Часть вторая. Маленькая ложь и Саутгемптонская галерея (1/1)

Саутгемптон встретил Наполеона солнечной погодой и прекрасным безоблачным небом. В образе дождливой Англии представилось местечко для тепла, и мужчина беззаботно подставил теплым солнечным лучам лицо. Виктория вышла из машины (категорически протестуя, чтобы мужчины открывали для нее дверь), и взяла мужа за руку.Сегодня Титаник, который уже прослыл в газетах как ?непотопляемый исполинский корабль? должен отправиться в своё плаванье из Саутгемптона в Нью-Йорк. Наполеона переполняла радость от скорого возвращения домой. Он представлял, как возвратится на родные улицы, услышит родную американскую речь, а не холодно-вежливый британский акцент, царапающий слух.Он взял под руку жену и повёл в городскую галерею, куда они прибыли, чтобы немного расслабиться перед длительным путешествием на корабле. Виктория любила искусство, а Наполеон в нём прекрасно разбирался. Картины нравились ему больше, чем чертежи кораблей.Они вошли в главный зал, где их встретила миловидная брюнетка, которая представилась как Дороти. Наполеон сразу же улыбнулся ей: у неё были такие красивые румяные щеки и голубые глаза.Виктория провела Наполеона к одной из картин и начала что-то спрашивать у Дороти о художнике. Англичанка сдержанно улыбнулась и указала рукой на соседнюю. Наполеон пригляделся: на полотне была изображена морская катастрофа. Краски весьма мрачные, много тёмных и желтых оттенков. Отлично передаёт чувство безнадежности и страха. Море серо-зелёное, беспокойное, бурное, показывающее, что человек?— лишь моллюск в его лапах, мелкое ничтожное создание. Наполеон хмыкнул, для себя отмечая, что ему довольно понравилось. Но перед грядущим путешествием на Титанике не совсем внушало уверенности.—?На родном языке художника название этой картины звучит как ?Ля Радо де ля Медюз?, что значит ?Плот ?Медузы?,?— объяснила Дороти,?— это одно из величайших полотен эпохи романтизма. В основе сюжета для него легла правдивая история, и, надо сказать, очень печальная.—?Неужели? —?иронично выгнула бровь Виктория.Дороти закивала, как ни в чём ни бывало, и продолжила свой восторженный рассказ:—?В тысяча восемьсот шестнадцатом году у берегов Сенегала потерпел крушение фрегат ?Медуза?. Корабль налетел на мель и, впоследствии, затонул. Ужасная трагедия. Семнадцать человек осталось на борту, остальные сто сорок семь перешли на плот. Его вы можете видеть на картине. Эти люди были брошены на произвол судьбы. Не было ни места, ни провианта, ни средств управления. Почти все они погибли, став жертвами кораблекрушения, и художнику удалось великолепно передать всю мрачность, боль и безысходность, которую чувствовали находящиеся на борту люди. Давайте поближе рассмотрим фигуры. Итак,?— Дороти, наконец, вздохнула после такого поток слов и продолжила всё с тем же энтузиазмом,?— Жерико выделил четыре группы персонажей…Наполеон видел, что Виктории совсем неинтересна история кораблекрушения и страдания героев. Она рассматривала паруса самодельного плота, его устройство и что-то отмечала у себя в записной книге.Дороти тем временем завершала свой рассказ, когда к их компании присоединилась высокая дама в темном платье и шляпке. Она вежливо поприветствовала Викторию и её мужа, пока гид делала вид, что заинтересована деталями картины.—?Дорогая Эллен, позвольте вам представить моего мужа. Наполеон Соло,?— учтиво улыбнулась женщина, наклоняя голову. Названная Эллен подарила ему улыбку в ответ и протянула изящную руку в белой перчатке. Наполеон кратко прикоснулся к ней губами в вежливом жесте.—?Дорогой, это Эллен Фиерро, моя давняя подруга.—?Наслышана о вас, мистер Соло, говорят, вы прекрасный искусствовед,?— прокомментировала женщина. Соло не сдержал улыбки:—?Весьма польщен, мадам Фиерро. Но это, боюсь, преувеличение, я всего лишь интересуюсь картинами?— вот и всё.—?Бросьте скромничать, мистер Соло,?— махнула рукой Эллен, добродушно рассмеявшись и обнажив щербатые зубы,?— порой слухи не врут! Вики, mio caro, я хотела кое-что с тобой обсудить.Наполеон понимающе взглянул на жену и, сдержанно улыбнувшись, кивнул.—?Не смею вам мешать, леди.После этого он удалился. В конце концов, в пруду была рыбка поинтереснее, чем дама, которая сочетала в себе целых два бальзаковских возраста.Дороти тем временем успела отойти в дальний угол зала, делая какие-то записи в своей маленькой черной книжке и разглядывая полотна. Соло подошёл к ней неслышно, со спины, и когда он заговорил, девушка вздрогнула, уронив на пол свои письменные принадлежности. Мужчина, как истинный джентльмен, помог ей: поднял всё и подал в руки. Тем более, это только упрощало ему соблазнение?— женские глаза светились благодарностью и смущением.Дороти сказала:—?Вы так незаметно подошли.—?Прошу прощения, не хотел вас напугать,?— дернул уголками губ Наполеон,?— интересуетесь морской тематикой?Он кивнул на полотно, на котором была запечатлена огромная волна, сносящая всё на своем пути. Англичанка кивнула:—?Это моя любимая картина. Цвета просто непередаваемые. Море здесь такое… Такое…—?Сильное? —?подсказал Соло, нарочно становясь к Дороти на шаг ближе.—?Да, и, я бы сказала, разрушающее. Стоит к нему слишком близко подойти, и оно поглотит тебя целиком. Вот, что бывает с теми, кто играет с разрушительной стихией.—?Вы тщательно анализируете картины,?— закивал Наполеон, думая, что всё окажется ещё проще, чем он ожидал,?— не желаете пройтись немного и показать мне еще полотна? Я бы хотел услышать от вас ещё что-нибудь.?Например, стоны?,?— учтиво подсказал мозг, но Соло, разумеется, промолчал.—?Конечно, пройдемте. Здесь есть зал, посвященный красоте моря, там есть более… позитивные полотна. Они просто полны спокойствия! Прекрасные корабли, пристани, рыбачьи лодки…?И рыба на крючке?.Виктория дрожала от гнева.—?Где ты был, чёрт возьми, нам нужно вернуться в отель и распорядиться, чтобы забрали вещи! —?зашипела жена, яростно смотря Наполеону в глаза.Мужчина только поправил рукава рубашки и жилетку. Конечно, он не скажет ей, где он был и каким образом проводил время?— это было негласно понятно, но Виктория предпочитала об этом не думать. Её муж спешно сел в машину и она, наконец, двинулась с места.—?Полтора часа до рейса, Наполеон! —?яростно заговорила Виктория, сжимая его плечо,?— Когда же мы, по-твоему, успеем?—?Не беспокойся,?— как можно мягче ответил Соло, проверяя, на месте ли золотые запонки, а затем смотря на часы,?— мы будем на Титанике как раз вовремя, они и спохватиться не успеют.Виктория сжала губы и посмотрела в окно. Наполеон почувствовал, как она напряжена, и взял ее за руку, прислоняясь к перчатке губами:—?Как идут дела в компании в Италии? —?это был прекрасный отвлекающий вопрос. Виктория знала методы Наполеона, но предпочитала вестись на них. Она не любила ссориться с мужем,—?Замечательно,?— оттаяла жена,?— Эллен удалось уговорить своего мужа поставлять сырье в Англию нашими кораблями.—?Чудесные новости,?— прокомментировал мужчина,?— что-нибудь ещё?—?Я выбила нам номерок на встречу с создателем Титаника,?— гордо добавила Виктория. И Наполеон не мог этому не удивиться. Он взглянул на жену, и она победно хмыкнула, красуясь. В глазах мелькнул огонек азарта.—?Ты просто ведьма, дорогая,?— просиял Наполеон, искренне радуясь и удивляясь одновременно. Эта женщина неспроста много добилась в своей жизни, и определенно заслуживала того, чтобы ей восхищались.—?Опыт, дорогой. Просто опыт.—?Главное, придумай, что сказать, заранее, чтобы не выглядеть глупо,?— посоветовал ей муж, за что получил тычок под рёбра,?— не хотелось бы ударить в грязь лицом перед таким уважаемым человеком.—?Бога ради, не держи меня за дуру, родной мой,?— рассмеялась Виктория,?— обсудим всё это позже. Сейчас нам с тобой следует поторопиться и собрать скорее нашли вещи, иначе Титаник уплывет без нас.***Илья ожидал, что после возвращения герра Теллера Габриэла, наконец, будет более спокойной. Горничная?— средних лет британка в белом платке?— уже не справлялась с ее характером.Габи терпеть не могла, когда ей указывали, что делать. Даже если это были простые советы. Девушка огрызалась. Илья-то к этому уже привык, даже не удивлялся такому ее поведению, а вот Хейли было обидно.Как бы то ни было, она всё равно подавала Габи чашку ароматного чая за обедом и специально подбрасывала несколько сладких конфет в ее вазу. А она даже не замечала.Воскресенье настало быстро, и Илья так и не решил, что ему делать. Он всё откладывал вопрос о предложении Габи остаться с ними в Англии. В решении Руди Теллера русский не смел сомневаться: если Габриэла сказала, что дядя что-то задумал, значит так оно и будет. И спорить никто не имеет права.Илья разрывался. Ему не хотелось оставаться в холодной и сырой Англии. Он опять чувствовал себя беспомощным: он не знал ни языка, ни обычаев, ни культуры. Здесь не было знакомым. Лондон был для него чужим серым скопищем каменных зданий и бесконечно снующих по улицам черных котелков.Габи пришла будить его в шесть двадцать, но Илья уже давно проснулся и проводил свое время в размышлениях.—?Пора ехать, Илюща. —?сказала девушка,?— Ты собрал свои вещи?Курякин кивнул в сторону письменного стола, где лежал его маленький чемодан. Габриэла кивнула, а потом прикрыла за собой дверь.—?Дядя Руди отправил телеграмму. Мы пробудем в Саутгемптоне до пятницы, потом приедем сюда, соберем вещи и двинем обратно в Дрезден. —?Твой дядя всё-таки отказался от идеи переехать? —?поинтересовался Илья.—?Не знаю,?— пожала плечами Габриэла,?— скорее всего, нет. Ты же знаешь его. —?добавила она с досадой. —?Он не меняет свое решение. Никогда.—?Я помню,?— отозвался Илья.—?Так… Ты останешься у нас? —?с надеждой в голосе спросила девушка, и русский заметил, что она неловко переминалась с ноги на ногу. Он поднял взгляд и честно ответил:—?Дай мне ещё немного времени. Я должен хорошенько всё обдумать.Габриэла если и приуныла, то не показала виду. Молча кивнула и сказала, чтоб Илья спустился к завтраку. Ему пришлось заставить себя подняться и привести в порядок комнату. Он почистил зубы, умылся и, когда зашел в столовую, Габи уже ковыряла вилкой яичницу.—?До Саутгемптона пара-тройка часов,?— начала девушка, отодвигая в сторону еду и подвинув ближе чашку с крепким кофе.В отличие от нее, Илья искренне считал, что плотно есть по утрам всё-таки нужно, поэтому уплетал за обе щеки то, что было предложено.—?Я имею в виду, мы могли бы взять с собой фотоаппарат.—?Бери, твой же,?— удивленно фыркнул Илья.—?Ты разобрался, как его использовать?—?Угу, как крот в норе сидишь, в темноте все делаешь. Пленку на бобину перематываешь, потом суешь в проявитель, потом водой промываешь. Фиксаж проводишь?— негатив получается. Потом в ход идет фотоувеличитель,?— Илья отложил вилку,?— ты так фотографию на фотобумагу переносишь и снова в проявитель.—?Я в шоке, Илюща,?— прокомментировала Габи, всё-таки решив немного поесть,?— видимо, тебе это дело действительно больше по душе, чем мне.—?Здесь ничего сложного, Габи, надо только приловчиться,?— развел руками русский.—?Это да. Уже делал фото? —?спросила девушка снова, мешая ложкой сахар в чашке. Илья ответил с набитым ртом:—?Да. Вид из окна. Вышло вроде неплохо.И Илье действительно понравилось. Процесс, он… успокаивал. Давал время подумать, сконцентрироваться. И пусть получалось далеко не сразу, это разжигало азарт пытаться снова и снова.Фотографии Илья отдал после завтрака Габриэле, чтобы она показала их дяде. Дорога до Саутгемптона заняла два с небольшим часа, и, когда Габи и Илья прибыли в порт, солнце палило.Дядя Руди прибыл через полтора часа их ожидания, и выглядел заметно уставшим.—?Морская болезнь беспощадна,?— говорил он,?— видит Бог, ненавижу корабли.—?Дядь, вам просто отдохнуть с дороги надо,?— отвечала ему Габриэла. Илья тенью плёлся позади. Лишь едва заметно вздрогнул, когда герр Теллер упомянул про фотографии. Габи достала из сумочки несколько снимков и протянула ему. Руди остановился, поправил очки и сказал:—?Бледно. Плёнку проявила не до конца… О, вот эта хорошая. Неплохо-неплохо. Честно сказать, я ожидал худшего, Габи. Но ты справилась хорошо. Расскажи-ка мне теперь, как проявлять плёнку.Габи замялась, бросив беспомощный взгляд на Курякина.—?Ну… Сначала нужно её… Перемотать? Потом… Ну, промыть водой и в фотопроявитель?Дядя Руди закивал, и русскому показалось, что сейчас все раскроется. Не то что бы Габи заботилась о конспирации, но было неприятно, что она даже не старалась.—?Я тебя понял, Габриэла. —?и поднял взгляд на нее. —?снимки делал Илья?Габи кивнула. Герр Теллер покачал головой и протянул стоящему в стороне русскому фотографии.—?В следующий раз проявите плёнку до конца,?— сказал спокойно Руди,?— и не переборщите, а то фотографии получатся слишком тёмными.Илья взял снимки, и они отправились дальше. В доме, где они остановились, Габи ждал неприятный разговор?— это было ясно. Горничная?— Хейли, кажется,?— сразу проводила их по комнатам, и Илья поднялся в свою, на второй этаж. Они разобрали вещи и спустились к обеду, но тему фотоаппарата Руди не затронул. ?Предпочел оставить к ужину, чтобы не портить никому днем настроение?,?— подумал Илья, и эта мысль показалась ему вполне рациональной.После обеда они с Габи еще немного повозились с фотографиями. А потом Илья решил немного вздремнуть, а когда проснулся, время уже близилось к ужину.Хейли накрыла на стол и улыбнулась русскому, когда тот спустился по лестнице в гостиную. Герр Теллер сидел в кресле и курил трубку, пока Габи читала какую-то книгу, лежа около камина. Руди взглянул на Илью и жестом подозвал его к себе. Русский подошёл, краем глаза заметив, как напряглась Габриэла.—?Не хочу поднимать этот вопрос за ужином, Илья,?— сказал дядя Руди,?— я думаю, Габи наверняка рассказала тебе о моих планах переехать в Англию. За то время, что ты с нами, ты стал большим другом семьи. Ты мне как сын, Илья.Курякин слушал, не перебивая, и кивал. Дядя Руди снова сунул в рот трубку и посмотрел в окно.—?Я бы хотел, чтобы ты переехал в Лондон вместе с нами. Что ты думаешь?—?Я… Не знаю, герр Теллер. Я не желаю доставлять вам проблем,?— развел руками Илья.Руди закивал.—?Выбор зависит от тебя, Илья, но ты всегда почетный гость в моем доме. Думай. У тебя есть время до следующей недели. Затем я начинаю паковать вещи.Курякин встал с кресла. Из кухни прибежала Хейли, и радостно сообщила, что ужин готов. Дядя Руди отложил газету, да и Габи поднялась с места.Трапеза прошла в тишине, и Илья чувствовал, что наелся до отвала. Он поблагодарил горничную, и та очаровательно раскраснелась, засмущавшись, но Курякин этого не заметил. Дядя Руди задумчиво крутил в руках кубик сахару, а потом бросил его в чай. Габи закончила есть и отодвинула от себя тарелку, наверное, подумав, что все самое страшное позади.Но, как только они с Ильей встали, герр Теллер попросил племянницу остаться на беседу. Илье пришлось уйти.Дядя Руди был не просто зол. Он был в бешенстве. И Габи как-то верно подметила: в то время, когда он злился, лучше было не попадаться ему на глаза. Обычно ведя себя подчеркнуто вежливо, теперь он отчитал племянницу за халатное отношение к порученному делу, слишком короткое платье и вычурные серьги.Илья был за стенкой, но долго слышал, что они ругались по-немецки, и даже теперь, когда он знал язык, некоторые слова казались ему непривычными и незнакомыми.Он все никак не мог заснуть, ворочался, а потом отбросил одеяло и сел за стол, придвинув к себе фотоаппарат.Протер куском ткани объектив, еще раз осмотрел. Инструкцию прочитал. Сделал снимок вида из окна?— благо, уже начало светать?— и откинулся на спинку стула. В дверь постучали.—?Войдите,?— сказал Илья, подобравшись.Это была Габриэла. С поцарапанной рукой, красными глазами и слегка припухшим лицом.—?Что случилось?—?Так и думала, что ты не спишь,?— сказала она, залезая к нему на кровать с ногами. Илья хмуро посмотрел на нее: не любил, когда на его спальное место кто-то ложился, да еще и в верхней одежде. Но Габи было явно плевать: она выглядела подавленной и была явно не в духе после разговора с дядей Руди. Илья, впрочем, тоже не выглядел настроенным на разговор.—?Пришла помолчать? —?спросил мужчина, вставая и разворачивая к девушке свой стул. Габи хмыкнула с досадой, и Илья заметил, что у нее глаза были на мокром месте.—?А что, если и так? —?грубо спросила девушка,?— я, может, просто искала поддержки. А ты вот хамишь. Ай-яй, Илья. Всё тот же русский дикарь.—?Расскажешь, что случилось у вас с дядей Руди или нет? —?тяжело вздохнул Илья. Сеанс психотерапии объявлен открытым.—?Всё тот же повод,?— сказала Габриэла, поудобнее укладываясь на подушки,?— ищет мне хорошую партию в Лондоне.Илья фыркнул, не до конца понимая обиду подруги. В его родной деревне всем девкам родители женихов искали. Красивым, молодым иногда такие рябые и страшные попадались, что жутко было даже думать. И ничего, девки молчали, терпели. А Габи нюни пускала вот опять?— не первый раз. И Илье совершенно не хотелось ей сопереживать в тот момент.—?Ну, и чем это плохо? —?спросил Курякин. Разводя руками. Габриэла резко подняла голову и с яростью взглянула русскому в глаза.—?Чем плохо?! Илья, ты в своём уме?—?А что?—?Чёрт…Габи выругалась ещё несколько раз, затем откинулась на подушки и отвернулась от него. Илья встал, задвинул стул на место и решил подойти. В конце концов, если он вообще хочет сегодня поспать, ему следует хотя бы попытаться лечь, а с Габи так не получится. Она, если и уснет, то будет все время брыкаться и спихнет его на самый край. А Илья ценит спокойный сон.—?Илья,?— вдруг вздрогнула Габриэла, пряча слёзы, бегущие по щекам,?— представь, если бы сейчас тебя тут не было. Если бы ты жил в своей деревне вместе с отцом-алкоголиком снова. И что ты один. На тебе всё хозяйство. Понимаешь меня? И у тебя нет выбора, но ты хочешь уйти. Понимаешь?—?Понимаю,?— ответил Илья и обнял девушку со спины,?— я перегнул. Прости.—?Не хочу всего этого. Хочу выучиться. Уехать, убежать, как ты, только я?— трусиха, мне никогда не хватит смелости на это.—?Не говори так,?— предупредил ее мужчина, испытывая искреннее желание стукнуть себя по лбу,?— я?— плохой пример для подражания.—?Мы стоим друг друга,?— усмехнулась Габи,?— Илья?—?М? —?сонно отозвался мужчина, чувствуя, что уже засыпает.—?Давай пойдём к Уинстону?Эта странная просьба заставила русского резко выпрямиться и сесть. Англичанина, что был назван этим именем, они не посещали уже довольно долгое время.Уинстон был неплохим игроком в карты, и его компания каждую неделю собиралась в подвале пивнушки в порту. Англичанин он был странный, с рыжей, местами плешивой бородой, тощий, долговязый как Илья и с щербатой улыбкой. Он жил в Саутгемптоне давно, и показывал окрестности приезжим. Они повстречались, когда Габриэла с Ильёй немного путешествовали по Англии. Уинстон с Габи спелись сразу, и русский честно ради нее терпел общество постоянно лезущего и везде сующего свой нос англичанина. А в прошлый раз, когда Габриэла подбила Илью, веселья ради, сыграть с ними в карты на желание, Курякину пришлось отдать британцу снимки, которые он сделал по приезде в город. Ничего такого в них не было, но Илье все равно было неловко. Да и сам факт проигрыша его сильно задел. Поэтому идти среди ночи в карты играть он не имел ни малейшего желания.—?Прямо сейчас? —?страдальчески протянул мужчина, в ответ на что Габриэла хмыкнула:—?Завтра вечером дядя Руди ведёт меня знакомиться с одним… Что он выбрал. Хочу почувствовать свободу и повеселиться, как следует. Прежде чем моя холостяцкая жизнь закончится.—?Угомонись, Габи,?— шутливо попросил русский, вставая с кровати,?— сначала конфетно-букетные периоды пойдут. А потом, кто знает, может он поймёт, что вам не по пути.—?Илья, ну, пожалуйста! —?взмолилась девушка, и в ее глазах Курякин увидел самую настоящую, гложущую сердце тоску,?— Один раз прошу. Тебе ж не трудно, мы друзья?Илья встал посреди комнаты. Тяжело вздохнул. Пожалел миллиона раз и подумал: ?Какого чёрта?. А потом сказал:—?Одевайся. На первом этаже горничная всегда открывает дверь на балкон. Там по кустам вылезем.Столько счастья на лице девушки Илья не видел никогда, и ему даже самому на секунду стало досадно и грустно, что он хотел отказаться. Хоть идея по-прежнему не внушала ему никакого доверия, он решил, что потерпит. Ему было очень легко представить себя на месте Габи, но он боялся даже мысли допустить о том, что он должен был бы снова вернуться в родную глушь, откуда прибыл. Нет. Илья точно не хотел возвращаться. И угрызений совести не испытывал. Для него там давно всё мертво. Он не ощущал себя слабаком, бросившим на произвол судьбы свою семью?— точнее будет сказать, то, что от нее осталось. Он просто выбрал другую дорогу, вовремя осознав, что выбор есть всегда.Габи собралась молниеносно, хотя обычно проводила перед зеркалом два часа. Надела неприметную коричневую куртку и мужские брюки, которые, к слову, подошли ей по размеру. Где она их отрыла, Илья не знал, и предпочел не думать об этом. Увидь ее в таком виде дядя Руди?— непременно отчитал бы. Они спустились на первый этаж, и Илья натянул на голову привычную кепку. Габи прыснула в кулак: ей казалось, что Курякин выглядел в ней смехотворно, но сам он так не считал. Мужчина шикнул на девушку, насупившись и в который раз подивившись ее охоте до поиска приключений. Шуметь в любом случае не стоило: горничная Хейли спала очень чутко, и лишнее внимание было ни к чему.Илья честно пытался спустится с лестницы, чтобы та не скрипела. Но половицы несчастно выли под его весом. В итоге он переступал через три и, когда спустился, встретился с красным от едва сдерживаемого смеха лицом Габриэлы.На этом сюрпризы не заканчивались. Хоть был и капризный апрель на дворе, дядя Руди всё жаловался на лондонскую духоту, и оба?— Габи и Илья?— его не понимали, кутаясь в слои одежды. Красноречивый храп, раздавшийся прямо с дивана в гостиной, означал только одно: герр Теллер перебрался ближе к свежему воздуху, а значит, шансы уйти без лишнего шума стремительно катились к нулю.Двери на балкон были, как всегда открыты на ночь, и Габи незаметно проскользнула туда. Дядя Руди засопел, пошевелился, пробормотал что-то невнятное и перевернулся на другой бок. Илья миллион раз пожалел, что не потратил время на такой нужный ему сейчас сон. Он едва не спотыкался о собственные ноги.Габриэла рукой поманила его к себе, и он помог ей перелезть через перила. Девушка едва не упала в кусты, когда Илья снова вздрогнул от оглушительного храпа.Их маленькая афера почти удалась, и осталось совсем немного. Только пролезть через дыру под забором и можно было спокойно идти в сторону дома Уинстона. Габи была в восторге. Илья хотел спать.У рыжего в доме горел свет и было, в общем-то, довольно шумно. Илью с Габриэлой впустили в комнату, где на полу в кругу расселись картежники. Уинстон сразу встал с места, едва увидел знакомые лица, и полез обниматься. Илья его доброжелательности не оценил и лезть к себе не дал. Сухо пожал руку и на том их приветствие окончилось. Британец обнял Габи за плечи и провел вперед, усадив на свое место.Илья сел позади нее, но так, чтобы видеть ?игровой стол?. Картежники полупьяными улыбками поприветствовали новых гостей. Их было человек пять, и все они нисколько не вписывались в представление Ильи, как азартные игроки. В них не было лоска и излишнего пафоса, они были молоды и играли только для удовольствия, ?для интересу??— услужливо подсказало сознание.Илья цыкнул языком в ответ собственным мыслям. Нашел, что вспомнить.Габи взяла в руки карты. Игра началась.