Часть 6 (1/1)

Фаунд невидящим взглядом смотрит на дорогую обивку сидения в машине. Он не чувствует, как сжимает его руку обеспокоенный Сапнап, не замечает, как проносятся мимо в последний раз знакомые улицы и дома. В его разуме и душе по ощущениям?— липкая, безвыходная пустота, а потому ни мыслей, ни чувств, ни малейших эмоций нет. Только приглушенная мелодия, доносящаяся из динамиков надушенного, как всегда, салона, эхом отдающаяся в голове.Этот день всё-таки настал.Две недели пролетели незаметно и как-то слишком быстро. Для Джорджа они были, как последний глоток воздуха перед смертью. Все это время он старался не думать о предстоящей помолвке и переезде в поместье, принадлежащее Тэйкену-младшему, а лучший друг, как мог, пытался помочь ему в этом.Ник без всяких просьб и напоминаний знал, что Фаунду как никогда нужна поддержка и ощущение рядом хоть кого-то близкого, пусть даже порой тот срывался или отвергал предлагаемую ему помощь. Джордж закрылся в себе, прекратил показывать любые эмоции, кроме фальшиво-наигранных впринципе, и это пугало Сапнапа, как никогда. В одно страшное мгновение самый милый и добросердечный человек, знакомый юноше, вдруг отдалился, стал черствым и нисколько непохожим на себя. Но Сапнап знал причины этому, потому нисколько не обижался, только испытывал крайнюю степень волнения и постепенно поглощающей его обеспокоенности за друга. Джордж не заслуживал всего этого.Больше Ник не чувствовал никакой связи с тем мальчиком, запертым в каменных стенах собственного страха и боли, и это убивало его.Сапнап ощущал вопиющую несправедливость этого мира особенно ярко, когда в очередной раз видел еле удерживающуюся улыбку на чужих, нисколько не знакомых ему устах. Фаунд смеялся, погружался в учебу как ненормальный, с головой, но почти ничего не ел и определенно сбросил несколько килограммов, будучи и без того тонким и худым. Порой Нику очень сильно хотелось со всей силы встряхнуть его или влепить пощечину, потому что все былые приемы не давали ровным счетом никакого эффекта. Иногда все даже доходило до абсурдного, полного отчаяния желания оказаться в теле друга и собственноручно выплакать все слезы, всю боль, что пожирала того изнутри. За эти несколько недель Сапнап возненавидел Томаса Фаунда, а также Клэя и его отца еще яростнее, чем до этого, хотя раньше ему казалось, что больше уже некуда.Этого с виду почти фарфорового, грозящегося вот-вот разбиться, но слишком дорогого его сердцу омегу хотелось защитить от всего мира вокруг, и Ник рвался сделать это всем сердцем. Иногда он задумывался даже о том, чтобы сбежать с другом куда подальше из Нью-Йорка, а еще лучше, из страны. Но парень знал, что такие решения должен был принимать сам Джордж и только, потому никак не вмешивался. Он мог лишь пытаться достучаться до него, хоть как-то вернуть к жизни бескорыстным теплом своей души, к сожалению, более неспособным помочь.Но теперь этот страшный день настал, и слезы, застывшие где-то глубоко внутри стеклянного взгляда замершего в одной позе Фаунда, казалось, грозились вот-вот пролиться из глаз Сапнапа. Даже сейчас он продолжал пытаться дотянуться до него, взволнованно сжимая тонкие холодные пальцы, но тщетно. Джордж даже не держал его руку в ответ.Ник поднимает тяжелый, полный чистой ненависти взгляд на Томаса, сидящего на переднем сидении. Тот перед посадкой в автомобиль с пренебрежением оглядел его с головы до ног, чему юноша, впрочем, нисколько не удивился. Этот мужчина никогда ему не нравился, он относился к собственному ребенку, как к кукле, которой можно играть и повелевать так, как захочется. Но теперь, когда тот без зазрения совести продал своего родного сына только потому, что он родился не таким, каким был должен?— презрение вспыхивало внутри Сапнапа ярким огнем, стоило только задержать на этом человеке свой взгляд чуть дольше. Юношу тошнило, когда он видел, как сдерживает Томас язвительные реплики в его адрес только потому, что знает, кем является его отчим.Отвратительно.Ник с трудом отводит глаза, переводя их на тихого, не проронившего ни словечка с самого начала поездки, друга. В данный момент Фаунд действительно напоминает ему безжизненную куклу, потому он плюет даже на то, что находится в одном салоне с и без того с огромным трудом согласившимся на его свидетельствование Томасом. Парень протягивает вторую ладонь к чужой голове, аккуратно прислоняя к своей груди макушку, а затем ласково проводит пальцами по темным волосам. Джордж никак не реагирует, но, впрочем, и не отталкивает. Таки словив на себе неприязненный взгляд через зеркало заднего вида, Сапнап безразлично опускает глаза вновь. Томасу ведь плевать на собственного сына, значит, и это потерпит.Казавшийся вечным маршрут подходит к неизбежному концу как-то резко и скомканно. Джордж чувствует себя, словно во сне, до безумия бредовом и, вероятно, кошмарном?— одном из таких, в которых с самого начала чувствуешь приближающуюся опасность, пока она не предстает перед тобой во всей красе. Вот только в конце большинства таких сновидений Фаунд всегда просыпался, возвращаясь в реальность и постепенно осознавая, что то была лишь выдумка его собственного сознания, теперь же?— он знал, что не проснется, сколько раз не попробовал бы себя ущипнуть.Дверь открывается, и юноша наконец поднимает отяжелевший взор на стоящего перед ним отца. Даже сейчас у того на лице ни одной эмоции кроме легкого недовольства, потому что сын явно не торопится делать то, что от него требуется. Джордж таки заставляет затекшие конечности пошевелиться, когда ощущает невесомое прикосновение Ника, все это время находившегося рядом, к своей руке. Этим жестом обеспокоенный друг наверняка пытается привести его в чувства, благодаря чему Фаунд вовремя вспоминает данное самому себе обещание. Он испробует все, будет бороться всеми способами, если понадобится, хотя бы ради Сапнапа. Это придает юноше сил, будто одаривая вторым дыханием, и он встает обеими ногами на асфальт, даже не покачнувшись, а затем ровным, присущим отпрыску важной персоны шагом следует за отцом.Он обязательно справится.***Когда взгляд Джорджа останавливается на выглядящем с иголочки Тэйкене, ему становится тошно. Черный костюм качественного пошива сидит на Клэе как влитой, блондинистые волосы уложенными прядями заправлены за уши, а на красивом, идеальном лице сияет улыбка. Но еще хуже Фаунду становится, когда он вспоминает, что и сам выглядит едва ли не вычурней: его белый костюм аналогичного кроя отлично смотрелся в зеркале, а мешки под глазами, как и прочие следы измученности последних дней, успешно скрыли визажисты. До чего же все это фальшиво.Джордж буквально чувствует на себе оценивающие взгляды, слышит каждый негромкий шепоток, но изо всех сил заставляет себя не смотреть в зал. Он знает прекрасно, что, обратив взгляд туда, увидит такие же улыбки, полные фальши, или, что еще хуже, радость. Ведь почти все эти люди, даже являющиеся ему близкими родственниками, на деле не имеют до него никакого дела, потому знать не знают, что все это?— сплошное притворство. И отчего-то ему кажется, что родственники со стороны Тэйкена?— тоже.Когда священник все же начинает говорить свою речь, Фаунду хочется, чтобы пол под их ногами внезапно провалился. Клэй смотрит прямо на него, ослепительно улыбаясь, но вразрез этому взгляд его полон холода и чего-то, отдаленно напоминающего презрение. Все фразы ведущего Джордж ожидаемо пропускает мимо ушей, стараясь выдержать на себе тяжелый, придавливающий к полу взгляд, пока не звучит ключевая.—?Согласны ли вы, Клэй Тэйкен, взять в законные мужья Джорджа Фаунда?Парень все-таки не удерживается от того, чтобы внутренне вздрогнуть, когда в ответ на это Клэй, не спуская с него глаз, издает тягучее:—?Согласен.—?Клянетесь ли вы, Клэй Тэйкен, быть с Джорджем Фаундом в радости и печали, болезни и здравии, в богатстве и бедности, любить его и оберегать ваш союз до конца жизни?Джорджа выворачивает наизнанку и тошнит от этих мерзких слов, вскрывающих, по ощущениям, все его нутро. С каждой секундой сего ада желание юноши прямо сейчас схватить сердечный удар растет в геометрической прогрессии, но он продолжает стоять с приклеенной к лицу улыбкой, не слыша, а скорее читая по движениям чужих губ следующее слово.—?Клянусь.Фаунду охота громко, истерично расхохотаться ему в лицо, а затем, возможно, ударить, вложив в это все силы. Потому что ему кажется, что Клэй произносит клятву почти мгновенно, так, словно и правда собирается чистосердечно выполнять все перечисленное. Но затем священник поворачивается от Тэйкена к нему, и в горле Джорджа застревает ком.—?Согласны ли вы,?— ?о Господи, пожалуйста, нет?,?— Джордж Фаунд,?— ?умоляю?,?— взять в законные мужья,?— ?нет!?,?— Клэя Тэйкена?Зал затихает, ожидая его ответа, и эта тишина давит, опускается на плечи огромным, тяжелым грузом, неизбежно тянущим к полу. Джордж чувствует, как трескается улыбка на его лице, как затягивается молчание, но не может выдавить из себя ни одного гребанного звука. Что, если прямо сейчас он откажется?Нет, все это уже было по тысяче раз обдумано и прокручено в голове. В случае отказа отец наверняка запрет его в доме, запретит ходить в школу и куда либо вообще, а после все-таки выдаст еще за кого-нибудь выгодного, и не факт, что на сей раз супруг не окажется дряхлым стариком. Джордж поклялся, что выдержит, значит он действительно сделает это.?Давай, тебе нужно произнести всего одно слово?.Фаунд прикрывает веки, крутя под ними теплые объятия Сапнапа, мягкую болтовню Лотти, веселый смех Дэррила, и в мгновение строит точное подобие своего лица во время искренней, счастливой улыбки, глядя прямо в глаза едва заметно изумленному этой картиной жениху.—?Согласен.***Всё, наконец, подходит к концу. В силу скрытности праздника они не проводят его пышно, и потому большинства типичных для американской свадьбы обрядов решено не совершать. Честно говоря, Фаунду это в безграничную радость: ему кажется, что еще немного, и от него осталась бы лишь одна кучка никчемного пепла.Скрывшись с глаз всех присутствующих в специальной комнате, Джордж опирается о стол, глядя на свое отражение. С губ против воли срывается нервный, болезненный смешок.Он и правда выглядит почти идеально. Черные, чуть завитые пряди красивыми волнами обрамляют худое лицо, длинные ресницы подчеркивают карие глаза и выступающие из-за потери в весе скулы, а тонкая и без того талия кажется еще тоньше в силу изгибов правильно сидящей одежды. Фаунду хочется сорвать ее с себя всю. Смыть весь макияж, взлохматить волосы, напоследок разбив зеркало к чертям собачьим.Впереди его ждет сраная брачная ночь, и он чуть было не начинает думать, что лежащие на столе ножницы вполне могли бы обеспечить менее невыносимый выход. Но как раз в тот момент, когда разум готовится дать ему оплеуху за вольность мыслей, в комнату заходит Сапнап.—?Джордж…Голос друга дрожит, отчего сердце Фаунда сжимается еще сильнее. Ему кажется, что Ник сам на грани, а все из-за него. Он выглядит недостаточно правдоподобным. Он заставляет его страдать от переживаний. Боже.Сапнап подходит к нему, протягивая руки, но Джордж лишь издает глупую нервную усмешку, не замечая попыток друга дотянуться до себя хоть как-то.—?Это… Я ведь справился, да? Все хорошо прошло. И я в полном порядке, видишь? А ты волновался.Лицо Сапнапа принимает какое-то измученное, полное неясной тоски выражение, и в груди Джорджа раздражение вдруг нарастает неудержимым шквалом. Ну почему все так? Он ведь столько твердил себе, что будет играть профессионально, что не позволит ни одной лишней эмоции проскользнуть на своем лице, но что же получилось в итоге? Даже отрепетированная сотни раз улыбка не единожды дала заметную трещину, и теперь он вынужден пожинать плоды собственной слабости?— уже практически заметную влажность в глазах лучшего друга.Джордж?— чертова тряпка, неспособная даже сберечь самого дорогого ему человека от своих же демонов.—?Да, ты… Отлично справился. Ты такой… Большой молодец, Джордж. —?Ник перебирает пальцы, прикрывает с досадой веки, наверняка зная, как начинает Фаунд ненавидеть себя в такие моменты, и, судя по прикусываемым то и дело губам, винит свой характер еще сильнее,?— Ты… Просто невероятно сильный. Не то, что я. Извини…У Джорджа буря внутри, сдерживаемая за сотнями замков, отдается приглушенными порывами встречного ветра, когда он смотрит на такого Ника. Нет, он не винит его ни в чем, он зол только лишь на себя, потому друг не заслуживает ни единого резкого слова. Нужно просто… Быть ласковым с ним. Да, именно так.—?Сапнап. Со мной все в полном порядке, правда. —?юноша берет его за руку, робко переплетая пальцы в попытке хоть как-то показать, что он все еще здесь,?— Прошу тебя, не переживай так. Я ведь пообещал, что со мной все будет хорошо, значит, сдержу свое слово.—?Так глупо… —?шепчет Ник, и Джордж переводит на него усталый, но не обделенный искрой удивления взгляд,?— Я пришел сюда, чтобы успокоить тебя, но в итоге успокаиваешь меня ты.Фаунд находит в себе силы на мягкую улыбку, а затем утыкается носом в плечо друга, всем сердцем желая, чтобы этот момент длился как можно дольше. Потому что всепоглощающая пустота внутри него на короткое мгновение отступает, в кои то веки давая сделать глоток жизненно необходимого кислорода. И пускай он прекрасно осознает, что это всего лишь затишье перед бурей, на душе становится совсем немного, но легче.—?Что бы я без тебя делал, Ник. Спасибо тебе за все.***Сапнап провожает его вплоть до автомобиля, с нескрываемым волнением сжимая хрупкие пальцы до самого последнего момента, когда тот садится в пустующий до сих пор салон, оставляя Ника снаружи. Ему кажется, что это?— последний раз, когда он видит друга, и потому хочется в открытую разреветься, заключить того в объятия и ни в какую не отпускать. Порой Ник забывает, кто из них действительно ?слабого? пола. Потому что Джордж, побледневший, спрятавшийся в свою непреодолимую ловушку и отказывающийся показываться, упрямо продолжает заверять, что все будет в полном порядке, и в его глазах нет ни следа горькой влаги. Сапнап слишком сильно напуган за Фаунда вот такого, решившего, что для всех будет лучше, если он в очередной раз никак не проявит свою боль.Такими темпами друг однажды просто сломается пополам, не в силах более удерживать смертельную бурю в душе, и Ник до конца жизни будет винить в этом себя.Вскоре юноша замечает два силуэта, тоже приближающихся к машине. Наверняка это Клэй с его другом, Уилбуром. Несколько мгновений он окидывает их ненавидящим взглядом, а затем в последний раз смотрит на застывшего по ту сторону стекла Фаунда. Более он не сможет помочь. Остается лишь надеяться, что металлический снаружи, но наверняка разбитый внутри Джордж сумеет справиться сегодняшним вечером, дать отпор этому ублюдку. Фаунд сильный, всегда был сильным, поэтому и теперь с ним все будет в порядке, правда ведь?Ник верит в это изо всех сил, когда, скрепя сердце, всё-таки уходит обратно в здание.***Джордж не помнит, когда они успевают преодолеть путь к незнакомой усадьбе, которой суждено стать его новым домом. В сгущающихся уже сумерках она не кажется ему ни красивой, ни ужасной снаружи: обычный особняк, разве что менее большой, чем имение Фаундов, что, впрочем, не слишком удивительно. Парень всячески оттягивает момент, изучая окрестности отстраненным взглядом, и старается вовсе не думать о только что покинувшем салон Клэе. Однако вскоре дверь перед ним ожидаемо открывается.—?Прошу на выход.Голос раздается как-то чересчур оглушающе, ударяя по почему-то особенно чувствительным сейчас барабанным перепонкам. Фаунд прикладывает огромное усилие для того, чтобы не поморщиться, когда из соображений осточертевшего уже этикета принимает протянутую ему руку.Они ступают на тропинку к дому, проходя через весьма ухоженный сад, но Джорджу как-то не слишком хочется рассматривать изобилие растущих здесь растений. В его груди мало-помалу растет неуютное, обволакивающее все нутро чувство, словно он здесь совершенно чужой. Неподходящий ни к обстановке, ни к человеку, здесь живущему, ни даже к этому саду, словно бы отталкивающему одной лишь вечерней мрачностью.Он не должен здесь находиться.Парень, идущий перед ним, ступает походкой уверенной, хозяйской и спокойной?— Тэйкен хотя бы чувствует себя в своей тарелке, не беря в расчет еще и то, что его не поглощает непроизвольный страх перед более сильным человеком, с которым его оставляют на целую ночь, давая огромный простор каким бы то ни было прихотям. Джорджу страшно.Клэй отворяет дверь, не придерживая ее для него, потому что рядом с ними уже никого нет. До этого были глаза личного водителя, перед которым все еще являлось необходимым соблюдать какие-никакие нормы этикета, теперь же?— они полностью одни. Дверь затворяется за спиной Фаунда тяжело и в то же время резко, словно крышка ловушки над головой непутевого зверька. Здесь парень чувствует себя в самом настоящем логове хищника, и дыхание спирает против воли уже от этого панического ощущения. А затем Клэй, стоявший спиной к нему, поворачивается, окидывая с головы до ног странным, практически нечитаемым взглядом, и все внутри Джорджа на мгновение замирает в ожидании последующих слов.—?Боже, Фаунд. Проходи уже наконец, не стой там, как вкопанный. Раздражаешь.Легкое изумление поглощает юношу, и он вдруг осознает, что задержал дыхание. Тэйкен разворачивается и уходит куда-то вглубь особняка, оставляя Джорджа наедине с самим собой, в плену путающихся в голове мыслей. Удивлен ли Фаунд? Определенно.Клэй не трогает его. По крайней мере, пока. Отчего-то в воображении Фаунда он должен был начинать борьбу сразу же, как только затворится дверь, но… Неужто Тэйкен дает ему фору? Или… Может ли быть так, что он вообще не собирается ничего предпринимать?До чего же странное ощущение. Только что парень был готов едва ли не драться, кричать, защищая себя, считал, что вот-вот непременно увидит зловещие огоньки в хищных зеленых глазах, но нет. Вместо этого Клэй казался несколько раздраженным и отстраненным, словно… Словно все происходящее было ему крайне досадно.Разве можно вообще как-то понять этого человека?Джордж и думал, что понимал хотя бы отчасти. До какого-то момента. Он всегда считал Клэя ветренным, хитрым и злорадным мудаком, что, впрочем, даже не поменялось?— свое мнение парень изменять ничуть не собирался. Однако в свете последних событий Тэйкен открылся с другой, какой-то неизведанной и оттого несколько пугающей стороны, которая одновременно отталкивала и заставляла ощущать… Нечто, сроднее любопытству. Потому что этот новый Клэй с легкостью прятал все свои эмоции перед людьми высшего света, вытаскивая вместо них наружу непоколебимую, вежливую улыбку, к которой даже придраться было невозможно. Он, как и прежде, издевался и шантажировал, но уже в следующий момент глядел на Джорджа таким ледяным взглядом, что кровь непроизвольно стыла в жилах. Именно поэтому в голове Фаунда один за другим медленно, но верно проявлялись вопросы. Кем же, все-таки, на самом деле является его главный соперник? Какие еще стороны личности скрывает он под маской?Джордж не знает. И, признаться, не так уж уверен, что хочет знать.—?Господин Фаунд? Провести вас к вашей комнате?Парень резко вздрагивает, еле удерживаясь от испуганного выкрика?— сзади него, мягко улыбаясь, стоит небольшого роста женщина. Должно быть, горничная.—?Ах… Да, если можно.***Весь особняк, как и ожидалось, дышит чужой, давящей атмосферой, но хотя бы не мертвенным холодом, сравнимым с тем, что излучают стены поместья Фаундов. В нем многое выполнено не в исключительно черно-белых, пусть все же сдержанных тонах, и юноша рассматривает каждый предмет, ведь знает, что именно здесь ему суждено прожить большую часть своей жизни. Джорджу хочется мыслить как можно позитивнее, видеть в здешних стенах не привычные тюремные решетки, а уютный дом, в который хотелось бы возвращаться. Предметов мебели и декора присутствует малое количество, из чего видно, что родители все же решили преподнести молодоженам право на обставление собственного жилья, и это уже является одной из тех вещей, которым можно порадоваться. Однако когда они с Амандой, как представилась ему горничная, все же доходят до коридора с двумя дверьми, расположенными друг к другу подозрительно близко, все внутри Фаунда замирает. У него ведь будет хотя бы отдельная комната, правда?Женщина открывает дверь, и его взгляду предстает просторное, пусть и меньшее по размеру, нежели в родительском доме, помещение. Оно практически полностью пустое, из вещей тут находится только большая двухспальная кровать, шкаф и письменный стол. Подождите-ка.Двухспальная?—?Эм… —?неловко произносит он вслед собирающейся уходить горничной, отчего та сейчас же поворачивается,?— Это же моя личная комната, так ведь?Аманда добродушно смеется, мило прикрывая рот ладонью, прежде чем ответить.—?Да, Господин Клэй приказал разместить вас здесь. Но я думаю, что в будущем… —?она опускает ресницы, слегка смущаясь,?— Вы сможете переселиться в комнату, что принадлежит вам обоим. Она находится на этом же этаже, справа от вашей. Пока в ней проживает лишь юный господин.Тихо кашлянув, женщина вновь поднимает на него чистый, какой-то удивительно невинный взгляд голубых глаз.—?Вы изволите еще чего-нибудь? —?она тут же спохватывается, забавно распахнув рот,?— Ох, да! Я ведь совсем забыла про ваши вещи! Они уже доставлены сюда, скоро их принесут и помогут разместить.—?Да, спасибо вам. —?Джордж устало улыбается ей, внутренне поражаясь этой искренности во всех телодвижениях. Да уж, нечасто ему встречаются такие люди.Аманда скомканно прощается и, сказав, что спустится посмотреть, как идут дела внизу, покидает его комнату. Лишь тогда Фаунд позволяет себе тяжело выдохнуть, расстегнув несколько верхних пуговиц своей рубашки.До чего же он устал.Ему хочется просто заснуть прямо здесь и сейчас, забыв и про опасность, и про правила этикета, требующие грамотно распорядиться разгрузкой и распаковкой его вещей. Боже. Неужели он действительно переезжает навсегда?Знакомое горькое, тяжелое чувство опускается на плечи привычным уже грузом. Со временем Джорджу стало казаться, что этот ком, странным образом натягивающий струны выдержки где-то в груди все сильнее, является его неотъемлемой частью, чем-то, с чем он вынужден научиться жить дальше, чтобы не волновать людей вокруг. В частности, Сапнапа, потому что он?— единственный человек, которому впринципе есть до него дело.Парень отходит к окну, задумчиво обводя взглядом здания по ту сторону улицы. Здесь вид совсем не такой, как дома. И само окно… Не во всю стену, пусть и широкое.Но это ничего. Он расставит здесь свои вещи, оживит мертвое пока помещение, и тогда наверняка станет куда легче. Да и разве от этого переезда не появляется множество плюсов? Ведь теперь он не ограничен в передвижениях. Отныне никто не будет контролировать каждое его перемещение, время и занятия. Джордж наконец-то обрел почти полноценную свободу, о которой так давно мечтал.И плевать, что ему придется жить под одной крышей с ненавистным человеком. Ведь неужели Клэй может быть хуже, чем чертов Томас Фаунд в плане домашнего террора? Джордж терпел плохое отношение к себе всю жизнь, и пускай это не могло на нем не отразиться, он все же сумел справиться до сегодняшнего дня. Так разве какой-то там ровесник, пускай и альфа, сможет его сломить?Да ни в жизнь.На этой ноте и прерываются мысли юноши, когда в комнату раздается стук, и в нее заносят его вещи.***Аманда, проконтролировав обустройство нового места жительства Фаунда, не без смущенного смеха сообщила о том, что вся прислуга покинет особняк на время сегодняшней ночи. Эта добрая с виду женщина понравилась Джорджу, но после сказанных ею слов его настроение существенно испортилось. Так значит, Клэй ждал именно этого? Знакомое чувство опасности стало нагнетаться в его груди, и парень чуть было не принял сумасбродное решение запереться изнутри. А потом с ужасом обнаружил, что лишен такой возможности.Ну и что же это, мать вашу, значит?Замок на его двери действительно отсутствовал. Либо это было запланировано с самого начала, либо… Джордж не знал. Но его паника стала только разрастаться, и тогда юноша решил сидеть здесь, в более или менее безопасном месте.Однако успело пройти уже добрых полчаса, а Тэйкен не предпринимал никаких попыток войти в его комнату или даже позвать. Может, все же наплевал на соблюдение идиотских традиций? Или уже и вовсе спит? Последнее являлось маловероятным, но паранойя не давала Джорджу спокойно дышать.Впрочем, они и не были обязаны делать это. Ведь даже Томас говорил ему, что было бы желательно не получить на голову преждевременных внуков… Может, в таком случае стоит наконец прекратить ожидать страшного и просто расслабиться? В конце концов, если бы Клэй действительно хотел поиздеваться над ним, он уже бы это сделал, как и обещал.Джордж изучает взглядом покрывало нежно-бирюзового цвета, на котором лежит, а после выдыхает, пытаясь прийти в себя. Что, если он и вовсе противен Клэю? Ну, то есть, понятно, что как человека тот его терпеть не может, но тело?Парень горько усмехается, непроизвольно тянясь пальцами к горлу. Конечно. Кому он вообще нужен? Тощий, как палка, со здоровенными мешками под глазами, совершенно неспособный никого толком взволновать?— а те немногие поклонники, что у него были, просто-напросто велись на деньги отца. У Джорджа никогда не было пары, способной по-настоящему полюбить, чтобы он мог понимать, какого это. Да, у парня был Сапнап, но он являлся другом, который никогда не вызывал в нем ничего, кроме теплых, едва ли не родственных чувств.Вероятно, Клэй и правда просто угрожал ему, запугивал. Он ведь имел столько поклонников и поклонниц, готовых лечь под него, при чем совершенно разнообразных и зачастую гораздо более привлекательных, нежели какой-то там худосочный омега бета. Соображая таким образом, Джордж чувствовал, как понемногу успокаивается. Действительно, чего он так распереживался? Бояться нечего.Зевнув, парень приподнимается с кровати, чтобы спуститься в уборную. Он очень сильно хочет спать, потому желает как можно скорее закончить с водными процедурами и лечь на покой. Джордж все еще ощущает легкую тревожность и покалывание в кончиках пальцев, когда приоткрывает дверь, выглядывая в коридор. Горизонт на предмет новоиспеченного супруга чист, потому юноша выходит, следуя по заранее изученному с помощью Аманды маршруту. Туалет и ванная в этом большом особняке лишь в единственном экземпляре, что не может не возмущать, но Фаунд старается не слишком думать об этом в данный момент. Ни из того, ни из другого помещения не доносится ни звука. Да где же этот Клэй, черт подери? Всё-таки в своей комнате?Вздохнув и твердо решившись прекратить беспричинную панику, парень протягивает ладонь к дверной ручке.А после дверь резко раскрывается настежь, являя взгляду Тэйкена в одном полотенце, и в голове напуганного до смерти Джорджа истерическим набатом стучит: ?Легок-таки на помине, мерзавец?.Но затем юноша понимает, что ускорившемуся сердцебиению способствует не только последовавший за неожиданным появлением испуг. От Клэя, изучающего его как-то слишком пристально и некомфортно, так и несет удушающей, обновленной после душа, а оттого вбивающей в ступор аурой.И Фаунд вдруг с отчаянием осознает, что виной такой его чувствительности явно служат непринятые с сегодняшнего утра блокаторы.