4.4. ТУРНИР ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ (1/1)

Теперь Гарри уже привык проходить на платфор-му 9 3/4. Это было просто — всего лишь пройти прямо сквозь сплошной на вид барьер, разделяющий девятую и десятую платформы. Единственная хитрость заключалась в том, чтобы проделать это незаметно, так, чтобы не привлечь внимания маглов. Сегодня они пошли группами — Гарри, Рон и Гемиона, особенно заметные благодаря Живоглоту и Сычику, отправились первыми — они небрежно оперлись о барьер, словно беззаботно болтая... и боком проскользнули сквозь него — перед ними сразу же возникла плат-форма 9 3/4 ?Хогвартс-Экспресс? — блестящий красный паровоз — выпускал клубы пара, в которых фигуры на плат-форме виделись смутными тенями. Сыч расшумелся еще громче, отвечая уханью множества сов через туман. Следующими пошли Неотрисс, Уэнсдей и Пагсли, и только уже за ними остальная часть Аддамсов.Ребята пошли искать свободные места и скоро погрузили свой багаж в купе в середине состава, потом вновь спрыгнули на платформу попрощаться с Аддамсами, миссис Уизли, Биллом и Чарли. —Я, возможно, увижу вас раньше, чем вы думаете, — усмехнулся Чарли, обнимая Джинни на прощанье. —Это как же? — мгновенно навострил уши Фред. —Увидишь, — махнул рукой Чарли. — Только не говори Перси, что я упоминал об этом... как-никак ?закрытая информация, пока Министерство не сочтет нужным обнародовать ее?... в конце концов... — Да уж, хотел бы я вернуться в Хогвартс в этом году, — протянул Билл, засунув руки в карманы и с завистью поглядывая на поезд. —Почему? — в нетерпении закричал Джордж. —У вас будет интересный год, — сказал Гомес Аддамс, сверкнув глазами. — Прямо хоть бросай все свои дела, да поезжай хоть чуть-чуть посмотреть... — Посмотреть на что? — спросил Рон. Но в этот момент раздался свисток, и миссис Уизли подтолкнула их к дверям вагона. — Спасибо за то, что позволили нам погостить у вас, миссис Аддамс, — сказала Гермиона, когда они уже зашли внутрь, закрыли дверь и говорили, свесившись из окна.—О, я была только рада, мои дорогие, — ответила миссис Аддамс. — Я бы пригласила вас и на Рождество... но, думаю, вы все захотите остаться в Хогвартсе... по многим причинам. —Мам! — раздраженно воскликнул Пагсли. — Что такое вы знаете, чего мы не знаем? —Полагаю, все выяснится уже сегодня вечером, — улыбнулась Мориша. — Это так интересно... Но я не рада, что они изменили правила... —Какие правила? — завопили Гарри, Рон, Фред и Джордж одновременно. —Уверена, профессор Дамблдор все вам объяснит... Ведите себя хорошо, вы поняли меня? Ты понял, Фред? А ты, Джордж? — теперь уже обращалась к детям миссис Уизли. Но тут паровозные поршни и шатуны с громким шипением пришли в движение, и поезд не спеша тронулся. — Скажите же нам, что такое происходит в Хогвартсе! — заорал из окна Фред, когда Аддамсы, миссис Уизли, Билл и Чарли начали медленно удаляться от них. — Какие такие правила они изменили?! Но миссис Уизли только улыбалась и махала вслед, и, прежде чем состав повернул, она с Аддамсами пошла обратно сквозь барьер, а Билл и Чарли трансгрессировали. Аддамсы, Рон и Гермиона вернулись в купе. Дождь струями змеился по оконному стеклу, так что видно ничего не было. Рон открыл чемодан, достал бордовую выходную мантию и набросил ее на клетку Сычика, чтобы приглушить его уханье.В купе наступило молчание.После того случая на Чемпионате по Квиддичу все ходили слегка напряженно. Не всем повезло так же, как Гарри с его компанией. Подозревали, конечно же ближайших к Волан-де-Морту в прошлом людей. Малфои попали под раздачу. В связи с этим, Драко пришлось остаться у Аддамсов на пару недель, пока обыски в его доме не подойдут к концу.Каждый день он ходил мрачнее тучи и ничего не могло вызвать и тени улыбки на его лице. Иногда к своему крестнику приезжал Северус и они разговаривали до тех пор, пока профессор зельеварения снова не уедет. Единственный, кто нравился Драко - была Мортиша. Она называла его сладким, дорогим, все время предлагала что-нибудь вкусное или попрактиковаться с остальными в зельях, которые по учебнику были запланированы на следующий год.Со временем Драко понял, что она напоминает ему Гарри. Видимо все повадки и слова он перенял именно у нее, а не у Неотрисс и это, по его мнению, было хорошо.Гермиона и Рон тоже остались у Аддамсов, но их визит растянулся дольше. Они практиковали заклинания, готовили зелья, обучались ритуалам и, наконец, просто проводили время вместе без уроков и надзора со стороны учителей.Пагсли сидел в углу купе и перебрасывал из руки в руку шарики с порохом. Так ему становилось спокойнее и никто его не осуждал. Уэнсдей теперь было с кем играть в подземельях Слизерина, а вот профессору Снейпу, наоборот, забот только прибавилось.Теперь взрывы будут не только у него в кабинете зельеварения, но и в гостиной его же факультета.—...отец на самом деле подумывал отправить меня скорее в Дурмстранг, нежели в Хогвартс, вы понимаете. Он знаком с директором, разумеется. Ну, вам известно его мнение о Дамблдоре — любителе грязнокровок, а в Дурмстранг эту сволочь на пушечный выстрел не подпускают. Но мама не одобрила идеи отослать меня в школу так далеко. Отец говорит, что в Дурмстранге подход к Темным Искусствам куда более разумный, чем в Хогвартсе — студенты их там действительно изучают, а не занимаются всей этой чепухой по защите, как мы... Гермиона встала и, на цыпочках подойдя к двери, прикрыла ее, отрезав голос Малфоя. —Итак, он считает, что ему подошел бы Дурмстранг, я так поняла? — гневно спросила она. Как бы часто они не общались в последнее время, хоть и вынужденно, Малфой не забывал прибегать во время разговора к такому слову как “грязнокровка”.—Дурмстранг — это что, еще одна волшебная школа? — поинтересовался Гарри. —Ну да, — хмыкнула Гермиона, — и репутация у нее кошмарная. Если верить ?Обзору Магического образования в Европе?, основное внимание там уделяется Темным Искусствам. —Сдается мне, я о ней слышал, — неуверенно произнес Рон. — Где она? В какой стране? —Что, никто не знает? — подняла брови Гермиона. —Где-то на севере, в Болгарии. Крам оттуда, — сказала Неотрисс. — Именно! Между всеми магическими школами веками существует традиционное соперничество. Дурмстранг и Шармбатон предпочитают скрывать свое местонахождение — чтобы никто не завладел их секретами, — сухо объяснила Гермиона.— Как и Хогвартс, — уточнила Аддамс.— Эх, подумать только, какие были бы возможности, — мечтательно произнес Рон. — Можно было бы легко стол-кнуть Малфоя с ледника и представить все дело как несчастный случай... жаль только, что мать его любит.Ребята посмотрели на Рона и рассмеялись в голос. — Все-таки каникулы в нашем поместье пошли тебе на пользу, Рон, — сказал Гарри.Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней и сильней хлестал дождь. Небо было таким темным, а стекла такими запотевшими, что среди дня горели лам-пы. По коридору забренчала обеденная тележка, и Гарри взял на всех большую пачку кексов в форме котлов. Ближе к полудню к ним заглянул кое-кто из друзей — в том числе Симус Финниган, Люси МакМиллен, Дин Томас и Невилл Лонгботтом — круглолицый, фантастически рассеянный мальчик, жертва воспитательной работы грозной колдуньи — его бабушки. Симус все еще носил свою ирландскую розетку — ее магическая сила заметно ослабела, и хотя она по-прежнему выкрикивала: ?Трой! Маллет! Моран!?, но уже едва слышно. Примерно через полчаса или около того Гермиона, по горло насытившись бесконечными разговорами о квиддиче, вновь углубилась в ?Учебник по волшебству? для четвертого курса и принялась заучивать Манящие чары.Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Выходя из вагона, Гермиона завернула Живоглота в мантию, а Рон так и оставил свой антикварный наряд на клетке Сыча. Ливень был так силен, что они склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчетное количество ведер с ледяной водой. —Эгей, Хагрид! — закричал Гарри, завидев гигантский силуэт в дальнем конце платформы. —Ты как, в порядке, Гарри? — прогудел Хагрид в ответ, приветственно махая. — Увидимся... ну… на банкете...если мы не того, не потонем! По традиции Хагрид переправлял первогодков в замок по воде — через озеро. — О-о-о, и думать не хочу, каково это — пересекать озеро в такую погоду, — поеживаясь, произнесла Гермиона, когда они вместе с остальными брели вдоль темной платформы. — Думаю, это будет классно! — крикнул Пагсли и скрылся вслед за великаном.Возле станции их поджидала сотня карет без лошадей; Неотрисс, Гарри, Рон и Гермиона с превеликим удовольствием забрались в одну из них. Дверь с треском захлопнулась, и несколькими минутами позже длинная вереница карет, грохоча и разбрызгивая грязь, покатила по дороге к замку Хогвартс.Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно Гарри видел все ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещенных окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. Когда их карета остановилась перед громадными парадными дверями резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Ребята спрыгнули на землю и тоже помчались по ступеням, переведя дух лишь под сводами освещенного факелами холла с его величественной мраморной лестницей. — Вот это да! — Рон потряс мокрой головой — вода лила с него в три ручья. — Если это продлится, того и гляди озеро выйдет из берегов. Я вымок А, черт! Тяжелый, красный, полный воды шар упал с потолка прямо на голову Рону и лопнул. Промокший и бессвязно ругающийся Рон шарахнулся в сторону, толкнув в бок Гарри, и тут как раз упала вторая водяная бомба — едва не зацепив Гермиону, она взорвалась у ног Гарри, подняв волну холодной воды и промочив его до носков. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Гарри поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над ними полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажена от напряжения — он снова прицеливался. — ПИВЗ! — загремел сердитый голос профессора МакГонагалл. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно! Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан гриффиндорского факультета, стремительно вышла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Гермиону, чтобы не упасть. — О, прошу прощения, мисс Грэйнджер... —Все в порядке, профессор, — с трудом выговорила Гермиона и ощупала горло. —Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе. —Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они все равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! И он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников. —Я позову директора! — пригрозила профессор МакГонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз! Пивз высунул язык, швырнул, не глядя, еще одну гранату.— Ваддивази!— вспомнила Неотрисс заклинание, произнесенное когда-то профессором Люпином.Пивз перекувырнулся и, бранясь, умчался прочь. — Благодарю, Неотрисс, десять очков Когтеврану. Ну, пойдемте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. — В Большой зал, побыстрее! Аддамсы, Рон и Гермиона, оскальзываясь, побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Рон едва слышно ругался сквозь зубы, убирая с лица мокрые волосы. Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов расселись студенты, оживленно переговариваясь; на возвышении, по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале, было гораздо теплее. Гарри, Рон и Гермиона, пройдя мимо слизеринцев, когтевранцев и пуффендуйцев, уселись вместе с остальными за гриффиндорский стол рядом с Почти Безголовым Ником — факультетским привидением. Ник, жемчужно-белый и полупрозрачный, сегодня вечером был одет в свой обычный камзол, но зато с необъятных размеров воротником, служившим одновременно и праздничным украшением, и гарантией того, что его голова не станет уж слишком шататься на не до конца перерубленной шее. — Добрый вечер, — улыбнулся он друзьям. — Кто это сказал? — проворчал Гарри, стаскивая с себя кроссовки и выжимая их. — Надеюсь, они не будут слишком тянуть с распределением, не то я умру с голода. Неотрисс тоже уже заняла место возле Люси за когтевранским столом. Соседка по комнате привлекла Неотрисс знаком руки и начала вырисовывать ими какие-то линии в воздухе, то переплетая их друг с другом, то уводя в разные стороны.Спустя мгновение от одежды Неотрисс шел пар, а сама она становилась все суше и суше.— Вау, — произнесла она и затем жестами сказала “Спасибо”.Гарри тем временем посмотрел на преподавательский стол. Кажется, там было намного больше пустых мест, чем обычно. Хагрид, ясное дело, вместе с первокурсниками сейчас боролся со штормом на пути через озеро; профессор МакГонагалл, по всей вероятности, руководила уборкой в холле — но еще одно свободное кресло указывало на отсутствие кого-то неизвестного. — А где новый преподаватель защиты от темных искусств? — спросила Гермиона, тоже смотревшая на профессоров. Еще ни один преподаватель защиты от темных искусств не продержался у них больше трех семестров. Гарри больше всех любил профессора Люпина, отказавшегося от должности в прошлом году. — Может, они не сумели никого найти? — обеспокоенно сказала Гермиона. Гарри еще раз обежал глазами профессоров — нет, точно, ни одного нового лица. Малютка-профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, сидел на высокой стопке подушек рядом с профессором Стебль, преподавателем травологии, чья шляпа сидела набекрень на копне разлетевшихся седых волос. Она беседовала с профессором Синистрой с кафедры астрономии. С другой стороны Синистры восседал желтолицый, крючконосый, с сальными волосами мастер зелий профессор Снейп — стоит подарить ему какой-нибудь волшебный шампунь на Рождество. Дальше за Снейпом было свободное место, принадлежащее, как предполагал Гарри, профессору МакГонагалл. А рядом, в самом центре стола, сидел профессор Дамблдор — директор школы. Его длинные серебряные волосы и борода блестели в свете огней, а роскошная темно-зеленая мантия была расшита звездами и полумесяцами. Соединив концы длинных тонких пальцев и положив на них подбородок, словно уйдя мыслями куда-то очень далеко, он устремил взгляд в потолок, глядя сквозь свои очки-половинки. Гарри тоже поднял глаза к потолку. Тот, благодаря колдовству, отображал все то, что в самом деле происходило в небе, и никогда еще Гарри не видел его таким хмурым. Там клубились черные и фиолетовые тучи, и вместе с ударами грома снаружи по потолку огненно ветвились молнии.Вот бы задуть сейчас все свечи в зале и просто понаслаждаться им.— Ох, да когда же? — простонал Рон. — Я готов съесть гиппогрифа. Не успели эти слова слететь с его уст, как двери Большого зала отворились и воцарилась тишина. Профессор МакГонагалл провела длинную цепочку первогодков на возвышенную часть зала. Гарри, Рон и Гермиона хоть и промокли, казались совершенно сухими по сравнению с первокурсниками — можно было по-думать, что они не ехали в лодке, а добирались вплавь. Все ежились и от холода, и от волнения, выстроившись шеренгой вдоль преподавательского стола лицом к остальной школе — все, кроме самого маленького мальчика, закутанного в огромное кротовое пальто Хагрида. Пальто было ему настолько велико, что казалось, он выглядывает из черного мехового шатра. Его личико, высунувшееся из воротника, было болезненно-бледным. Смело встав в ряд со своими отчаянно нервничающими товарищами, он поймал взгляд Неотрисс, выставил два больших пальца и свистящим шепотом произнес: ?Я упал в озеро!? Он явно этим гордился. Профессор МакГонагалл выставила перед первокурсниками трехногую табуретку и водрузила на нее нео-бычайно старую, грязную, заплатанную Волшебную шляпу. К ней были прикованы взгляды всего зала. В наступившем молчании у самых ее полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела.Когда она закончила петь, весь Большой холл загремел аплодисментами. —Когда распределяли нас, она пела другую песню, — заметил Гарри, хлопая вместе со всеми остальными. —Она каждый год поет новую, — ответил Рон. — Согласись, это, наверное, довольно скучное занятие — быть Шляпой, так что, я думаю, она целый год сочиняет очередную песню. Профессор МакГонагалл уже разворачивала длинный свиток пергамента. —Когда я назову ваше имя, вы надеваете Шляпу и садитесь на табурет, — обратилась она к новичкам. — Когда Шляпа назовет ваш факультет, вы встаете и идете за соответствующий стол. —Акерли, Стюарт! Вперед выступил мальчик, явственно дрожащий с головы до пят, взял Волшебную шляпу, надел и сел на табуретку. — Когтевран! — объявила Шляпа. Стюарт Акерли снял Шляпу и поспешил к своему месту за когтевранским столом, где все приветствовали его аплодисментами. —Бэддок, Малькольм! —Слизерин! Стол в противоположном конце холла забурлил от восторга, Гарри видел, как хлопал Малфой, когда Бэддок присоединился к слизеринцам, и невольно задал себе вопрос — почему он в свое время так яро отвергал Слизерин? Фред и Джордж засвистели, как только Малькольм Бэддок сел на свое место. —Брэнстоун, Элеонора! —Пуффендуй!Крошка, который на фоне других первокурсников вовсе не был крошкой, Пагсли Аддамс двинулся вперед, путаясь в хагридовской шубе — тут, кстати, и сам Хагрид, пытаясь ступать как можно осторожнее, боком протиснулся в зал через дверь позади преподавательского стола. Вдвое выше любого человека и раза в три шире, Хагрид, с его длинными, черными, спутанными космами и бородой, имел довольно устрашающий вид, но это было самое обманчивое в мире впечатление. Лесничий подмигнул друзьям, усаживаясь с края преподавательского стола и стал смотреть, как Пагсли надевает Волшебную шляпу. Отверстие над полями раскрылось, и... — Слизерин! — произнесла Шляпа свой вердикт. Хагрид захлопал вместе с гриффиндорцами, когда Аддамс, радостно улыбаясь, снял Шляпу, положил ее на место и поспешил к сестре.— Ты говорила, что меня ударит током, словно на электрическом стуле! — говорил Пагсли, обращаясь к Уэнсдей. — Зачем тогда мы тренировались все лето?— Просто хотела провести через тебя пару тысяч вольт, — спокойно ответила Уэнсдей и вернулась к разговорам с подругами.Гарри торопливо отвернулся и принялся старательно наблюдать, как Шляпа разбирается с Эммой Ноббс. Распределение продолжалось. Мальчики и девочки, с большим или меньшим страхом на лицах, один за другим подходили к трехногой табуретке; очередь сокраща-лась медленно, и пока что профессор МакГонагалл перебралась через букву ?О?.И, наконец, на ?Уитби, Кевин!? (?Пуффендуй!?) Распределение завершилось. Профессор МакГонагалл унесла и Шляпу, и табуретку. — Самое время, — пробурчал Рон, схватив нож и вилку и с нетерпением уставившись в золотую тарелку. Поднялся профессор Дамблдор. Он улыбнулся всем студентам, приветственно раскинув руки. — Скажу вам только одно, — произнес он, и его звучный голос эхом прокатился по всему залу. — Ешьте. — Верно, верно! — с неподдельным чувством закричал Рон, и в это время стоявшие перед ними блюда волшебным образом наполнились.—Вам повезло, что банкет поздно вечером, знаете ли, — продолжил беседу Почти Безголовый Ник — Тут немного раньше на кухне были неприятности. —Пошшему? Чшо слушшилось? — поинтересовался Гарри сквозь изрядный ломоть бифштекса. —Разумеется, дело в Пивзе. — Ник сокрушенно покачал головой, и та опасно заколебалась. Он осторожно передвинул воротник чуть повыше. — Обычная склока, легко можно представить. Пивз выразил желание присутствовать на банкете — тут все ясно, вы его прекрасно знаете — совершеннейший дикарь, не может смотреть на тарелку с едой без того, чтобы не швырнуть ею куда-нибудь. Мы собрали Совет призраков — Толстый Монах был за то, чтобы предоставить ему шанс — хотя, на мой взгляд, куда более мудрой была позиция Кровавого Барона — тот решительно воспротивился. Кровавый Барон — это слизеринское привидение, долговязый молчаливый фантом, покрытый серебрящи-мися пятнами крови. В Хогвартсе он был единственным, кого по-настоящему боялся Пивз. —Мы так и поняли, что Пивз чего-то переел, — мрачно отозвался Рон. — И что же он натворил на кухне? —О, все как обычно, — пожал плечами Почти Безголовый Ник. — Учинил разгром и скандал. Повсюду раскиданы горшки и кастрюли. Все плавает в супе. Домашние эльфы чуть с ума от страха не посходили. Блямс! Гермиона опрокинула свой золотой кубок, тыквенный сок разлился по скатерти, сделав несколько футов белого льняного полотна желтым, но Гермиона даже не обратила внимания. —Здесь есть домашние эльфы? — она ошеломленно уставилась на Ника. — Здесь, в Хогвартсе? —Разумеется. — Почти Безголовый Ник был порядком удивлен ее реакцией. — Одна из самых больших общин в Британии — около сотни. — Но я никогда ни одного не видела! — поразилась Гермиона. — Вероятно, потому, что днем они почти не покидают кухни, — ответил Ник — Они выходят только ночью, для уборки... присмотреть за факелами, то да се... Я хочу сказать, вы и не должны их видеть... Это ведь и есть признак хорошего домашнего эльфа — что вы его не замечаете, не так ли? Гермиона вперила в него негодующий взгляд: — Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и все такое? Почти Безголовый Ник фыркнул с таким изумлением, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что все еще удерживал ее на шее. — Отпуска и пенсии? — переспросил он, водружая голову обратно на плечи и еще раз подпирая ее воротником. — Но домовики вовсе не желают получать отпуска и пенсии! Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к которой едва успела притронуться, и отодвинула ее от себя, положив нож и вилку. — О-м-м, фы фаешь, Эммиончик, — Рон, по-прежнему с набитым ртом, окатил Гарри брызгами йоркширского пудинга. — О-о, ишвини, Арри. Он сделал могучее глотательное движение. — Гермиона, ты не предоставишь им отпусков, если уморишь себя голодом! — Рабский труд. — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд. И она больше не взяла в рот ни кусочка. Дождь по-прежнему с силой барабанил в высокие темные окна. От очередного удара грома задребезжали стекла и на грозовом потолке полыхнула вспышка, озарившая золотые тарелки, исчезнувшие на мгновенье с остатками первых блюд и немедленно вернувшиеся с пирогами.Неотрисс встала со своего места и, прихватив свой кубок, в который она незаметно подлила вина, отправилась за стол Гриффиндора, сев вместе с Гарри.— Итак, — заговорил, улыбаясь Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились (?Хм!? — с сомнением произнесла Гермиона), я должен еще раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. —Что? — ахнул Гарри. Он оглянулся на Фреда и Джорджа, своих товарищей по команде. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока. —Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе... Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Гермиона охнула, и было от чего. Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц Гарри еще не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза — а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов, которые Гарри не расслышал. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм. По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора, Аддамсов и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло про-звучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него. —Что с ним случилось? — прошептала Гермиона. — Что с его лицом? —Не знаю, — ответил Рон, завороженно глядя на Грюма. Грозный Глаз остался совершенно равнодушен к такому более чем прохладному приему. Не обращая внимания на стоящую перед ним кружку тыквенного сока, он снова полез в плащ, вынул плоскую походную флягу и сделал из нее порядочный глоток. Пока он пил, задрав локоть, его мантия на пару дюймов приподнялась над полом и Гарри углядел часть точеной деревянной ноги, заканчивающейся когтистой лапой.Дамблдор вновь прокашлялся. — Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму. — В ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников. — Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнес Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, которое охватило зал с самого появления Грозного Глаза. Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмыкнул. — Я вовсе не шучу, мистер Уизли, — сказал он. — Хотя, если уж вы заговорили на эту тему я этим летом слышал анекдот... словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон... Профессор МакГонагалл многозначительно кашля-нула. — Э-э-э... но, возможно, сейчас не время... н-да... — Дамблдор почесал кустистую бровь. — Так о чем бишь я? Ах да, Турнир Трех Волшебников. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трех Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. — Жертв? — тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить ее беспокойство, многие шепотом переговаривались, и даже Рона гораздо больше интересовали подробности Турнира, чем какие-то несчастные случаи, произошедшие сотни лет назад. Неотрисс и Гарри с благоговением слушали о Турнире.— За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать еще раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с окончательными списками претендентов в октябре, и выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трех Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов. —Я хочу в этом участвовать! — прошипел на весь стол Фред Уизли — его лицо разгорелось энтузиазмом от перспективы такой славы и богатства. Он оказался далеко не единственным, кто, судя по всему, представил себя в роли хогвартского чемпиона. За столом каждого факультета Гарри видел людей, с не меньшим восхищением уставившихся на Дамблдора или что-то с жаром шепчущих соседям. Но тут директор заговорил вновь, и зал опять умолк. —Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трех Волшебников, однако Главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я подчеркиваю это — семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кадидатуры на обсуждение. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку после таких слов поднялся возмущенный ропот — близнецы Уизли, например, сразу рассвирепели, — признано необходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумели справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. Его лучистые голубые глаза вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям Аддамсов, Фреда и Джорджа. — Поэтому настоятельно прошу— не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам еще нет семнадцати. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга появятся здесь в октябре и пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете исключительно любезны с нашими зарубежными гостями все то время, что они проведут у нас и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. А теперь — уже поздно, и я понимаю, насколь-ко для вас всех важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать! Не теряйте вре-мени! Дамблдор сел на место и заговорил с Грозным Глазом. С громким шумом и стуком ученики поднялись на ноги и толпой хлынули к дверям в холл.— Ты ведь все равно попробуешь обойти запрет? — спросил Гарри у Неотрисс, пока они поднимались к Гриффиндорской башне.— Конечно! В душе то я, по сути, уже старушка, так что, может и без зелий получится.Гарри рассмеялся.—Там люди гибли, учти! — с беспокойством напомнила Гермиона, когда они прошли через дверь, скрытую гобеленом.— Вот именно, — улыбнулась Неотрисс и поднялась по винтовой лестнице в комнату мальчиков.