56. ?Может быть, я погиб в высокомерной самонадеянности век тому назад; и в этом акте молитва о ещё одном шансе вознеслась так искренне, так…? (1/1)

Soulsavers?— ?Presence of God?Я чувствую присутствие БогаВо всех своих намерениях,В глубине своей души, мысляхИ ничтожных унылых измерениях.Эти мысли доставляют мне страдания,Формируют и лепят меня.Вот человек, которым мне следует быть,Или тот, кем я мог бы стать.Ничто не сломит меня,Ничего из того, что я вижу.Ты не в силах избавиться от меня,Ты не в силах забрать меня,Так отпусти же меня…Я чувствую присутствие Бога,Он ждёт моего внимания.В этой комнате, в твоих словах,Во всём, что не поддаётся описанию.Эти мысли доставляют мне страдания,Формируют и лепят меня.Вот человек, которым мне следует быть,Или тот, кем я мог бы стать.Ничто не сломит меня,Ничего из того, что я вижу.Ты не в силах избавиться от меня,Ты не в силах забрать меня,Так отпусти же меня…Я чувствую присутствие любви,Она завладела моим вниманием.Она заставляет меня страдать,Создаёт и лепит меня.Вот человек, которым мне следует быть,Или тот, кем я мог бы стать.Ничто не сломит меня,Ничего из того, что я вижу.Ты не в силах избавиться от меня,Ты не в силах забрать меня,Так отпусти же меня…Вернувшись из Теннесси в среду днём, 2 февраля, Малдер распаковал сумку и занял своё обычное место на диване. Он не вернётся на работу ещё несколько дней. Он включил телевизор и лёг, не имея ни малейшего представления о том, что происходит на экране. Телевизор служил лишь необходимым белым фоновым шумом, в котором его разум нуждался, чтобы сосредоточиться на чём-то совершенно другом, на чём-то, что он не успел обдумать, пока восстанавливался в больнице. Болеутоляющие удерживали его мозг в тумане. Но теперь Малдер мог по-настоящему подумать о том, что случилось с ним там, в Блессинге, штат Теннесси…Малдеру было больно, невыносимо больно. Он горел, обжигающий огонь опалял его вены, поднимался вверх по руке, по подбородку. И всё же он был в сознании. Как можно испытывать такую сильную боль и при этом оставаться в сознании? Ох, нет. Он горел в аду. Малдер никогда не верил в идеологию, где дьявол?— это какое-то краснорогое существо с вилами, раздувающее пламя мучений. Кто знал, что адское пламя сжигает тебя изнутри?Это было оно. Он умер и теперь расплачивается за свои грехи. Он знал, что существует семь смертных грехов, но сейчас ему было трудно вспомнить их все, несмотря на то, что он смотрел фильм с Брэдом Питтом и Морганом Фрименом, он пытался вызвать их в своём сознании, отчаянно хватаясь за что-то, за что можно было бы зацепиться. Был ли он виновен во всех этих грехах? Этого не может быть. Похоть, да, он мог заплатить за это. Определённо похоть. Кроме того, за последние четыре месяца он стал гораздо более похотливым, чем за последние 15 лет. Но было ли вожделение к Скалли столь ужасной вещью, заслуживающей такого мучительного наказания?Чревоугодие? Возможно, иногда, например, когда он проводил все выходные в вытрезвителе или несколько дней в русском лагере для военнопленных, конечно, он мог быть известен тем, что набивал себя до отказа. Гнев? Не особо. Он не был злым человеком от природы, ну, теперь уже не так сильно. Он определённо не был жестоким по натуре. Однако он убивал людей. Но он твёрдо верил, что эти действия были необходимы для защиты жизни других людей. Жадность? Возможно, но не из-за денег. Он был жаден до Скалли, но, возможно, это относится к категории похоти. Малдер попытался сосредоточиться на других смертных грехах, вслед за невероятной болью, бушевавшей в его теле, его охватил шок, и он не мог вспомнить их.Малдер почувствовал, как что-то холодное успокаивает его горящую кожу, открыл глаза и увидел Скалли. Если он горит в аду, то почему Скалли здесь? Её здесь быть не должно. Она должна быть на небесах вместе с другими ангелами, если они вообще существуют. Может быть, поэтому он и горит. Сомнения. Когда он сказал ей, что отправится в ад, если она будет там, он просто отказывался верить, что они когда-нибудь смогут расстаться. В этой жизни или в следующей. Он искренне не верил, что Скалли действительно попадёт в ад. Или это просто ещё одна часть агонии? Видеть Скалли прямо перед собой, но быть вынужденным терпеть такую муку, что он не может ни прикоснуться к ней, ни даже заговорить?Малдер почувствовал, как она стягивает рубашку с его пылающего тела. Скалли разговаривала с ним, но он не понимал, о чём она говорит. Ему показалось, что он уловил фразу ?скорая помощь?. Затем он услышал, как она приказала ему перестать так много двигаться, что-то о движении, помогающем распространению яда и разрушению его кровеносных сосудов. Яд? Ах да. Дьявольские змеи пришли за ним и забрали его в ад. Макки. Этот сукин сын. О’Коннор был прав с самого начала.Гордость.Бинго! Попал в самую точку. Как и сказал ему О’Коннор, он был чертовски горд и свободен от фантазий. Вполне возможно, что гордыня на самом деле была худшим из смертных грехов. И теперь ему грозило вечное наказание. В конце концов, он был известен своим высокомерием. Поэтому Бог поразил его. Но почему Скалли всё ещё здесь? Он слышал её голос, его самый любимый голос в мире. Ему хотелось бы понять, что она говорит, но он не мог сосредоточиться. Ему хотелось открыть глаза и посмотреть на неё, но боль не давала ему это сделать. Но Скалли не должна быть здесь с ним. Если кто и достоин спасения и прощения, так это она.Малдер знал, что он был высокомерен. Он полагался на свой ум, на свой интеллект, вместо того чтобы следовать зову сердца, как велел ему О’Коннор. Малдер должен быть вне спасения, вне прощения, вне надежды. Он не видел никаких знаков. Он не понимал этих чудес. Почему он не последовал зову сердца? Своему внутреннему чутью? Когда он бродил вокруг церкви О’Коннора там, в Теннессийской глуши, он не чувствовал никакого злого присутствия. Не замечал никаких знаков.Даже самая первая встреча с О’Коннором не вызвала у него никаких подозрений и не пробудила в нём инстинкта профилирования. Его первоначальные чувства к О’Коннору исключали его из числа подозреваемых. Но потом он попытался причинить Скалли боль, и все представления Малдера о безобидности О’Коннора вылетели в окно. Пэджет. Пфастер. О’Коннор. Малдер чертовски устал от этих сумасшедших, которые думают, что могут наложить лапу на Скалли. Направив пистолет на О’Коннора, он целился ему в голову и был готов вышибить ему мозги, если он не уберёт от неё руки.—?Может быть, какие-то очень хорошие новости,?— сказал О’Коннор Малдеру в участке шерифа.Скалли могла бы узнать, праведна она или нет, вот что он имел в виду. Этим Малдер тоже гордился. Ему не нужен был тест с ядовитой змеёй, чтобы узнать, была ли Скалли праведна. На земле не было души более чистой, чем она. Но Малдер проигнорировал урок, который пытался преподать ему О’Коннор, предупреждение, которое ему дали. Ему тоже нужно было быть праведным, чистым сердцем. Что ж, теперь уже слишком поздно. Он не внял предостережениям О’Коннора и теперь горел в аду.Теперь Малдер слышал странные, незнакомые голоса, разговаривающие со Скалли. У них был южный акцент. Затем холодные руки коснулись его кожи, и всё, что он мог чувствовать, была слепая агония. Он знал, что руки стараются быть осторожными, но всё, что он мог чувствовать?— это боль. Затем Малдер почувствовал, как его подняли с твёрдого пола на что-то гораздо более мягкое. К его рукам и ногам, к голове были привязаны какие-то предметы, а тыльные стороны ладоней пронзала острая колющая боль. Малдер вдруг почувствовал порыв холодного воздуха, и он быстро двинулся вперёд, хотя всё ещё лежал.Малдер начал паниковать, но тут услышал голос Скалли где-то рядом с его головой. Ему хотелось прикоснуться к ней, удостовериться, что она настоящая, а не просто кошмарное видение, посланное ему дьяволом, чтобы облегчить его мучения. Но если это было на самом деле, и Скалли действительно была здесь с ним, это означало бы, что она также столкнулась с вечными муками, безусловно, из-за него. Он притащил её сюда, как и всё остальное. Боже! Как он мог допустить такое?!—?Малдер, пожалуйста, постарайся успокоиться. Я знаю, что это больно, но от того, что ты сопротивляешься, становится только хуже. Врачи скорой помощи начнут давать тебе морфий. Мы скоро будем в больнице.Как бы ему хотелось, чтобы Скалли убралась от него подальше! Она не заслуживает этой жгучей боли. Он разрушил её жизнь, отнял у неё всё хорошее. Её сестру. Её здоровье. Её фертильность. Это он во всём виноват. Его гордость погубила их обоих. И теперь она была наказана за свой союз с ним. Но она могла спасти себя. Бог простит её, спасёт, заберёт из ада. Он ведь мог это сделать, правда? Разве он не всемогущ? Скалли могла получить спасение, искупление. Она просто должна была уйти от него. Но как они могли вынести столь длительную разлуку, не говоря уже о вечной? Пожалуйста, Господи, дай им ещё один шанс.О, сладостное благословенное облегчение! Что-то прохладное растекалось по его венам, гася пылающее пламя. Его нервные окончания больше не горели огнём, но онемели от холода, а затем его охватило приятное тепло. Он чувствовал себя невесомым, он плыл; он смог открыть глаза. Последнее, что увидел Малдер, были прекрасные голубые глаза, смотревшие на него сверху вниз, расширенные от беспокойства и сострадания, и как раз в тот момент, когда его мозг осознал, что они принадлежат Скалли, он уплыл в темноту.Что-то тянуло Малдера назад. Темнота становилась всё светлее. До него донёсся слабый писк. Он почувствовал что-то сладкое, вроде ванили или клевера, смешанное с запахом свежести. Он хорошо знал этот сладкий запах. Скалли была где-то рядом. Он должен был добраться до неё, но не мог пошевелиться. Он открыл глаза. Он увидел голубые глаза и рыжие волосы, окружённые ослепительно яркими огнями. Его глаза наполнились слезами.—?Мы умерли,?— прохрипел Малдер.Он увидел, как Скалли облегчённо вздохнула и покачала головой.—?Нет, Малдер, мы не умерли.—?Но мы же на небесах,?— ответил он, и из уголков его глаз потекли слёзы. —?Бог услышал мою молитву, Скалли. Мы были спасены из ада. Нам дали ещё один шанс.Она улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть его слёзы.—?Малдер, я знаю, что ты придерживаешься теории о том, что в аду есть аэропорт, но я не потерплю никаких идей о том, что в раю есть больницы.Малдер вопросительно посмотрел на неё, пытаясь вспомнить последнее, что происходило перед этой ужасной жгучей болью. Змеи. Преподобный Макки. О’Коннор. Макки?— это дьявол. Сатана. Он должен предупредить Скалли. И вдруг на него сверху вниз посмотрела женщина средних лет в белом халате медсестры.—?Эй, ты проснулся,?— сказала она ему, улыбаясь, прежде чем повернуться к Скалли. —?Я дам ему ещё одну дозу демерола [1], миссис Малдер, и, о-о-о, хорошо, у него уже не такая жёсткая эрекция.Малдер наблюдал, как Скалли вздохнула, поджала губы и кивнула головой, а затем медсестра ввела лекарство в его капельницу, прежде чем уйти.Скалли покачала головой.—?Боже. Каждый раз, Малдер. Каждый раз, когда ты оказываешься в больнице, у тебя возникает эрекция. Почему это происходит?Он не знал, что ответить. Неужели у него каждый раз, когда он был в больнице, вставал член? Он не мог вспомнить точно. Он всё ещё чувствовал слабость.—?Ты так говоришь, как будто я могу контролировать ситуацию. Я ничего не могу с этим поделать. Но ты ведь всё равно меня любишь, правда?Малдер увидел, как её глаза расширились, и почувствовал тепло, распространяющееся по его телу, он почувствовал себя невесомым, словно оказался на седьмом небе от счастья. На его лице появилась глупая улыбка.—?Знаешь, Скалли, я узнал ещё одну католическую школьницу, которая является опытным укротителем змей.Он увидел, как на лице Скалли появилась ухмылка.—?Да? Это была третья сестра?Малдер покачал головой, внезапно почувствовав себя очень серьёзным.—?Ты околдовала мою змею, Скалли.Он заметил, как она покраснела и попыталась сдержать улыбку.—?Хорошо, Малдер.Малдер опустил взгляд на простыню, прикрывавшую его бёдра.—?Моя змея нуждается в помощи.Она покачала головой и закатила глаза. В этот момент в комнату вошёл врач. Малдер отметил его белый лабораторный халат, стетоскоп, серебристо-седые волосы и добрую улыбку.—?Здравствуйте, мистер Малдер. Я доктор Джозеф Уильямс. Но, пожалуйста, зовите меня просто Джо. Как вы себя чувствуете?—?Джо, эти наркотики просто фантастика.Малдер посмотрел на Скалли, и она фыркнула. Джо усмехнулся.—?Я в этом не сомневаюсь. В любом случае, после введения 22 ампул противоядия вы, по-видимому, хорошо отреагировали на агрессивное лечение. Вам очень повезло, что агент Скалли нашла вас сразу после нападения. Если бы вы попали в больницу на час позже, то могли бы потерять руку. В общем, у вас было три укуса: один в верхнюю часть правой руки, другой в правое плечо и один в челюсть. Так что, это не такая серьёзная травма, как другие, что мы видели здесь. Но, должен признаться, я искренне поражён тем, как быстро вы поправляетесь. Жидкость в вашей руке значительно уменьшилась, и ваша челюсть не так распухла, но я вижу, что у вас была некоторая опухоль в другом месте. —?Джо ухмыльнулся глядя на него.Скалли посмотрела на потолок и покачала головой.Малдер подумал, что у этой проблемы есть решение.—?Но ей не удаётся околдовать змею, Джо.—?Малдер!Доктор Уильямс рассмеялся.—?Я уверен, что вы двое сможете решить это в другое время. Утром мы переведём вас из реанимации, а потом, надеюсь, вы сможете вернуться домой через день или два.Когда доктор ушёл, Малдер хотел предупредить Скалли о змеях и Макки. Он мог появиться в любой момент, но Малдеру вдруг захотелось поговорить о чём-то другом.—?Скалли. —?Он старался говорить как можно серьёзнее. Это было очень серьёзно.—?Да, Малдер?—?Все думают, что мы женаты. —?Наверное, им следует поговорить об этом прямо сейчас. Он и сам не знал почему.Скалли вздохнула.—?Не все. Но некоторые люди часто делают такое предположение, это правда.—?Тебе нравится, когда тебя называют миссис Малдер? —?Он подозрительно посмотрел на неё и увидел, как её глаза расширились, когда она пристально посмотрела на него.—?Нет… это звучит странно, миссис Малдер?— это имя твоей матери. Кстати об этом, может быть, мне стоит позвонить ей и сказать, что ты в больнице?Он задумался об этом.—?Да, скажи ей, что я на смертном одре. Она могла бы хоть раз сказать мне правду.Она вздохнула.—?Скалли. —?Он должен был сказать ей ещё кое-что. Он должен был сказать ей об этом прямо сейчас.—?Что?—?Ты не попадёшь в ад. Потому что именно там находится Донни Пфастер. А преподобный Макки?— это дьявол. Змеи принадлежали ему.—?Хорошо, Малдер,?— выдохнула Скалли и похлопала его по руке, как будто он был испуганным ребёнком. Ему это не понравилось.Он пристально посмотрел на неё, вспомнив, как она насмехалась над ним в церкви О’Коннора.—?Скалли, вполне допустимо верить в летающие тарелки. Ты же сама их видела.Скалли озадаченно посмотрела на него.—?Что? Когда я говорила что-то о… ох. Малдер, я знаю. Я не имела в виду то, как это прозвучало. Я просто не хотела находиться в глухомани Теннесси, расследуя дело, связанное со змеями. Ты же знаешь, я ненавижу змей. Я была не в лучшем настроении.—?Скалли. —?Малдер должен был заставить её увидеть, заставить понять.Она вздохнула.—?Да, Малдер.—?Ты когда-нибудь задумывалась о том, что давным-давно, когда зародилась Вселенная, мы с тобой были единым целым? Что мы были одним духом, одной жизненной силой, и что где-то в песках времени этот дух, эта жизненная сила была разделена надвое, и нам потребовались миллионы лет, чтобы воссоединиться?—?Хм…—?Я думаю, что это Вселенная свела нас вместе.—?Вау.—?Я пересёк океаны времени только для того, чтобы найти тебя.—?Малдер, это цитата из ?Дракулы? Брэма Стокера. И даже не из книги. Из фильма.—?Мы родственные души.—?Хорошо.—?Скалли! Я ожидал гораздо большей реакции.Он наблюдал, как она пристально смотрит на него, и на её щеках появился румянец.—?Малдер, у тебя демерол капает в капельницу, эрекция, и ты невнятно произносишь слова. Так что прости меня, если я просто притворюсь, что этого разговора никогда не было.Невнятно произносит слова? Он ни разу не запнулся. Конечно, его язык был немного тяжёлым, но он прекрасно разговаривал. И сейчас самое время поговорить об этом. Им так много нужно было обсудить. Малдер хотел возразить, что вполне способен вести серьёзный разговор, но почувствовал, что его тянет вниз, и когда всё вокруг начало темнеть, ему показалось, что он почувствовал, как что-то тёплое и мягкое прижалось к его губам.На следующее утро, когда Малдер открыл глаза, он повернулся и увидел рыжую шевелюру, лежащую на левой верхней части его груди, обтянутой синим больничным халатом. Оглядевшись, он увидел, что находится в другой комнате. Он хотел поднять правую руку, чтобы провести ладонью по волосам Скалли, но внезапно почувствовал острую боль, пронзившую его.Скалли оторвала голову от его груди и широко раскрыла глаза.—?Малдер, тебе больно?Он только поморщился и заскрежетал зубами. Скалли вышла из комнаты и через минуту вернулась с санитаром, чьи длинные светлые волосы были стянуты резинкой, и ещё одной дозой обезболивающего. Он услышал, как мужчина сказал что-то вроде ?ваш муж?, а затем Скалли поправила его: ?мой напарник.? Боль в руке Малдера рассеялась, и вернулось восхитительное чувство невесомости.—?О, я чувствую себя великолепно. Это чертовски круто. Намного лучше, чем трава. —?Он услышал, как Скалли и санитар хихикают.Когда санитар повернулся, чтобы уйти, Малдер окликнул его:—?Будь всегда золотым, Понибой. Будь всегда золотым… [2]Скалли захихикала. Где же она? Он повернул голову и увидел, что она стоит у стены, наблюдая за ним, одетая в свои чёрные брюки и зелёный свитер. Он хотел, чтобы она вернулась к его груди. Он вдруг очень остро почувствовал, что она не должна быть там, где он не сможет до неё дотянуться. Это было небезопасно. Она должна была оставаться рядом с ним. Поэтому он подвинулся на другую сторону кровати.—?Малдер, лежи спокойно.—?Ложись со мной на кровать, Скалли.—?Не думаю, что это хорошая идея, Малдер.—?Скалли, я не собираюсь устраивать время секса. Кровать безопаснее. Ложись на кровать.Он заметил, как она ухмыльнулась ему.—?Время секса? —?Она закатила глаза и покачала головой, но всё же подошла и легла на бок рядом с ним.—?Так-то лучше, Скалли. Здесь, со мной, ты в большей безопасности. Дьявол не достанет нас, если мы останемся в постели.Она фыркнула.—?Хорошо, Малдер.Было что-то, что он должен был сказать. Это было очень важно.—?Скалли, нам надо пожениться. Тогда люди больше не будут путаться.—?Нет, Малдер.—?Ладно,?— вздохнул он. —?Эй, а ты знаешь, что я тут голый? Но мне придётся положить на него пончик, я не хочу давать его тебе сразу.Он взглянул на изогнутую бровь Скалли и скривившийся рот.—?Пончик?—?Эй, Скалли.—?Что, Малдер?—??Янки? выиграли Мировую серию [3].—?Я знаю. Ты заставил меня смотреть это вместе с тобой.—?Скалли. —?Он вспомнил кое-что важное.Она вздохнула.—?Да?Малдер почувствовал, что улыбается от уха до уха.—?Ты думаешь, я секси.—?Боже.—?По-моему, ты очень сексуальна, Скалли. Я хочу вставить тебе в попку.—?Вау, хорошо.—?Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.Она фыркнула.—?Спасибо.—?Скалли? Я хочу быть ближе. Придвинься ближе. —?Она всё ещё была слишком далеко. Почему её лицо не прижалось к его лицу? От этого ему стало грустно.Она вздохнула.—?Малдер, не время для секса.—?Я говорю не о сексе. Я хочу целоваться.Скалли усмехнулась.—?Тебе нужно отдохнуть, Малдер.Он покачал головой, становясь всё печальнее. Его глаза наполнились слезами, а голос надломился.—?Твои поцелуи?— самые лучшие поцелуи.—?Малдер, ты плачешь?Скалли немного придвинулась к нему и поцеловала, он удовлетворённо вздохнул у её рта, а затем лекарство снова потянуло его вниз.На следующий день, во вторник, 1 февраля, доктор снял Малдера с демерола, и вместо этого ему каждые шесть часов давали тайленол с кодеином. Его рука, которая когда-то распухла до неузнаваемости, возвращалась в нормальное состояние. Боли в челюсти больше не было. И каждый раз, когда Малдер открывал глаза, Скалли была рядом. Иногда она спала, иногда бодрствовала. Она нежно смотрела на него, убирала волосы со лба, ласкала его лицо, иногда даже целовала. Зная, что Скалли обычно не была демонстративной, и что такая свободная экспрессия с её стороны, вероятно, была временной, он ценил её заботу ещё больше.Он едва помнил свои разговоры со Скалли под воздействием демерола, но то, что она рассказывала ему, заставляло его чувствовать себя либо чрезвычайно удивлённым, либо смущённым. Он не мог поверить, что процитировал этот ужасный фильм о Дракуле, а потом с недоверием посмотрел на Скалли, когда она сказала, что ей понравилось. Он с горечью обвинил её в симпатии к красавчику Киану Ривзу, но она удивила его, сказав, что это совсем не так, что ей нравится Гэри Олдман. В этот момент Малдер подумал, что Скалли не может стать ещё круче. Он решил добавить ?Профессионала? в список фильмов, которые хотел бы посмотреть вместе с ней.Скалли также сообщила ему, что он сделал сомнительное предложение руки и сердца. Какого хрена? Он был рад покончить с этой дрянью и перейти на что-нибудь менее сильное. Потом она съязвила, что он делает признания только под действием обезболивающих, и пробормотала что-то о Бермудском треугольнике. Малдер задумался, что же он сказал ей тогда в больнице. Неужели тогда у него тоже была эрекция? Почему она не сообщила ему об этом раньше? Малдер вспомнил все те случаи, когда его в течение многих лет доставляли в больницу, и представил себе Скалли, сидящую у его больничной койки и непреклонно смотрящую на всё в комнате, кроме вопиющего стояка под его простынёй. Он лишь недоверчиво покачал головой.Обычно, примерно за час до следующей дозы кодеина, он приходил в себя и пытался разобраться в том, что с ним произошло. Он также чувствовал себя подавленным в это время. То, что произошло в церкви Блессинга, было не очень хорошо. Малдер ощутил чувство безнадёжности и вины.В Макки определённо было что-то сверхъестественное. Малдер знал это. Он знал, что он видел, знал, что он испытал в той церкви. Это не могло быть объяснено наукой или философией. Если Макки и не был самим дьяволом, то уж точно был одним из его демонических агентов. И снова Скалли не была склонна приписывать этому делу что-либо сверхъестественное.Малдер попытался объяснить Скалли, что Макки?— Сатана, что он воплощение зла. Но она на это не купилась. Она даже спросила его, как он может так твёрдо верить в существование дьявола, но всё ещё не быть уверенным в существовании Бога? Она спросила его, как одно, может существовать без другого. На это у него не нашлось ответа. Неужели, для того чтобы существовало добро, обязательно должно быть зло? Должна ли тьма сосуществовать со светом? В конце концов, были день и ночь. Мир содержал в себе как изобилие добра, так и зла. На протяжении веков, начиная со Средневековья и заканчивая древним миром, между культурами и религиями существовала общая нить веры в то, что добро и зло являются дуалистическими противоположностями. Добро должно восторжествовать, а зло должно быть уничтожено. Это относится не только к религии, но и к этике и философии.Если есть дьявол, должен ли быть Бог? Если уж на то пошло, дьявол откуда-то явился. Христианство учило, что когда-то он был прекрасным ангелом, созданным Богом, что когда-то он был праведным, чистым. Но в его сердце поселились гордость и жадность. Так родился Сатана. Зло вошло в мир. Но верил ли Малдер в это на самом деле? Было ли добро и зло религиозной дихотомией? Или это был чисто моральный реализм? Это просто естественное положение вещей, и никто не знает, где добро и зло имели своё начало?Гордость. Это была проблема Малдера. Макки спросил Малдера, праведный ли он человек. Гордый и самодовольный?— это было больше похоже на правду. Не пытался ли тот призрак не так давно предупредить его? Кажется, о его нарциссизме и самодовольстве, о его эгоизме. А потом появился О’Коннор, который пытался предупредить его, помочь ему увидеть правду прямо перед собой, к которой он был слеп. Возможно, его ослепили собственные предрассудки. Конечно, какой-нибудь нетерпимый, захолустный проповедник?— плохой парень. Конечно, его дочь от него забеременела. Разве не инцест?— это то, чем славятся эти сумасшедшие деревенщины? Макки знал, что он попадётся на этот крючок.Малдер испытывал неописуемое уныние, думая о своей судьбе, о своём суждении. Макки проверил его, и он провалился. Он попался на ложь, был слеп к правде. Он мог умереть или, по крайней мере, лишиться правой руки. Малдер всё ещё твёрдо верил, что Скалли была праведной и чистой. Ни одна ядовитая змея не напала на неё, даже та, перед которой её заставил встать О’Коннор. Значит ли это, что они обречены на разные пути? Раздельное суждение? Есть ли что-нибудь более страшное, чем разлука? Если бы действительно существовала загробная жизнь и в этой жизни они были бы разлучены, что бы это была за жизнь? Это был бы сущий ад. Он скорее исчезнет, чем будет существовать без неё.Во вторник вечером Скалли вернулась к нему в палату и сообщила, что Макки по-прежнему нет, хотя его разыскивает весь штат Теннесси. Малдер знал, что его не найдут. Как люди могут поймать дьявола? Скалли всё ещё отказывалась верить, что Макки не был обычным человеком. Она сказала ему, что знает, какими злыми могут быть люди. В этом он не сомневался. За эти годы они повидали достаточно человеческих монстров.Но Скалли уверенно сказала ему, что если это было испытание, то он, очевидно, прошёл его, потому что был жив. Змеи не были причиной его смерти. Но кто же испытывал его? Макки? Бог? Будет ли Малдер считаться праведным? Намерения Малдера всегда были благими, он всегда хотел поступать правильно. Но есть ли в нём что-то такое, что он должен изменить? Была ли у его жизни хоть какая-то цель? Он стремился доказать существование инопланетной жизни, доказать, что правительство хранит секреты от американского народа. Он узнал эту правду, раскрыл её. Но он всё ещё не нашёл свою сестру. Неужели это цель его жизни? Узнать, что с ней случилось? А что, если он никогда не узнает? А что, если узнает? Какова тогда будет его цель? Была ли перед ним какая-то судьба, которую он не мог видеть? Какой путь он должен избрать? Прислушивается ли Бог к его молитвам о чуде? Если Бог действительно существует, сможет ли он когда-нибудь преодолеть свои сомнения и поверить? Он хотел этого.Рано утром в среду О’Коннор зашёл проведать его и попрощаться перед отъездом Малдера домой. Он упомянул, что несколько раз пытался навестить Малдера, но каждый раз видел в палате Скалли и думал, что лучше их не беспокоить. Когда О’Коннор собрался уходить, он назвал Скалли его женой. Малдер никак не мог понять, почему О’Коннор вдруг забыл, что Скалли?— его напарница в ФБР.—?Что я тебе говорил, парень, насчёт того, чтобы быть умнее здесь?…Малдер лежал на диване в среду днём, размышляя об О’Конноре и его прощальных словах. О’Коннор не забыл, что они со Скалли были напарниками. Он знал это. Малдер гадал, что мог увидеть О’Коннор, когда пытался навестить его в больнице. Он, очевидно, видел между Малдером и Скалли связь, которая не была строго профессиональной. И это всё? О’Коннор догадался, что они не просто коллеги? Или О’Коннор передал ему какое-то сообщение? Это определённо прозвучало именно так, и Малдер почувствовал себя неловко.О’Коннор сказал, что Скалли?— его жена. Ну, они были напарниками так долго, что Малдер больше не удивлялся, что незнакомцы видели их близость и принимали её за брак, не зная, что Малдер и Скалли были агентами ФБР. В конце концов, разве брак?— не один из наиболее традиционных видов партнёрства? Но О’Коннор не был одним из тех дезинформированных незнакомцев. Он знал факты и всё ещё называл Скалли женой Малдера. Говорил ли он Малдеру, что он должен жениться на Скалли? Это то, что было в сердце Малдера, это то, что ему было нужно, чтобы быть умнее? Или он хотел сказать, что их партнёрство уже было браком?Малдер не хотел связывать своё партнёрство со Скалли с чем-то вроде брака. Брак, с его последствиями и потенциальной неудачей, был чем-то, в чём Малдер не хотел участвовать. Он знал, что многие люди боятся сексуального ограничения на всю оставшуюся жизнь, но для Малдера проблема брака заключалась не в этом. Он, конечно, не возражал бы заниматься сексом со Скалли до самой смерти. На самом деле, это был бы довольно хороший способ уйти, с запахом её возбуждения в носу и вкусом её влагалища на губах. Но разве брак всё не меняет? И обычно не в лучшую сторону. Брак был такой общественной условностью, что Малдер не мог не презирать его. Мысль о браке вызывала у него только негативные чувства и горькие воспоминания.Что Малдер вообще знает о браке? За все эти годы он ни разу не видел хороших примеров, в особенности со стороны своих родителей. Малдер однажды жил с женщиной, почти пять лет, и до сих пор не имел ни малейшего представления о том, что именно там пошло не так. Но он также был слеп к красным флажкам. Конечно, его отношения с Дианой, скорее всего, были надуманными, но для Малдера они были настоящими. Возможно, в какой-то момент это даже стало реальностью для Дианы, и, возможно, именно поэтому они притормозили это, заставили её уйти. А может, она просто устала от этой уловки, поняла, что ей на него наплевать, и ушла. Но какова была роль Малдера в этих отношениях? Неужели он настолько бесхитростен в своих чувствах? Нет. Он любил Диану настолько, насколько позволяла ему его холодная эмоциональная отстранённость. Малдер понял, что все романтические вещи, которые он делал, подарки и выходные, происходили исключительно потому, что она этого ожидала. Он очень рано понял, что если он не будет утруждать себя цветами или драгоценностями, она обвинит его в том, что он не заботится о ней. Малдер предположил, что именно эту роль он играл в их отношениях, сохраняя мир. Он делал это, чтобы избежать споров, и потому что он верил, что именно этого требуют романтические отношения, именно так нужно проявлять любовь к кому-то, что женщины нуждаются в таких вещах.Но разве Скалли нуждалась в этом? Хочет ли она выйти замуж? Она никогда не говорила этого за все годы, что он её знал. Она делала заявления, желая ?нормальной? жизни. Но нормальность относительна. Что для неё нормальная жизнь? Неужели эта жизнь включала в себя Малдера и его поиски истины? Скалли как-то сказала, что не променяла бы его на обычную жизнь в пригороде с белым забором из штакетника, мужем, двумя детьми и собакой. Готова ли она променять свою независимость на то, чтобы жить с ним? Не начнёт ли он со временем раздражать её? Не начнут ли они просто ссориться или, что ещё хуже, вообще перестанут разговаривать друг с другом? Но если брак?— это то, чего она действительно хочет, если это сделает её счастливой, сможет ли Малдер когда-нибудь отказать ей в этом? Мог ли он по праву скрывать это от неё, когда это было в его власти? Но, в конце концов, зачем ей вообще выходить за него замуж?Разве традиционный брак может сравниться с тем, что у них было? Нужен ли им лист бумаги, чтобы подтвердить всё, кем они являются друг для друга? Нужны ли им общественные условности и стандарты, чтобы определить, что они собой представляют? Малдер содрогнулся при мысли о том, что кто-то или что-то попытается классифицировать или обозначить его отношения со Скалли. Даже слово ?жена? вызывало у Малдера неприязнь, когда ассоциировалось со Скалли, он думал, что она была намного большим, заслуживала гораздо большего, чем что-то настолько обычное, что так много мужчин легко отбрасывали и обменивали на более молодую, более новую версию. Скалли ясно дала понять, что никогда, ни на что, его не променяет. Что ж, он тоже не собирался её отпускать. Возможно, этого было достаточно. Нужны ли были какие-то заявления? Был ли необходим брак? Может быть, им нужно сесть и поговорить о том, кто они? Или поговорить о том, были ли их отношения исключительно сексуальными? Конечно, нет. Это просто смешно. То, что было между ними, не нуждалось в определении или классификации. Они были Малдер и Скалли, и они были напарниками в ФБР, и, возможно, этого было достаточно. Нужно ли было что-то большее, чем это?Но Малдер всё ещё не мог перестать думать о том, что сказал О’Коннор, задаваясь вопросом, в чём именно он должен быть умнее в отношении Скалли. Пытался ли он помочь Малдеру увидеть правду, к которой он был слеп? Или это было предупреждение?_______________________________________________________________________[1] Петидин (лат. Pethidine) или Меперидин?— один из препаратов из группы фенилпиперидина, относится к опиоидным-агонистам. Торговые названия: Демерол (лат. Demerol), Mepergan. Петидин?— сильный наркотический анальгетик. Считается более безопасным по сравнению с морфином и имеет меньший риск привыкания.[2] Фраза из книги ?Изгои? С. Е. Хинтон. Изгои?— свидетельство о тяжелом времени в жизни четырнадцатилетнего подростка Понибоя Кёртиса (Ponyboy Curtis). Это повествование о классовом неравенстве, братской любви, дружбе и взрослении, вписанное в историю конфликта двух молодёжных банд, члены которых занимают разные ступени социальной лестницы.[3] Мировая серия (англ. World Series)?— решающая серия игр в сезоне Главной лиги бейсбола, право играть в которой сейчас имеют лучшие команды Американской и Национальной лиг. ?Нью-Йорк Янкиз? участвовали в Мировой серии больше, чем какая-либо другая команда,?— 40 раз, выиграв 27 из них.