25. (1/1)

*От Гюнтера-старшего несло оборотнем. Не так, как от Эльги, или её братьев, - едва заметно, хвоей, снегом и песком, - а стойко, да ещё и с примесью характерного запаха волчатины. Да и сам Ойген был под стать – высокий, широкоплечий, бородатый, с такими же ледяными глазами, как у дочери. И с уже наметившимся брюшком стареющего воителя, переставшего браться за меч. Ещё при первых секундах встречи Монах отметил про себя, что у Гюнтеров это семейная черта, словно признак породы – тяжелая нижняя часть лица, вздёрнутые носы, светлые глаза, русые волосы. Только вот у главы рода русый цвет был обильно разбавлен проседью.Двигался Гюнтер довольно грузно, но по-хозяйски, чеканя каждый шаг по деревянному полу, так, что Ланселот, идя за ним, ощутил себя маленьким и легким, как соболь. Но кто сказал, что у старой собаки обязательно слабые клыки?Убийца не обратил внимания на внутреннее убранство широкого, высокого коридора второго этажа, по которому сейчас вел его фрайгерр Драйшткригера; все внимание бывшего инквизитора сейчас было сфокусировано на тяжелом силуэте отца его леди. Что происходит? Трапеза того самого дракона состоится прямо сейчас? Его бросят в яму со змеями? Бросят в темницу?Ойген же вел гостя всего лишь в свой кабинет.Остановившись перед толстой дверью с непрозрачной витражной вставкой, Гюнтер отпер громыхающей связкой ключей замок и сдержанно кивнул: - Проходи.Монах шагнул внутрь.Низкий стол, заваленный свитками, сундуки и шкафы с оружием, у одной из стен – стулья полукругом, рыцарские латы в углу, на полу – медвежья шкура, - обстановка достаточно красноречиво говорила о своём хозяине. На стене, над широким уютным креслом у стола, висел длинный узкий меч. Чем-то напоминающий Зуб дьявола, но с мягкими спиралевидными завитками на лезвии. Ойген взял один из стульев с резной спинкой и с грохотом поставил напротив стола: - Садись.Плачущий, взмахнув краем плаща, с демонстративной картинностью сел, расслабленно откидываясь на ту самую спинку с геометрической резьбой: даже если старый оборотень почувствует, что он, Ланселот, нервничает – это не должно читаться в языке его движений. Гюнтер, скрестив руки на груди, навис над гостем, опираясь бедром о край стола: - Ты ведь в курсе, что я могу сделать с таким, как ты?Плачущий Монах сощурился: - Так же, как и вы прекрасно знаете, что я могу сделать с таким, как вы.Отец Эльги оскалился, демонстрируя мелькнувшие на секунду далеко не человеческие клыки: - Уел. Что ж, - он решил сменить тему, - Где сейчас лидеры сопротивления фэйри? - Уплыли в Византию, надо полагать, - Плачущий пожал плечами, - Во всяком случае, собирались. Ойген погладил бороду: - Тебя будут искать?Убийца едва заметно смутился: - Возможно. Зависит от того, как сир Берлихинген и Робин Локсли будут заметать наши следы в Лоустофте. Оборотень крякнул: - Ловко ты переводишь стрелки ответственности на других! Допустим, - он покрутил ус, - Сколько людей готов бросить Папа Авель на твою поимку?Ланселот ухмыльнулся:- Я уже положил около сотни Стражей. В том числе и тех, кто убил вашего Франца. Гюнтер поднялся и заходил из стороны в сторону: - И какие твои планы, Плачущий Монах?Убийца, чуть слышно вздохнув, в который раз перечислил: - Как только у меня появится возможность - разыщу Пепельных, и уже вместе с ними примкну к восстанию, вернув мальчика, Персиваля, к его сородичам, буду сражаться на стороне фэйри. И… Почему вы спрашиваете у меня это?Ойген сверкнул глазами: - Потому, что я не только отец, но ещё и политик. И обязан знать из первых уст, чем восстание Ведьмы Волчьей Крови, в том числе, твоё появление мне грозит, а в чем может быть выгодно. - Разве это не проблема короля Утера? – резонно заметил Монах, на что Гюнтер рассмеялся: - Судя по тому, что ты, парень, здесь и сейчас передо мной, сопротивление может коснуться всех на побережье материка. Ты, - Гюнтер ткнул Плачущего пальцем в грудь, - Я достаточно наслышан о тебе. Говорят, что ты преуспел в умении убивать, я ценю таких людей. Я не против, чтобы вы с мальчишкой остались в Драйшткригере до тех пор, пока не решите, что наступил подходящий момент пуститься вдогонку за фэйри. Сидеть на шее у меня ты не будешь, я дам тебе работу, - тоном, не терпящим возражений, Ойген уточнил, - Ты обучишь моих личных гвардейцев и молодых воителей Драйшткригера всему, что умеешь. Но… - фрайгерр в момент посерьёзнел, - Что, мать твою, происходит между тобой и моей дочерью?Ланселот собрался выложить все, как на духу, но в кабинет отца без стука вошел Ладислаус, старший из братьев: - Отец, постой, - юноша, на вид младше Монаха лет так на двенадцать, такой же голубоглазый и светловолосый, как Ойген, указал рукой куда-то за окно, в сторону гор, - Прежде, чем он даст тебе ответ, позволь мы покажем ему кое-что.Плачущий закусил губу.Кажется, его ждал очередной драйшткригеровский сюрприз.* Белке кусок в горло не лез. Эльге, в общем-то, тоже.За безлюдным столом сейчас их сидело четверо: мальчик с певичкой, Элайна Гюнтер и Циммерберг, уже порядком подуставший не столько за день, сколько из-за повисшего в воздухе напряжения. - Бедный ребёнок, - покачала головой Элайна, заботливо подливая в тарелку Персивалю ещё супу и подвигая к нему пиалу с сыром, - Тебе бы гулять последние деньки детства, так нет же!.. - Я не ребёнок, - слабо запротестовал Белка, ковыряя ложкой аппетитное содержимое тарелки, хоть уже и порядком остывшее, - Я рыцарь!Элайна вопросительно посмотрела на дочь, и та кивнула: - Сир Гавейн посвятил Персиваля в рыцари фэйри. Перед смертью.Мальчик шмыгнул носом и отправил в рот ложку с варевом. - Упокой Боже… - Элайна перекрестилась, - А Франц? Где его останки? И осталось ли от него что-нибудь?Циммерберг закашлялся, глядя на рыжую. Да, действительно, осталось ли?Миннезингерша тяжело вздохнула: - Всё сгорело. Корабль сгорел, Эви нашел только руку бедняжки. Мы похоронили её на берегу лесой реки.Михаэль закрыл лицо ладонью, то ли от усталого негодования, то ли в знак скорби.Франца было искренне жаль. Если бы Эльга осталась дома, если бы Эльга не связалась с беглецами, если бы Эльга……Вообще, он положительно относился к девчонке Гюнтер, воспринимая её, как существо хоть и вредное, но симпатичное и забавное. Ей было шестнадцать, когда они познакомились – Циммерберг прибыл в Драйшткригер, спасаясь от гнева властей: в своё время он был умелым конокрадом, но к двадцати шести годам пришлось свернуть лавочку и прятаться от виселицы – когда пропал любимый конь одного из маркграфов на материке, и все улики были против него, Михаэля. Да чего греха таить. Он и впрямь увёл породистого красавца-рысака просто средь бела дня, предварительно нанявшись чистить конюшню. И продал до того, как коня хватились. Рыжая всегда считала Циммерберга колючим, хитрым, несколько заносчивым, но умным и обладающим обострённым чувством справедливости. Прежде иногда они проводили время вместе, он обучал девушку верховой езде, но дальше простого человеческого общения они не заходили. Братья и родители не препятствовали этому, не видя в Циммерберге угрозы; тем более, что трое младших Гюнтеров взяли Михаэля к себе на службу, как будут выражаться через лет шестьсот, ?старшим-куда-пошлют?. И вот теперь эта некогда звонкая смешливая крошка, в процессе жизненных невзгод превратившаяся в самостоятельную решительную леди с едва уловимой поволокой тоски в холодно-голубых глазах, сквозь пальцы просачивалась в когти к Монаху в сером. Нет, он, Циммерберг, испытывал сейчас нечто, вроде солидарности к Ланселоту, действительно беспокоясь, что сейчас с ним сделает Ойген и братья Гюнтеры, но… Да как так-то, почему Эльга доверилась ему – фанатику-головорезу? Этот вопрос Михаэля, скорее всего, так и останется без ответа.* - Куда конкретно мы идем? – настойчиво поинтересовался Монах, кутаясь в плащ на прохладном воздухе.Только что братья вывели его через задние ворота за стену замка. Чего такого особенного они хотят ему показать?Михаэль Гюнтер, самый младший и самый спокойный, положил руку на плечо гостю, держа вторую на рукояти меча: - Мы покажем тебе место, где спрятано прошлое.Братья переглянулись, зловеще посмеиваясь. - Прошлое? – Ланселот, как пересмешник, отозвался в тон Михаэлю, - Господи, Боже, вы меня озадачиваете с каждым мгновением всё сильнее.Ксандр поднял факел, как знамя, следуя первым: - Просто иди за нами. Скоро всё узнаешь.Плачущий фыркнул, но спорить не стал. В конце концов, они не должны были ему навредить. В противном случае, ему бы пришлось отчитываться перед Ойгеном и Эльгой за три искалеченных тела.Расступающаяся перед огнём темнота обнажила высокую стену деревни и малые ворота, направленные в сторону гор. - Да ладно, - проворчал бывший инквизитор, поспевая за Ксандром и косясь на дышащего в спину Ладислауса, - Убить меня вы могли и в подпольях замка! Младший хохотнул, попутно кивнув страже: - Мы не собираемся тебя убивать, - и серьёзно добавил, - Пока что. Но мыслишь ты в верном направлении.Что за?.. Ланселот покачал головой, но послушно продолжил следовать за своими суровыми спутниками.Все четверо теперь шли по узкой тропе, убегавшей к подножию горного хребта, поросшего лесом. И уже недалеко от стены Драйшткригера по эту сторону долины почва бугрилась скалистыми выступами, поднимавшими лохматые ели.Сейчас лес Монаха не тревожил. Куда более неуютно ему было от того, что впереди ждала неизвестность – и уже сейчас, несмотря на уверения братьев-разбойников в том, что они не станут его убивать, Ланселот ощущал: где-то совсем рядом волшба. Но не женская, не природная, а защитная. Как будто бы кто-то запечатал кого-то злого. Под землёй. - Здесь, - вдруг отозвался средний Гюнтер. Ладислаус вышел вперед, приблизился к большому камню, торчащему из округлой дыры в боку невысокого холма, поднатужился и откатил импровизированную пробку.Из открывшейся пещеры повеяло холодом. - Прошу, - старший сделал пригласительный жест, призывая гостя следовать за ним в липкую темноту. И первым, перекрестившись, нырнул вперед.Ланселот, подумав, что двум смертям, как ни крути, не бывать, шагнул за молодым разбойником.Изнутри пещера оказалась круглой. С потолка свешивались корни выросших на холме елей. А в центре…Плачущий ухмыльнулся. Что ж. Интересненько.В центре ровным рядом лежало четыре скелета. Руки мертвецов были связаны, а в раскрытых ртах лежали куски кирпичей. - Кто эти люди? – отчего-то шепотом спросил Монах. И так же шепотом Ладислаус отозвался: - Познакомься. Это – чернокнижник, чиновник, столяр и наш преподаватель. Никаких ассоциаций не возникает?Ланселот сделал шаг назад.Он вспомнил, как Эльга упоминала, что её самый первый возлюбленный, чернокнижник, после того, как вскрылась его ложь, погиб при неопределенных обстоятельствах. - Вижу, что что-то в тебе ёкнуло, - все так же тихо молвил теперь уже Ксандр, - Так вот. Их четверо. Но есть место и для пятого. Если обидишь сестру.Плачущий Монах молча вышел из пещеры.Все те, кто причинил боль рыжей, теперь были аккуратненькой жуткой грядкой собраны здесь – не отпетые, не похороненные. Но замурованные среди леса, и с камнями в открытых ртах. Так делали, чтобы мертвецы не превращались в вурдалаков. Эльга не знала.Но семья всегда защищала её.*