Глава 3. Эл (1/1)

Никакой нужды в такой спешке, разумеется, не было?— у Элека просто не хватило терпения купить билет и подождать хотя бы сутки, чтобы поехать с комфортом на ?Красной стреле?. Поэтому, вернувшись вечером с работы, он бросил в сумку смену белья, зубную щётку и папку с документами, наскоро поужинал и завалился спать, чтобы уже в пять утра чмокнуть на прощание спящих жену и детей и выехать из города. Зойка, в принципе, к внезапным командировкам мужа давно привыкла и сильно не ворчала, даже не спросила его, что за срочность такая?— только с работы вернулся, а уже вещи собирать надо? Но если бы поинтересовалась, Эл сказал бы ей правду: надо как можно скорее отправить на экспертизу проект?— от этого деньги зависят! Единственное, о чём бы в таком случае Громов скромно умолчал, так это о том, что всю документацию можно спокойно послать почтой или передать с любым другим сотрудником?— у них в Ленинград, а теперь уже?— Санкт-Петербург, постоянно кто-то катается. Но Эл воспользовался своим положением?— сына директора их малого предприятия?— и оформил себе командировку. ?— Это точно нужный адрес, ты уверен? —?Элек ещё раз внимательно прочитал распечатку с адресом и с сомнением посмотрел на Виктора Ивановича. —?Он живёт в Санкт-Петербурге на Гаванской, это у меня вопросов не вызывает, но… тут написано, что место работы?— Жилищно-эксплуатационная контора номер один Василеостровского района, дворник… Может, это какой-то другой Макар Степанович Гусев тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года рождения?.. Макар не может работать дворником! У него высшее образование, он специалист… Он же три месяца работал у тебя на кафедре! А тут?— дворник… ?— Элек, мальчик мой, что я тебе могу сказать? —?развёл руками профессор Громов. —?Мы давали все его данные, фотографии, госномер его машины, адрес родителей?— всё, что у нас было. Твоего Макара разыскивали через милицейские каналы, так же как если бы его объявили в федеральный розыск. Ты помнишь, во сколько это тебе обошлось? Я не знаю, он это или не он. Человек, к которому я обращался дал мне только эти сведения,?— профессор кивнул на листок,?— больше ничего. Узнавать дополнительную информацию?— это опять лишние деньги, а у тебя, если ты помнишь?— семья. ?— Папа, мне нужна командировка в Санкт-Петербург. Я выезжаю завтра утром,?— Эл вчетверо сложил выданный ему отцом лист с бумаги и аккуратно убрал в карман. —?Если это Макар, я найду его. ?— А если нет? ?— Если нет… значит, просто отвезу документы. Ну, и буду искать дальше. ?— И ещё два года копить необходимую сумму, чтобы оплатить поиски? ?— Я бы накопил быстрее, если б… не Серёжа,?— поджал губы Эл и который раз недобрым словом помянул про себя непутёвого братца, периодически устраивающего ему ?весёлую? жизнь. ?— Ладно, Элек,?— Виктор Иванович встал из-за стола и направился к выходу. —?Поздно уже, пойдём, тебя дома ждут. Зоя небось уже на стенку лезет с этими уроками. Будет тебе командировка, раз ты так хочешь. Эл улыбнулся, вспомнив о жене и детях, и тоже вышел из кабинета. Уроков у Зои, надо сказать, и в самом деле было много: во-первых, свои?— она наконец-то пошла учиться на заочный; во-вторых, детские. Двое второклашек вынимали из неё всю душу со своими домашними заданиями. Эл вообще не представлял, как она с ними справляется, особенно с сыном?— тот был хулиганистым и непослушным, учиться не желал абсолютно. Он вообще чуть ли не с самого рождения был предметом раздора в их достаточно дружной семье. А началось всё с того, что когда надо было регистрировать малышей, Элек взял документы и спросил у Зои, можно ли ему самому выбрать детям имена? Только что вернувшаяся из роддома и в конец замотанная хлопотами над своими чадами мамаша согласно кивнула, сказала: ?Главное, чтоб имена человеческие были, а не как у тебя!?, и Элек с чистой совестью назвал детей, как хотел. Открыв потом дочкино свидетельство о рождении, Зойка просияла. ?Это самое красивое женское имя, которое я знаю?,?— сказал ей Эл, и Зоя искренне обрадовалась?— дочка даже внешне была на неё похожа, и тот факт, что они теперь с ней тёзки, Зоя приняла, как ещё одно доказательство любви её отца. С мальчиком вышло сложнее. ?— Это ещё что такое? —?переменилась в лице Зоя, посмотрев на следующей документ. —?Тоже красивее имени не вспомнил? ?— Оно означает ?счастливый? или ?блаженнный?,?— едва сдерживая довольную улыбку пояснил Элек. —?Хорошее имя. И оно человеческое, как ты и просила. Или ты хотела, чтоб я назвал сына Позитроном? —?не удержался он от маленькой подколки. Зоя несмотря на своё негодование прыснула со смеху?— не иначе как представила себе Позитрона Электроновича Громова. ?— Никакое оно не человеческое, это имя,?— она вновь напустила на себя строгий вид. —?Оно?— гусиное! Ты просто постеснялся ребёнка Гусём назвать, так и скажи! Думаешь, я не понимаю ничего?! ?— Думаю… —?улыбнулся Эл, обнял жену и крепко её поцеловал. Назвать детей именами людей, которых он больше всего любил в жизни, было для Элека символичным. Так ему казалось, что и Зоя, и Макар, как и их маленькие тёзки, навсегда останутся с ним. Но если жена и впрямь всё время была рядом, то близкий друг однажды просто взял и исчез. И пусть причины такого поступка были Элу вполне ясны, для него это всё равно стало настоящим ударом. Они с Серёжей, конечно, пытались, как могли, найти Гусева, но ничего в итоге не добились. Серёжа довольно быстро сдался и махнул на всё рукой, Элек же так не мог… Искал какие-то зацепки, по третьему кругу беседовал с соседями и общими знакомыми, пробовал снова встретиться с родителями Макара. Семья Гусева однозначно дала понять Элу: о том, где их сын, и что с ним, они знают, но никому ничего рассказывать не будут. С Серёжей все трое и вовсе отказались общаться. Несколько лет назад всё семейство Макара перебралось жить за город, и ездить к ним часто Элек при всём желании не мог?— выбрался только через несколько месяцев. Оказалось, дом стоит заколоченный, соседи Гусевых давно не видели и даже подумали, что те уехали навсегда. А потом к ним внезапно решил наведаться Сергей, наткнулся на только что вернувшихся хозяев, из-за чего-то устроил безобразный скандал, и тоже, естественно, ничего нового не выяснил. А в последний раз, когда Элек приехал к дому родителей Макара в надежде ещё раз попытать счастья и вывести их на откровенный разговор, те издали приняли его за брата и спустили собак. Напоминание об этой встрече до сих пор осталось у Элека на правом предплечье в виде ветвистого шрама от собачьих зубов. И вот теперь, спустя почти два года, у него наконец-то есть хоть какая-то информация! Папа долго не хотел влезать в это дело?— задействовать свои связи, давать взятки. И всё?— ради того, чтоб выполнить по сути обычный каприз великовозрастного сыночка: найти человека, который не хочет, чтобы его искали. Когда же под натиском уговоров сына Виктор Иванович всё-таки сдался и объявил, что поговорил с нужным человеком, и тот согласился им помочь, Элек был в шоке?— сумма, которую озвучил папа, была для него неподъёмной. ?Я эту глупую затею спонсировать не буду из принципа,?— сразу предупредил сына профессор Громов. —?А твой биологический отец не сможет?— у него, сам знаешь, сейчас проблемы с кооперативом. Так что крутись сам, но помни?— у тебя жена и дети?. И Эл стал крутиться?— работал в папиной конторе фактически на две ставки, домой приходил только поспать, но необходимую сумму с горем пополам всё-таки собрал. И вот, через два месяца получил результат. Всю эту аферу с розыском Гусева через папиных знакомых Элек держал в большом секрете. Прежде всего от брата. Если удача всё же улыбнётся ему, рассуждал Элек, и Макара он найдёт?— они будут вместе, теперь уже насовсем. А Серёжино время, всё, прошло. Он, в конце концов, сам приложил к этому руку, так что пусть теперь пеняет на себя. За десять с лишним часов за рулём Элек успел о многом подумать. В том числе и о том, что Макар за это время, порвав со всеми своими прошлыми связями, вполне мог устроить свою личную жизнь. В то, что он свяжется с женщиной, Эл не верил, но вот найти себе верного спутника Гусев вполне мог. Будучи всё ещё влюблённым, Элек был искренне убеждён, что предмет его страсти?— сам по себе ?ценный приз?, и любой здравомыслящий мужчина со склонностью к однополым отношениям будет счастлив связать с ним свою жизнь. И если это случилось, Элу предстоит борьба с неизвестным соперником. Предполагаемое противостояние Громова не пугало. Он по-прежнему верил, а точнее чувствовал особую связь между собой и Макаром. И знал, что в их паре главный?— он сам. Недаром в первую свою встречу с Гусевым Эл без труда одержал над ним победу, а ведь Макар тогда был выше, крупнее и физически сильнее Эла. Это несомненно был знак. С тех пор Макар всегда подчинялся ему. Не всегда добровольно, часто после длительного сопротивления, периодически потом пытаясь взять реванш и отомстить, но в итоге склонял голову и принимал правила игры, установленные Элом. Значит, так будет и в этот раз. Уже в Санкт-Петербурге, проезжая по мосту Лейтенанта Шмидта, Громов окончательно уверился в том, что адрес ему дали верный, и Макара он найдёт. Мистическое настроение, не покидавшее его всю дорогу, наводило на определенные ассоциации. Он возвращается в свой родной город, и не просто в город, в то место, где, едва не оборвавшись, началась его жизнь. Туда, где он встретил человека, спасшего его от неминуемой гибели и ставшего ему отцом. Это место на Васильевском острове зовёт Эла обратно, чтобы дать что-то значимое для него, то, что снова изменит всю его жизнь. Гаванская улица?— это ведь совсем рядом с Наличной… Какие ещё нужны доказательства? Эл въехал во двор, припарковал свою девятку возле одного из домов и пешком пошёл дальше. Он знал этот адрес, но никогда раньше тут не был?— папа, если они всё же выбирались в Ленинград, намеренно избегал этой части острова. Теперь Элек целенаправленно шёл к той самой контейнерной площадке, на которую двадцать пять лет назад отнесла обувную коробку со ?сломанной куклой? внутри его мать. По иронии судьбы все знаковые встречи в его жизни происходили на помойке. На этой нашёл выброшенного младенца профессор Громов, на другой, уже московской помойке, Элек встретил своего брата и там же первый раз увидел Макара… Минут пять стоял он, словно в прострации, созерцая переполненный мусорный бак, и пытался представить себе коробку из-под сапог с замотанным в тряпьё ребенком, примостившуюся среди выброшенных вещей, которые бывшие хозяева сочли ещё годными для кого-то другого и пристроили рядом с контейнером. Эл тоже оказался годным?— его забрал к себе Виктор Иванович Громов. Правда, мысль, что на самом деле он?— всего лишь выброшенная за ненадобностью вещь, полностью не покидала Элека никогда. Вот и сейчас робот Электроник поднял голову где-то на задворках подсознания Элека Громова и под звуки ударов своего механического сердца сверялся с условиями задачи ?стать человеком?. Выполнено или нет? ?Сердце? продолжало ритмично бить глухими ударами по барабанным перепонкам, и Эл оглянулся?— то, что он, уйдя в себя, принял за звуки работы механизма, оказалось лишь ударами лома о лёд. На другом конце двора, расчищая обледеневший асфальт перед подъездом, работал дворник. Дворник… Люди, предоставившие профессору Громову сведения о Макаре, явно напутали что-то с его местом работы?— в этом Элек был глубоко убеждён. Но что-то в облике дворника зацепило его, и он подошёл ближе. Лица его Эл не разглядел, дворник стоял к нему спиной, но по фигуре можно было сделать вывод, что парень достаточно молод, едва ли не подросток. Элу показалось странным, что на такой работе оказался человек, которому в пору бы учиться и получать более престижную специальность, но вскоре всё встало на свои места?— дворник закончил с одним подъездом и пошёл к следующему. Он так сильно хромал, припадая на левую ногу, что сомнений не осталось: дворник?— инвалид. И, возможно, проблемы у него не только с ногой. Эл двинулся за ним следом, стараясь держаться так, чтобы парень его не заметил, и, когда тот снова принялся за работу, остановился метрах в пяти от него. Видимо, от физической работы дворнику стало жарко, он стянул с себя объёмный капюшон потрёпанной куртки, поверх которой был надет оранжевый жилет, и остался в одной вязаной шапке. Что-то в этом жесте, которым парень провёл по голове, избавляясь от капюшона, показалось Громову настолько знакомым, что он невольно забыл про свою конспирацию и подошёл к дворнику совсем близко. Парень даже не поднял на Эла глаз, продолжая методично откалывать от ледяного пласта кусок за куском,?— не иначе как привык к постоянному присутствию людей рядом и на прохожих внимания не обращал. Зато Эл теперь видел его очень хорошо. У мужчины было изуродовано лицо?— правая половина представляла собой жутковатого вида маску из стянутой, покрытой рубцами кожи, а левая, относительно здорова половина, живая и подвижная в отличие от правой, горела румянцем, почти полностью скрывающим собой россыпь крупных веснушек. Эл знал как обжигает жаром губы, когда прикасаешься ими к пылающей щеке, помнил какими нежными могут быть эти, сейчас потрескавшиеся от мороза, и тоже усыпанные веснушками губы, почти наяву чувствовал, как мягко скользят между пальцами пряди рыжих волос, будто нарочно выбившиеся сейчас из-под шапки и практически скрывающие глаза… И сами глаза?— большие, серо-зелёные, обрамлённые пушистыми светло-рыжими ресницами… Эл помнил, как от потемневшего взгляда этих глаз сладко сжимается всё внутри. Люди из милиции не ошиблись, сведения в распечатке были указаны правильные?— перед Элом сейчас стоял тот, кого он так упорно искал эти два года. ?— Макар… —?севшим от избытка эмоций голосом прошептал Элек. Макар дёрнулся от неожиданности, даже лом свой из рук выпустил, и удивлённо посмотрел на Эла. ?— Макар, я нашёл тебя!.. —?едва сдерживая слёзы, сказал Элек. Элек был счастлив, по-настоящему счастлив. Так ждал он этой встречи, так мечтал о ней, но сейчас, глядя на любимого, ничего не мог с собой поделать?— острое, щемящее чувство жалости, пусть и сдобренное изрядной дозой нежности и любви, переполняло его. Наверное, это заметил и Гусев. Он нахмурился, тряхнул головой, будто стараясь больше завесить лицо отросшими волосами, и Эл не решился подойти и обнять его, как ему хотелось сделать это в первый момент?— остался на месте. Макар развернулся к нему здоровой половиной лица и совсем недружелюбно сказал: ?— Какого хрена ты здесь делаешь, Эл?! Весь следующий час, пока Макар не закончил работать, Элек ходил за ним по пятам и пытался убедить, что разыскал он его сам, что приехал один и по собственной инициативе, что кроме Виктора Ивановича никто больше об этом не знает и не узнает, и что он в любом случае не уедет, пока они нормально не поговорят. ?— Ладно, чёрт с тобой,?— смилостивился в итоге Гусев. Подъезжай через полчаса к моему дому, раз уж ты адрес знаешь. Я закончу и приду. Макар появился вовремя, как и обещал. Пришёл с большой сумкой, протянул её Элу и сказал: ?— Разбери тут всё, я в душ сейчас. И чайник поставь. Собрал с собой ворох одежды и скрылся почему-то в туалете. Эл же, как и было велено, поставил на плиту чайник и стал разбирать сумку. Хлеб, батон, сыр колбаса, кабачковая икра в стеклянной банке, килька в томате, печенье, молоко, масло… Только выложив все продукты, Элек понял, что голоден. Он не завтракал утром?— взял с собой термос с чаем и несколько бутербродов с колбасой?— и не стал заезжать в кафе по пути, чтоб не тратить время. Как-то вообще забыл о еде. Зато теперь у него живот сводило, так есть хотелось. Чайник закипел, но наливать себе чай Эл не стал, хотя согреться хотелось. Решил подождать хозяина. Минут через пять в кухне появился Макар, одетый в спортивный костюм и кофту с капюшоном. Причём, судя по всему, именно так он и собирался сидеть в собственной квартире?— натянув капюшон на нос, а руки полностью спрятав в длинные рукава кофты. Эл сначала подумал, что это он от холода?— в квартире были высокие потолки, а батареи работали плохо, но потом сообразил?— Макар не хочет, чтобы Эл его разглядывал. Элек так и не понял, что у Гусева за причёска теперь?— лицо опять завешивали длинные, потемневшие от воды медные пряди. А вот руки удалось мельком разглядеть: левая была нормальная, а кисть правой?— словно обожжена. У Громова снова заныло сердце, но показывать, что ему больно смотреть на друга он побоялся?— отвёл глаза. ?— Ешь! —?довольно резко сказал Макар, кивнув ему на тарелку с нарезанными бутербродами и миску с печеньем. ?— Я… Спасибо,?— поблагодарил Эл, но к себе подвинул только чашку с чаем. Отчего-то ему было неловко. Макар ради него сходил на рынок и немало там потратился, а Эл не догадался даже коробку конфет к чаю или вина купить. ?— Не хочешь бутерброды? —?вдруг забеспокоился Макар. —?Так я тебе сейчас макароны с тушёнкой сделаю! —?и, не дождавшись ответа, вернулся к холодильнику, откуда выудил кастрюльку отваренных уже макарон и открытую банку ?Великой стены?, из которой быстро выскреб остатки мяса и всё вместе поставил греться. ?— Да я поел по дороге… —?неуверенно сказал Элек. —?Ты сам кушай. ?— А, вот ещё огурцы, помидоры,?— Макар, проигнорировав его слова, полез под стол и вытащил оттуда трёхлитровую банку солений. —?Они вкусные, Эл, ты попробуй! Эл еле удержался от того, чтобы забрать у Макара консервный нож и помочь открыть банку?— руки у Гусева дрожали так сильно, что он смог поддеть крышку только с третьего раза. ?Нервничает?,?— вздохнул про себя Элек. Когда они только вошли в дом, тремор не был так заметен. Пока Макар суетился с ужином, Элек во все глаза разглядывал своего друга. Сильно пострадавшее от неизвестной травмы лицо и рука, повреждённое колено, трясущиеся руки, чуть смазанная речь?— а что же скрывает под одеждой его несчастное тело? Громов хотел это знать не из праздного любопытства. Он хотел видеть своего любимого таким, каким он был?— несовершенным, голым, открытым, полностью ему принадлежащим. И не просто видеть?— прикасаться, ласкать, целовать… Макар очень изменился за эти два года?— похудел, так что Эл в первый момент принял его за подростка, стал угрюм и серьёзен. И всё же, это по-прежнему был его Макар. Как ни странно, никакого отвращения к новому облику Гусева, Громов не испытывал. Оказалось, что он в равной степени желает и крепкого спортивного молодого парня, каким Макар был ?до?, и изувеченного инвалида, каким тот стал ?после?. Для Эла это был всё тот же Макар Гусев?— человек, которого он любит уже много лет. ?— Почему ты не ешь? —?в голосе Макара послышалась обида. Элек вспомнил про ужин, посмотрел на стол и с удивлением обнаружил, что перед ним уже, оказывается, стоит тарелка дымящихся макарон с тушёнкой ?— Эл, серьёзно, ну съешь хоть что-нибудь! —?опять забеспокоился Гусев, сам тем не менее к еде даже не притронулся. ?— А ты? —?удивился Эл. —?И почему ты так настойчиво пытаешься меня накормить? ?— Как почему? —?не понял Макар. —?Ты голодный! Голодных надо кормить. Эл наконец принялся за еду, Макар с облегчением выдохнул и последовал его примеру. И всё-таки разговор не клеился. Макар его, конечно, спросил о семье и детях, поинтересовался здоровьем Виктора Ивановича, задал пару вопросов о работе, но дальше этого формального обмена любезностями дело не шло. ?— Ты ни разу не спросил о Серёже,?— не выдержал в итоге Громов. —?Не интересно или стесняешься? ?— Просто не хочу разговаривать о твоём брате,?— ушёл от ответа Макар. ?— Ну хорошо, может, ты тогда хочешь узнать, как я тебя нашёл? —?не отставал Эл. ?— Я догадываюсь,?— пожал плечами Гусев. —?У профессора большие связи. Правда, никогда бы не подумал, что вы станете задействовать их ради меня. ?— Макар, расскажи что с тобой случилось? —?Эл всё же собрался с духом и задал свой самый главный вопрос. ?— Попал в аварию. И Макар рассказал ему всё о том роковом дне, когда он последний раз сел за руль старенького Машиного Москвича, и последовавших за ним неделях борьбы за жизнь и месяцах тяжёлого восстановления. ?— Мне ещё в пятом классе мать говорила, что если я за ум не возьмусь, мне одна дорога?— помойные бачки таскать,?— криво усмехнулся Макар. —?Вот и таскаю?— от судьбы не уйдёшь! ?— Но… это же неправильно! —?возмутился Элек. —?возвращайся в Москву, я помогу тебе с работой. ?— Нет, извини,?— замотал головой Макар. —?Не вернусь. ?— Но почему же? —?взмолился Эл. —?Что у тебя за жизнь здесь? Метёшь улицу, жильё убогое, даже душа нормального нет. И рядом никого. ?— Вот и хорошо, что рядом никого,?— согласился Гусев. ?— Макар, пожалуйста… ?— Нет, Эл. Я не вернусь. ?— Чего ты боишься? —?не отступал Громов. ?— Я ничего не боюсь,?— твёрдо ответил Макар. —?И не надо меня уговаривать?— я уехал не просто так. ?— Из-за моего брата? ?— Да. И в таком виде я к не… в Москву не вернусь. Разговор зашёл в тупик. Эл принял поражение в этом раунде, но матч ещё не закончен. Как бы то ни было, а Макара он нашёл?— значит, и его возвращение домой?— всего лишь вопрос времени. И Эл решил зайти с другой стороны. ?— Я здесь в командировке, мне завтра документы в одну контору отвезти надо. Можно, я переночую у тебя? ?— Ну, можно… Не гнать же тебя в машину спать. Да и гостиницу не факт, что сейчас снимешь,?— Макар улыбнулся, впервые с момента их встречи. Правая половина лица почти не двигалась, но Громов сразу понял?— это не кривая усмешка, это самая настоящая улыбка, теплая и искренняя, которая была у Макара раньше. Он улыбнулся в ответ и наконец-то обнял друга. Спать Макар улёгся в том же спортивном костюме, что и был, а Элу выдал свою фуфайку?— мотивировал тем, что холодно. Ночью, даром, что зима к концу подходила, обещали сильный мороз, а с учётом того, что в квартире и так не жарко, утепление выглядело вполне разумным. Эл, правда, замёрзнуть не боялся в любом случае?— он под предлогом царящей в квартире холодрыги, убедил Макара лечь с ним. Так что вместе, под одним одеялом, им будет жарко. Во всех смыслах. Да, Эл банально рассчитывал соблазнить друга?— ведь совершенно понятно, что у Макара никого нет и с момента аварии не было. И, если уж говорить совсем откровенно, то и не будет. Кроме самого Эла, разумеется. Эл заново привяжет его к себе сексом, и Гусеву не останется ничего другого, кроме как вернуться с ним в Москву. Но стоило только Элеку лечь в постель, крепко обнять со спины друга, уткнуться носом ему в затылок, вдохнуть подзабытый дурманящий запах, как сказался недосып последних суток, усталость после долгой дороги и колоссальное нервное напряжение от встречи, которое Громов заметил только сейчас, когда оно стало спадать. Какое-то время он лежал, просто наслаждаясь близостью любимого человека, с таким трудом обретенного им вновь, а потом… потом он открыл глаза и понял, что наступило утро, и рядом больше никого нет. В окно светило солнце, на стенке тикали часы, через закрытую форточку едва доносился шум улицы… квартира дышала пустотой. Эл откинул одеяло и плед, которым, уходя на работу, сверху укрыл его Гусев, зябко поёжился, потянулся за одеждой и увидел на стуле записку, поверх которой лежали ключи: ?Элек! В кухне на плите стоит каша, а на столе?— всё, что осталось от ужина. Обязательно поешь и возьми что-нибудь себе в дорогу!!! Ключи кинь в почтовый ящик.Макар? Эл очередной раз подивился странной зацикленности друга на желании его накормить и пошёл собираться. Времени уже было много, дела никто не отменял, а домой хотелось попасть до того, как Зоя и дети лягут спать. А ещё надо было обдумать, под каким предлогом выбить себе регулярные командировки в Санкт-Петербург.*** Случилось то, чего Макар всегда опасался?— у него закружилась голова. Весь день он ходил, как пьяный, даже упал пару раз, неловко поскользнувшись на ещё не очищенной дорожке?— хорошо, не сломал себе ничего. Как на зло попался на глаза мастеру?— тот издали заметил его нетвёрдую походку и подошёл лично проверить своего подчинённого на предмет нарушения трудовой дисциплины. Долго обнюхивал, удивлялся, что никакого выхлопа от Макара нет, и даже предложил сходить к врачу, взять больничный. В поликлинику Гусев не пошёл?— отчего его штормит, он и так знал: ему нельзя переутомляться. После аварии что-то там навсегда нарушилось в мозговом кровообращении, и теперь любой из факторов?— будь то сильный стресс, длительная тяжёлая работа, жара, духота или недостаточное количество сна приводили к головокружениям, мигреням, потере координации и даже обморокам. А у Макара вчера был стресс, да какой! И ночью он почти не спал. Встреча с Громовым произвела на Гусева сильное впечатление. Об Элеке, как и о его брате, Макар всеми силами старался не вспоминать. Не потому, что был обижен или имел к нему иные счёты, нет. Просто два с лишним года назад Эл тоже перешёл в разряд прошлого. Стал тем, кто навсегда ушёл из жизни Макара и никогда уже больше в ней не появится. И если до аварии Гусев ещё допускал мысль, что в принципе, теоретически, он хотел бы с ним увидеться, после понял?— всё, этого уже точно не случится. И вот Эл сам находит его. Красивый, здоровый, сильный, благополучный, с хорошей работой и любящей семьёй. Он видит Макара. Больного, уродливого, одинокого, бедного, потерявшего всё, что у него когда-то было в жизни. Большего отвращения к себе, чем в момент их встречи, Макар в жизни не испытывал. К тому, что он?— убогий неудачник, Гусев за эти годы как-то привык и постепенно, во многом благодаря Мите, научился даже об этом забывать. Но жалость в глазах Эла быстро вернула его к реальности. Громов за каким-то хреном пристал к нему, как банный лист, и плевать хотел, что ему тут не рады. В общем, в плане упёртости и полного игнора препятствий на пути к своим целям, Эл совершенно не изменился. А давить и манипулировать людьми он всегда умел и любил. Зачем он мог понадобиться Элу, да ещё настолько, что тот профессора своего для розысков напряг, Макар так и не понял. Вариант, что Громов старается для брата, был слишком фантастичен, чтобы быть правдой, хотя в глубине души Макар надеялся именно на него. В итоге плюнул на все эти домыслы и просто позвал Элека к себе?— надо ж человеку отдохнуть с дороги и поесть нормально. Ну, и ещё кое-кому поесть тоже надо. И, конечно, Эл напросился на ночёвку. Разумных объяснений этому Гусев тоже не нашёл?— при громовских деньгах номер в хорошей гостинице ему был и без брони гарантирован. Раньше бы Макар решил, что Элек просто хочет его трахнуть, но в теперешней ситуации даже думать об этом было бы смешно. Да и никаких признаков сексуального интереса Макар у Эла тоже не увидел?— ночью тот лежал, прижавшись пахом к его заду и мирно спал, без всякого намёка на эрекцию. А вот Макар до утра практически не смыкал глаз. В отличие от Эла он с ума сходил от желания. Рядом с ним лежал молодой красивый мужчина, живой и настоящий. И не просто мужчина?— человек, которого он когда-то любил. А ещё?— как две капли воды похожий на Серёжу. Которого, как ни старался, Макар забыть так и не смог. Макар развернулся в кольце обнимающих его рук и лежал так, лицом к лицу с Элом. Ловил губами его тихое дыхание, осторожно гладил по рукам и спине и даже чуть было не поцеловал в губы?— удержался огромным усилием воли. Смотреть, как Эл открывает глаза, как до него постепенно доходит, что к нему прикасается это… как он стоически делает вид, что поцелуи Макара ему не противны, как борется с инстинктивным желанием отстраниться?— нет уж! После такого он точно сорвётся и наделает глупостей. Вот так вот бездарно и прошла вся ночь?— Макар любовался в темноте на ничего не подозревающего Громова, аккуратно гладил его через одежду, потом бегал в туалет сбрасывать напряжение, снова принимался за свои осторожные ласки, опять шёл дрочить и всё повторялось заново. Один раз он всё-таки с собой не совладал?— поцеловал Элека. Через одежду, правда, в плечо, но сам факт!.. Несколько минут не мог отнять от него губы, потом тёрся об это место лицом?— той половиной, которая способна нормально чувствовать. Сумасшествие какое-то. А потом Макару стало стыдно. Он так явно и неприкрыто демонстрировал свою похоть по отношению к другому мужику! А ведь где-то рядом мог быть его Митя. Несчастный маленький дух, у которого вся радость в его беспросветной голодной жизни?— быть с Макаром. Гусев чувствовал себя предателем, растоптавшим чувства единственного любящего его существа, последней шлюхой, которая оттого что потеряла свою привлекательность, шлюхой быть не перестала. ?Митя, прости меня?,?— прошептал в темноту Гусев и закрыл глаза. Он не видел призрака весь день и надеялся теперь только на то, что тот хотя бы ненадолго придёт к нему в предрассветной дрёме. Зазвонил будильник, Макар с трудом разлепил отёкшие веки и стал собираться на работу. Митю он так и не увидел. Перед уходом ещё раз, уже при свете ночника, посмотрел на Эла, попрощался с ним мысленно, набросил поверх одеяла плед, чтобы Громов не мёрз, оставшись в постели один, оставил рядом на стуле записку с ключами и захлопнул за собой дверь. Всё-таки хорошо, что им не пришлось напоследок общаться лично. Вечером в квартире Макара встретил идеальный порядок?— диван аккуратно застелен, посуда на кухне вымыта и расставлена по полочкам, остатки еды убраны в холодильник, пол везде подметён. На диване сложена в ровный прямоугольник его старая фуфайка, та, в которой спал Эл. Гусев вздохнул, взял футболку, чтобы отнести её в стирку, но вместо этого сам тяжело плюхнулся на диван и замер так, теребя в руках застиранную ткань и задумчиво разглядывая казавшуюся теперь безжизненной комнату. Тревожное чувство, будто он остался совсем один, давило на грудь и вымораживало внутренности. Макар зарылся лицом в скомканную майку, глубоко вдыхая едва уловимый запах, который, словно в уплату за ночлег, оставил ему вчерашний гость, и разрыдался. Громов опять умудрился испортить ему жизнь. Появился незванный, поманил призрачной надеждой на некое подобие близости и нормального человеческого общения и исчез. А с ним, видимо, исчез и Митя. Обиделся, решил, что больше не нужен, что никогда не сможет конкурировать с живым человеком, и покинул Макара навсегда. Хотя что Громов? Макар в общем-то сам виноват, надо было держать себя в руках. Позже, выйдя из душа и докавыляв до кухни, Гусев сел пить чай и невольно выругался в собственный адрес?— так привык за эти годы чаевничать не один, что налил две чашки. Теперь-то ему поить чаем некого, даже символически… Тем не менее, убирать вторую чашку он не стал?— взял свою и пошёл с ней в комнату. Авось удастся перед телевизором ненадолго забыться. Чашка наклонилась в дрогнувшей руке, расплескивая на порог комнаты своё горячее содержимое, но Макар этого даже не заметил, он во все глаза глядел перед собой и боялся поверить в то, что видит?— на диване, поджав под себя голые ноги, сидел Митя. ?— Митя!.. —?не зная куда девать чашку с остатками чая, Макар заметался по комнате, потом пристроил её на подоконник, подсел на диван к призраку и ?обнял? его. —?Митя, ты вернулся! Ты меня не бросил!.. Не уходи больше, Митенька, мне никто не нужен, кроме тебя. Митя с блаженной улыбкой склонил голову на плечо Макару, посидел так с минуту, а потом стал недвусмысленно указывать глазами в сторону кухни. От своего ?чая? дух отказываться не собирался. ?— Мить, ты извини, что так с Элом вышло. Я никак не ожидал, что он приедет, да ещё на ночь останется,?— принялся оправдываться Макар, когда ночью его разбудили знакомые руки, ласково, но настойчиво стаскивающие с него одежду. ?— Потом, всё потом,?— прошептал Митя и принялся покрывать поцелуями его грудь и живот. Сам весь дрожа от желания, Митя всё мучил и мучил ласками своего любовника. Залез языком в пупок, поднялся выше, вылизал сначала один сосок, потом другой, легко прикусил их, услышал в ответ глухое рычание, опять начал теребить языком затвердевшие горошины, вернулся к животу и стал одновременно выкручивать соски руками, напрочь игнорируя нетерпеливые стоны. К члену так и не притронулся. ?— Хватит, не могу больше, садись уже! —?еле ворочая языком от с трудом переносимого возбуждения, взмолился Макар и потянулся к Митиному заду. Митя наконец сжалился над ним и, мыча от удовольствия, уселся сверху. Когда Макар уже был близок к финалу, Савельев вдруг извернулся, достал откуда-то припасенный шнурок и перевязал ему у основания член. И всё это с нечеловеческой быстротой и ловкостью, не переставая на этом самом члене резво прыгать. Макар от возмущения и шока только охнуть смог. Потом сообразил, что терпеть такое самоуправство не обязан и протянул руку чтобы снять с себя перевязь. Каково же было его удивление, когда хрупкий с виду призрак перехватил его руку, взял вторую и железной хваткой прижал оба запястья Макара к кровати. Только через полчаса Митя прекратил свою сладкую пытку, кончил сам и позволил излиться Макару. ?— Ты меня так наказываешь, да? —?из последних сил улыбнулся вконец вымотанный Макар и потрепал по волосам удобно устроившегося у него на груди Митю. ?— За то, что ты мне чуть не изменил? —?поднял на него глаза Савельев. —?Ну… немножко. Я вчера всё ждал, когда вы уж наконец трахаться начнёте, чтоб мне на это время свалить подальше, но… ?— Ну о чём ты говоришь, Митенька, какое трахаться? —?перебил его Макар. —?Я бы в жизни такое Элу не предложил. Теперь-то. ?— Я думаю, он бы согласился,?— немного помедлив, сказал Митя. —?Но ты его так обкормил вчера!.. И меня тоже! —?Савельев растекся в сытой счастливой улыбке. —?Спасибо тебе огромное! Я давно так не наедался. ?— Эл же не ел толком,?— удивился Макар. —?Так что на счёт обкормил, это ты преувеличиваешь. ?— Нет, ты не понимаешь,?— замотал головой Митя. —?Эл голодный был, у него даже в животе урчало?— я слышал! И он… как бы это сказать? Он с добрыми намерениями к тебе приехал. ?— Ну откуда тебе знать, Митенька,?— улыбнулся Макар,?— какие у него намерения? Ты, вроде, мысли читать не умеешь. ?— Я такие вещи чувствую,?— серьёзно сказал дух. —?Чем лучше человек, от которого мне еда перепадает, тем больше мне достаётся. Так что у меня вчера праздник живота был, вот! А всё благодаря твоему Элу. ?— Значит, ты не сердишься на меня? —?осторожно поинтересовался Гусев и подтянул Митю повыше, так что их глаза теперь были на одном уровне. ?— Эх… Мне, конечно, это всё не нравится?— врать не буду,?— поморщился Митя. —?Хотя вроде и привыкнуть должен был?— столько раз видел, как ты с другими, а всё равно… Но я этого не боюсь, если ты с Элом переспишь или ещё с кем,?— сказал Митя, болезненно сведя брови к переносице. —?Мне другое страшно… ?— Мить, я всегда с тобой буду, чтобы не случилось,?— не дал договорить духу Макар и крепче прижал его себе. —?Никогда не брошу. Только и ты меня не бросай. И ничего не бойся. Митя выдохнул, заметно расслабился, пообещал затрахать Макара так, чтоб у того сил ни на каких любовников больше не осталось, Макар его ещё раз заверил, что, конечно, так оно и будет, поцеловал горячо и незаметно провалился в сон. Утром с некоторой долей разочарования обнаружил себя полностью одетым, как и ложился вечером, зато на обоих запястьях у Гусева красовались свежие отметины?— следы от Митиных пальцев. Фуфайку Макар так и не постирал. Всё собирался это сделать и каждый раз забывал?— она так и провалялась у него на диване целую неделю, почему-то оказываясь каждую ночь на подушке, на которой он спал. Митя, что удивительно, против этой тряпки не возражал, как будто вообще её не видел, и Макар как-то незаметно привык к ней, как к своему неизменному ночному аксессуару, и о стирке больше не вспоминал. Единственное, было немного жаль, что запах с фуфайки уже выветрился?— Эл, по-видимому, пользовался каким-то хорошим парфюмом, аромат его успокаивал и делал сон крепче. О том, что несчастная майка, вообще-то, предмет одежды и предназначена для того, чтоб её носили, а не нюхали, Макар вспомнил только в конце следующей недели. Он как раз собирался ужинать?— смотрел за булькающими в ковшике на плите пельменями и параллельно рассказывал Мите, как некстати нагрянула оттепель: воды теперь по колено, а внизу всё равно лёд. Митя с умным видом согласно кивал, с вожделением принюхивался к стоящему перед ним чаю, и вся обстановка в целом напоминала Макару тихую семейную идиллию, такую обычную для большинства людей и совсем недостижимую для него. Впрочем, какого-то своего счастья добился и Макар?— жизнь с призраком его вполне устраивала. Всё испортил звонок в дверь. Гусев насторожился, Митя испуганно взглянул на него, мотнул в сторону прихожей головой, как бы спрашивая, что со всем этим делать, и замер в ожидании ответа, даже про ?чай? свой забыл. ?— Да пусть звонят! —?сердито сказал Макар. —?Не буду никому открывать. С родителями я вчера по телефону разговаривал?— это точно не они. А больше некому. Со всякими алкашами и гопниками я общаться не собираюсь. Потрезвонят и перестанут. Митя всем своим видом изобразил удивление от такой реакции друга, встал из-за стола, жестом показал, что сейчас вернётся, и исчез. Снова нарисовался на кухне через полминуты и на гусевский вопрос: ?Ну и кто там?? картинно закатил глаза, выразительно повёл бровями и многозначительно качнул головой. Потом вздохнул обречённо, улыбнулся, подошёл поближе (Макару даже показалось, что дух взмыл в воздух, чтобы быть на одном уровне с ним) ?поцеловал? в губы и пропал. Неизвестные хулиганы всё так же продолжали терроризировать дверной звонок. ?— Убью гадов! —?выругался Гусев, взял в прихожей специально заготовленную для таких случаев бейсбольную биту и, потрясая своим оружием, резко открыл дверь. ?— Я сдаюсь! —?поднял руки, словно пленный солдат, Эл и несмело улыбнулся. ?— Твою ж мать!.. —?простонал Гусев и опустил биту. Конечно, он обрадовался, ещё как! Но показывать это Громову, которого Макар больше и не надеялся увидеть, не хотелось. Пусть думает, что Гусю и одному неплохо, а внезапное появление старых друзей вовсе не переворачивает его жизнь с ног на голову. ?— Ты прости, что я не предупредил, что приеду,?— начал Элек, выгружая из своей сумки продукты на стол. —?Просто не знал, как ты отреагируешь. Вдруг опять исчезнешь? Я не мог так рисковать, сам понимаешь… ?— Да куда ж я денусь?! —?хмыкнул Макар, больше натягивая на руки рукава своей кофты. Впустив Элека в квартиру, Гусев первым делом нацепил на себя спортивную куртку, полностью застегнул ворот и натянул на глаза капюшон, чуть сдвинув его на правую сторону. И сидел теперь на табуретке в дальнем углу кухни, скрестив на груди руки, и внимательно наблюдая за действиями гостя. Эл весь кухонный стол уставил деликатесами. Продуктов на прилавках внезапно стало много, но цены на них кусались так, что Макар в гастроном заходил, как в музей?— посмотреть. Питался он в основном перловкой, ячкой и какими-нибудь консервами. Серые слипшиеся пельмени с сомнительной начинкой внутри и то редко появлялись на его столе. А тут Эл! Икру красную принёс, колбасу какую-то хитрую, сыры… А ещё же буженина, ветчина, рыба горячего и холодного копчения, консервированные фрукты, конфеты с ликёром… Глядя на это продовольственное изобилие, Макар невольно вспомнил, как когда-то давно, ещё в другой жизни, Эл так же, едой, впервые решил заплатить ему за интимные услуги. Интересно, что он оплачивает сейчас? ?— Эл… —?обратился к нему Макар, не в силах молча смотреть, как тот выставляет на стол очередную дорогущую вкуснятину. —?Если ты так платишь мне за крышу над головой, то по-моему, номер в Прибалтийской тебе дешевле бы обошёлся. Какая тогда тебе выгода у меня останавливаться? ?— Никакой выгоды,?— просто сказал Эл. —?У нас сейчас контракты с китайцами и немцами, а они платят в валюте. Поэтому, я раз в месяц могу позволить себе небольшую пирушку. Не одному же мне всё это есть? ?— А Зоя, дети? —?удивился Макар. ?— Поверь, они ни в чём не нуждаются,?— успокоил его Эл. —?Просто я, как всякий приличный муж,?— тут Эл подмигнул Макару,?— делаю от семьи небольшую заначку. Ну, и на этот раз я к тебе на два дня! Макар против воли заулыбался, услышав эти слова, и, раз уж судьба решила сделать ему неожиданный подарок, махнул на все сомнения рукой?— предался гастрономическому разврату. Вместе с Элом, разумеется. После ужина, который растянулся аж на два часа, пора было готовиться ко сну. Макар пошёл вытаскивать старую скрипучую раскладушку?— если уж Эл так расщедрился, логично было бы предоставить ему более комфортные условия проживания. Например, выделить в единоличное пользование диван, а не ютиться с ним под одним одеялом в позе ложек в буфете. Да и других причин, чтоб не ложиться с Громовым в одну постель, у Макара хватало. ?— Даже не думай,?— остановил его Эл. —?Я не позволю тебе спать на этой рухляди. ?— Да я всегда на ней сплю, когда родители приезжают. Чего такого-то? —?стал оправдываться Гусев, смущённо глядя на свою раскладушку. По правде говоря, ему было стыдно. Эту раскладушку он нашёл давно ещё, на помойке. Где мог подлатал, какие-то из потерянных пружин заменил, погнутую в нескольких местах раму по возможности выпрямил. Но в целом она, конечно, выглядела жалко. Вся в заплатах, не отстирывающихся пятнах, ржавчине, с кривоватой рамой и стянутая проволокой вместо половины пружин. ?— Мы ляжем вместе, как в прошлый раз,?— твёрдо сказал Эл. —?По-другому я не согласен. Макар вздохнул и протянул Элу фуфайку. ?— Держи. Сейчас не холодно, но я терпеть не могу духоту. Поэтому, когда здесь не совсем дубак, я открываю форточки. Так что надевай, не то простудишься! —?почему-то Макару до ужаса захотелось снова напялить на Громова свою майку?— даже правдоподобную причину на ходу сочинил. Гусев выключил свет и только после этого снял свою кофту, оставшись в одной футболке. В такой темноте он не опасался, что Громов станет его разглядывать, но вот как сам он будет лежать в одной постели с Элом, это Макар представлял себе слабо. Вопреки опасениям ночь прошла спокойно?— Макар быстро заснул: легли они поздно, да и на сытый желудок в сон только так клонит. Утром он опять оставил Элу, который обещал, что вернётся рано, ключи и со спокойной душой пошёл на работу?— временное соседство с Громовым оказалось не таким уж и обременительным. И если Элу, когда он бывает в командировке в Питере, удобнее останавливаться у него, то почему, собственно, надо возражать? Однако, Громов не был бы Громовым, если б не отколол очередной номер, начисто похерив всю благостную картину их возобновившихся приятельских отношений, которую Гусев по простоте душевной уже успел себе нарисовать. ?— Макар, не хочу ходить вокруг да около,?— начал Элек, когда после ужина они вернулись в комнату. —?Но я кое-что хочу от тебя, и очень надеюсь, что ты мне не откажешь. ?— Ну… если это в моих силах,?— осторожно согласился Гусев, пытаясь сообразить, чем ещё он может быть полезен Громову. ?— Думаю, да,?— кивнул Элек. —?Я хочу, чтобы мы занялись любовью. ?— Ч-то?!. —?Гусев подумал, что ослышался. ?— Трахни меня, Макар,?— отчётливо произнёс Эл.