20. (1/1)
*Плачущий Монах склонился над умывальником. После испепеляющего жара пламени фэйри прикосновение воды отозвалось прохладной поволокой на коже. Смыв с лица то, что осталось от пудры, убийца взглянул в мутное зеркало. Отметины под глазами, казалось, приобрели ещё более насыщенный багровый оттенок. Ланселот вздохнул и принялся переодеваться. У Рыжего, к счастью, нашлась рубашка черного цвета, и практически такой же черный плащ. А вот рясу теперь можно было только выбросить. Что мужчина и сделал, оставшись только в тёмных штанах, рубахе, куртке и плаще. Когда-то отец Карден говорил, что носить чужую одежду — это то же самое, что носить чужие грехи. Но выбирать не приходилось.Карден.В груди ёкнуло.Всё же, в какой-то момент своей жизни он, Ланселот, действительно стал считать предводителя Красных Паладинов здесь, на юго-восточном побережье Британии, своим отцом. Тем, кто воспитывает, ведет по жизни, направляет. Конечно, другой вопрос — как воспитывает, и что вылепливает из податливой глины юной души... Приёмного отца хотелось оплакать. Но ненависти к нему было больше. И этот когнитивный диссонанс подхлестывал если не взвыть, то по меньшей мере забиться в уголок, обнять колени и сидеть, покачиваясь и глядя вникуда.Стопроцентно Плачущий понял одну вещь: переоценка ценностей и переворот мировоззрения — то ещё болезненное дерьмо. И пока что, всё, что не даёт ему тронуться рассудком — наличие в его жизни Эльги с Белкой, и единственной цели: искупления.В дверь отхожей комнаты постучались.- Ты там в порядке?- послышался голос Белки из-за двери. Монах утер лицо платком, спустил рукава и затянул ремни плаща на груди потуже:- Да, - мужчина вышел в коридор, и Персиваль взял его за руку, потянув по направлению к залу:- Сир Берлихинген хочет поговорить.Ланселот ухмыльнулся. О, да. Конечно, хочет поговорить. Было бы странно, если бы железнорукий упустил возможность со своей стороны повоспитывать молодежь.Но до воспитательной беседы мальчик ждать не хотел.- Так ты вызвал огонь? Да? Да? Да? - Персиваль заскакал вокруг, не в силах сдерживать восторг, заглядывая снизу вверх в лицо бывшему инквизитору. Тот рассмеялся, стараясь в полумраке коридора не наступить на мальчика:- Можно сказать и так!- Покажешь? - Белка умильно сложил ладошки под подбородком. Ланселот потрепал его по макушке:- Обязательно. Только потом. Не хочу, чтобы Берлихинген отрубил мне голову за то, что я случайно подожгу его штаб.Мальчик кивнул, хитро улыбаясь, и первым шмыгнул за тяжелую дверь зала.Эльга уже была там. Певичка, повесив нос, сидела за столом, как провинившаяся маленькая девочка. Белка тут же угнездился рядом. Гёц, с мрачным видом молча прохаживавшийся туда-сюда вдоль длины стола, резко развернулся на вошедшего Монаха и рявкнул:- Ну-ка, сели!Ланселот решил не показывать характер и послушно устроился рядом со своими спутниками. - Итак, - железнорукий разбойник погладил бороду, - Молодые люди, потрудитесь объяснить, какого лешего вас понесло в город?- На разведку, - бодро отозвался Плачущий.- Погулять, - одновременно с ним брякнула миннезингерша, тут же прикусив язык.Белка хлопнул себя ладонью по лбу, закатывая глаза.Гёц непроизвольно повторил жест мальчика:- А ваши, юный сир, каковы будут отговорки?- Я шел искать мести! - не без гордости честно ответил парнишка, - Отомстить не получилось, но зато я случайно украл корону Пепельных.Трое взрослых переглянулись.Изо всех живущих в мире существ только Белка и был способен отправиться вешать и жечь, а вместо этого случайно стащить древний артефакт. Правда, в этот раз Монах был спокоен: венец вождей его предков прямо сейчас был надежно запакован в одну из походных сумок, и сурово охраняем Эви. - Вы подвергли опасности свои жизни, вы привлекли к себе внимание, - Гёц принялся загибать пальцы протезом на живой руке, - Вы развалили таверну, вы переполошили жителей, вы чуть не сожгли церковного иерарха, сир Робин Локсли из-за вас теперь, скорее всего, попадет в неприятности, так как он не стал призывать Красных Паладинов в город, а теперь... Теперь вы с поджатыми хвостами сидите передо мной, и что? Что вы себе думаете? Ты, - Берлихинген угрожающе наставил железный палец в сторону Ланселота, - Ты знал, что Эльга может обратиться, и навредить себе и людям?Рыжая покачала головой:- Нет, дядя. Я не превращаюсь. Ни я, ни мои братья.Раубриттер приблизился к крестной дочери и внимательно посмотрел в ледяные глаза певички:- Ты уверена?- Абсолютно, - Гюнтер выдохнула, сникнув ещё больше,- Если бы всё было иначе, я превратилась бы ещё в тот момент, когда Айрис ранила меня, - и девушка провела рукой по перевязанному плечу, которое только последние сутки перестало отдавать пульсирующей болью.Белка обнял певичку, с красноречивой молчаливостью демонстрируя сочувствие и поддержку. Берлихинген тихо зарычал, но не от злости, а от психологической усталости:- Что вы собираетесь делать дальше?Плачущий Монах поглядел на Эльгу:- И вот, теперь мы плавно перешли к сути...- ... Ты ведь отвезешь нас к моему отцу, дядя? - закончила фразу Гюнтер.Раубриттер многозначительно усмехнулся.*- Вот так, потерпите, святой отец, - сир Локсли склонился над постелью обожженного аббата, - Скоро подействуют припарки, и вы сможете уснуть.Уиклоу зло сверкнул глазами. Собственного позора таких масштабов он ещё не видывал. Из гвардейцев в живых остался лишь один Страж Троицы. А ему, аббату, повезло только потому, что изначально его завалило грудой тел.Он снова потерял всех. И теперь был вынужден зализывать раны здесь, во мраке одной из гостевых спален замка Робина Локсли. Сам хозяин замка сел за столом тут же, зажигая несколько свечей на ажурном кованом подсвечнике и расправляя перед собой чистый свиток. В лёгких руках рыцаря мелькнуло белое перо, и Локсли осторожно опустил его кончик в чернильницу:- Думаю, стоит написать Папе, не так ли? - он оглянулся на аббата.Уиклоу тихо кашлянул, не то выражая согласие, не то протестуя.Напряжение, витавшее в воздухе, ощущалось слишком сильно.Аббат знал, что Робин Локсли был так же лоялен к фэйри, как и Тинтагель в своем Вестгейтсе. А ещё Локсли за спиной Утера водил дружбу с Берлихингеном и ему подобными. И сир Робин аббату Уиклоу не нравился.- “Ваше Высокопреосвященство!”, - не без тени издевки, Локсли стал зачитывать то, что пишет, - “Прошу Вашего святого благословения и снисхождения! Пишет Вам сын Ваш, Робин Локсли из Лоустофта, от имени служителя Вашего, святого отца Уиклоу, что в силу ранений тяжких не имеет возможности составить письмо самостоятельно, “ - Робин снова оглянулся на постель с больным, - Ну, как? Ладно излагаю? - рыцарь легонько постучал кончиком пера о край чернильницы, стряхивая лишнее, - “Считаю своим долгом сообщить прискорбные вести о том, что Плачущий Монах вновь скрылся от святого отца и отряда Ваших гвардейцев, с помощью колдовских чар убил всех их, сжег огнем нечистивым. В целости осталась только дочь Ваша сестра Айрис и...” - Локсли уточнил у аббата, - Как зовут выжившего брата?- Ник, - едва прошептал Уиклоу.- "...И брат Ник. Сам святой отец получил сильные ожоги, и до полного выздоровления останется в моём замке. Накануне лангобардским старейшиной в дар аббату была принесена корона Пепельного народа, впоследствии украденная Плачущим же Монахом. Прошу Вашей милости и надеюсь на Ваше понимание.” - Робин размашисто подписал свиток, встал, приблизился к аббату и вложил в его руку перо, подсовывая письмо так, чтобы Уиклоу было проще оставить свой автограф. Аббат, скрипя зубами, кое-как вывел свои инициалы.- Вот и чудненько, - рыцарь положил свиток на стол, обмахивая его, чтобы чернила поскорее подсохли, - Отправим сегодня же. Я скоро вернусь, - он направился к дверям, - А вы набирайтесь сил, святой отец!..*Голос пленённого Берлихингеном Стражника Троицы прозвучал надтреснуто, как скрип старых ворот: - Что, сестра? Это наш конец? Почитаем молитвы на отход души от тела?Айрис открыла глаза, в который раз напряженно вглядываясь в темноту за решеткой. Провал.Снова провал.Уиклоу погиб, Плачущий сбежал, а она, Айрис, не смогла помешать. Опять. Может, праведная месть — это не её путь? Может, зря она столько взвалила на себя?Монашка потрясла головой, отгоняя эти мысли. Конечно же, не зря! Она — разящее копьё Великой Церкви. Она — истинная дочь Папы в католической вере. И пусть у неё не всё получается с первого раза — всё получится потом. Она будет стараться. Будет падать и вставать, идти вперед, ползти по отвесным скалам, если понадобится, даже если придется содрать с себя шкуру живьем. Она не сдастся.Руки девочки были связаны за спиной, перехвачены верёвкой более, чем надежно. Айрис попыталась перетереть путы о каменный выступ в стене, но тут же забилась в угол, услышав шаги. В темницу быстро спустился Рыжий с мечом в руках. Молча вошел в камеру с гвардейцами, под короткие вскрики пленников в несколько взмахов положил их всех. Потом замер, медленно оглянувшись на девочку.- Чего ждешь? Рази! - зашипела Айрис, тем не менее, гонимая инстинктом самосохранения уползать как можно дальше от потенциального убийцы.Рыжий криво оскалился в страшной улыбке:- Нет, малышка. Завтра утром тебя заберет сир Локсли и отправит в Ватикан. Доброй ночи! - он вышел вон, заперев темницу, а девочка ткнулась лицом в колени.Ну, вот.Теперь она одна ответит за все промахи перед Папой. Или, чего доброго, ещё и будет наказана. Заслужено, конечно, но...Айрис закусила губу, сдерживая слёзы.Она молода и полна сил, её путь только начинается. Быть может, поимку Плачущего теперь передадут кому-нибудь другому, но это никак не умаляет того, что она продолжит борьбу с дьявольскими отродьями. По всей Европе.*Они отплывут на рассвете.Белка завозился на постели, укладываясь поудобнее. Спать никому из троих не хотелось, хоть и устали беглецы смертельно.Ланселот, задумчиво рассматривая корону, приблизился к светильнку, позволяя рубинам тихо мерцать при свете живого огня:- Надо же, - Плачущий Монах, медленно поворачивая в руках венец, провел подушечками пальцев по орнаменту, - Раньше я видел её только на картинках в древних свитках жрецов, а сейчас держу в руках. Странное ощущение.Эльга протянула из-под одеяла ногу, осторожно касаясь маленькими пальцами колена мужчины:- Ещё более странное, чем то,что ты чувствовал в таверне?Она ощущала всей душой, что им необходимо поговорить о произошедшем.- Тебе не было больно? - уточнил Персиваль, подпирая подбородок кулаком.Ланселот покачал головой:- Нет. Это было... - он запнулся, не в силах подобрать слова, - Я не знаю, как это выразить так, чтобы вы поняли, - и он вдруг подмигнул девушке.Гюнтер сначала не поняла.А потом как поняла!И это заставило её фыркнуть от смущения:- Что ж, мы подождем, - она картинно зыркнула на мальчика, стараясь сделать это так, чтобы видел лишь мужчина, - Пока ты сформулируешь всё как можно более корректно!Монах спрятал венец обратно в сумку и сел на край кровати, почесывая волкодаву за его острым ухом:- Как только я разрешил выйти этой... силе, - убийца потер переносицу, вспоминая каждую секунду до, во время и после вспышки огня, - Я словно бы с единственным ударом сердца выпустил часть собственной души. И она загорелась. В тот момент я как будто стал открытой книгой для предков. Белка приподнялся, не скрывая изумления:- С тобой говорили Тайные?- Нет! Не знаю, - в голосе Ланселота засквозила растерянность, - Нет, не думаю, что это были Тайные. Это совершенно точно были души смертных.Эльга осторожно уточнила:- Кем ты считаешь Тайных?- Демоны, - Плачущий виновато пожал плечами, - То, что я более не с паладинами, не значит, что я перестал быть христианином. И все языческие боги, и Тайные, и кто там у фэйри есть ещё, для меня — нечисть, которую меня приучили бояться и ненавидеть.Белка с сожалением покачал головой:- Но тебе не было страшно высвобождать пламя?- Нет, мне не было страшно. Наоборот, в нём была крайняя необходимость. И потом. Оно ведь часть меня, - возразил мужчина, - Я его не наколдовал, просто...Рыжая намотала на кончик носа прядь волос:- Просто ты должен для себя разобраться, где заканчивается твоя природа и начинается магия. Я права?Ланселот откинулся на спину поперек кровати:- Права, моя леди. Ты совершенно права.Гюнтер погладила крепкое плечо мужчины:- Всё будет хорошо. Просто не забывай доверять самому себе.Белка прыснул, прячась под одеялом с головой:- Фу-у, телячьи нежности!Плачущий запустил в мальчишку подушкой.*Циммерберг позволил взмыленному коню сбавить шаг только на опушке, когда в просветах среди вековых стволов замаячил частокол и длинный одноэтажный дом за ним, со знаменем Берлихингена над воротами.Михаэль с облегчением вздохнул. Свои! Теперь ему было, к кому обратиться за помощью и стопроцентно её получить.Крепкий кулак брюнета соприкоснулся с шершавой поверхностью ворот. На стук тот час же отозвались сторожевые псы. Из бойницы высунулся кончик стрелы:- Кто?- Передайте сиру Берлихингену, что прибыл Циммерберг. Из Драйшткригера, - путник закашлялся, прочищая горло.За воротами послышалась возня, тихий говор и быстрый топот. Волшебное слово “Драйшткригер” в разбойничьих кругах и впрямь творило чудеса.Ворота гостеприимно распахнулись. Брюнет проехал до самого порога, спешившись только после того, как двери дома распахнулись:- Михаэль, надо же, - Гёц крепко пожал руку гостю, - Какими ветрами тебя занесло в мои края?Циммерберг озабоченно нахмурился:- Меня прислали братья Гюнтеры. Кажется, у Эльги неприятности. Вашей крестной дочери.Берлихинген мирно заулыбался:- Пойдем-ка, выпьем. И ты сам убедишься, что с моей крестницей всё хорошо.*