17. (1/1)

*Гёц в который раз заглянул в комнату, что на ближайшие ночи стала пристанищем троих беглецов: - Нет! Здесь нет ни этих двоих, ни мальчика!Одноглазая и сама сунулась посмотреть, нырнув под руку своему сиру: - Они не могли сбежать без своего добра и без еды… - Наверняка удрали в Лоустофт, искать грехов на собственные задницы! – прорычал главарь разбойничьего отряда и гаркнул, оглянувшись в коридор, - Рыжий!Из-за одной из дверей выглянул конопатый молодой человек: - Да, сир?Берлихинген сгреб в охапку Одноглазую и подтолкнул к дружку: - Оба! Быстро в Лоустофт! Разыщите наших гостей, всех троих! Как хотите! И проследите, чтобы они вернулись, как минимум, живыми! – раубриттер раздраженно стукнул железным кулаком по стене, оставив на её деревянной поверхности отметину, мало ему сегодня хлопот, помимо похорон бедняги Чо? - В городе полно гвардейцев Троицы! И чем только они думают!..Рыжий, подхватив под локоть Одноглазую, повлек напарницу к выходу.*Белка, действительно, усадьбу увидел сразу. Только теперь следовало незаметно к ней подобраться.Эви, виляя хвостом, негромко тявкнул, мол, что дальше, маленький сир?Персиваль, держась как можно ближе к краю улицы, огляделся по сторонам. Им с волкодавом пришлось сделать крюк, так как из парадных ворот выезжало много вооруженных всадников, а столкнуться с ними нос к носу мальчик не хотел. И теперь будущие герои тихонько шагали к воротам заднего двора.По брусчатке неширокой улицы, ведущей к этим самым воротам, загрохотали колёса груженой повозки. Створки ограждения заскрипели, отпираемые дворовой прислугой аббата, готовые впустить подводу.Белка оглянулся.Прямо на них с Эви катилась запряженная огромным серым тяжеловозом телега с продуктами. Келейник, которого Персиваль ошибочно принял за кучера, сердито прищелкнул кнутом по оглобле, заставив коня нервно вздрогнуть от резкого звука: - Пацан, а ну, с дороги! Зашибу! Не лезь под колеса, и псину свою забирай! Мальчик молча метнулся в сторону. А когда телега притормозила, медленно и осторожно протискиваясь узкими воротами, юркнул под днище, вцепившись в перекладину, соединяющую крепления колёс, и повис на ней, как обезьянка, подобрав плащик и шикнув волкодаву: - Жди, пока позову!Эви нетерпеливо заскулил, усаживаясь на жесткую брусчатку.Опять эти люди заставляют старого верного пса просто ждать!..Подвода проехала во двор, ворота закрылись.Пёс подошел к решетке и обнюхал нижний край створок, словно бы проверяя, сможет ли он, в случае чего, протиснуться под ними.Телега проехала вперед ещё немного и встала, как показалось Белке, почти у самых дверей кухни. Во всяком случае, аромат из жилого здания усадьбы донесся умопомрачительный. Телегу обступили люди с кухни аббата. Келейник соскочил со своего места и принялся выпрягать тяжеловоза. Подождав, пока подводу разгрузят, и ноги окружающих перестанут сновать туда-сюда вокруг повозки, Белка ужом скользнул на землю, вылез из-под телеги и огляделся.Дверь на кухню и окна были приоткрыты, чтобы выветривался запах зажарки.Закутав меч в складках плаща, Персиваль прокрался внутрь, стараясь держаться в тени.Хлопотавшие тут же кухарки, во главе с огромным, как скала, поваром не обратили внимания на мальчика, одежда которого, в общем-то, не слишком отличалась от того, как была одета прислуга со двора – Белка, с момента побега из Вестгейтса, носил бурый плащ, коричневую курточку, да черные штаны, подпоясанные крепким кожаным ремешком. - Ты новенький? – внезапно услышал за спиной Белка. К нему обращалась одна из пожилых кухарок аббата. - Ага, - Персиваль обезоруживающе улыбнулся, состроив котёночий взгляд. Кухарка протянула ему блюдо с крупным белым виноградом: - Отнеси-ка в кабинет к святому отцу. На самом верхнем этаже, дверь сразу прямо от лестницы. Отдай поднос келейнику Отто. Пусть, когда хозяин вернётся, попробует. Новый сорт.Белка твёрдо направился к выходу из кухни, ведущему внутрь дома, полагаясь лишь на свою интуицию фэйри: - А куда аббат отлучился?Кухарка усмехнулась, провожая взглядом ?новенького?: - Поехал в таверну ?Земляной дракон?. Слышал? Там сегодня ловят преступника. Того самого. Плачущего Монаха.Готовый уже, было, перешагнуть порог Персиваль едва не уронил поднос. Но вовремя взял себя в руки и вышел, неуверенно кивнув женщине.Значит, здесь и сейчас аббата нет, и Айрис, скорее всего, тоже! ?Земляной дракон?, подумалось мальчику, ну да, он видел такую вывеску, когда направлялся сюда, в усадьбу.Проклятье! Он нужен Ланселоту и Эльге! Нужно предупредить их об опасности! Вот только этот дурацкий виноград!..Перепрыгивая через ступеньку, мальчик поднялся до конца лестницы, огляделся, на всякий случай в любой момент готовясь дать стрекача, и отворил дверь, как и сказала кухарка, ту, что смотрела прямо на лестницу.Кабинет аббата не отличался особой изысканностью. Или же это он, Белка, слишком красочно представлял себе его – будущее место убийства сестры Айрис?Поставив поднос с ягодами на стол, Персиваль в который раз посмотрел по сторонам.Один из шкафов не был заперт. В темноте между приоткрытыми дверцами что-то загадочно блеснуло, отразив лучик клонящегося к закату солнца. Белка подошел поближе, открыл дверцы настежь и ахнул.До встречи с Берлихингеном он никогда не слышал о короне Пепельных, но даже узнав о её существовании, не пытался как-то по-особому представить себе то, как мог бы выглядеть венец. Да и в принципе, в своей жизни он, Персиваль, не так уж и много корон повидал – если считать те, что были на картинках в старых свитках фэйри. Но с первого же мгновения, увидев королевский убор, покоящийся в ларце, мальчик понял: это она. Та самая.По ту сторону дверей послышались шаги.И Белка принял единственно верное решение.Мальчик схватил корону, чуть не выронив тяжелый золотой венец, сунул её за пазуху, замотавшись в плащик, и выскользнул вон. * - Знаешь, о чем я сейчас подумал? – Ланселот выбрал из копны волос Гюнтер гладенькую прядь и сделал себе из неё дополнительные рыжие усы, на секунду совершенно уморительно вытянув губы трубочкой. Эльга прыснула, забирая волосы и тряся головой: - О чем же? - Я ещё ни разу не слышал, как ты поёшь.Девушка оглянулась на седого менестреля на подмостках, а потом заговорщически ухмыльнулась, вставая из-за стола: - Я могу легко это исправить.Почему бы и нет? Людей в таверне было немного, толпа должна была собраться ближе к темноте. И сейчас вполне можно было устроить приватное выступление.Сунув серебряную монету старику с арфой, Эльга уселась на краю сцены, пробуя струны. Маленькие кельтские арфы выдавали особенное, волшебное звучание, сравнимое со звоном весенней капели в лесу. Кашлянув в кулак, миннезингерша взяла несколько минорных аккордов, а потом, поймав взгляд Плачущего Монаха, негромко запела: - Что осталось мне? Слушать пронзительный вой,и идти по следам,да бездонное небо горящей стрелойрасчертить пополам.С кем я был, где я был – у креста? На кресте??Не убий!? - но убил.Пусть кровавые слёзы ведут в пустотев час затменья светил…Ланселот облизал в секунду пересохшие губы. Сейчас, казалось, вся Вселенная сосредоточилась на голосе кабацкой певички – сильном и чистом, приятном слуху. Пальцы ласкали струны так же трепетно и уверенно, как этим утром они касались разгорячённой кожи убийцы.Рыжая не отводила ледяной взор. На этот раз ей был важен только один-единственный слушатель. - … Ветер жизней нещадно терзает зарю.Искупив всё сполна,я природу свою – подавлюсь! – но допью,по глотку и до дна. Незатейливая песенка была о нём. Но эти строки он, Ланселот, слышал впервые. Народная молва слагала про него всякое, но в основном это либо были восторженные оды чересчур творческих приспешников Инквизиции, воспевающих преданность Церкви и боевые навыки ?самого острого клинка в борьбе со злом?, либо страшные сказки фэйри. Спетое же Эльгой звучало так, словно она говорила от его лица. И говорила правду – здесь прозвучало и сомнение, и горечь, и раскаяние. И принятие. Она очень коротко, но точно спела то, о чем Плачущий Монах молчал последние лет двадцать.Завершающий аккорд, сорвавшийся со струн, растворился неожиданно светлым мажором. Девушка протянула арфу хозяину, скромно поклонилась под аплодисменты рассредоточившихся по залу гостей, и соскочила с подмостков.Монах встал ей навстречу: - Это ведь ты её сложила, верно? - Не понравилось? – испуганно отозвалась Гюнтер. - Понравилось, - честно ответил Плачущий и привлек рыжую к себе, - Что толку от хвалебных песен и страшилок, если ещё никто не заглядывал по ту сторону моих шрамов? Ты первая. Эльга мило смутилась: - Спасибо. Да, это я сложила, - она кивнула на стол, давая понять, что хочет продолжить уютные посиделки, - Ещё в первую ночь, когда ты появился в моём доме.Ланселот отодвинул стул, давая присесть своей леди, сам же осторожно уточнил: - Если я отлучусь буквально на минуту, с тобой ничего не случится?Рыжая нахмурилась: - Что-то затеваешь? - Нет, - мужчина усмехнулся, - Просто две кружки пива просятся наружу. Девушка махнула на него рукой: - Да о чем речь! Только не задерживайся. Мне без тебя страшно.*Один из Братьев Троицы, одетый, как купец, шагнул через порог таверны, сразу же заметив в углу рыжую девицу. Плачущего нигде не было видно. Что ж. Пока что, это было на руку инквизиторам.Первый, второй, третий, четвертый – заходя с небольшим интервалом, гвардейцы стали неспешно, но неумолимо заполнять пространство таверны – наряженные в простых жителей, но каждый - с оружием. *