18. (1/1)

*Покосившийся деревянный сортир на заднем дворе таверны, грозящий вот-вот обвалиться в собственную яму с отходами человеческой жизнедеятельности, шибанул по обонянию убийцы резким смрадом, как дубиной, в считанные мгновения сделав Плачущего практически бесчутым – нос от выедающей глаза вони заложило моментально. Ланселот ругнулся сквозь зубы, обрывая листок с ветки растущего рядом невысокого дубка, и брезгливо закрывая этим самым листиком пальцы, отпер дверь с характерным выпиленным кружком и шагнул внутрь, опуская щеколду. Хорошо было в лесу – отошел чуть дальше в кустики, тут тебе и уборная. Но помочиться снаружи не позволяло воспитание. И это самое воспитание оказалось сильнее отвращения.*Белка пулей выскочил наружу, едва не сбив с ног кухарку, ту самую, что отправила его отнести виноград. Если он, Персиваль, не поторопится убраться, что охрана усадьбы, возможно, сегодня перед сном откушает пирогов с бельчатиной.Кончики золотых листиков неприятно кололи кожу, и сама корона жутковато холодила грудь. - Куда?! – за спиной послышался окрик, и парнишка метнулся мимо телеги. К нему тут же подскочил волкодав. - Эви? – мальчик упал на колени, стараясь пригнуться за повозкой к земле так, чтобы его не было видно из окон кухни, - Ты как сюда попал? Веди!..Задние ворота были уже заперты, их закрыли ещё как только подвода с продуктами въехала на территорию усадьбы. Но пес, тем не менее, как-то сумел влезть вслед за мальчиком.Эви, тявкнув, побежал в ближайшие фигурно остриженные кусты. Белка, то и дело оглядываясь, побежал за псом. Из дверей кухни за ним вслед побежало двое поварят и стражник: - Стой! Украл чего? Персиваль и Эви их дожидаться не стали. Пёс в какой-то момент свернул к забору, поднырнул в старый, уже поросший мхом подкоп, вырытый, видимо, барсуками, и мальчишка протиснулся за собакой, тут же во все лопатки побежав по улице.Стражник бросился за беглецом через ворота, но задержался у засова, и в несколько прыжков по брусчатке Белка был таков.Поворот, другой – и он столкнулся нос к носу с Одноглазой и Рыжим. - Пацан, твою мать! – прорычал разбойник, хватая Персиваля за шиворот, - Сир нам башку снесёт, если мы тебя не вернем! - Зачем сбежал? – Одноглазая закогтила мальчика за плечи, - Ты же знаешь, здесь опасно!..Белка, в попытке отдышаться, закашлялся, все так же придерживая корону за пазухой: - Эльга и Плачущий в таверне ?Земляной дракон?, это здесь, рядом, и аббат Уиклоу идет за ними! Разбойники переглянулись. - Сир Берлихинген должен прийти на помощь крестнице! – Белка вывернулся из рук Одноглазой, вырывая капюшон у Рыжего, и снова дунул со всех ног в сторону таверны, попутно отмахиваясь от взволнованно взлаивающего Эви. - Проклятье! – Одноглазая сплюнула – Я иду за ним, приведи Гёца к ?Земляному дракону?, быстро!* Кончик меча ткнулся меж лопаток рыжей. - Встала. И ни звука мне!Эльга замерла, не смея оглянуться: - Кто ты, и чего хочешь? - Чтобы католическая Церковь восторжествовала.Гюнтер таки повернула голову. За плечом стоял мужчина в купеческой одежде. На лбу у него был характерный след – пятачок кожи огрубел в том месте, где она длительное время соприкасалась с золотой маской.Тут же вся таверна загудела. Убедившись, что девчонка взята, Уиклоу дал знак вывести остальных людей. Ранние пьянчужки бросились врассыпную вон, не желая связываться с Братьями Троицы, которые, тем временем, заполнили таверну – и ни один из них не был одет в привычную рясу. На первый взгляд казалось, что ?Земляной дракон? полон отдыхающих мужчин. Только вот трактирщик, боязливо оглядываясь, пополз в сторону выхода.Страж Троицы в костюме торгаша рывком уложил миннезингершу на стол, сбрасывая пустые пивные кружки, и заломил ей руки, туго перевязывая кисти певичке. - Да полегче, Господи! – девушка огрызнулась, сдувая волосы с лица – Что я сделала?!Аббат Уиклоу медленно шагнул в таверну: - Именем Его Высокопреосвященства, Папы Авеля, ты, дитя, обвиняешься в пособничестве врагу католической Церкви, и приговариваешься к сожжению. Эльга судорожно сглотнула. Аббата она впервые видела так близко, и честно говоря, какого-то особого трепета он не внушал. Но взгляд его был настолько колюч, что певичка непроизвольно съежилась.Следом за аббатом на пороге встала Айрис. Девочка обвела взглядом пространство, и со всё тем же бесстрастным выражением на юном личике приблизилась к пленнице. Чтобы тут же схватить её за шиворот, и приподняв над столом, зашипеть Гюнтер прямо в лицо: - Ты думала, я тебя не догоню? Ты думала, - Айрис сжала затылок миннезингерши, - Что я вас не поймаю? - Катись в пекло! – рыжая дёрнулась, вырываясь из рук хотя бы монашки, но гвардеец встряхнул девушку, как нашкодившего котёнка: - Тихо!..Аббат, сложив руки за спину, прошелся по залу туда-сюда: - Что ж. Так, говоришь, куда отлучился твой дружок?..*Гёц не поверил своим ушам. - Сумасшедшие дети!.. – железнорукий схватил свой меч и побежал к воротам, распахнув их и пронзительно засвистев. Отсыпающиеся после ночной вылазки разбойники повыскакивали, кто в чём был. - К ?Земляному дракону?! Быстро! Все!!! – Берлихинген вскочил на коня – Догоняйте! Живо!Маленькая непослушная девчонка! Ну, что им с Плачущим далась эта корона? Да ради всего святого!..Гёц пришпорил и без того несущуюся галопом лошадь.Нет, конечно, он не позволит погибнуть девчонке Гюнтер. Более того, он, раубриттер, даже приложит все усилия к тому, чтобы прикрыть задницу Плачущему, если тот, конечно, все ещё жив. А ещё железнорукого рыцаря-разбойника терзала одна мысль.Превращается ли Эльга? Если да, то насколько она опасна? И сохраняет ли в зверином облике человеческий рассудок?Лошадь Берлихингена прогрохотала копытами по деревянному настилу у ворот. Стражники только провели взглядом вожака разбойничьей стаи. *Ланселот не стал закрывать за собой дверь, оставив отхожее место проветриваться, с упоением вдохнул свежий воздух, шмыгая носом, неспешно помыл руки у жестяного умывальника с висюлькой-клапаном, стряхнул капли с кистей и вошел в заднюю дверь зала таверны. - Ни с места.В кадык Плачущего Монаха уперся кончик меча. Сестра Айрис знала: сделай это кто-то, кроме неё, он тут же начнет убивать.На какой-то миг перед глазами все побагровело. Мужчина, скалясь, стиснул рукоять меча так, что костяшки пальцев побелели. - Я больше не намерен терять людей, - аббат вышел в центр зала и показал Монаху на Эльгу, которую гвардеец впечатал моськой в стол и держал, не давая пошевелиться, - Как я и говорил в прошлую нашу встречу, мы подарим тебе чистую смерть. И если ты прямо сейчас медленно положишь меч на пол, толкнешь его ко мне, - Уиклоу усмехнулся, глядя, как малышка Айрис свирепо сверкает глазами, продолжая держать преступника на кончике острия, - Позволишь взять тебя и увезти в Ватикан, где тебя будут судить, то твоя рыжая шлюшка поедет с тобой и будет казнена так же благочестиво. И вы оба даже будете отпеты. Если же нет, - святой отец кивнул Стражнику Троицы, державшему Эльгу, и тот нажал коленом девушке на позвоночник, от чего та взвыла сквозь зубы, - Она рискует остаться без головы здесь, сейчас, а тебя мы всё равно возьмем. Ты слышишь меня? Отец Карден уже погиб из-за того, что ты не смог прикончить Ведьму Волчьей Крови, - Уиклоу кашлянул, - Знай это, и пусть праведная скорбь пробудит в тебе раскаяние!Плачущий Монах сделал глубокий вдох. К горлу подкатил ком.Значит, отец Карден мертв.Карден мертв.Да гори оно всё!В пару мгновений мужчина пересчитал присутствующих. Много. Слишком много, чтобы вступать в рукопашную даже для него, опаснейшего из фехтовальщиков. - Верно я понимаю, что вы, святой отец, не оставляете мне возможности выбрать тот вариант, при котором живы остаются все? – голос Ланселота зазвучал, как прежде, на войне с фэйри, негромко и так холодно, что на момент рыжей показалось, что там, в дверях, совсем другой человек, незнакомый и очень жестокий. Уиклоу развел руками: - Не я начал эту погоню. Но, - аббат хохотнул, - Как видишь, сын мой, я её закончил. Я поймал знаменитого Плачущего Монаха, и чтобы не сделать тебя мучеником, с тобой расквитается церковный суд, - священнослужитель скрестил руки на груди. О, ему хотелось бы, конечно, парой выстрелов из лука положить обоих, и преступника, и преступницу, но грех честолюбия заставлял тянуть время. Он отвезет этих двоих в Рим живыми, в качестве трофеев, на потеху Папе, и там, на глазах у высшего церковного света, разделается с Плачущим. Ланселот ещё раз глубоко вздохнул.Когда-то давно, когда небо цеплялось низкими облаками за верхушки сосен, среди сумрачных скалистых холмов Верховный жрец собирал молодых воинов Пепельного народа. Малыш Ланс, вместе с остальной детворой, бегал вполглаза наблюдать издалека – уж больно интересно было, чего такого делают будущие защитники деревни. Обучение начиналось с четырнадцати лет.Воители сидели с переплетенными ногами и закрытыми глазами на краю одного из холмов. А жрец говорил с ними – тихим, низким голосом, и всё, что запомнил мальчик - две коротких фразы: ?Слушайте себя. Почувствуйте жар?.…И потом, один за другим, медитирующие воины вытягивали перед собой руки, и в ладонях у каждого вспыхивал огонёк. Маленький Ланс не знал, как конкретно можно было слушать себя, ведь там, среди холмов, все звуки поглощал ветер. И какой жар можно было почувствовать, сидя на холодных камнях, Ланс тоже не знал.Слушай. Себя.Будучи ребёнком, он боялся это вспоминать, молясь о том, чтобы стать человеком. Будучи юношей, он напрочь об этом забыл. И вспомнил только когда Гавейн, истерзанный братом Солтом, упрекнул его: ?Если они – твой народ, то пойди и признайся им, кто ты!?Всё, что знал о себе Плачущий Монах в прошлом – что он, по словам Кардена, был рожден злом, рожден демоном, что он – воин церкви, воин со скверной, с неверными. Что он призван вырезать тех, кто имеет дело с волшбой – и не важно, силы ли это природы, или же просто колдовство. Что он должен крестить огнём тех, кто не желает креститься водой.Всё, что о себе узнал Плачущий Монах в настоящем – он не машина для убийств, он не чёрное, не белое, не вершитель чужих судеб, и что он не вправе решать, кому жить, а кому умереть только по тому, какого вероисповедания его оппонент. Узнал, что может любить, смеяться, купаться голышом под лесным водопадом. И никто его этим не упрекнет. Узнал, что? он такое – сам себе дракон. Сам себе единорог. Сам себе редкий зверь, управляющий самой прекрасной и смертоносной на свете стихией. Аббат Уиклоу нетерпеливо склонил голову набок: - Долго мне ещё ждать? На порог таверны взметнулась маленькая тень.Твою мать!Эльга дернулась. Белка!Все взгляды разом устремились на мальчика. Персиваль замер на секунду, оценивая противников. А потом, запустив руку за пазуху, выхватил из-под курточки корону и взмахнул ею, демонстрируя трофей: - А что у меня есть? - Проклятье!!! – окрик аббата заставил Айрис отскочить от Плачущего и рвануть за воришкой. Зря она не прирезала его, Белку, сразу, когда была возможность, в Шлаке! - За ним, за ним, быстро! – аббат, метнувшись к двери, столкнулся сразу с несколькими Стражами, тут же бросая за спину, - Плачущего не упустить!..Но Ланселот сам позаботился о себе, воспользовавшись воцарившимся хаосом.Меч описал дугу, прокладывая своему хозяину путь.Вторую.Слушай себя.Эльга испуганно прижалась к столу, когда к девичьим ногам покатилась голова державшего её гвардейца. Плачущий не стал развязывать певичку сразу, но схватив в охапку, вместе с девушкой прыгнул за стойку трактирщика. Уиклоу, не зная, то ли ему бросаться в погоню за мальчишкой, то ли брать отступника, выбрал второе, предоставив сестре Айрис вернуть корону. - О, да чтоб тебя! – священнослужитель с грохотом запер дверь, - Взять его! Ну! - Лезь в подвал и не высовывайся! – прошипел убийца, откидывая люк в полу, перерезая верёвку на её запястьях, и девчонка послушно юркнула в каменную темноту погреба.Ланселот захлопнул люк, вскочил на стойку и вытянулся во весь рост.Гвардейцы замерли, оттесняя аббата к дальней стене и ожидая новых выпадов.Все в сборе. Надо же, как чудесно. …Верховный жрец никогда не рассказывал детям, как это делается, вполне рационально считая, что малыши могут натворить бед, играя с огнем. Взрослые тоже.Но попытаться стоило.Почувствуй жар.Плачущий Монах положился на собственную интуицию.Он не знал, как это делается, не знал, получится ли, ведь прежде был твёрдо уверен в том, что точно не сумеет. Но звериная ярость, рвущая душу, стала совсем невыносимой. Нужно было не просто защитить себя. Нужно было защитить свою леди. И избавиться, наконец-то, от проклятого аббата и его золотомордой своры.Ланселот рывком раскинул руки, как если бы пытался оттолкнуть сразу всю эту вооруженную толпу. И сам не сильно понял, откуда взялся огонь.Столпившиеся снаружи испуганные горожане, вдруг, увидели, как таверна наполняется клубами пламени и взрывается. Изнутри. Как трескаются и лопаются стёкла подслеповатых окон. Как ?Земляной дракон?, вздрогнув от крыши до земли, начинает расползаться трещинами. Последнее, что ощутил аббат Уиклоу, перед тем, как его засыпало грудой отброшенных волной раскалённого воздуха тел – нестерпимый жар и запах палёной плоти. *Сестра Айрис собрала все силы для рывка, и отчаянным прыжком таки настигла Белку.Мальчишка упал, выронив корону. И тут же к детям подскочил Эви. Схватил венец, покрепче стиснув его в пасти, и скрылся за поворотом. Девчонка выругалась, прижимая меч к горлу Персиваля: - Твой пёс! - Ты! – Белка извернулся, сбрасывая монашку, - Ты!!!Айрис пришлось отскочить, уклоняясь от острого меча парнишки. - Ты убила Нимуэ!!!Монашка отбила выпад: - Так ты уже в курсе? – она подпустила мальчика чуть ближе, и теперь увиливать от лезвия пришлось ему, - Да! Я убила Ведьму Волчьей Крови! И с радостью отправлю тебя вслед за ней!Вместо ответа Персиваль с остервенением рубанул сверху вниз. - Белка! – громкий оклик Берлихингена заставил детей отпрянуть друг от друга. Раубриттер, осаживая лошадь, соскочил на землю: - Взять девчонку!Рыжий и ещё несколько членов отряда окружили монашку, оттесняя её от мальчика. Белка, будучи уже на взводе, упрямо полез добить противницу: - Дайте же, дайте я выпущу ей кишки! - В лагерь их! – прикрикнул Гёц, устремляясь к таверне.Старому железнорукому рыцарю, вероятнее всего, сейчас предстояло нечто особо кровавое. Впереди над домами поднимался столб чёрного дыма. *