Глава 4. Одержимость (1/1)

О том, что просто у них не получится, Эл в принципе догадывался, но всего масштаба проблемы до конца не осознавал. ?— Эл, ты издеваешься? —?резко осадил его Гусев, вовсе не обрадованный откровенным предложением. ?— Нет. Я хочу тебя,?— честно признался Элек и потянулся за поцелуем. ?— Прекрати, Громов! Это не смешно! —?Макар, не на шутку разозлился, даже с дивана встал. —?Ты не можешь меня хотеть. Зачем ломать комедию? ?— Я абсолютно серьёзен... — растерялся Эл, совсем не ожидавший такого отпора. Реакция Макара больно задела его. Любимый попросту не верил, что может вызывать у кого-то желание. Но самое ужасное было не это. Эл понимал, на чём такая уверенность основана?— любой другой человек, не знавший Гусева раньше, никогда не любившей его, не могущий за обезображенной внешностью разглядеть милые черты, вряд ли бы, находясь в трезвом уме, воспылал к нему страстью. Но Эл-то ведь не любой! Для него уродство друга?— не преграда близости. Он вплотную подошёл к Макару, прижал его к подоконнику, на который тот успел опереться, обнял и просто замер так на несколько секунд. Макар не оттолкнул его. Молча стоял, отвернув голову в сторону, и тяжело дышал. Эл осторожно провёл руками по его спине, поцеловал в шею прямо через ткань капюшона, прижался пахом, чтоб уж никаких сомнений в его намерениях у Гусева не оставалось, и тихо сказал: ?— Чувствуешь? Я не шучу. Ответом ему послужила лёгкая дрожь, сжатого в объятиях тела, словно из последних сил сдерживающего себя, чтобы не отдаться на волю чувств, и срывающийся, сиплый от волнения голос: ?— Эл, ты… ты не понимаешь,?— Гусев всё так же старательно прятал лицо,?— У тебя всё упадёт, когда мы начнём, и ты увидишь меня… без одежды. ?— Не упадёт, обещаю,?— обрадовался Эл?— ведь Макар сказал ?когда?, а не ?если?! —?Я так хочу тебя!.. Макар обнял его сам, прижался всем телом, и Эл счастливо улыбнулся?— почувствовал, насколько завели его друга эти почти невинные ласки через одежду. Как бы страшно это не звучало, но Эл был доволен тем, что теперь Макар стал только его, по-настоящему, целиком и полностью. Он чувствовал себя единственным и неповторимым, тем незаменимым и особенным человеком, за которого Гусев даже против собственной воли будет цепляться изо всех сил. Никто другой не будет любить Макара, дарить нежность и ласку, доставлять удовольствие, безоговорочно принимать его покалеченное тело и израненную душу. Никто, только Эл. ?— Сейчас хочешь, а потом… не сможешь,?— тяжело подбирая слова, сказал Макар. —?Эл, я знаю, о чём говорю. ?— Смогу… ?— Никто не смог, я пробовал,?— перебил его Гусев, и Эл опять почувствовал болезненный укол в сердце. —?Я не хочу видеть, как ты пытаешься скрыть отвращение. Элек хотел лишь показать, что Макар ошибается?— ему не противно сейчас и не станет противно потом, и ни о каком отвращении между ними не может идти и речи. Резким движением он развернул лицо Макара к себе, сдёрнул с его головы капюшон и с силой прижался к его губам. ?— Прости! Прости меня, Эл!.. Я не хотел, чтоб тебе было больно,?— схватился за голову Макар, по старой привычке ероша себе волосы. —?Просто, не делай так больше никогда! Громов, только воздух ртом хватал и ошалело глядел на Гусева. Тот отшвырнул его от себя с такой силой, что он пролетел пол-комнаты и, беспомощно взмахнув руками, плюхнулся со всего размаха на пятую точку и больно приложился ребрами о стоящий позади диван. Наконец, кряхтя и охая, Элек встал, отряхнулся, сделал пару шагов в сторону Макара, остановился на почтительном расстоянии и… не смог скрыть восхищенной улыбки. Перед ним, несмотря на ставшую теперь хрупкой внешность, был тот же решительный и сильный мужчина, каким Громов видел его последний раз почти три года назад. Дразнить Гуся было по-прежнему опасно, а попытки навязать ему свою волю чреваты ожесточенным сопротивлением. ?Просто действительно не будет,?— ещё раз напомнил себе Элек. —?Но Макар стоит того, чтобы за него бороться. Пусть и с ним же самим?. ?— Ты ведь хочешь секса, не можешь не хотеть,?— немного помолчав, сказал Эл. —?У тебя никого не было за всё это время?— ты сам говорил. Ну, так пользуйся мной! ?— С чего ты взял, что не было? Был. И есть,?— холодно ответил Гусев. ?— Ты сказал… ?— Я сказал, что никто не смог меня трахнуть,?— не дал закончить ему Макар. —?Но это не значит, что мне никто не даёт. ?— Но… —?слова Макара повергли его в некоторое замешательство. Эл не поверил Гусеву, но на душе стало как-то сразу нехорошо. —?Ты живёшь один, и не похоже, чтобы кто-то у тебя бывал. Кто он, твой любовник? ?— Неважно. ?— Сколько ему лет, чем он занимается, как часто приходит к тебе? Или ты?— к нему? Как его зовут? —?без всякого зазрения совести принялся допрашивать Гусева Эл. ?— Я же сказал?— неважно! ?— Ты ему платишь? У тебя нет денег, чтобы платить за секс. ?— Это не твоё дело, Эл! —?прикрикнул на него Макар. ?— Моё,?— продолжил давить Элек. —?Я люблю тебя, и всё, что тебя касается?— моё дело. Так кто он? Кто? Придумай хотя бы имя! ?— Блять, ты задрал, Громов! —?вышел из себя Гусев. —?Я ничего не придумываю и я не обязан перед тобой отчитываться! ?— Не обязан,?— постарался как можно спокойнее сказать Элек. —?Но и врать мне, что у тебя всё хорошо, и даже любовник есть, ты тоже не обязан. Но почему-то ты это делаешь! Макар, опомнись, передо мной не надо разыгрывать благополучие, я не враг тебе! Тебе плохо, и если ты будешь и дальше закрываться от меня, я не смогу тебе помочь! У Эла всё-таки сдали нервы?— Гусев довёл его своим упрямством. Вся его жизнь?— грязная низкооплачиваемая работа, жильё, в котором душ висит над унитазом, а половина вещей подобрана на помойке, нищета, пустой холодильник, одиночество?— всё это было ужасно само по себе и унизительно для Макара, который несомненно заслуживал лучшей участи. Но Гусев вместо того, чтобы воспользоваться шансом, который предлагал ему Эл?— выбраться из этой клоаки и вернуться в Москву, только глубже в неё зарывался и делал вид, что у него всё в порядке. Даже, вон, любовника себе придумал, чтобы пыль в глаза Элу пустить. ?— Эл, заткнись, просто заткнись, прошу тебя! —?сквозь зубы процедил Гусев. ?— Хорошо,?— кивнул Элек. —?Я заткнусь. Как только ты перестаешь строить из себя не пойми что и признаешь, что оказался в дерьме, из которого самому тебе не вылезти! ?— Что?! —?Макар с вызовом посмотрел на него, даже половину лица прикрыть забыл. —?Если это плата за то, чтоб ты замолчал и больше никогда здесь не появлялся, то я скажу! —?в голосе Гусева явно чувствовалась угроза, и Громов невольно сделал шаг назад. —?Да, я живу в дерьме,?— Макар встал со своего подоконника и двинулся на Эла, заставляя его пятиться. —?У меня дерьмовая работа, дерьмовая квартира и бывает, что нечего жрать,?— Макар продолжал наступать, и Эл, прижатый в итоге к дивану, просто сел и смотрел теперь на него снизу вверх. —?А ещё я урод и у меня нет друзей. Но вот в одном ты ошибся, Громов: любовник у меня действительно есть. И больше мне никто, кроме него, не нужен! Особенно ты и твой брат! Эл глядел в безумные глаза Макара и не мог отделаться от мысли, что, несмотря на явную ложь про любовника, тот сам искренне верит в его существование. Это было страшно. ?— Себя-то не обманывай… ?— Отвали. ?— Его нет, Макар. У тебя никого нет! Ты никому не нужен, кроме меня… —?последнюю фразу Эл не хотел говорить вслух, она вырвалась у него сама. Но именно она и сработала. ?— Митя,?— сказал вдруг Гусев. —?Его зовут Митя Савельев, я сплю с ним каждую ночь. Всё? Ты доволен? Могу я теперь рассчитывать, что ты навсегда забудешь о моём существовании? Эл почувствовал, что задыхается. Интуиция его не подвела: имя мальчика, выпрыгнувшего из окна двенадцать лет назад, расставило всё по своим местам?— его любимый сошёл с ума. ?— Ладно, хорошо… Митя… У тебя есть Митя, он любит тебя,?— согласно закивал Эл. Он сполз с дивана на пол, обнял Гусева за ноги, прижался к ним лицом. Леденящее чувство беспомощности, потери контроля над ситуацией мешало мыслить ясно и принимать верные решения. Единственное, что он теперь знал?— ему нужно просто удержать любимого рядом с собой. Любой ценой. Да, для Макара реальность стала настолько тягостной, что он предпочитает жить в мире собственных иллюзий, и Эл, как часть этой реальности, вызывает у него отторжение, но сдаться сейчас?— означает потерять свой единственный шанс на счастье. Он не может себе позволить такой слабости. ?— Но я ведь тоже люблю тебя,?— в отчаянии прошептал Эл. —?Не отталкивай меня, пожалуйста… Гусев молчал. Стоял неподвижно, словно не слыша признаний и вообще забыв о существовании Громова, глядел куда-то в пустоту. Потом отмер, перевёл взгляд на Эла и, будто извиняясь, сказал: ?— Считаешь, что я сумасшедший? —?голос у Макара был спокойный, даже ласковый. —?Наверное, да, так и есть. Но, мне кажется, я могу себе это позволить. Не находишь? Эл не знал, что на это ответить. Что бы чувствовал он сам на месте Макара? Что бы делал? Благодаря возможностям отца он не стал бы дворником и не имел бы проблем с работой. Но если б их не было, этих возможностей, что тогда? Потеряв разом всё?— здоровье, красоту, карьерные перспективы, возможность устроить в дальнейшем личную жизнь, смог бы он остаться на плаву? Один, без чьей-либо поддержки, барахтаться, цепляясь за жизнь, в ценности которой он бы уже и уверен-то не был?.. В психушке бы он оказался в лучшем случае, вот где. Не выдержал бы, не смог. А вот Макар смог?— живёт и работает, как-то обеспечивает себя, не спился, не опустился на самое дно… И какое тогда Эл имеет право упрекать его за маленькую слабость?— выдуманного любовника? Если эта фантазия позволяет Макару держаться, не наложить на себя руки, не потерять человеческий облик? Пусть будет этот Митя. В каком-то смысле Эл даже должен быть благодарен ему за друга… ?— Я ведь тоже тебя хочу… —?тихо сказал Макар, и на голову Элека опустилась тёплая ладонь. Как оказалось, Элек рано радовался. Макар согласился заняться с ним любовью, но только на своих условиях. ?Ты не сможешь меня видеть и не станешь прикасаться ко мне руками. Но при этом будешь в активной роли?,?— сказал он и ушел в душ. Вышел оттуда через пятнадцать минут, опять в одежде, полностью, скрывающей его тело, и с завешенным волосами лицом. Достал из шкафа тонкий шарф. ?— Я завяжу тебе глаза, Эл. Не вздумай снимать повязку. Громову не оставалось ничего другого, кроме как повиноваться. Он стоял в полной темноте посреди комнаты и мог только прислушиваться к собственным ощущениям. Прикосновения горячих рук любимого, его запах, тепло тела, которое теперь стало чувствоваться даже на расстоянии, скрип половиц под его ногами и шум тяжёлого дыхания?— всё это ярко и отчётливо рисовало в уме Элека образ, к которому тянуло так, что сил сохранять спокойствие и не распускать руки почти не было. Макар раздевал его медленно и осторожно, явно наслаждаясь процессом. Стоял совсем близко, почти вплотную, нежно проводил руками по каждому вновь оголившемуся участку тела, прижимался губами, целовал, засасывал, вылизывал… Эл сходил с ума от дикого желания плюнуть на все запреты, силой прижать Гусева к себе, почувствовать наконец его целиком. Взять, как брал раньше, когда они ещё учились в школе и вместе ездили в спортивный лагерь. ?— Эл, я последний раз предупреждаю: не трогай меня руками! Или ничего не будет,?— строго сказал Макар, и Элек отдёрнул руку: всё-таки не смог с собой совладать, дотронулся до его плеча. ?— Извини, я… я не буду больше,?— испугался Эл. —?Обещаю. ?— Я тебе не доверяю,?— сказал Гусев и исчез. ?— Макар! Прости, это больше не повторится, только не уходи, пожалуйста! —?крикнул в панике Эл и завертелся на месте, пытаясь угадать, куда же делся его любовник. ?— Не волнуйся, сейчас продолжим,?— сразу же успокоил его Гусев и опять появился рядом. —?Дай мне свои руки. Запястья несильно перетянула грубая веревка, и Эла, так пока и не избавленного от штанов, повели на диван. ?— Извини, но по-другому никак,?— сказал Макар, аккуратно уложив Элека на спину, и потянул за верёвку, заставляя его завести руки за голову. К чему привязал его Гусев, Эл так и не понял, а вскоре и думать о таких мелочах забыл?— с него наконец-то начали снимать брюки, а затем и трусы. Эл старательно приподнимал поясницу, помогая себя раздевать, ловил оголенной кожей живота жаркие выдохи, пытался больше подставиться под ласки чуть подрагивающих рук, а когда его члена коснулся мягкий влажный язык, не смог сдержать стона. Собственная беспомощность и заводила Громова, и злила одновременно. Его тело целовали и гладили, он чувствовал на себе тяжесть партнёра, но этого катастрофически не хватало. Эл хотел сам стиснуть любовника в объятиях, когда тот лежал на нём; впиться в его губы поцелуем, пока Макар осторожно прижимался к его щеке здоровой половиной лица; запустить ему в волосы пальцы, едва член погрузился в теплую глубину рта, и крепко удерживать за бёдра, когда Макар наконец перестал мучить его неторопливыми ласками и соединился с ним, полностью приняв в себя его плоть. Но самое главное, Эл хотел видеть. Глазами, а не внутренним взором видеть своего любимого?— его обнажённое тело, пусть не идеальное, но такое желанное; искажённое страстью лицо; потемневший взгляд, которым тот наверняка, не отрываясь, смотрел на него; крепкий, сочащийся предэякулятом член, крупные яйца?— то, к чему Элек ещё ни разу не прикоснулся губами, а когда наконец смог побороть в себе страх и был готов к этому, ему не дали дотронуться даже пальцем. ?— Макар… пожалуйста… я хочу тебя видеть… —?шептал, облизывая пересохшие губы, Эл. —?Пожалуйста!.. Но повязка, как ни крутил он головой, не поддавалась, а Макар был всё так же непреклонен: ?— Нет. ?— Тогда руки… Только руки!.. Я не буду смотреть, не буду снимать повязку, клянусь тебе!.. Макар, пожалуйста… Мне нужно! Нужно дотронуться до тебя!.. —?Эл изо всех сил дёргал руками, стараясь освободиться от пут, но веревка только больно впивалась в кожу. ?— Эл, не рыпайся… натрёшь, потом… болеть будет,?— Макар говорил тяжело, почти задыхался, поднимался совсем невысоко и, судя по звукам, быстро себе дрочил. Эл с сожалением подумал, что любимый скоро кончит и больше не прикоснётся к нему. ?— Поцелуй меня, прошу тебя… Это ведь можно!.. В губы… пожалуйста! —?взмолился Элек и приоткрыл рот, ловя губами воздух. Макар замер, перестал опираться рукой о его бедро, наклонился вперёд, практически лёг ему на грудь, и Эл наконец почувствовал его губы на своих. Так жадно Эл ещё никогда не целовался. От него в этой ситуации не зависело ничего, и всё что он мог?— безоговорочно отдаваться тому контакту, что у них был. Губы, языки, горячее дыхание… и ниже?— там, где тела становились одним целым. Получив небольшую свободу, Элек изо всех сил старался не разорвать их связь, приподнимал бёдра, вбивался глубже, и очень быстро подошёл к финалу. Опустошенный после оргазма, Эл лежал без всяких мыслей и почти ничего не чувствовал. Только потом сообразил, что уже никто не давит на него своим весом?— он остался один на этом диване, по-прежнему связанный и по-прежнему в темноте. Живот начало холодить от остывающей влаги. ?Это же его семя… Чёрт! Я даже не заметил, как он кончил… Наверное, мы вместе?,?— догадался Эл. И только он подумал об этом, его кожи коснулась теплая, почти горячая, мокрая тряпка и аккуратно убрала с его тела все следы чужого присутствия. ?— Я бы сам вытерся, Макар,?— улыбнулся Элек. ?— Лежи, отдыхай,?— сказал Гусев и укрыл его одеялом. —?Сейчас отвяжу тебя. Когда Элек открыл глаза, Макар, уже полностью одетый, опять в капюшоне, с прикрытой рыжими прядями половиной лица, сидел в дальнем углу комнаты на видавшем виды стареньком кресле и пил чай. Перед Элом на стуле тоже стояла чашка с горячим чаем, а рядом на тарелке лежали конфеты и пара бутербродов с деликатесами, которые он привёз вчера с собой. ?— Пей, пока не остыл,?— сказал Гусев. —?Поздно уже, скоро спать пора.*** Эл уехал днём, пока Макар был на работе. Оставил записку, её Макар перечитал три раза подряд?— всё не мог поверить, что то, что написано в ней?— правда. ?Постараюсь приехать на следующей неделе. Если вдруг что изменится?— позвоню. Очень тебя люблю и уже скучаю. Вот мой рабочий телефон. Домашний ты, наверное, знаешь, он не менялся, но на всякий случай напомню. Если что?— звони. И просто так тоже. До скорой встречи, любимый!Твой Эл? Внизу были написаны два телефонных номера Громова?— рабочий и домашний. Макар отложил записку в сторону и задумался. Что же это получается?— у него теперь появился парень? Любимый человек? Пусть женатый, пусть живущий в другом городе, но… его? А как же Митя? Только Макар вспомнил про своего личного призрака, как заметил в углу комнаты шевеление?— на кресле возле окна, поверх пледа и стопки подушек сидел Митя. Сидел, обхватив руками согнутые ноги и опустив подбородок на голые колени, с видом побитой собаки смотрел на Макара, сглатывал слюну и тяжело вздыхал. ?Ну какой к чёрту Эл, какая любовь-морковь?! —?выругался про себя Гусев. —?Раскатал губу!.. Кто был со мной после аварии, когда я чуть кони не двинул, кто приходил ко мне потом каждый день? Благодаря кому я вообще не свихнулся и с крыши не прыгнул? Кому ещё я нужен-то по большому счёту? Разве Элу? Нет, у него жена и дети есть. А вот у Митеньки?— никого. Только я?. Ни слова не говоря, только коротко кивнув на ходу Савельеву, Гусев прошёл на кухню, собрал в авоську всё, что осталось от гостинцев, которые привёз ему Эл, и отправился на улицу. Покрутившись пару минут во дворе, Макар уже собирался идти к метро?— там место злачное, и среди граждан, пытающихся продать друг другу всё, что можно и нельзя, шныряют и бомжи, и нищие, и беспризорники. Покормить кого всяко найдётся. Но тут из подвала вылез кот, и Макар подумал, что пара ломтиков сырокопчёной колбасы ему явно не повредит, потом из-за мусорного бака показалась облезлая дворняга, и ей тоже перепало вкусностей, а потом… потом Макар заметил, что в помойке роется приличная на вид пожилая женщина. Гусев в лицо знал многих жильцов?— и из своего дома, и из соседних, и в даме у контейнера без труда признал соседку с третьего этажа. ?— Извините,?— подошёл к ней Макар. ?— Да? —?женщина немного смутилась и отошла от контейнера. —?Что вы хотели, Макар? ?— Вы мне не поможете? —?неловко переминаясь с ноги на ногу, начал Гусев. —?У меня продукты пропадают… вот. А девать некуда. Не выбрасывать же… жалко. Возьмите, а? Вам экономия будет. ?— А чего ж вы сами не едите? —?соседка с подозрением покосилась на его авоську. ?— Не могу… —?замялся на секунду Макар, придумывая правдоподобную причину. —?У меня с животом проблемы… гастрит, во. А там копчёное всё, солёное, жирное… Друг из Москвы привёз. Нельзя мне, короче. Диета у меня. ?— Вот как?.. —?в голосе женщины послышалось сомнение, но в глазах мелькнул интерес. ?— Вы не думайте, там свежее всё, он позавчера купил! —?поспешил развеять возможные опасения соседки Макар, вынул из сетки свёртки с едой и протянул их ей. Митя появился только к чаю. Уселся, скромно улыбнувшись, за стол, как всегда с вожделением принюхался к чашке, сглотнул слюну и поднял на Макара глаза. ?— Мить, ты наверное, про Эла послушать хочешь, да? Почему я с ним?.. —?виновато спросил Макар и замолчал, собираясь с мыслями. Митя энергично закивал?— видимо, оправдания любовника его действительно интересовали. ?— Я скажу,?— начал Макар,?— но ты, главное, помни?— что бы ни случилось, я люблю тебя. И заботиться буду… ну, как смогу. Ты мне нужен, Митя. Очень. Митя всё так же пристально глядел на Гусева, ожидая объяснений, и Макар продолжил: ?— Мить, я, конечно, мог бы сказать, что это просто потребность такая?— мне надо было, чтобы меня кто-нибудь трахнул… Но я не хочу тебя обманывать. Я не только поэтому был с ним. Я его… —?Макар не договорил: заметил потухший Митин взгляд, протянул руку и чуть качнул ею в воздухе, там, где видел лицо своего призрачного друга. Дух ?прижался? к его ладони своей щекой и прикрыл глаза. ?— Я не хочу, чтоб у меня с ним, как с тобой вышло,?— тихо сказал Гусев. —?Я когда-то думал, что люблю одного человека. Думал, что на нём свет клином сходится, и больше вообще ничего не существует. И никого. А это не так, Митя. Пусть он и дорог мне очень… Был. Есть ведь ещё и другие люди, и их тоже можно любить… И я ведь любил, Митя! Только сам не понимал этого. Тебя любил, Дениса… ну, и Эла тоже. И всех потерял в итоге,?— голос Макара дрогнул?— Митя судорожно целовал его раскрытую ладонь, а из зажмуренных глаз призрака градом катились слёзы, которых Макар, как бы ни хотел, почувствовать не мог. Разговор с Савельевым на эту непростую тему неожиданно продолжился ночью. Митя выглядел уже гораздо бодрее, отдавался с удвоенной силой, потом долго благодарил Макара за перепавшие ему деликатесы, а потом вдруг сказал: ?— Эл твоим до конца никогда не будет?— у него семья есть. Ты об этом помни, Макар. Чтобы он там тебе ни обещал. И не привязывайся к нему слишком уж сильно. Чтоб потом на моём месте не оказаться. ?— Мить, ты чего? —?сразу расстроился Гусев. —?Я и не думал, честно! Я знаю Громова?— он Зойку свою любит, а я так… вбил себе в голову, что под мужика ему лечь надо. Я и не надеюсь ни на что. ?— Я помню, как он тебя в школе послал, когда с этой своей Зойкой спать начал,?— неожиданно зло сказал Митя. —?И как тебе потом херово было, я тоже помню. И знаешь что, Макар? —?Митя резко сел на кровати и смотрел теперь на него в упор. —?Если б он тогда тебя с этого чёртового балкона не вытащил, я бы не дал ему сейчас шанса. Макар невольно дёрнулся, но Митя с силой прижал его к постели, больно удерживая за плечи и не давая возможности пошевелиться. На красивом, по-аристократически утончённом лице Савельева мелькнула жутковатая улыбка, а глаза сверкнули недобрым блеском. ?— К-как… не дал шанса? —?севшим голосом переспросил Макар?— впервые за всё время их тесного ?посмертного? общения он понял, что боится Митю. —?Шанса на что? ?— Шанса трахнуть тебя. Хотя нет, даже не трахнуть?— подойти. Ближе, чем на сто метров,?— сказал Митя. ?— А… А теперь? —?не нашёл что ещё спросить Гусев. ?— Теперь всё будет зависеть от Эла,?— серьёзно ответил дух. —?Один неверный шаг с его стороны, который заставит тебя страдать, и… ?— Что ?и?? —?одними губами прошептал Макар. ?— Вы больше не увидитесь. ?— Мить… Ты… ты разве можешь?.. Сказать: ?навредить ему? у Гусева просто не повернулся язык. Казалось, произнеси он это вслух, как возможность тут же станет реальностью, и жизнь Громова повиснет на волоске. ?— Я не знаю, что я могу,?— внезапно сдулся Митя. Лицо призрака уже не выглядело зловещим, он вновь стал милым и глядел на Макара с нежностью. Митя отпустил его плечи, устроился у Гусева на груди, поцеловал в сосок, охнул страдальчески и сказал: ?— Я, правда, не знаю, что я могу, Макар. Мне кажется, что я могу выполнять твои желания. Не все, конечно, а только те, что в моих силах. И чем больше ты меня любишь, чем больше мы общаемся, тем больше у меня этих сил. Как-то так… ?— Я очень тебя люблю, Митенька. Гусев обнял ставшего опять таким родным и привычным призрака и даже подумал, что с дури нафантазировал себе невесть чего так, что сам же и испугался. Ну какой кому может быть вред от голодного духа, в реальности которого Макар и сам-то не уверен? ?— Я же сначала вообще от того дома, где Катя жила, и откуда я, ну… Так вот я оттуда поначалу даже отойти далеко не мог. Всё там крутился, мучился,?— решил продолжить свою исповедь Митя. —?А потом ты пришёл. Я к тебе бросился, даже про еду забыл. Но ты меня не видел, конечно. Ты цветы тогда принёс, много. Помнишь? Вот. И я тогда первый раз почувствовал, что тебе… не наплевать на меня… Митя еле смог договорить и сорвался?— зарыдал беззвучно, затрясся, прижимаясь к нему, и Макар ещё раз обругал себя последними словами: ну как он мог подумать о Мите плохо?! Какая угроза Элу может исходить от такого слабого и несчастного существа? ?— Митенька, ну не плачь, не надо! —?стал утешать его Гусев, и Митя взял себя в руки, успокоился: ?— Ты хотел меня видеть, и я смог стать заметным тебе,?— сказал Савельев. —?Редко, правда, такое получалось, но всё же. Ты по мне скучал, когда тебе плохо становилось, и я приходил. Хотя, по правде, я ведь как прицепился к тебе тогда в Одессе, так всё время рядом и болтаюсь. И всё-всё про тебя знаю?— ты уж не обижайся… —?виновато улыбнулся дух. —?Ты не желал ни с кем общаться после аварии, но не хотел быть один?— и я стал тебе другом. Почти настоящим! А потом одного моего присутствия по вечерам стало мало?— ты привязался ко мне. И я смог говорить и заниматься с тобой любовью,?— с гордостью констатировал Савельев. ?— Что б я без тебя делал!.. —?погладил его по голове Гусев. ?— Ну, и раз ты хочешь, чтобы Эл был твоим любовником,?— вздохнул Митя,?— я мешать не буду. Но только если он не станет тебя обижать. ?— А если станет? —?опять насторожился Макар. ?— Накажу! —?насупился дух. —?Не знаю как, но придумаю. А вообще,?— он внезапно оживился, будто вспомнил что-то важное,?— я же кое-чему научился, я покажу тебе при случае. Думаю, ты оценишь! Митя состроил такую важную и самодовольную гримаску, что Макар невольно умилился и окончательно поверил в то, что никакой опасности ни для кого его призрачный любовник представлять не может. Нельзя сказать, чтобы Макара совсем уж не беспокоили Митины возможные угрозы в адрес Эла, но мысли его всё-таки были заняты не этим. Каждый вечер, приходя с работы домой, он брал листок с номерами телефонов, которые оставил ему Громов, садился к аппарату и придумывал причины, почему именно звонить ему не стоит. Чего уж греха таить, услышать голос Элека хотелось страшно, больше?— только вновь увидеть его самого. Но Макар напоминал себе, что на работе Эл занят, и ему будет неудобно разговаривать при посторонних на личные темы, а дома трубку может взять Зоя, наверняка узнает Макара, и тогда объясняться придётся уже с ней. Размышления эти обычно заканчивались тем, что в памяти Гусева сами собой в тысячный раз всплывали сцены их последнего свидания, он начинал гадать, приедет или нет Элек к нему ещё, переживал по этому поводу, потом мысли его неизменно сворачивали к громовскому брату (потому что невозможно же думать об Эле и не вспомнить про его близнеца), Макар в результате совсем расстраивался и в таком вот подавленном настроении шёл спать. И перед сном, уже лёжа в постели, опять вспоминал их с Элеком близость. Ему не давала покоя одна деталь, интимного, так сказать, толка. Когда Макар делал Элу минет, ему было немного больно. Причина этих неприятных ощущений сама по себе была Гусеву ясна и понятна?— он не мог широко открывать рот. Кожа и мышцы на правой половине щеки даже после всех восстановительных операций не приобрели прежней эластичности и подвижности, так что при излишнем растяжении боли были вполне закономерны. Но сколько раз до этого он сосал Мите, и ничего такого не чувствовал! Конечно, можно было бы списать всё на разницу в размерах, но, положа руку на сердце, не так уж она была и велика, эта разница. Да и вымотался в тот единственный раз с Элом Гусев так, что потом еле сил хватило в порядок себя привести и чаю сделать. А ведь ему казалось, что он натренировался достаточно, чтобы не уставать в постели. С Митей, по крайней мере, он так не упахивался, хотя, казалось, трахался с ним часами. Всё это здорово озадачивало Гусева, а вывод, который после подобного анализа напрашивался сам собой, вызывал у Макара нешуточные опасения. Митя, кстати, про Эла больше не упоминал?— делал вид, что того вообще не существует, и больше рассказывал об открывшихся у него недавно способностях, продемонстрировать которые Макару у него пока не получается, потому что, видите ли, Макар своим присутствием сбивает ему весь настрой. Гусев над этим хвастовством духа только посмеивался?— чем бы дитя ни тешилось, как говорится. Если Митя нашёл себе какое-то дело по душе, то пусть старается?— всяко лучше, чем рыскать по окрестностям в поисках нечистот для пропитания. Однако, вскоре Макару стало совсем не до смеха. Случилось это накануне приезда Элека. Он позвонил Макару в обед и сказал, что приедет ночным поездом. Встречать, сказал, его не надо, покупать ничего?— тоже. И вообще, пусть Макар ни о чём не беспокоится?— Эл ему сюрприз сделает. Приятный. Гусев, понятное дело, после такого бегом побежал в магазин?— что бы там Эл ни говорил, а встречать дорогого гостя перловой кашей и сомнительного состава сосисками он не собирался. По сложившейся традиции Макар дошёл до подвального окошка, вытряхнул из старой алюминиевой миски остатки раскисшей от дождя и снега каши с рыбой, которой иногда подкармливали местных кошаков жильцы, и насыпал в неё новой еды. На этот раз не абы что, а только что купленный специальный кошачий корм?— Китекет. Штука эта по мнению Макара стоила неоправданно дорого, но в рекламе говорили, что для кошек такой корм куда полезнее, чем ?человеческая? пища. Неизвестно, конечно, как к такому угощению отнесётся Митя, но попробовать новинку всё равно хотелось?— раньше-то и подумать было нельзя, что для животных может продаваться своя отдельная еда, да ещё в такой красивой упаковке. А теперь вот?— пожалуйста! Любой каприз за ваши деньги. Макар, опять же из любопытства, достал из коробки один вонючий сухарик, положил его в рот, пожевал, проглотил. На вкус хвалёный корм оказался так себе?— жирный и совсем не соленый. Мясо, как обещала этикетка, даже отдаленно не напоминал. Пока Гусев жевал Китекет и думал, стоит или нет потом ещё раз покупать эту гадость, из подвала высунулась здоровенная рыжая морда. Глянула мельком на Макара, принюхалась и, вытянув за собой наружу внушительных размеров тушку, принялась, громко хрустя, жрать угощение. Кот этот появился в их подвале недавно?— видать кто-то из окрестных жителей понял, что в сложившихся условиях больше не может позволить себе содержать домашнего питомца, и выпустил животину на вольные хлеба. Гусеву он импонировал не только своим цветом?— кот время от времени пытался с ним общаться: медленно моргал, глядя в глаза, мыркал приветственно, о штанину тёрся. Макар даже хотел как-то забрать его к себе, да только кот держался очень уж независимо?— в руки не давался, поглажек не любил, а если Гусев проявлял настойчивость, бил его лапой. Хорошо?— без когтей. Опустошив за пару минут миску, кот замер ненадолго, потом вдруг поднялся на задние лапы и… пошёл. Покачиваясь и отчаянно махая хвостом, кот совершил вокруг Макара целый круг почёта. В конце тяжело плюхнулся на все четыре конечности, дико огляделся по сторонам, потом задрал голову кверху и сделал то, чего Макар ожидал от него ещё меньше, чем ходьбы на двух ногах?— кот завыл. Долго, протяжно, как собака на луну. Потом фыркнул, отряхнулся не пойми от чего и пулей удрал обратно к себе в подвал. Странное происшествие не шло у Гусева из головы до самого вечера. Пока надраивал квартиру к приезду Элека, только и думал он, что о диковинном кошаке, даже пытался углядеть в его поведении некий мистический знак. Ничего разумного, правда, так и не придумал. За чаем рассказал обо всём Мите, но тот, не проникся, видимо, решил, что Макар окончательно чокнулся?— улыбался весело, слушая его историю, и удивлённым не выглядел. Ночью, уже в более осязаемом виде, дух как обычно явился за своей порцией любви и ласки, но вместо того, чтобы сразу приступить к делу, принялся разговоры разговаривать. ?— Просыпайся, любимый! —?бодро прошептал Савельев Макару в ухо и легонько потряс за плечо. ?— Митенька!.. —?Гусев открыл глаза, улыбнулся и крепко обнял своего материализовавшегося любовника. ?— Ну, как? Правда же, здорово?! —?просиял не пойми с чего радостный дух. ?— Мить, что здорово? —?не понял Макар. ?— Ну кот! Это же моя работа! —?воскликнул Савельев, вскочил и уселся на Гусева верхом. —?У меня получилось наконец-то, даже, вон, тебе смог показать! ?— Как это твоя работа? Что твоя работа? Я не понимаю… Ты что, в кота превратился?! —?прыснул со смеху Гусев. —?Я тогда его, то есть тебя, завтра же домой заберу. Буду специальным кошачьим кормом кормить! —?мысль о том, что Митя может быть с ним и днём, да ещё в виде пушистого рыжего котика, Макару очень понравилась. ?— Нет, смотри,?— замотал головой Савельев. —?Ни в кого я, конечно, превращаться не могу. Но я кое-чему научился! Я, как бы тебе это сказать? Я могу контролировать чужой разум. То есть управлять им. Так понятно? ?— Ты шутишь, Мить? —?Макару вдруг стало совсем не до смеха. ?— Совершенно серьёзно! Конечно, человека я бы так контролировать не смог, пока, по крайней мере. Но менее развитых существ?— вполне. Слишком примитивные, правда, тоже не годятся?— они не думают совсем, одними инстинктами живут, а вот кошки и собаки?— самое то! Ну, правда же, я молодец?! —?похвалил себя счастливый Митя и набросился на Макара с поцелуями. Как относиться к Митиному признанию Гусев не знал. С одной стороны Митя был счастлив, и это несомненно радовало, с другой?— от его слов делалось не по себе. Настолько не по себе, что Макар даже кончить не смог?— выдохся, изнервничался и в итоге предложил просто полежать рядом. ?— Мить, скажи, а зачем тебе это? —?всё же решил вернуться к недавнему разговору Гусев. —?Как ты собираешься использовать свои способности? Будешь отнимать еду у собак? Заставлять кошек охотиться для тебя? ?— Нет конечно,?— удивился Митя. —?Так питаться я не смогу. Это просто хобби своего рода. ?— Вызывать одержимость у животных? —?Макар несильно щёлкнул его по носу. —?Не очень-то это хорошее хобби, Мить. На издевательство похоже. ?— Ну, я ж ничего плохого им делаю,?— смутился дух. —?Они думают, что хотят немного походить на задних лапках или спеть песенку?— это ж не вредно! И вообще… вдруг я так тебе помочь когда-нибудь смогу? Слова про помощь Митя сказал тихо, будто стесняясь, и Макар подумал, что, наверное, вот она?— истинная причина Митиных экспериментов с животными. Никакое это не хобби… Дух явно не так прост, как кажется, и что-то с этой своей ?помощью? замышляет. Но что и зачем? Да ещё это странное утверждение про исполнение желаний самого Макара… ?— Знаешь, Мить,?— сказал Гусев,?— ты мне уже и так помогаешь сильно. Приходишь, спишь со мной, разговариваешь. Мне больше ничего не надо, честно! Я хочу, чтобы всё так и оставалось. Митя на это ничего не ответил?— поджал губы, хитро взглянул на Макара и полез обниматься. Мол, ты, любимый, можешь, конечно, что хочешь думать, но я-то знаю, что для тебя лучше, и действовать буду, исходя из своих представлений. На следующий день Гусев, подходя в обеденный перерыв к дому, заглянул в подвальное окошко, покискискал, высыпал в миску немного прихваченного с утра корма и стал ждать. Вскоре из подвала вылез вчерашний котяра, мявкнул ему приветственно и тут же набросился на угощение. В два счёта расправился с кормом, сел и уставился на Макара голодным взглядом?— не иначе как ждал добавки. Кормить его ещё Макар сейчасне собирался, и не только потому что рассчитывал растянуть коробку Китекета хотя бы на неделю. У Гусева на кота были совершенно другие планы?— он стал ему приказывать. ?Встань на задние лапы, встань на задние лапы, встань на задние лапы…??— сконцентрировавшись, несколько раз повторил про себя Макар. Кот посмотрел на него внимательно, моргнул пару раз, мыркнул. Потом встал, развернулся задом, задрал трубой свой пушистый хвост, и… ушёл в подвал. ?Значит, это всё-таки не я вчера управлял котом, а Митя,?— сказал себе Гусев. —?И следовательно, он?— не плод моего воображения. Дух существует реально. И хочет с помощью животных иметь возможность влиять на жизнь живых людей?. Умозаключение, к которому пришёл Макар после своего неудачного телепатического общения с подвальным обитателем, откровенно пугало. Что выкинет не в меру заботливый призрак, если сочтёт, что, например, Эл представляет для Макара опасность? Заставит кошку вцепиться ему в лицо? Натравит на него стаю собак? А не управляет ли он самим Макаром?..