Знакомство. (1/1)
В семь я уже стояла у порога дома Калленов. Дом был окружен прекрасным садом, с фонарями вдоль дорожек, которые привлекали нежным, тёплым светом светлячков, нажав на звонок я почувствовала, как от волнения дрожат коленки… Наконец дверь отворилась и передо мной, предстала темноволосая женщина, 35 лет, одета в строгое чёрное платье с белым фартуком, улыбалась она не только губами, но и голубыми, как море, глазами, её улыбка была искренней (жизнь научила меня, по обтесав мне бока отличать ложь).—?Здравствуйте, я Сьюзи домработница, а вы, Рики не так ли?—?Да, очень приятно…Я удивилась её осведомлённости, впрочем, если каждый день, газеты печатают обо мне, чему поражаться? Сьюзи отступила, пропуская меня в дом… Чтоб мне провалиться! Какая красота! В одном только, можно проводить бал… весь дом был вычищен до блеска так, что, ступая по бело-чёрному паркету можно увидеть свое отражение, как в зеркале… Практически вся мебель, была здесь отделана из пород красного дерева: шкафы, комоды, с резным рисунком и отделкой из позолоты… Вдруг раздались шаги, я устремила взгляд в дверной проём, что видимо был входом в зал, где судя по бренчанию ложек и вилок, и звону бокалов, готовились к ужину.—?О, Рики, наконец-то! Чудесно выглядишь.Меня встречал сам хозяин дома, как всегда, он был на высоте: Идеально выглаженная белая рубашка, брюки…Он обратился к Сьюзи:—?Я приготовил Глинтвейн, сними его с огня, а я провожу нашу гостью к столу.Я с большим трудом могла представить, как, мужчина, с которым могут сравниться только звезды Голливуда, стоит у плиты, помешивая свое творение, деревянной ложкой, заметив мое удивление, он сказал:—?Рики, неужели ты думаешь, что я прозябаю целый день в офисе, разбираясь с бумагами? Нет. Как и у всех, у меня есть дело, которое я люблю… Кафе ?Три слона?, помнишь? Тебя не смущает, что каждый обеденный перерыв я отпрашиваюсь? И ещё: Помнишь, как тебе понравился десерт и ты попросила позвать шеф-повара, но официант сказал, что его нет?Когда ты попросила позвать хозяина, ответ был тем же… Не кажется странным?Я в то время сидел рядом с тобой и ел мороженое собственного приготовления, разыгрывая обычного посетителя, и старался не смеяться, когда платил сам себе. Ведь всё кафе, от потолка до пола принадлежит мне…Тут он засмеялся, так шутливо, что ещё раз убедило меня в том, что сколько бы лет мне ни было, в душе, я всё та же бунтарка, которую скрыли за приличным слоем косметики и утонченными нарядами…—?Что ж, вот вам мой поклон, повар!***POV Эдвард.Я с замиранием сердца, ждал её… Мне казалось, что я знаю эту девушку достаточно давно, конечно, отец много о ней рассказывал, но это было ничто, по сравнению с моими ночными прогулками, когда я мог в обличье кота, незаметно побыть с той, которую отец уже прочил мне в жены… Честно говоря, моя первая любовь не задалась, пережив боль и предательство, меня опустошили, разрушили всё, до основания, всего одной фразой: ?Пациентка умерла по пути в больницу?. Мы мечтали о счастливом будущем, готовились к свадьбе и счастье, в виде белого, свадебного лимузина, столкнувшись с машиной, и превратилась в груду несбывшийся надежд, и вместо того, чтобы осыпать влюбленных розами, слуги, вытирая слёзы платками, готовили погребальные ленты. В тот день, я дал волю эмоциям и кажется разучился чувствовать, а моего дневника, давно не касались чернила, мои глаза, больше не имеют тепла, в них только холодный, грубый и колкий лёд. Белла, смогу ли я тебя отпустить? Смогу ли снова полюбить?Я запустил пальцы в свои тёмно-русые волосы… Дыхание сбилось, я понял, что не выдержу… Острая боль ударила в голову.—?Мам я выйду на улицу… Мне нужно подышать.Она лишь кивнула.Пулей вылетев на улицу, я смог вздохнуть полной грудью. Присев в беседку, которая находилась на аккуратно подстриженном газоне, я наконец почувствовал, как боль уходит.—?Эдвард?Голос был мягким и нежным, похожим на звон колокольчика (или показалось?).Передо?— мной стояла белокурая девушка, в белом платье, чуть ниже колена. Вся такая воздушная, она напоминала маленькую, фарфоровую статуэтку, единственно, на чем был сделан сильный акцент это… Губы вишневого, соблазнительного цвета, а в глазах тот огонь, который я давно растратил.Она держала в руках маленькую бутылочку белого, крутя её за горлышко и придерживая второй снизу. Неожиданно для самого себя, осознаю, что слежу за всеми её движениями, чтобы скрасить неловкость я спросил:—?Вы Рики, я не ошибаюсь?—?Да… Вы не ошиблись, Эдвард я уже сто лет, как Рики.—?В смысле? —?не понял я (нет я конечно видел, что алкоголь ударил ей в голову и, как он развязывает человеку язык, но останавливать её не стал, по опыту общения с половиной прекрасного пола знал, что бесполезно).Рики присела рядом и сделала глоток вина:—?Понимаешь, ещё совсем недавно, я была подростком, строила грандиозные планы на будущие, а сейчас в 23 года выжата так, что чувствую себя трухлявой семидесятилетней старухой…Я понял её, как никто другой… Если оценивать вес моего горя в годах, то мне наверно уже сто лет хотя, мне всего 22 года.—?Что всё так плохо?Она пожала плечами и кисло улыбнулась:—?Вся моя жизнь, идёт по какому-то хреново написанному сценарию… В пять, я лишилась матери, потом своей 3-х летней сестры Иззи… Из-за недостатка средств, нам с отцом пришлось продать наш дом в Новом Орлеане и переехать в Гранд-Айленд штат Небраска…Потом Чикаго… Мы часто переезжали и вот, наконец, я нашла свое место, надеюсь… Я извиняюсь, что ?плакалась тебе в жилетку?, но пойми, у меня кровь разгоряченная вином, а разум затуманен.На улице начал накрапывать дождь. Я заметил, что Рики содрогнулась, так, словно её мучил озноб.?Кажется я начинаю понимать…?—?Пошли, а то боюсь гроза начнётся.Хочу выйти на улицу, но Рики за руку тянет назад.Я смотрю ей в глаза, пытаясь понять логику её поступков…Между нами, какие-то жалкие, пару сантиметров.—?Всё, что я хочу сейчас…—?Рики ты пьяна. Она посмотрела на меня голубыми, как небо глазами:—?Только, когда в венах вино, мы позволяем открыть клетку, с нашими тайными желаниями… Дождь перерос в ливень… Крохи самообладания тают… Её губы на моих, поцелуй с привкусом вина. Я открываю новую страницу в жизни, и в ней, красивым почерком написано:Рики.***Темнота. Такая не враждебная, мягкая… Вдруг, появляются свечи. Я нежно опускаю Рики на кровать, не разрывая поцелуй, нервы на пределе. Она дрожащими пальцами расстегивает пуговицы на моей рубашке… Свечи дрожат от наших вдохов и выдохов… ?Я люблю её… Люблю!?—?Ты мой лучший наркотик…—?Ты не видел мою кофточку?—?Что?***—?Что?—?Не хочу потревожить ваш сон, милорд, но Где. Моя. Кофта?Я открыл глаза. Передо-мной стояла моя сестра Глория, уперев руки в бока, а в изумрудных, как у матери глазах, горел недобрый огонек.—?Не знаю. Я не брал. Спроси у Софи, я видел, как она что-то брала из твоих шкафов. Ещё вопросы?Сестра просияла и чуть не задушила в объятиях:—?Спасибо! Ты лучший!И убежала в другую комнату (вернее улетела со скоростью пули).На часах было десять.Я с мечтательной улыбкой направился в ванную…?Всё впереди моя русалочка!?.Голова отозвалась болью.—?Елки палки! Никогда не буду больше столько пить.