2. (1/1)

*Аббат Уиклоу задумчиво укусил кончик пера, которым только что подписал указ?— подписал от имени Папы, на минуточку. Плачущего Монаха, живым или мертвым, доставить, донести о передвижении?— не важно. Поймать. Те, кто предоставит ослушнику убежище, или окажет помощь, будут сожжены. Да, Красные Паладины уже начали охоту на него, но простой люд так же должен знать, что некогда служитель церкви стал преступником.С одной стороны, Уиклоу был раздосадован: Плачущий дрался на порядок искуснее его стражей Троицы. И аббат охотно предложил бы Ланселоту давать братьям уроки, но с другой стороны, был нюанс. Пепельный повиновался зову?— совести, крови, жалости, человечности, и теперь ни паладины, ни Братья Троицы не имели права оставлять в живых того, кто мог запросто слить все явки и пароли восстанию фэйри. А ещё этот проклятый мальчишка! Из-за него ледяное сердце самого жестокого и талантливого в христианской армии убийцы начало таять, как сосулька в ясный день.Аббат вздохнул, свернул свежеподписанный указ в трубочку, сунул его в кожаный тубус и протянул стражу в золотой маске:?— Распространить.*Через пять сотен лет Эрнест Сетон-Томпсон напишет, что загнанное животное, в попытке скрыться от преследователя, доверит свою жизнь любому встречному?— кролик спрячется от койота в стаде коров, а бегущий от своры гончих лис юркнет в человеческое жильё и прыгнет на руки ребенку.Эти двое поступили приблизительно так же. Ланселот понимал, что кто-либо из фэйри вряд ли их впустит, уж слишком они все наслышаны о его кровавых подвигах, а вот с людьми можно было рискнуть. Следовало только отыскать того, кто наверняка проявит сочувствие. Желательно, если это будет барышня?— они сердобольны.—…Миледи, прошу! —?Плачущий оскалился, борясь с волной боли меж ребер,?— Укройте нас на одну ночь! —?Если эта девчонка сейчас просто запрет дверь, приказав волкодаву разорвать в клочья их обоих, то он, Ланселот, не удивится.Эви, словно прочитав мысли непрошеного гостя, тут же запустил клыки в край его плаща, мотая ушастой головой и визгливо рыча: одно слово хозяйки, и он приступит к более кровавым действиям.Эльга отшатнулась и попыталась захлопнуть дверь, но мальчишка сунулся вперед:?— Пожалуйста, тётенька! Я очень вас прошу! —?Белка при иных обстоятельствах умело включал ?сюсипушность?, играя на чувствах окружающих женщин, если ему что-либо нужно было выпросить, но сейчас надрыв и страх были совершенно искренними?— Помогите нам, пожалуйста!Девушка, пропустив ?тётеньку? мимо ушей, бросила взгляд на мелкого: на лице мальчика были такие красноречивые мольба и отчаяние, а в ясных детских глазах что-то так горько блеснуло, что рыжая на мгновение сама чуть не зарыдала. С одной стороны, Плачущий Монах не представлял для неё угрозы: не было причины её убивать. С другой, визит Красных Паладинов в город ясно дал понять, что Плачущий?— не самый желанный гость для любого их горожан. И вот он, потрепанный, едва стоящий на ногах, с потухшим взглядом, просит помощи.?— Спрячь мальчишку! —?Ланселот хотел добавить ?Не бери грех на душу?, но к горлу подступила тошнота, и Монаху пришлось стиснуть зубы, чтобы случайно не вывернуть желчь из и так пустого желудка на ночную сорочку хозяйки дома.?— Эви, место! —?короткий окрик заставил волкодава отпустить плащ гостя, и пёс, страшно рыча, отошел, не спуская глаз с незнакомых людей, пахнущих чужой смертью. Эльга чуть посторонилась:?— В дом. Быстро.Белка, все так же поддерживая Монаха поперек корпуса, помог тому шагнуть за порог.Рыжая заперла дверь, и тут же Плачущий рухнул на колени.?— Да чтоб вас! —?девчонка выругалась. Нет, если он сейчас тут сдохнет, мальчишка сделает виноватой её и, ненароком, перережет горло. Братьями Гюнтерами его не запугаешь: братья далеко, а мелкий здесь, и сейчас.?— Помоги ему, он умирает! —?что-что, а нагнетать Белка тоже умел.?— Так, может, не будем ему мешать? —?огрызнулась Гюнтер, обходя осевшую на пол темную фигуру гостя по большой дуге?— Сделаем его конец максимально умиротворенным!Персиваль не выдержал:?— ХРИСТА РАДИ!Эльга фыркнула и шагнула ближе. Протянула руку, сорвала с поникших плеч Монаха плащ.?— Что с ним случилось?Белка подскочил под руку:?— С ним случились Братья Троицы,?— и не без гордости добавил?— Он убил их всех!?— Мы убили,?— хрипло отозвался Ланселот, силясь встать. Гюнтер судорожно вздохнула: с каждой секундой становилось всё веселее.?— Как тебя зовут, мальчик?Белка поморщился:?— Персиваль. Но лучше называй меня Белкой! Его,?— пацан кивком указал на спутника —…зовут Ланселот!?— Отлично. Я?— Эльга. Вот, что, Персиваль-Белка,?— рыжая засучила рукава?— Так уж и быть, я спрячу вас. И даже подлечу ваши косточки, как смогу. Но как только твой плачущий брат сможет стоять на ногах, вы вымететесь из моего дома, и никогда больше не появитесь в городе! А теперь,?— пересилив страх, она склонилась над Монахом и подхватила его под руки, так, чтобы тот опирался на неё?— Помоги мне затащить его наверх!Повторять не понадобилось. Мальчик пристроился с другой стороны, и вдвоем они повели Плачущего на второй этаж. Меч на поясе гостя больно уперся Эльге в бок, и это ещё сильнее рассердило певичку:?— Да чтоб вас!..Поленья в камине ещё не прогорели до конца, но полумрака опочивальни для глаз не было достаточно. Эльга и Персиваль уложили Плачущего на хозяйскую постель, и Гюнтер скомандовала мальчику:—?Спустись вниз, от лестницы направо будет дверь в кухню. Там на буфете ты найдешь большой масляный светильник. Принеси мне.Белка тут же бросился исполнять. Эльга стащила с Ланселота сапоги и распустила замшевый ворот его куртки. Дальше возникла проблема: мужчину следовало посадить, а без помощи мальчика сделать это было сложно. Персиваль вернулся с уже зажженным светильником, поставил его на сундук у постели?— теперь другое дело. Теперь было видно каждый ошметок засохшей крови на обоих гостях.—?Помоги его усадить,?— девушка уперлась плечом в плечо Монаха, стараясь не делать резких движений?— Только медленно!Мальчик проделал то же самое с другой стороны, и они усадили Плачущего. Тот слабо отозвался:—?Можно было просто попросить меня, я бы сам…—?Сам ты сейчас можешь только преставиться в Царство Небесное,?— сердито зашипела Эльга, стаскивая с него курточку, и тут же осеклась?— Так, а это что такое?Куртка и рубашка слиплись в одно багровое целое.—?Понятно. Снимаем всё целиком.Не без помощи Персиваля рыжая стащила с Ланселота одежду, оставив его только в штанах. Спина выглядела ужасно: одни разрывы на коже заметно воспалились, некоторые раскрылись, обнажая плоть, другие взялись кровавыми корками. По всему телу красовались жуткого вида кровоподтеки и синяки, больше всего было на груди и боках.—?Проклятье. Кладем его на бок! —?и тут Эльга задумалась.Её лекарские навыки ограничивались ?от кашля?— девясил, от воспалений?— ромашка и череда, от женских проблем?— отвар пастушьей сумки, от головной боли?— массаж, кипрей-трава и мята?. Травы у неё в закромах были. Но в случае с Плачущим Монахом, с его площадью пораженных участков тела, нужно было просто вытряхнуть на него всё и сразу. А если у него и впрямь переломаны рёбра, максимум, что она сможет сделать?— наложить тугую повязку. А вдруг сломанные кости повредили внутренности мужчины?—?Тебе больно дышать? —?Гюнтер склонилась над лицом Плачущего. Тот отрицательно качнул головой и сипло отшутился:—?Только когда смеюсь.—?Тогда ограничимся повязкой. Если что,?— она издевательски ухмыльнулась?— Будешь носить мой корсет. Потому, что я без понятия, как распознать перелом. Тебя бы к лекарю!..Рыжая метнулась к завешенной шторой нише в стене, выудила оттуда глиняный таз. Поставила на середину комнаты, потянулась к дровнице, выбрала пару небольших деревяшек, сунула в таз. Затем вернулась к нише и выволокла оттуда ваган из тонкого металла. Белка, открыв рот, наблюдал за её действиями.—?Спустись, пожалуйста, на кухню,?— Эльга подобрала подол сорочки и завязала его на коленях?— Как пройдешь её, упрешься в двери кладовой. В кладовой увидишь низкий шкаф, открой его, там будет мешок с разнотравьем. Принеси его мне!Вдвоем они устремились вниз. Мальчик?— в кладовую, рыжая?— за ведром. За углом дома в огромной бочке нужно было набрать воды. Гюнтер решила на глаз: кто знает, поместится ли высокий мужчина в ваган, который девушка когда-то купила для себя, на свой рост, и сколько нужно будет чистой воды.Белка притащил разнотравие наверх. Вернувшись с первым ведром, Эльга кивнула на ваган:—?Высыпай половину!Персиваль развязал шнурок, перехватывающий горловину мешка, и от души сыпанул в ваган высушенные стебли. Гюнтер сделала ставку именно на смесь ромашки, череды и календулы. Вылив одно ведро, девушка отправилась за следующим.*Сестра Айрис повертела в руках копию указа аббата, сложила грубый свиток и поднялась из-за стола. Огонек свечи из красного угла кельи отразился в юрких глазках юной стражницы Троицы.Она принесет аббату Уиклоу голову Монаха. И голову мальчишки, заодно.Зло должно получить по заслугам.*Наполнив ваган водой, Гюнтер развела огонь в глиняном тазу и сунула его под ваган. Теперь оставалось подождать, пока вода начнет закипать, а затем дать ванне из трав остыть.И засунуть в неё пациента.А пока что можно было заняться Белкой.Эльга принесла рубаху и штаны одного из своих братьев:—?Вот, будут велики, но завтра я подрублю, чтоб было впору. Переоденься-ка.Персиваль смущенно юркнул в темноту лестницы, предпочтя переодеться подальше от глаз нечаянной благодетельницы. Рубашка доходила до колен, штаны оказались в два раза длиннее ног мальчишки, рукава и штанины пришлось закатить, но каким-либо образом возмущаться у Белки и мысли не было. Одежда была льняная, и оказалась очень приятна телу. Вернувшись обратно, Белка позволил Эльге осмотреть его ссадины на голове.—?Так,?— девушка взяла полотенце, смочила его в вагане, давая ткани пропитаться горячим отваром трав, и сунула мальчику?— Вот, держи до тех пор, пока не почувствуешь, что полотенце начало высыхать.Персиваль послушно уселся на краю постели, придерживая у лба компресс. На какую-то долю мгновения на рыжую снова нахлынула жалость. Нет, ну, подумала она, вы посмотрите только, такой маленький, а уже настрадался! Как только Плачущий окажется в вагане, она как следует накормит мелкого.Гюнтер обошла ваган, вытащила из-под него глиняный очаг: следовало дать металлу остыть. Затем обогнула постель, под недовольное покашливание Ланселота стащила с него штаны, оставив Плачущего в исподнем, и кивнула мальчику:—?Перед тем, как сменить компресс, поможешь опустить его в воду?Белка кивнул.Ланселот приоткрыл глаза и хрипло выдохнул:—?Ты ведьма?—?Что? —?Эльга вздрогнула?— Нет, конечно!—?Ты живешь одна? —?Персиваль поерзал, устраиваясь поудобнее. Гюнтер пожала плечами:—?Да, я живу одна. Но регулярно меня навещают братья. Я попрошу их привезти врачевателя, того, что не будет болтать.Персиваль осторожно уточнил:—?И у тебя нет ни мужа, ни детей? Что случилось?Эльга насупилась.С ней случилось нежелание в свои пятнадцать лет быть той, кем её хотели видеть родители. Там, на берегах вандалов, ей выбрали женихов, определяли будущее. Разбойничья община хотела видеть в ней жену-мать-хозяйку, но Эльга, упросив братьев, сбежала, чтобы воплощать стремление жить с своё удовольствие: петь, собирать восторженных слушателей, путешествовать, слагать сказки. Братья уступили. Нет, конечно, Эльга допускала появление в её жизни семьи. Но, быть может, как-нибудь потом.—?Ничего не случилось, я к этому не стремлюсь.—?Ты уверена, что сказала правду, о том, что ты не ведьма? —?снова подал голос Ланселот. Гюнтер фыркнула, попробовала край вагана, проверила, не обжигает ли вода, и кивнула Белке:—?Давай полотенце.Мальчик протянул сверток ткани девушке, та снова намочила его, отжала, повязала вокруг лба мелкому, и повернулась к Ланселоту:—?А теперь очередь этого. Давай, под подмышки, и осторожно опускаем!Плачущий Монах позволил усадить себя в ваган, расплескав воду. Вытянуть ноги не получилось, но Эльга проследила, чтобы отвар целиком покрыл туловище. Горячая нега приятно разлилась по уставшему телу.*