12. (1/1)

*Когда-то давным-давно, настолько давно, что на месте железного протеза у фон Берлихингена была родная конечность из плоти и крови, Ойген и Гёц сражались бок о бок с хунну. Это была одна из самых жестоких битв с пришельцами из Азии, которую только видывали земли германских племён. Именно тогда, захлёбываясь своей и чужой кровью, Ойген на глазах у своего боевого товарища обратился: с ним схватилось сразу несколько врагов, Гёц, видя, что соратника подмяли и вот-вот превратят в фарш, поспешил на помощь, но Гюнтер прекрасно справился сам. Доспехи треснули по всем швам, и звериный рёв заставил обе стороны прекратить бой – все замерли в изумлении и ужасе, наблюдая, как тело германского воителя преображается, вытягивается, обрастает бурым мехом, как заостряется его лицо и удлиняются уши. Тогда испугались всё, включая и самого Берлихингена. Он знал, что старые Гюнтеры когда-то могли принимать звериное обличье, но не ожидал этого от друга. Огромный косматый волк-оборотень атаковал хунну с десятикратной яростью. Гёц на всю оставшуюся жизнь запомнил дикий взгляд ледяных глаз бирюка. Конечно, это никак не отразилось на их дружбе – наоборот, железнорукий ещё сильнее проникся доверием к главе общины Драйшткригер. Ведь в животной ипостаси тот сумел сохранить человеческий разум. Это было признаком тех оборотней, которых среди ведунов было принято называть ?истинными?. Но их пути разошлись, когда Ойген твердо решил осесть, завязав с войнами и разбойничьим ремеслом, предпочитая растить сыновей, укреплять и расширять Драйшткригер, чтобы работники ножа и топора в любой момент могли назвать его своим домом. И пусть, однажды, общину сотрут с лица земли, и все, кто носил имя Гюнтеров разбредутся по Европе – плевать, здесь и сейчас маленькое разбойничье государство слыло надежной крепостью, а значит, усилия Ойгена были не напрасны. Гёц фон Берлихинген уважал это, но не видел смысла в оседлой жизни. Его привлекала борьба с беспределом подданных феодалов по обеим сторонам Английского пролива, и собрав свой отряд, он стал вмешиваться в столкновения властных и хозяйственных интересов. Его деятельность заключалась в дерзких акциях против вассалов монархов бриттов и вандалов: железнорукий похищал торговцев, городовых, чиновников, духовенство, занимаясь вымогательством и укрепляя свой авторитет. Таких, как он, в германских землях называли раубриттерами – рыцарями-разбойниками. Рыцарем Гёц, действительно, был – с ранней юности он служил бранденбургскому князю, под его знамёнами ходил на Бургундию, Лотарингию и Швейцарию. Пока не познакомился с неким сиром Талакером, по прозвищу Черный Ганс. Именно этот самый Ганс Талакер и сманил молодого Гёца в банду. Где, позднее, судьба свела его с Ойгеном Гюнтером. Эльга помнила визиты фон Берлихингена в Драйшткригер.Крепкий, плечистый раубриттер, тоже голубоглазый, с длинными каштановыми кудрями и всклокоченной бородой, напоминал девочке медведя. А уж как занятно было разглядывать его страшную железную руку! Он наведывался к отцу редко, но уж если и приезжал, то гуляла община знатно. Гёц всегда привозил на продажу диковинные дорогие вещицы, награбленные у европейской знати, начиная от берегов викингов и заканчивая Критом. Когда рыжая была младенцем, Ойген упросил Гёца стать крестным отцом малышке. Правда, разбойничья жизнь не оставила Берлихингену шансов на духовное попечительство над девочкой. Впрочем, с этим отлично справился местный ксёндз. В последний раз Эльга видела железнорукого лет восемь назад. И нынешняя встреча обещала стать легендарной.Гёц рывком сунул меч в ножны, одновременно с этим срывая с себя маску. Девчонка Гюнтер, завизжав, подхватила подол платья и бросилась обнимать крёстного дядюшку. Тени, одна за другой, убрали мечи и тоже открыли лица.Ланселот прятать меч не спешил. Белка, все ещё ловя испуг, забился под край плаща Плачущего, как под крыло: вот здесь-то его точно никто не обидит. Эви, коротко взлаивая, устремился за хозяйкой, твердо намереваясь держать всё под контролем. - Господи, малышка! –Гёц развернул девушку ближе к огню, стараясь разглядеть крёстную дочь получше после долгой разлуки, - Какая ты стала, совсем большая, совсем взрослая!.. Что ты здесь делаешь, как ты тут оказалась? Что это, - он пригляделся к её плечу, - Девочка, ты ранена?Эльга выскользнула из рук раубриттера и встала рядом с Монахом и мальчиком: - Думаю, нам нужно поговорить в более спокойной обстановке, - и повернулась к Ланселоту, касясь лезвия его меча, - Всё в порядке, моё пламя, они нам не враги. - Ты уверена? – пискнул Белка, все ещё прячась в складках плаща мужчины. - Как в себе самой, - Гюнтер взяла мальчика за руку, - Обещаю, они нас не обидят!..Гёц шагнул к убийце. Тот спрятал меч. Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, лицом к лицу, словно оценивая один другого. И главарь разбойничьего отряда молвил: - Плачущий Монах, собственной персоной. Не будь здесь этой малышки, я бы уже скрутил тебя и отвез в Лоустофт. Там за тебя обещают много золота. - Не будь здесь этой малышки, - холодно процедил Ланселот, - Никого из вас бы уже не было в живых. Железнорукий хохотнул, обращаясь к банде: - Видали? Он не очень-то вежлив. И ты, Эльга, - он нахмурил густые брови, - …Предлагаешь мне пустить его к себе в убежище?Рыжая жалобно протянула, подтягивая Белку к себе поближе и другой рукой настойчиво захватывая Монаха под локоть: - Дядя Гёц, я всё тебе объясню! Только, пожалуйста, прошу, давайте все уберемся отсюда!Несколько мужчин из группы раубриттера завозились, зажигая факелы от костра путников, но азиат, тот самый, который так неудачно – или удачно? – навел отряд на девчонку Гюнтеров, стараясь выслужиться, выступил вперед: - Если желаете, сир, я вызову его на поединок!Члены банды разом замерли, уставившись на своего предводителя. Ланселот осклабился, снова кладя ладонь на рукоять меча. Железнорукий крякнул: - Эй, Чо, ты, что, не слышал, что о нём рассказывают? В одиночку Плачущего Монаха не одолеть.Рыжая умоляюще посмотрела на крестного, всем своим видом прося ?Не надо! Не позволяй!..?Впрочем, Чо решил быть непреклонным: - И всё же, я настаиваю. Поединок, до первой крови, - азиат вытащил саблю, с азартом ею поигрывая, - Пусть докажет, что и вправду хорош настолько, как говорит пугливая людская молва! – и с этими словами хунну достал из-за воротника большой медальон с остро заточенными краями. На медальоне было выбито черное солнце.Ланселот наклонился к девушке и шепнул той на ухо: - Моя леди, твой железнорукий сородич, быть может, сильно разозлится, если я приму вызов, но видит Бог, этот хунну пытается меня оскорбить. - Вы точно уверены, что вам нужно сражаться? – упавшим голосом спросила Эльга, тут же обращаясь к крестному, - Дядя, Ланселот убьет твоего человека! Прошу, не надо! Гёц покрутил буйные колечки бороды: - Надо же. У Плачущего Монаха есть имя? Занятно, - и погладил певичку по рыжей макушке, - Не переживай, малышка. Если эти двое хотят подраться, пусть дерутся. Если инквизитор убьёт моего человека, значит, мой человек был не настолько хорош, каким хотел казаться. А со мной, как все знают, - Берлихинген повысил голос, - Со мной только лучшие!Хунну Чо заулюлюкал. Ланселот повел плечами, разгоняя кровь по жилам. Благо, бок уже практически совсем не болел.Белка от волнения закусил кулак. Эльга надрывно вздохнула. Мужчины! Им бы только причиндалами меряться! Гёц взмахнул рукой, и Чо по команде атаковал. На выпад азиата Плачущий Монах ответил изящным разворотом. Он не стал вытаскивать меч. Ещё выпад – лезвие сабли свистнуло в каких-то дюймах от лица с отметками Божьей скорби, но Монах снова увернулся, пропуская нападающего мимо себя. Чо выругался: - Дерись! Дерись же, ну?!Плачущий приподнял верхнюю губу в издевательском оскале и показал противнику средний палец. Хунну расценил это, как плевок, и пошел в серьёзную атаку. Гёц, видя это, прикрикнул: - До первой крови, ты сам установил правило! - Нет, сир! – Чо подпрыгнул, словно подброшенный мощной пружиной, стараясь рубить сверху как можно более сокрушительно, -… Пожалуй, есть смысл сразиться насмерть! Этот трус не воспринимает меня всерьёз, - сабля вновь пронеслась близко, но тем не менее, своей цели не достигла, - Так пусть же получит сполна! Нам и за мёртвого него заплатят!Плачущий мягко вильнул в сторону, пропуская саблю над своей головой, а потом, взмахнув краем плаща, одним движением сгреб горсть земли со дна оврага и швырнул в глаза хунну. Азиат, ругнувшись, на миг замешкался.И это стоило ему жизни.Ланселот выбил саблю из рук Чо, сшибая противника с ног и опрокидывая того на землю. Последнее, что почувствовал разбойник, прежде, чем его оглушил удар от падения – разрывающая, невыносимо жгучая боль в груди. Одновременно вскрикнули трое – Эльга от ужаса, Белка от восторга, Гёц от изумления. Плачущий Монах приземлился ногами прямо на грудь хунну, выбивая из того последний вдох. Леденящий душу хруст заставил содрогнуться всех присутствующих, даже видавшего виды Берлихингена. Бывший инквизитор моментально соскочил на землю. Чтобы тут же закогтить сверкнувший в свете факелов медальон азиата, сорвать его с шеи бесчувственного хозяина, и с отвратительным хлюпаньем раздираемой металлом плоти, вскрыть грудную клетку противника в районе солнечного сплетения.Они хотели крови? Они её получат.Ланселот отшвырнул медальон, окрасившийся кровью хунну, закатил рукав и запустил руку в нутро поверженного разбойника. Нащупал все ещё трепещущее сердце, и рванул на себя изо всей силы. Эльга опустилась на корточки, в ужасе пряча лицо на груди у Персиваля, который в ответ обнял девушку, но тем не менее, с восхищением продолжал смотреть на то, с какой жестокостью Монах постоял за себя. Плачущий выпрямился, тяжело дыша. Меч он так ни разу и не выхватил. Покачиваясь, он подошел к железнорукому и бросил окровавленный ком того, что мгновение назад было бьющимся сердцем в груди молодого разбойника, к ногам Гёца: - Эта малышка нас всех предупреждала, - он сплюнул, - И я и вправду убил твоего человека. Эльга поднялась, скрещивая руки на груди: - Надеюсь, вы оба довольны?Гёц хмуро покосился на бездыханное тело Чо, и отозвался: - Что ж. Молва не солгала. Во всяком случае, поединок был честный.?Ну-ну,? подумалось рыжей. Не стоило Ланселоту начинать знакомство с её родней с убийства. Но хунну уже был мёртв. Железнорукий направился к склону, попутно провозгласив: - Помогите собраться Эльге и её спутникам. Сегодня у нас гости!Плачущий Монах, утирая чужую кровь с лица, взял певичку за руку, помогая ей подняться в седло: - Ну, как? Эффектно я его, а? - Как и всегда, - Гюнтер вдруг поняла, что ей, пожалуй, мужчин никогда не понять, - Мне неловко. Но он первый начал.Мальчик, вскарабкавшийся на Голиафа уже совсем без посторонней помощи, звонко отозвался, внимательно следя за тем, как члены отряда гасят костер, подбирают их дорожные сумки, и поднимают своего мертвого товарища: - Ланселот! Ты научишь меня вырывать сердца врагов?Услышавшие эту реплику разбойники криво заулыбались, а Монах веско отметил: - Я научу тебя побеждать, мелкий, сохраняя чужие жизни, а не отнимая их.Следующий впереди раубриттер оглянулся на своих гостей, и с тихой грустью молвил: - Дай Бог, малыш, чтобы на твоём пути никогда не попадались такие, как твой плачущий брат.Группа двинулась по Железному Лесу в сторону Лоустофта.До рассвета было ещё далеко.Впереди бледно завиделась опушка, с темнеющим на её кромке ограждением разбойничьего убежища.Эви, ни на шаг не отставая от Мизы, визгливым лаем отозвался на гавканье сторожевых разбойничьих псов из-за частокола. Ворота двора отворились, и часовые пропустили отряд внутрь. - А кого я привёз! – Гёц спешился, помог сойти с лошади крестнице, железным кулаком распахнул дверь одноэтажного длинного дома, пропуская Эльгу перед собой. Навстречу уже вышли оставшиеся члены отряда, кое-где замелькали знакомые из Драйшткригера лица. - Эльга Гюнтер! Добро пожаловать, крошка! - Батюшки, Плачущий Монах! Это сколько же золота Уиклоу нам отвалит? - Тишина! – рявкнул раубриттер, выводя троих гостей на центр комнаты, освещенный факелами на стенах, - Сегодня они мои гости! Наши гости! И, да, - глава отряда посторонился, давая трём товарищам уложить на стоящую под стеной широкую лавку мертвое тело Чо, - Сегодня не обошлось без потерь. Но это было его решение, - Берлихинген наградил Ланселота тяжелым взглядом, но тут же буднично закончил, - Мы оставим наших гостей отдыхать до утра. А потом решим, что мы будем делать. Верно, малышка? – он оглянулся на миннезингершу, - Сейчас твою руку посмотрит лекарь. Вы выспитесь, а все разговоры оставим на утро. Идет?Белка, Эльга и Плачущий Монах переглянулись. - Идёт – откликнулся убийца.Что ж, предположим, знакомство прошло не лучшим образом. Но раз Гюнтер доверяет этому громиле с железным протезом и его банде, пусть так.В конце концов, он, Ланселот, уже показал, на что способен. И вряд ли его рискнут задирать во второй раз.*