нападет. - Он... – Монах не договорил. Дверь открылась. Из темноты вынырнула сперва лысая человеческая голова с мертвыми белыми глазами, а потом и всё существо.Туловище было медвежьим. Позади болтался осетровый хвост. Все это было грубо пришито одно к одному. Уродливое существо выглядело, как собранный из разных некогда живых существ труп, но тем не менее, стояло на кривых лапах и явно не было настроено дружелюбно.Плачущий едва заставил себя оставить меч в ножнах: - Господи! Что это?Мирэ хлопнула в ладоши: - Иди на своё место! Быстро, убирайся! Ты пугаешь мне ученика!Страшная кукла, не издав не звука, развернулась и исчезла в темноте.Тангур-ари сняла факел со стены и вошла в подполье первой: - Ты никогда не видел такого раньше?Борясь с подступающей тошнотой, вызываемой трупным смрадом, Ланселот фыркнул: - Бог миловал! - Это тупилак, - Мирэ внимательно посмотрела на Пепельного, - Тангур-ари из тех земель, откуда я родом, умели создавать их с незапамятных времен. Это черная магия, - пожилая женщина посуровела, - Сначала собирались останки животных, сшивались вместе. Одна часть тела обязательно должна была быть человеческой. Затем тангур-ари совокуплялись с будущим слугой, под собственные заклинания, вкладывали в него часть себя. И тупилак оживал. Оживал, будучи готовым пойти и убить того, на кого укажет хозяин. Плачущий Монах ухмыльнулся, не зная уже, впрочем, точно ли он хочет чему-либо научиться у Мирэ: - Допустим, я могу себе представить, как это получалось у мужчин. Но… Ты ведь женщина, как тебе удалось создать собственное чудовище? - Менструальная кровь, - буднично пояснила тангур-ари, - Если хочешь, создашь себе такого же. Я научу.Они остановились перед ещё одной дверью.Ланселот покачал головой: - Я христианин. Мирэ подняла одну бровь, взявшись за ручку двери: - Ты испугался?Монах поглядел сверху вниз на колдунью: - Нет. Я просто не хочу этого. Не хочу трогать то, что испачкает мою душу.Женщина искривила губы в презрительной усмешке: - Все-таки, ты испугался.Плачущий не стал оправдываться.Здесь буквально каждый миллиметр был пропитан тьмой. Той самой, с которой его всю жизнь учили бороться. И там, за второй дверью, её было ещё больше. Пусть Мирэ и могла бы научить его, Ланселота, чему-то полезному. Но не такой ценой. Не ценой чистоты его собственной души. Он развернулся и направился к выходу, все ещё держась за рукоять меча – вдруг этот самый тупилак решит атаковать? Только замедлился на миг, бросив через плечо: - Почему вы зовётесь тангур-ари? - Ты поклоняешься своему Богу, я поклоняюсь Тенгри. Потому мы, его служители, так и называемся, - последовал ответ.Монах кивнул. И зашагал прочь. Нет, он не испугался. Он христианин. Черная магия его не интересовала от слова ?совсем?.*Айрис зло посмотрела на вошедшего рыцаря.Тот, на всякий случай держась на почтительном расстоянии, обратился к девочке: - Вам уже лучше, сестра?Монашка покосилась на дверь, примериваясь, удастся ли сбежать, и поняв, что таки нет, отозвалась: - Когда Плачущий Монах стал отступником, роль карающего меча Церкви перешла ко мне! И я вам говорю, - в голосе Стражницы Троицы зазвенели металлические нотки, - Я вам говорю, что должна была избавить аббата от мук!Робин вздохнул, подумав, что теперь уже не знает, кто более тронулся рассудком, обожженный Уиклоу, или же это злое дитя: - Сестра Айрис, я вас заклинаю, возьмите себя в руки! - Я в порядке, - монашка пожала плечами, - А вот вы, сир Локсли, как я сейчас вижу, с ними заодно!Рыцарь закрыл лицо рукой. Ну, вот. Теперь ещё и обвинения. А ведь он заботится о них!.. Айрис, тем временем, не унялась: - …Вы помогли сбежать Плачущему, вы водите знакомства с фэйри, вы дружите с разбойниками. Быть может, мне и вас надобно отправить в Чистилище?Робин вновь вздохнул и мысленно взмолился, чтобы ожоги аббата зажили как можно скорее.Чтобы Папа Авель как можно быстрее прислал людей забрать Уиклоу и этого маленького ангела смерти.*