Глава 42 (1/1)

- Слушай, не знаю, почему тебе это так принципиально…- Да даже если бы и знал, это было бы не твоё дело, - Клепи смотрит на наставника со злобой. – Не сделай это тот парень, это сделали бы мы.- Этого ты знать не можешь, - Клоко качает головой. – Если уж на то пошло, окончательно всё решает только Децибелла, - раздражение просыпается и в нём, и он резко кивает ей куда-то вправо. – И если ты не заметила, у нас сбежали заключённые. В частности тот, о котором… - он делает вздох, выпуская воздух сквозь сжатые зубы. – О котором, если узнают, у нас троих будут большие проблемы.В течение нескольких секунд охотница молча мерит его взглядом.- Ты что, - наконец говорит она, и сквозь прорези маски видно, как быстро она начинает свирепеть, - посадил их в одну…- А что мне было делать? – не дождавшись окончания её мысли, Клоко принимает оборонительную стойку. – Приказа куда его сажать не было! А соображать надо было быстро. Как так вообще вышло, что Урдалака посадили в самую хлипкую тюрьму на свете?От такой наглости у Санцклепии перехватывает дыхание.- Потому что Деци так приказала, - переждав, пока пройдёт оторопь, отвечает она. Впрочем, когда она проходит, злость возвращается с утроенной силой. – Ты ведь стоял там вместе со мной, когда нам отдавали приказ, так что даже не смей пытаться выставить себя невиноватым! Ты посадил этого парня туда нарочно! И мне плевать, что тобой в этот момент двигало – это факт!Клоко поджимает губы и отводит взгляд: Санси уже не остановить.- Ты посадил двух величайших злодеев Семи континентов в, как ты выразился только что, самую хлипкую тюрьму на свете, - кипя от досады и злости, угрожающе медленно говорит девочка, - и после этого ещё называешься моим наставником? – она морщится и, закрыв глаза, тихо стонет от бешенства. – Боже, я была бы удивлена, если бы они НЕ сбежали. Тут вообще могло быть только два исхода: либо они перегрызли бы друг другу глотки, либо объединились бы и сбежали, это же очевидно!Отсекая его попытки открыть рот и как-то оправдаться, Санцклепия молча разворачивается на сто восемьдесят градусов и выходит из шатра. И сталкивается нос к носу с Барахлюшем.- Привет, - тупо произносит она.Брови его задираются, и она коротко выругивается про себя. Она ведь отсутствовала всего несколько минут, кто дёрнул её за язык с ним здороваться?- Привет, - кивает Барахлюш, дабы нарушить образовавшийся в пространстве между ними вакуум.Они снова молчат несколько мгновений. Это становится невыносимо и, прокашлявшись, Санцклепия решает перейти к делу.- Он и слушать ничего не хочет.Барахлюш кивает.- Да, мы догадались. Поняв, что глупо стоять на одном месте, Клепи поворачивается в сторону стоящих в отдалении мародёров.- В общем-то, - она прокашливается ещё раз, и, разминувшись с ним, направляется к ним, - этими можно заняться позже, а сейчас у нас есть проблемы понасущнее.Барахлюш идёт с ней в ногу.- Ты о том, что ты к пропаже Армана руку приложила?Сказал он это тактично тихо, чуть склонив голову к её уху. Девушка поворачивается к нему и больно стукается с ним носами. Коротко ойкнув, они поспешно отстраняются: и проверяют места удара на предмет целости – Санси проверяет маску, Бюш - нос. Закончив, Клепи поводит плечами.- Подслушивал? – едко говорит она, но в голосе её горечь.- Не я, - Барахлюш невозмутим. Он кивает на троицу мародёров. – Вы разговаривали об этом с Минарой, пока я вытряхивал Мракосу душу, и они вас подслушали, только и всего.Санцклепия делает попытку испепелить его взглядом, но она остаётся проваленной: он никак не меняется в лице и взгляда не отводит. С ума сойти, сколько полезных навыков принесла его совместная жизнь со старшей сестрой!Поняв, что манипуляции её тщетны, Клепи сдаётся. Она устала метаться между желанием довериться ему и привычкой шипеть на всех и каждого.- Это был приказ, - решив довериться ощущениям, признаётся Санцклепия, скрепив сердце. Тёте Рурии докладывают обо всех передвижениях людей, поэтому о …- она невольно оглядывается и продолжает едва слышно, - о насекомоубийце она узнала почти сразу, - Клепи пинает камешек, попавшийся ей под ногу. – Я, Клоко, Биса и Чирчик всю ночь караулили поверхность Первого. Перепугали всех насекомых в округе, - она замечает выражение недоумения на его лице. – Чирчик – воробей, - снисходительно говорит она.Но в её голосе отчётливо слышно, что она улыбается. Обнаружив такую же улыбку на своём лице, Барахлюш морщится и встряхивается.- Понятно, - коротко отвечает он. – Зачем это ей ты мне, конечно, не скажешь.Санцклепия пожимает плечами. - Да я и сама не знаю, - качает она головой, но Бюш так и не может понять, врёт она или нет: маска мешает изрядно. – Гигантоки приходятся им роднёй и может быть Рурия решила познакомиться поближе таким вот экстравагантным способом. Но вообще это не слишком на неё похоже, так что…- Погоди, - он машет руками, прерывая её мысль. – В каком это смысле, роднёй?Взгляды их снова встречаются, и настаёт очередь Санцклепии недоумевать.- Когда я говорю ?родня?, я имею в виду родню, - говорит она, не вполне понимая, какая тут может быть проблема. – Покойный муж Рурии – Алистер Сюшо. Дед вашего молодого короля – Арчибальд Сюшо. По-моему, связь на лицо.Барахлюш прокашливается. В уме он складывает показатели.- Давай уточним, - качает головой он, сбившись. – Этот Алистер – бывший мародёрский король, он же муж Рурии и, судя по всему, приходится родственником Арчибальду. Я всё правильно уловил?- А ты не знал? – удивляется Санцклепия, кивая. Лицо Барахлюша меняет выражение лица на ?вашу ж, отчего жизнь так запутана?. А потом ещё окажется, что Ужасный У приходится ему дядей. От подобной перспективы его передёргивает.- Мы должны их найти как можно скорее, - говорит он, подойдя к мародёрам. – Так что разделяемся. Сориентируйтесь поодиночке? – дождавшись их кивка, Барахлюш сам кивает в одобрение. - Главной целью является отец Артура. Если найдёте его, лучше всего поймать его и спрятать там, где никто до нашего прихода не найдёт. Как только это сделаете, вам надо найти меня, и хоть с этим заданием будет покончено. Если найдёте Ужасного У…действовать по усмотрению, - он прокашливается. – Вам всё ясно??Проклятая девчонка, - думает Китха, глядя на охотницу в маске. – Из-за неё нас уже не воспринимают всерьёз!? В глазах Санцклепии читается насмешка, и Китха отчётливо может её разглядеть, но ей ничего не остаётся, кроме как скрипнуть зубами. Что с этой девчонкой не так? Она похоже сильно не любит их троицу.- Так точно. Минара подходит к стене их камеры и стучит двумя сложенными пальцами по ней. Жесть, кто же сомневался. Какой материал ещё должен быть у консервной банки?- Похоже, отсюда нам с тобой уже не сбежать так просто, как ты сделал это в прошлый раз, - вздыхает девушка, аккуратно присаживаясь рядом с привалившимся к стене Мракосом.Для обычных минипутов, проживающих на полной света территории Первого, это тёмное, без единого намёка на свет помещение, каждый звук в которой эхом отдаётся от стен, оставляя за собой долгое эхо. Но и Минара, и Мракос к таким обстоятельствам привычные, поэтому для них это скорее очень плотные сумерки. Девушка прикладывается к его плечу и в задумчивости начинает считать секунды. Впрочем, это медитативное занятие ей никогда особенно не давалось, и ровно через три минуты и семь секунд она сдаётся.- Если сбежим вместе, то я буду вынуждена взять тебя с собой, - вкрадчиво говорит Минара. Она пытается звучать убедительно, но на самом деле говорит она робко и похоже не слишком-то и старается: девушка слишком уважает его, чтобы хоть на секунду предположить, что он купится.- Никудышная попытка, - качает головой Мракос, подтверждая её домыслы. – Я вообще склоняюсь к мысли, что чем дольше ты тут сидишь, тем больше у меня возможности вправить тебе мозги.Минара хмыкает и затихает. Они снова слушают тишину, и девушка снова же не выдерживает первой.- Мракос, - с вызовом говорит она, выпрямляясь. – Помнишь песню о трёх братьях?Бывший мрачный принц моргает и смотрит на неё. Внезапно до него снисходит страшное озарение. - О, нет.- О, да, - отрезает девушка, мотнув головой. – Ты поёшь низкие ноты, а я – высокие.Она набирает в грудь воздух.- Минара, ты же знаешь…- В краю…- …я не умею петь…- …средь гор и цветущих долин…Мракос стонет. А затем усмехнувшись, затягивает вместе с ней: он – трубным басом, а она – нежным девичьим сопрано.- Прекрасней не было страны, где рождались баллады и сны.Кожей головы Арман чувствует, как шевелятся волосы, и торопливо приглаживает их. Повернувшись на воспроизводимые его невольным спутником звуки, Урдалак качает головой. Эти охотники окончательно и бесповоротно сошли с ума: пихают в тюрьму и своих и чужих. Вы только посмотрите на этого парня! Кто вообще, будучи в здравом уме, может подумать, что он способен хоть на малейшее непотребное поползновение на чью-либо жизнь. Да бедняге просто повезло, что его посадили с ним, а то бы он так смирно и сидел в своей коробке. - Это воробьи, - снисходительно говорит он перепуганному Армана, глядя на него сверху вниз. – Воробьёв никогда не видели?- Ну...- отец Артура сглатывает застрявший в горле комок, наблюдая мощный коготь толщиной с него самого, впившийся как раз недалеко от места, где он прятался. – Видел, но не под таким ракурсом. Кивнув, Урдалак с размаху хлопает его по плечу: Арману кажется, что все его внутренности как мячик отскочили от низа живота и вернулись на прежние места.- Это ничего. Из какой бы глухомани вас сюда не занесло, вы хотя бы не проведёте остатки жизни в тюрьме.Потирая ушибленное плечо, Франсуа соглашается. Взгляд же его устремлён вверх, на исполинское существо, шумно ворочающееся над ними. Надо сказать, что ещё никогда в жизни ему не приходилось задирать голову так высоко.- С ума сойти, - шепчет Арман, пребывая одновременно в ужасе и почти детском трепете. – Кто бы мог подумать, что они такие…громадные!Урдалак выразительно смотрит на своего спутника и в очередной раз убеждается в своих выводах относительно него: парень проще жаренного таракана. Лет восемьсот назад он бы из принципа оставил его одного на произвол судьбы, но сейчас – и Ужасному У было стыдно это признавать – он нуждается в компании, и этот смешной в своей уморительной глупости и простоте человечек вполне подходит ему для утоления социальных потребностей.- Нам следует поторопиться, - отрывисто произносит Урдалак, выводя Армана из ступора. – Сейчас эти дурни наводят красоту и пытаются отряхнуться, поэтому будут менее подвижными, чем обычно.- Ни шагу дальше.Арман подпрыгивает на месте от неожиданности. Молниеносно обернувшись, Урдалак встаёт в оборонительную стойку. Что-то внутри его изуродованного тела приходит в движение и принимается учащённо сжиматься и разжиматься. Каждый мускул его напряжён, он готовится к броску.- Тише, Урди, - голос Децибеллы за это время приобрёл глубину и лёгкую хрипотцу. – Не напрягайся так, - её уши совершают короткое движение вверх-вниз, доказывая, что сама-то она напряжена, да ещё как. – А то я отсюда уже слышу, как у тебя кости от усилий заскрипели.Арман предпочитает не двигаться и молча переводит взгляд со своего спутника на эту незнакомую и, судя по глазам, слепую женщину, и обратно. Обстановка в одно мгновения стала непереносимо душной и давящей. - Ого, Децибелла, - выдаёт Урдалак, разрываясь между желанием поболтать и немедленно напасть. – Ничего себе ты постарела. Сложно объяснить, что он этим хотел сказать: думал ли он по старой памяти задеть её или его действительно так поразил этот факт. Он не видел своей названой сестры с того самого момента, как начал создавать свою империю, и ему ни разу и в голову не закрадывалось даже сомнение, в сложенной о ней картине в его голове. Как это сделанное из камня существо вообще могло взять время?- Говорят, что это так, - отвечает Децибелла равнодушно. – Впрочем, и я слышала, что ты тоже давно уже не кружишь девушкам головы и не бросаешь без пяти минут своих невест.Впрочем, хоть на лице её и появилась пригоршня морщин, она оставалась всё тем же загадочным образом хороша собой. Даже Урдалак это признавал. Он ведь и раньше понимал, что будь в этой женщине спеси хоть на каплю меньше, парни бы вились вокруг неё.- Ну так… - он мрачно смотрит на неё, раздумывая, будет ли лучше стремиться убить её или оглушить. Всколыхнувшиеся в нём воспоминания о былых временах заставляют его по неволе смягчиться, но дать волю этим чувствам опасно в его положении. В конце концов, нельзя забывать, что Деци его всегда терпеть не могла. – Как дела?Поза Децибелла кажется стороннему наблюдателю расслабленной и как будто даже непринуждённой, взгляд направлен в никуда, но Урдалак лучше, чем кто бы то ни было знает, как обманчив её внешний вид. В детстве они дрались так часто, что едва ли хватило бы умений казночея Первого континента, чтобы пересчитать количество их стычек.Брови женщины совершают короткое движение вверх.- Ого, - произносит она, и на её лице появляется лёгкий налёт недоумения. – Ничего себе. Тебе действительно интересно?- Скорее…- Урдалак вдруг понимает, что глядя на живую, из крови и плоти, Децибеллу, ему становится сложно верить в смерть Санцклепии, и это его немедленно злит. – Скорее пытаюсь быть вежливым. Хоть с тобой это всегда было сложно.- Похвально, - говорит она, возвратив брови на прежнее место. – Только отойди от воробья.Урдалак немедленно ощеривается. - Да как бы ни так! - её слова возвращают его на землю окончательно, и он с новой силой вспоминает, где и при каких обстоятельствах находится. – Я в тюрьму не вернусь, - взгляд его опускается на скромно пытающегося не обращать на себя ничьё внимание Армана. Бедняга и в самом деле выглядит неважно: голова его плотно вжата в плечи, а сам настолько запутался в ситуации, что похоже не в силах больше отвести взгляд от земли под ногами. Глядя на него, Урдалак решает снова проявить чудеса великодушия – в конце концов, от этого чудаковатого парня он всегда успеет избавиться. – Я и этот молодой человек уходим с этого паршивого континента, и в этом помешать ты нам не сможешь. Вдруг у Урдалака появляются до физического отчётливые ощущения, что она здесь не одна. Что бы выследить их, ей, разумеется, никто лишний не нужен, но не думала же она одолеть его в одиночку. Как бы он не одряхлел за эти восемь лет – это приходится признавать, хоть и со скрипом на сердце – но в бою один на один, ей не победить. Чувство паники, что он в засаде нарастает, как и желание немедленно проверить тылы. Наскоро рассудив, что в этой патовой ситуации он может себе это позволить, Ужасный У быстро оглядывается и с искренним удивлением обнаруживает..никого. Повернуться же великий и ужасный не успевает. У него вдруг подкашиваются ноги, и вот он уже на земле, ни в силах пошевелиться. Во время удара о землю он здорово врезался подбородком в дерево пола и пребольно прикусил язык, так что теперь кровь струйкой просачивается в его горло, и до Урдалака доходит, что он даже не может раскрыть рот и убрать язык, чтобы преобрести хоть сколько-нибудь подобающий его возрасту и достижениям вид. Впрочем, во всем его теле как будто разом отказала вся мускулатура. Со страшной силой в голову бьёт догадка: болезнь всё-таки доконала его. Она сделала его уродом, отщепенцем, забрала счастливое будущее, а теперь ещё и парализовала на остаток лет. От жалости к себе и тайного восхищения перед количеством свалившихся на него горестей, с честью преодолённых, у него щемит сердце – во всяком случае, та часть его организма, которая отвечает за кровообращение в его организме, испытывает что-то вроде тяжести. ?…и в конце его жизненного пути не было никого, кто мог бы поддержать некогда величайшего и могущественнейшего человека на всем свете, столь много пережившего на своем жизненном пути…? - думает Урдалак, за несколько секунд доведя себя до восхищения собственной персоной. Нечто вроде скупой слезы скатывается по его щеке, оставляя за собой бледноватый след ожога: слезы Ужасного довольно ядовиты. К реальности его возвращает голос Децибеллы:- Этого еще не хватало, - носок её мокасин пихает его в плечо. – Урди, та что, плачешь? – она издаёт нечто вроде смешка. – Да это же просто транквилизатор, успокойся. Или у тебя до сих пор есть эта мерзкая привычка – закадровым голосом читать историю о своих подвигах? – она издаёт ещё один смешок, более отчётливый и решает дальше не продолжать. – А ты будешь сопротивляться?Повисает короткая пауза, в течение которой Арман осознаёт, что последний вопрос был адресован ему.- Нет! – поспешно восклицает он, беспомощно выставив перед собой руки.- Это хорошо, - равнодушно откликается Децибелла.Она уже целиком поглощена Урдалаком: вытащив из-за спины моток верёвки, она ловкими и точными движениями связывает ему запястья и голени. Поднапрягшись, она взваливает Урдалака себе на спину так легко и просто, как если бы великий и неподрожаемый был всего лишь продолговатым кулем с грязным бельём. Арман теряет дар речи. Децибелла бодро встряхивает свою ношу, и Франсуа отчётлив слышит, как стучит при этом безвольные челюсти его товарища.- Пойдём, - говорит женщина, обращаясь к отцу Артура. – Впрочем, ты можешь и уйти, - она задумчиво склоняет голову набок. - Если ты сидел в той камере, то провинность твоя, по-видимому, небольшая.Франсуа замирает на месте. Он может уйти прямо сейчас! Дома его ждёт беременная жена, и уж конечно ему следует поскорее пойти к ней, пока она не начала волноваться. Взгляд его касается фигуры Урдалака. Это нечестно.- Я с вами, - кивает он головой, бойко выхода из своего укрытия – щели в деревянном настиле.Не веря своей смелости, он подходит к Децибелле. Она равнодушно кивает.- Значит решено.- И вместе со мной умрёт моя святая тайна…Вдруг Минара взмахивает рукой, точно дирижер перед хором и, приложив палец к губам, коротко шипит. Она отползает от стены и наклоняет голову к самому полу. Мракос терпеливо ждёт разъяснений.- Чувствуешь? – произносит наконец она, приподнимаясь. – Снизу подуло.Мракос усмехается, забавляясь её упрямству.- И что? – в ожидании очередной её выходки говорит он. – Как это поможет тебе отсюда сбежать? Собираешься улететь?- Ты зря смеёшься, - качает она головой. – Это прилетели воробьи.Над ними начинается движение: кто-то идёт к люку. Услышав шаги, Мракос перестаёт улыбаться и поспешно поднимается.- Ты не должна.- Должна, - Минара твёрдо качает головой и складывает руки на груди. – Разумеется, должна. По праву рождения.- Бред всё это, - ощетинившись, он припирает её к стенке. – Я тебя не пущу.- Не получится, - в голосе Минары слышится искреннее сочувствие. - Прекрати пожалуйста, не глупи. Ты только усугубишь свое положение. А я бы хотела пойти домой с тобой, как моя миссия будет выполнена.Мракос издаёт нечто, похожее на рычание и отступает. В этот момент люк открывается.- Крио, на выход.Сердце Армана бьётся где-то в глотке. Он не совсем верит в происходящее. Да если бы каких-нибудь четыре часа назад ему сказали, что он променяет драгоценную свободу на времяпрепровождение с чудовищем из своих кошмаров, он бы не раздумывая рассмеялся тому в лицо. Но с тех пор что-то в нём изменилось, и понимание, что оставить это существо на произвол судьбы, жгло бы ему душу. Впрочем, уже потом Франсуа подумал, а не было бы мудрее соврать, а потом проследовать за слепой женщиной и вызволить его нового товарища, но теперь уже слишком поздно жалеть об этой упущенной возможности. Быстрым шагом они идёт по огромному пространству, каждый квадратный сантиметр которого, кажется, усиленно используется воробьями в их непростых нуждах. Арман старается не отставать от Децибеллы. Во всяком случае, эта женщина ведёт себя так, будто знает, что делает. И это действительно так: не мало не волнуясь и ни разу не сбавив шаг, женщина шествует мимо исполинских крылатых и голосистых созданий с ношей на плече. Её уверенность невольно передаётся и самому Арману, и теперь он уже не боится, что окажется случайно склюнутым или раздавленным.Едва ли Франсуа может назвать себя спецом по пернатым, но на его взгляд воробьиный народ чем-то недоволен и раздражён. Хотя оно и не мудрено: дождь размочил им крылья, и перья слиплись. А это значит, что придется прибегать к помощи их союзников, охотников, и воробьёв это нервирует: гордые птицы терпеть не могут, когда им предстаёт лишнее доказательство их несостоятельности.Сориентировавшись и успокоившись, Арман вдруг обнаруживают, что они идут не в ту сторону. Он точно помнит, что тюрьмы находятся в противоположном от их движения направлении.- Мы идём не в ту сторону, - подаёт голос Франсуа, опасливо идя за Децибеллой и то и дело оглядываясь на пернатых громадин. В данной ситуации он, разумеется, ничего не решает, но вдруг она перепутала? В конце концов, женщина, схватившая их, слепая.- О, вы знаете, куда мы идём? – равнодушно спрашивает Деци, не оборачиваясь.Решив, что это не риторический вопрос, отец Артура смело предполагает.- В тюрьму?- Ну разумеется, - теперь в голосе Децибеллы, начавшей уставать под своей ношей, слышится толика желчи. – В карцер. В башню пыток.Не понимая, что происходит, Арман смотрит на Урдалака, но тот по-прежнему больше напоминает куль с картошкой, чем живого человека. Децибелла вдруг останавливается и опускает У на землю. Она наклоняется к нему и замирает на несколько секунд, вслушиваясь. Придя к каким-то своим выводам, она кивает:- Отлично, полежишь сейчас немного и отойдёшь окончательно. Но давай для начала кое-что уясним: как ты думаешь, кто тебя вытащил? То есть понятно, что официально это была идея того молокососа со Второго, да только, вот что я тебе скажу: чтобы отложить в его ветреной башке эту идею, понадобилось очень большое количество времени. А кто спланировал всю операцию? Я знаю, ты смеёшься над тюрьмами Третьего, но неужели ты думал, что ты оказался в картонной коробке, предназначенной для расшалившихся детей, просто так? Урдалак вдруг делает громкий свистящий вдох.- За…- выдыхает он, но его челюсть тут же смыкается под весом головы.Децибелла честно ждёт продолжения и, не дождавшись, говорит за него:- Зачем я это сделала? – уточняет она и тут же отвечает. – Без понятия. Но по всему получается, что ты моя семья, если тебе это что-то говорит. Я знаю, тебе было не так уж и плохо в этой банке, говорят, ты даже сдружился с человеком. Но считай, что наступил кризис. Помнишь Рэксама? - Урдалак делает едва заметное движение бровями, но Децибелла этого, конечно, не видит. – Ты должен помнить, он был у тебя на хорошем счету в своё время. Как бы там ни было, ещё до Войны Двух Миров он взял часть твоих солдат и напал на озёрное государство, и теперь он там правит. Казалось бы, хороший повод тебе вернуться за своим, не так ли? Рэксам, судя по всему, рассудил так же и поэтому послал человек убить тебя, - Децибелла складывает руки на груди и толи снова прислушивается, толи задумывается. – Я рассудила, что это неправильно. Поэтому вытащила тебя оттуда. Они кстати об этом прознали и пришли за тобой прямо сюда, но, благо, ты уже сбежал к тому времени.- Что-то…не сходится, - еле ворочая языком, произносит Урдалак. Он кряхтит, пытаясь разорвать веревки. – Я ведь всё-таки не так опасен, как прежде, развяжи меня.Децибелла усмехается его наглости и качает головой.- Не так опасен, как же. Нет уж, полежи пока связанный.- Что-то не сходится, - его голос с каждой секундой становится твёрже. – Ты хочешь…чтобы я вернулся? Звучит…бредово.Женщина склоняет голову набок, будто бы вслушиваясь. - Ты в курсе, - медленно и вдумчиво произносит она, - что когда ты говоришь так коротко, то кажешься не таким уж и дураком? – Децибелла делает значительную паузу и продолжает. - Рэксам хотел убить тебя, смирно сидящего в банке, и я решила, что это нечестно. И да, ты раскусил меня: я была бы больше рада, если бы на месте угрозы был мой брат, чем его прислужник. - Я думал, - Урдалак звучит теперь совсем отчётливо, - что ты хочешь отомстить.Он осторожно пробует разъединить руки. Уши Децибеллы совершают раздражённое движение вверх-вниз.- Даже не пытайся освободиться, - резко дёрнув головой, говорит Децибелла. – Я же всё слышу, прояви ты уже хоть каплю уважения. Не собираюсь я тебе мстить, старый ты дурак! – её всегда спокойное, красивое и благородное лицо содрогает короткая судорога едва сдерживаемого бешенства. – Да если бы я захотела тебя за что-то отомстить, никакие приказы принца с Первого, будь он хоть трижды мужем моей племянницы, не остановили бы меня: ты бы умер в первый же день своего заключения, ещё восемьсот лет назад, - она закрывает глаза и совершает глубокий вздох. – В том, что случилось с нашей Санцклепией, вина не только твоя, я бы даже сказала, что в основном не твоя, - Децибелла выдерживает короткую паузу. - За что ещё мне мстить? На мой континент ты не нападал в бытность свою императором с Пятого по Седьмой. Разумеется, ты этого не делал, не потому, что любил нас и даже не потому, что отдавал дань уважения своим молодым годам. Я знаю твою натуру достаточно хорошо, чтобы понимать, что твои мозги устроены иначе. Ты медлил, потому что знал: стоит тебе только поднять руку на меня, мою землю или кого-нибудь из моих людей, и я бы лично пришла к тебе в тот же день, пока ты спишь, и сделала бы всё, чтобы ты больше не проснулся. И тут ты рассудил абсолютно верно. Но ты так и не решился, так что нет, мне тебе мстить не за что…Слушающий Урдалак решает, что следует совместить приятное с полезным, и снова пытается освободиться. Прервав свой монолог на полуслове, Децибелла скрипит зубами.- Да ради всего святого, Урдалак! Ты ведь не прекратишь это шуршание до тех пор, пока я тебе не докажу, что намереваюсь тебя отпустить, верно? Хорошо же! Ты, - не поворачивая головы, она направляет палец в скромно стоящего поодаль Армана. – Держи, - её рука совершает молниеносное движение, и Франсуа даже не успевает испугаться, когда прямо у носка его левого ботинка в деревянный пол впивается нож. – Разрежь ему верёвки. А ты, Урди, не мешай ему. Заруби уже себе на носу: я не собираюсь тебя убивать. Не весь мир хочет тебя порешать, оставь уже свои вселенского масштаба комплексы. Тебе больше не триста, чтобы искренне полагать, что мир действительно вертится вокруг тебя одного.Арман издаёт дрожащий вздох. Он наклоняется и, пыхтя, вытаскивает крепко засевший в полу нож. Совершив эту манипуляцию, Франсуа идёт к Урдалаку, но тот, всю жизнь знавший свою названую сестру как чопорную и неразговорчивую особу, так удивлён льющемуся из Децибеллы потоку слов и эмоций, что даже не замечает своего бывшего сокамерника. Поэтому Арман решает действовать без сговора с ним.- Какая же всё-таки чёрная неблагодарность! – восклицает меж тем Децибелла, и лицо её снова совершает похожий на судорогу лицевых мышц короткий метаморфоз, а затем вновь становится непроницаемым.- Не ворчи Деци, - чувствуя себя способным шевелиться, он довольно ловко для своего возраста и состояния принимает сидячее положение и, легко прокрутив руки над головой (что ему сделать действительно несложно: одна из отсохших конечностей почти ничего не чувствует), протягивает их подошедшему Арману. – Дело не в неблагодарности. Если всё и впрямь так, как ты говоришь, то я очень рад, что в твоём сердце из камня взыграла жажда справедливости или как это там называется. И пусть восемьсот лет – срок большой, мне и впрямь приятно, что ты вспомнила о том, что мы семья.- Да нет, если бы не планы Рэксама убить тебя, ты бы там так и сидел, - отзывается Децибелла равнодушно. – Я же говорила. Ты слушал?- Ах этот… - Урдалак погружается в воспоминания, продолжая протягивать связанные руки. – Но ты говорила, что он напал на озёрников. Руриенна ведь должна была выйти за их принца. Я помню, она что-то об этом говорила.- Ну ничего себе, какой ты внимательный старший брат, - ровным голосом говорит Децибелла, и У так и не понимает, сарказм это или нет.Ему ужасно не хочется это признавать, но его безумно интересует всё, что говорит Децибелла. Он не слышал о своём прежнем мире ровно ничего с тех пор, как попал в банку. Только Маргарита разговаривала с ним, но она, увы, была очень далека от минипутских дел. А любопытные, то и дело тайком пробирающиеся к его банке, даже если и готовы были ему о чём-то рассказать, были не слышны за толстым стеклом.- Разумеется, - важно говорит Урдалак. – У её жениха ещё было такое потешное имя. Трикстер, кажется?- Алистер, - поправляет его Децибелла. – У озёрного народа довольно странные порядки, и Рэксам их прознал. Кажется, это вводилось для уменьшение кровопролития старым королём, но тут ты прав: идеалы у них наивны. Рэксам убил того самого парня с, как ты выразился, потешным именем, и тем самым завладел огромной армией марадеров.Урдалак пожимает плечами.- Ну, прискорбно, - бодро откликается он. – Полагаю, Рурия этому не обрадовалась?- Поразительно, как хорошо ты знаешь женскую натуру, - снова безэмоционально откликается Децибелла, и Урдалак опять не может понять, сарказм ли это. – Да она настолько не обрадовалась, что носит траур до сих пор. Её сын остался в услужение Рэксаму, за что Руриенна от него отказалась, а сама она с дочерью и парой десятков верных людей сбежала ко мне.- Подожди, - вежливо просит Урдалак и поворачивается к отчаявшемуся Арману, всё это время безрезультатно пытавшемуся перерубить верёвки. – Если резать верёвки острой стороной, то дело пойдёт быстрее, - советует он снисходительно.Покраснев, Франсуа осознаёт, что, заслушавшись, всё это время он пытался распилить верёвку тупой стороной лезвия. Виновато кивнув, он разделывается с ней в два счёта. Расправившись и с верёвками на ногах, отец Артура отходит в сторону с чувством выполненного долга. Урдалак поднимается и снова смотрит на Децибеллу.- Так что было потом? – великосветским тоном обращается он к ней.Находящаяся в изначальном напряжении и боевой готовности Децибелла отвечает без паузы: очевидно, она и не думала расслабляться за разговором.- В течение большего части времени он устранял неподвластные племена озёрников – их ведь было очень много, и не все подчинялись их кодексам до конца. Он перебил семьи всех вождей, а выживших либо забрал в рабы, либо заставил служить ему. А вот недавно он замахнулся на наши континенты.- О, - Урдалак мрачнеет. В этом коротком отрывистом ?о? Децибелла различает столько зависти, что невольно хмыкает. – И как?- До недавнего было вполне удачно, - с видимым усилием Децибелла пожимает плечами. – Но потом…- Но потом он схлестнулся с Артуром? – поняв, к чему она ведёт, догадывается Ужасный У. Он не может сдержать вздох облегчения. Арман навостряет уши. – Да, этот вечный камень преткновения, - почти счастливо говорит У. В конце концов, если кому-то удастся одолеть этого парня, его репутация окажется под угрозой.- Осматов, чтобы убить тебя, он послал тоже относительно недавно. Но они так и не смогли добраться до тебя.- Они не были сделаны умными именно из подобных соображений, так что это меня не удивляет, - самодовольно кивает Ужасный У.- Твоя дальновидность восхищает, - ровно ничего не значащим тоном отвечает Децибелла. – Этот воробей улетает через пять минут. Вам следует поторопиться, если вы и впрямь не хотите обратно в тюрьму.Мими предпочитает забыть как дышать. Уже второй раз за сегодня она оказывается не в том месте и не в то время. Чихалка замер вместе с ней. Впрочем, последнее неудивительно: вокруг куча копошащихся и чирикающих воробьёв, ему есть от чего впасть в оцепенение. История всегда была коньком Мими. История как в целом, так и различные истории вообще. Занимаясь разнесением почты, она могла бы уже начать зарабатывать лишние деньги на своей осведомлённости во многих вопросах, но уже сейчас у неё были принципы. В конце концов, воспитали её тетя Селения, дядя Барахлюш и дядя Мракос. И дядя Артур, конечно, пусть он смог поучаствовать в этом лишь совсем чуть-чуть. Ей страшно подумать, что случится, если Децибелла, беседующая с Урдалаком, её сейчас обнаружит. Девочке настолько страшно от осознания важности происходящего, что ей почти невозможно дать сколько-нибудь адекватную оценку происходящему. В любой момент кто-то из этих троих, стоящих от неё буквально в нескольких шагах, может подумать, не стоит ли им уже наконец проверить, не подслушивают ли их. - Если честно, я всегда думал, что ты меня ненавидишь, - произносит Урдалак. Голос у него скрипучий и глубокий, от него у Мими по спине пробегают мурашки. – Ответь мне на один вопрос, я давно хотел его тебе задать.- Задавай, - голос Децибеллы звучит равнодушно и устало. Впрочем, как и всегда.- Санси…это ты ей сказала, чтобы она не соглашалась на мое предложение?Повисает небольшая пауза.- Нет, - Децибелла почти выплёвывает это слово сквозь сжатые зубы. – Она сама всегда принимала решения и никогда никого не слушалась, и ты это знаешь. Залезай скорее, а то тебя сейчас обнаружат. Голоса снова замолкают, и Мими предполагает, что Урдалак последовал совету. Думая уже расслабиться и выдохнуть, девочка вдруг осознаёт, что именно сейчас, когда Децибелла не будет отвлечена разговором, наступил самый опасный момент. Ожидание длится как будто целую вечность. Мими кажется, что с минуты на минуты у неё над самым ухом раздастся голос Децибеллы, уговаривающий её выйти, и девочку прошибает холодный пот: воображение – страшная штука. Она в напряжении стоит ещё целую вечность, от напряжения у неё подрагивают колени. Поэтому ничего удивительного что ей стоило огромной силы воли не подскочить от испуга, когда буквально в паре шагов от неё раздаётся весёлый девичий голос!- Тётя! Вы как всегда пунктуальны!Звук торопливых шагов двух людей: лёгкая дивичья поступь и характерное стариковское пошаркиванье.- Доброго дня, Крио, - голос Децибеллы звучит слегка напряжённо, и Мими обречённо думает, что она всё-таки о чём-то догадывается. Нужно выбраться отсюда как можно скорее, но как? – А вот ты опаздываешь. Кто это с тобой?- Вы должны быть знакомы, - звонко заявляет девушка. – Это Арчибальд Сюшо, известнейший благодетель на все континенты. Он так же причастен к победе над Ужасным У и приходится дедушкой королю Первого континента. А это, как вы, должно быть, уже догадались, Децибелла, вождь Третьего континента и…- Мы знакомы, - хором прерывают её Сюшо и Децибелла.Повисает неловкая тишина. Мими со страхом смотрит на Чихалку, но тот продолжает вести себя тихо, и девочка замирает в ожидании. Отсюда нужно бежать при первом же случае, но сейчас ещё рано. Нужно просто набраться терпения.- Не стоило бы вам летать в таком возрасте, - осторожно произносит Децибелла. – К тому же в воробьиных перьях можно наткнуться на паразитов.- Семейный долг требует, - откликается Арчибальд задумчиво. – Но спасибо за заботу.- Тогда не смею вас больше задерживать, - отвечает Децибелла и без тени интереса. – Только прошу, скорее: дождь может усилиться с минуты на минуты, и тогда уже никакой воробей не отвезёт вас.Воробьиные когти начинают скрести по деревянному полу, перья особенно рьяно шелестеть, окружающие птицы начинают перекрикиваться, и в этом шуме и гаме Мими понимает, что настал этот самый долгожданный и спасительный момент. Вскочив на всё ещё испуганного Чихалку, девочка изо всех сил бьёт паучка в бока и, молясь всем богам на свете о том, чтобы ни Децибелла, ни воробьи, занятые перекличкой, не обратили на них внимания, срывается с места в сторону поселения охотников.- А потом Миним вытащил кусочек угля и нарисовал бабуча, торчащего из яблока.Санцклепия сдержано прыскает в кулак, а Арчибальд чувствует себя третьим лишним. Он-то по простоте душевной подумал, что на просьбу показать ему здешние достопримечательности, Урдалак поведёт его по интересным местам или хотя бы направит туда, подскажет, как пройти. А в итоге он сидит непрошенным гостем у этой девушки – вне сомнения, чрезвычайно милой, но разве это меняет дело? – и пытается понять недоступные ему шутки, будучи при этом абсолютно неспособным начать разговор самому: Урдалак трещит не переставая. Украдкой вздохнув, Арчибальд тем не менее решает подождать у моря погоды ещё некоторое время: никогда ведь не знаешь, когда сработает закон Мёрфи, и эти двое заговорят понятным ему языком. Хотя он действительно не понимает, зачем его сюда притащили. Сначала к невесте Урдалака, где этот верзила, сверкая аккуратными белыми зубами, счастливо сообщил ей, что помолвка расторгается и, не дожидаясь ни её ответа, ни ошарашенного Арчибальда, ушёл в неизвестном направлении. В течение остальных двух или трёх часов незадачливый путешественник работал психологом для бедной девушки. Наконец, он удалился, уговорив-таки не накладывать на себя руки. Но практически сразу он был пойман Урдалаком и притащен сюда. И в итоге они снова находятся в обществе незнакомой Арчибальду девушки, и у него уже начало формироваться отчётливое убеждения относительно Урдалака.- Как вам наш мир, Арчибальд?Очнувшись от своих невесёлых мыслей, он моргает и поднимает взгляд на Санцклепию. На лице её проглядывает ласковая и сочувствующая улыбка, которой она как будто извиняется за поведение своего друга. Несмотря на то, что Арчибальд по-прежнему чувствует себя настолько неловко, насколько это вообще возможно, он не может не ответить улыбкой.- Если честно, я в восхищении, - и он, вопреки всему, совершенно искренен. – Представьте себе, из всей моей экспедиции, я – единственный, кому бонго-матассалаи раскрыли тайну вашего существования. Когда мне обо всём поведали, я долго недоумевал, отчего они называют это другим миром, - Арчибальд так рад, что в его присутствии появился хоть какой-то смысл, что он никак не может найти в себе силы высказаться лаконично – даже несмотря на злой взгляд Урдалака. К тому же, этой милой девушке похоже и впрямь интересен ответ на свой вопрос. – Ведь формально вы подлежите тем же законам физики, время у вас течет так же, а не иначе, да и находитесь вы в том же пространстве, что и мы, а не в какой-то параллельной реальности, - он смеётся своему собственному замечанию, однако, поняв, что шутку понял лишь он один, быстро прекращает это.- Но теперь я понял! Всё здесь…ощущается иначе. И речь даже не об изменении размеров предметов, которые ты привык видеть несколько иного размера. Речь о совершенно ином мироощущении! Это как быть от рождения слепым или глухим: мир воспринимается иначе…- Какой интересное замечание, - вдруг прерывает его женский властный голос.Втроём они оборачиваются на его источник: из-за нитей бусин, свешивающихся с полога шатра, видны два силуэта. Арчибальд предполагает, что это две девушки: одна держит под руку другую.- Децибелла, - тянет Урдалак, и в его голосе слышна досада. – Как же я рад снова тебя видеть, - последнее слово он выделяет особенно едко.Тот силуэт, что держит под руку вторую девушку, склоняет голову на бок, словно бы тщательно прислушиваясь к замечанию Урдалака. Тем временем вторая девушка тихо стонет и пытается освободиться, однако её подхватывают крепче, и обе они наконец входят внутрь.- Деци, ну отпусти же меня!Девушка, которую так упорно протащили внутрь, капризно топает ножкой. По лицу той, которую зовут Децибелла, пробегает едва заметная рябь раздражения.- Ты ещё успеешь вволю побыть со своим драгоценным Алистером, - холодно отрезает она. – И веди себя прилично, раз собираешься выйти замуж на марадерского принца, - она точным движением даёт ей легкий подзатыльник. – Поприветствуй гостей как надо.С этими словами она отпускает её руку. С недовольным видом девушка делает некое подобие книксена в сторону Урдалака и Арчибальда. Остановив взгляд на юном приключенце, она представляется:- Руриенна, - она делает нарочито глубокий голос и жеманно закатывает глаза. – Можно просто Рурия.Не выдержав, она хихикает, но с опаской поглядывает на ту, что привела её сюда. Однако вторая девушка даже не меняется в лице (хотя оно у неё и раньше ничего не выражало).- Децибелла, - девушка совершает глубокий поклон, ни к кому конкретно не обращаясь.- Да, мы в курсе, - мрачно откликается Урдалак, глядя на неё с раздражением.Представление Децибеллы действительно можно было понять неоднозначно: она поклонилась в сторону стола, даже не смотря на Арчибальда, так что не ясно до конца, кому она представлялась. Однако в голосе Урдалака плещется столько яда, что и его можно понять двояко. Санцклепия и Децибелла вздыхают: одна - в предчувствии скорой бури, вторая – привычно переживая приступ бешенства.- Ты – да, - говорит она с деланным равнодушием. – Но месье Урдалаку ведь наверняка хорошо известно, что мир не крутится вокруг него, поэтому я предпочту думать об удобствах моего нового знакомого.Децибелла замолкает. Оборвала она себя столь внезапно, что только спустя несколько секунд Арчибальд осознаёт, что пришла его очень представиться:- Арчибальд, - он вскакивает со своего места и делает попытку протянуть девушке руку, но тут же спохватывается, не уверенный, что у охотников есть в обычаях подобный жест, и поспешно убирает руку за спину. – Прибыл с поверхности.Он неловко замолкает: его собеседница даже не смотрит в его сторону. Растерянный и расстроенный, Арчибальд смотрит на Санцклепию. Девушка ободряюще улыбается и поворачивается к сестре.- Деци, милая, - ласково говорит она. – Поверни к нему голову, а то наш новый друг совсем растерялся от твоей церемонности.Её сестра едва заметно морщит носик.- Зачем? – её голос звучит всё так же высушено и незаинтересовано.Раздаётся тихое лязганье: это Урдалак скрипит зубами. Мало того, что ему никак не удаётся вывести разговор в нужное ему русло, так ещё пришла и эта истеричка. Она ведь его ненавидит и пришла сюда специально, чтобы помешать его планам. А этот олух с поверхности тоже хорош: мог бы и догадаться, что сюда его привели как диковинку, чтобы Санси хоть раз в жизни увидела настоящего большенога с поверхности.- Потому что так делают все люди, Белла, - едва сдерживая раздражение, отвечает Урдалак. – А ещё людей морозит, когда ты делаешь выражение лица, точно кол проглотила. Сделай уже одолжение и улыбнись!По-прежнему стоя, Арчибальд переводит взгляд с Урдалака на Децибеллу, и он отчётливо видит, как напряженно сжимаются кулаки девушки с каждым его словом. Однако стоит только Урдалаку закончить, Децибелла, полностью его проигнорировав, поворачивается к Арчибальду.- Прошу меня простить, - говорит она, и теперь Арчибальд обращает внимание на её глаза – безжизненные, ничего не выражающие. – Конечно, моя сестра права, и я должна была учесть…- Ох, нет, что вы, что вы! – восклицает Арчибальд, замахав руками. – Мне самому следовало всё понять! Простите, мне впервые приходится встречать такую, как вы. Извините!Урдалак сухо хмыкает.- Да где ещё найти такую, как она, - ядовито бормочет он, прекрасно зная, что девушка его услышит, как бы тихо он ни говорил. Впрочем, он тут же ойкает: Санцклепия под столом больно бьёт его по ноге.Арчибальд наконец садится на прежнее место, за ним чинно устраивается и Децибелла. Издав отчаянный вздох, Руриенна тоже опускается на подушки. С видимым усилием Деци поворачивает к гостю голову.- Простите, мы Вас прервали, Арчибальд.Она замирает, уставившись своими бездонными очень светло-голубыми глазами прямо ему в душу. Арчибальд весь подбирается под этим взглядом.- Да…да собственно… - он пытается припомнить, что хотел сказать. – Здесь всё по-другому, - он замолкает, страдальчески сведя брови. Вдохновение ушло, не оставив и мокрого места, и он вынужден метаться в поисках нужных слов. – Сложно описать всю гамму чувств… - Арчибальд понимает, что вот-вот упадёт до дешёвой поэзии и теперь уже замолкает более уверенно.- Расскажите, где сегодня были, - подсказывает Санцклепия, ободряюще улыбаясь. Сидящий рядом с ней Урдалак мрачнее тучи: ему совершенно не нравится, сколько внимания уделяется этому проходимцу.Неловко усмехнувшись, юный путешественник рассказывает о своём посвящении в тайну минипутского существования, пытаясь объяснить, как невероятно сама его возможность звучит для современного человека, и о том, как встретил короля с Первого континента, и как тот ему всё показал.- Как это всё увлекательно! – восклицает Санси, даже приподнимаясь на месте от восхищения. – Ну а у нас? Что вы успели повидать на Третьем?Арчибальд поводит плечами, пытаясь сказать этим, что он столько всего повидал, что ему попросту не хватит времени, чтобы об этом рассказать, но Санси настолько возбуждена, что не может остаться удовлетворённой подобным ответом: Она смотрит на Урдалака.- Урди! – она шутливо-требовательно бьёт ладошкой по столу. – Куда ты его сводил?Не ожидавший такого подвоха, Урдалак вдруг соображает, куда идёт разговор, и что ответ его сейчас будет очень не к месту. Он отчаянно прокашливается:- Ну…Но наткнувшись на полный ожидания взгляд небесно-голубых глаз Санцклепии, Урдалак не может вымолвить ни слова: они все намертво застряли у него в горле. Он сглатывает и отводит глаза. Как будто с огромной высоты на него сваливаются муки совести. У него всегда это происходит резко и всегда сопряжено с почти физической болью – именно поэтому он терпеть не может в чём-то раскаиваться. Какого чёрта он оставил этого дурачка совсем одного, да ещё наедине с только что брошенной девушкой? Мог ведь добросовестно свести его в центр, да там и оставить: уж он бы нашёл чем себя там занять. А теперь он, Урдалак, вместо того, чтобы обрадовать Санси, должен будет наблюдать, как улыбка её медленно тускнеет, а в глазах на месте радости появляется разочарование. Только представив эту картину, он чувствует, как его сердце, казалось, сделанное из цельного куса стали, разбивается на кусочки и превращается в крошку, как будто кто-то со всей силы стал топтать его каблуком.- Откровенно говоря, тут я сглупил, - старательно не смотря на Санцклепию, он предпочитает переводить взгляд с Руриенны на Децибеллу и обратно: во всяком случае, сейчас каменная рожа его сестрицы будет как раз кстати. Урдалак снова прокашливается. Краем глаза он видит, как медленно вытягивается лицо Санси, и он отворачивается от неё ещё больше и смотрит на удивлённого Арчибальда. – Кажется, я оставил Вас наедине с моей бывшей невестой, Арчибальд.Молодой путешественник до того поражён происходящими прямо на его глазах метаморфозами, что в ответ издаёт лишь нечто среднее между ? да ничего страшного? и ?да пустяки всё это?. Арчибальду, впрочем, невдомёк, что Урдалаку глубоко наплевать, сколько неудобств он ему причинил, и что его раскаяние не имеет ничего общего с его, Арчибальда, персоной.- О, - просто восклицает Рурия, оживляясь. – Так вы расстались?Децибелла неожиданно издаёт самый настоящий смешок. Все оборачиваются к ней: даже Арчибальд за это короткое время успел понять, как редки для неё нормальные проявления эмоций.- Урдалак такой Урдалак, - в голосе её плещется столько яда и злости, что отчётливо слышно, как она ими упивается, и сколько наслаждения ей это приносит.Объект её ненависти обращает на неё взгляд и обнажает зубы в злой ухмылке.- В этом вся ты, Деци. Улыбаешься раз в году, когда кто-нибудь ломает себе ногу, а?Девушка предпочитает не отвечать, молчаливо глядя на него невидящими глазами. Урдалак не выдерживает и отводит взгляд, успокаивая себя тем, что играть в Децибеллой в гляделки всё равно не имеет никакого смысла.- Н-да, - Урдалак пристыжено поворачивается к качающей головой Санцклепии и чувствует, как сердце его само по себе собирается по кускам: девушка выглядит не столько расстроенной, сколько сердитой. Уж с этим он как-нибудь да справится. Глаза Санси превращаются в две полных осуждения щёлочки. – То есть ты разорвал помолвку с девушкой и тут же удалился, оставив гостя с поверхности расхлёбывать всё за тебя? – она поворачивается к Арчибальду. – Кстати, как она?- Она…- Арчибальд прочищает горло. – Ну, когда я уходил, она была уже… - он прокашливается: закончить фразу как ?была уже совсем в порядке? означало бы очень нагло соврать. – Она чувствовала себя уже значительно лучше.Некоторое время за столом повисает тишина: девушки молча оценивают глубину смысла, вложенного в столь короткую и саму по себе не слишком ёмкую речь.- По крайней мере, ты, - Санцклепия утыкает указательный палец Урдалаку в грудь, - можешь ещё искупить свою вину перед Арчибальдом, - она вдруг морщится и качает головой. – Хотя нет, - она мрачнеет. – Простите, Арчибальд, боюсь, мой брат никуда Вас повести не сможет. Мне нужно будет с ним очень серьёзно поговорить наедине.Словами не описать, как при этом оживляется Урдалак: на его лице в одно мгновение появляется столько эмоций разом, что он напоминает не знающего куда себя деть щенка, которого обожаемый хозяин соизволил вывести погулять.- Я смогу показать ему что-нибудь, когда мы поговорим, - он испытывает столько радости и надежды, что в нём просыпается позабытый альтруизм.Покорно молчавшая Руриенна порывисто хватает растерянного Арчибальда за руку. - Вот ещё! – восклицает она с энтузиазмом. – Я сама ему всё расскажу и покажу. И Деци тоже. Правда, Деци?Девушка коротко встряхивается: похоже на некоторое время мысленно она была не совсем здесь.- Да, конечно, - она неловко поднимается и бредёт к выходу.Выведя Арчибальда из шатра следом за Децибеллой, Руриенна с места в карьер начинает щебетать о своём замужестве: о том, как она любит своего жениха, какой он необыкновенный и интересный и что ради него она готова перенять все обычаи его народа, пускай культура марадеров среди охотников считается слегка диковатой. Поначалу Арчибальд честно пытается слушать, но вскоре понимает, что это дело гиблое, и внимание его полностью уходит в созерцание охотничьего быта. При очень большом желании их можно было бы назвать похожими на индейцев, но по совести объединяли их разве что единение с природой и полукочевой образ жизни Охотники носили странного вида рубашку, открывавшую грудь и полностью покрывавшую руки по самое запястье, брюки их были заужены, и так как все они были высокими и худыми, создавалось впечатление, будто вокруг них ходили актёры на ходулях. Охотницы же зачёсывали свои обычно длинные волосы в тугие причёски, в большинстве своём, хаотично собранные пучки, живописным гнездом взгромождающиеся на их головах. Платья среди них были не в почёте: их носили дети и молодые девушки и дамы в летах. Можно было предположить, что это просто домашняя одежда, так как все, кто был одет в платье, выходили либо вывесить бельё, либо с шитьём. Дома располагались неплотно друг к другу: похоже несмотря на кочевой образ жизни, охотники имели вполне ясное понятие о личном пространстве. Иначе говоря, поселение не производило впечатление лагеря, хотя для того чтобы сняться с места охотникам понадобилось бы не больше десяти минут. Арчибальд с усилием отворачивается от девушки, тихо сидевшей с шитьём у входа в шатёр и методично работавшей иглой. Выбившаяся прядь, нервно засовываемая за ухо и раздражённо сдуваемая быстрым движением губ, так живо ему напомнили о оставленной в штатах невесте, с которой он виделся уже полгода, что у него защемило сердце. Под непрекращающийся поток сознания Руриенны Арчибальд, уже давно не слушая её, переводит взгляд на Децибеллу.- Вы выглядите обеспокоенной, - произносит он прежде чем подумать, как невежливо это может прозвучать.Некоторое время Децибелла не отвечает.- А, - на её лице появляется нечто вроде очень слабо выраженной сконфужености. – Вы это мне, Арчибальд. - она задумчиво склоняет голову. – Слушайте, - она замолкает, и Арчибальд интерпретирует её молчание как признак неуверенности, - расскажите нам какую-нибудь историю из вашего мира.Замолкнувшая Рурия оживлённо кивает. - Да-да! – восклицает она, расплывшись в блаженной улыбке. - Историю о любви.Арчибальд продолжает смотреть на Децибеллу: в конце концов, просьба была её, да и не похоже, чтобы она горела услышать именно романтическую историю. Но она едва заметно кивает. По напряжённости этого жеста хорошо видно, с каким трудом он ей даётся.- Хорошо, - голос у неё звучит равнодушно. – Но тогда что-нибудь о неразделённой любви. Разбавлю чашу твоего счастья, моя милая Руриенна.Арчибальд задумывается. Он смотрит на деревянный свод над их головами. Охотники жили на поверхности большую часть времени, но в самые жаркие часы и в дождь они уходили в давно примеченное для этого дупло и там отдыхали.- Вы знали, что большая часть нашего мира покрыта водой?Руриенна издаёт восторженный вздох и прикрывает рот сложенными ладонями.- Прямо как рассказывал Алистер, - восторженно шепчет она, прикрывая глаза.- Когда-то, - продолжает между тем Арчибальд, - люди верили, что это огромное пространство населяют такие же люди, как и мы, только вместо ног у них были рыбьи хвосты. Их называли русалками. Люди, в этом сведующие, считали, что они могли вызывать бури и топить корабли. Во время одного из таких штормов вместе с кораблём чуть не утонул принц, но его спасла одна из русалочек. Оставив его на берегу, она поняла, что влюбилась в него и хочет быть с ним, - Арчибальд отчётливо слышит умилительное ?оу? из уст Рурии, и это его приободряет. – Но ей мешает отсутствие и ног. Поэтому она заключает с одной подводной ведьмой сделку: она отдаст ей свой голос, а та даст ей вместе рыбьего хвоста ноги. Но если по истечению определённого срока принц не женится на ней, она превратится в морскую пену, - Арчибальд смотрит на Беллу и удивляется, как лицо может выражать одновременно внимание и полное равнодушие. – Как бы там ни было, выйдя на сушу, русалочка встречает принца, который ищет свою спасительницу, но в русалочке из-за отсутствия голоса он её не узнаёт. Они успевают подружиться, но принц находит себе невесту и женится на ней. Втроём они плывут в путешествие, а день, когда русалочка должна стать пеной морской, вот-вот начнётся. За несколько минут до рассвета она стоит на палубе и ждёт конца. Вдруг она слышит, как со дна моря её зовут её сестры – такие же русалочки, как и она сама. Волны выносят на корабль флакончик, и они говорят ей, что ходили к той самой ведьме и обменяли все свои драгоценности на него. Они говорили, что если открыть этот флакончик, разыграется страшный шторм, и принц и его невеста утонут, а сама она снова станет русалкой, - он замолкает, внимательно смотря на Децибеллу.- И что? – затаив дыхание, спрашивает Руриенна.Но Арчибальд смотрит на Децибеллу и ждёт её реакции. Девушка едва заметно поджимает губы.- Но она ведь не открыла его, так? – спрашивает она, и Арчибальд готов поклясться, что глаза её, до этого сухие, влажно поблёскивают.- Нет, - Арчибальд качает головой. – Она кинула флакончик обратно в воду и на рассвете стала морской пеной.Децибелла быстро кивает и усмехается.- То есть для того, чтобы сделать его счастливым, - задумчиво произносит она, - ей следовало всего лишь умереть? – её усмешка становится шире. – Счастливица.