You can't run (1/1)

Наша квартира на Бейкер-стрит теперь встретила меня гнетущей тишиной. Находиться в комнате одному оказалось ужасно непривычно. Осенний* день был в самом разгаре, яркие лучи солнца ослепляли зазевавшихся прохожих, однако в гостиной стоял полумрак. Уотсон задёрнул шторы перед отъездом, оставив лишь небольшую щель. Наверное, не хотел, чтобы я проснулся… Впрочем, отворять их сейчас у меня не было никакого желания. Казалось, атмосфера уюта, сложившаяся здесь за эти годы, может легко выпорхнуть в окно, словно вольная птица.Я опёрся на подоконник и прислонился к стеклу, глядя на оживлённую улицу. Все эти неприметные горожане будто ничего не слыхали о начавшейся войне. Что ж, наверняка никто из их семей не ушёл на фронт… Я даже одёрнул себя при такой мысли. Семья для Уотсона?— это его жена, да и только. Жаль девушку, она ведь даже не знала времени его отъезда, не могла проводить… Мой друг несправедливо поступил с ней.Хотя с каких пор я с стал таким сентиментальным? Их отношения?— не моё дело.Списав все действия Уотсона на банальное нежелание расстраивать супругу, я вновь перевёл взгляд на дорогу. Город продолжал жить в своём ритме. Простые люди торопливо сновали по переулкам, зачастую даже не глядя по сторонам. А мне хотелось остановиться и осмотреться, запомнить всё таким, каким оно было в это утро. Запомнить, но больше никогда не возвращаться.Я подошёл к мягким креслам, стоявшим возле затихшего камина. Огонь к моему приходу в нём уже окончательно потух, и я машинально наклонился, чтобы подбросить несколько новых поленьев.Вдруг на глаза мне попались позолоченные карманные часы. Должно быть, мой товарищ оставил их. Нет, скорее просто забыл. Всё-таки они были вещью, передававшейся в его семье из поколения в поколение. Подумать только, ничем не выдающиеся часы за свой недолгий век уже пережили несколько хозяев. Я поймал себя на мысли, что не хотел бы такой же судьбы для Уотсона… Он успел стать для меня действительно близким человеком.Я начал собирать вещи, стремясь занять себя хоть чем-то. Часть из них можно было сложить в сумку уже сейчас. К примеру, парадный костюм, который всё мое пребывание в городе провисел на вешалке: на улице внезапно похолодало, и пальто оказалось куда более подходящей одеждой. Следом в чемодан отправились записная книжка, ставшая теперь ненужной, несколько привычных вещиц, не стоивших даже упоминания, и часы. Я забрал их с собой, посчитав, что смогу вернуть позже.***В Лондоне мне пришлось провести ещё пару дней, после чего я, наконец, вернулся в Суссекс. Поездка, рассчитанная на сутки, к тому времени и так изрядно затянулась.Ранняя осень, пришедшая на смену тёплому лету, здесь постепенно вступала в свои права. Она превращала листья раскидистых деревьев в золото, а затем устилала пёстрым ковром лесные тропинки. Яркое солнце приятно согревало, несмотря на весьма холодную погоду, пушистые облака плыли по голубому небу, отражаясь в глубокой воде…Я шёл к своему дому, любуясь хрупкой природной красой. Через пару недель листья окончательно оставят деревья, а морозный воздух заставит прозрачные лужицы покрыться тонкой корочкой льда. Впрочем, северный ветер уже сейчас начинал гулять по бескрайним просторам, и я нисколько не жалел о том, что оделся потеплее.Скромное, но по-своему уютное жилище встретило меня своим привычным безмолвным спокойствием. Я вошёл в дом, разложил вещи из сумок по шкафам, растопил камин и упал в любимое кресло. Жизнь вновь потекла в прежнем русле. Всё, как мне тогда казалось, встало на свои места.Я решил отойти от дел и теперь спокойно доживал свой век вдали от городского шума и суеты, занимаясь пчеловодством. Ещё один осенний месяц незаметно пролетел для меня, скрывшись в рутине привычных занятий.Вот только потом я стал замечать, что собственный дом начал казаться мне пустым. Раньше до этого просто как-то не доходило. Я был слишком занят, чтобы тратить время на простые размышления, но сейчас фрагменты, всплывавшие в памяти, одолевали мой разум. Подумать только, даже одного дня, проведённого в старой компании, было достаточно для того, чтобы вновь привыкнуть к ней…***Время неумолимо неслось вперёд. За окном моросил холодный ноябрьский дождь, а сильный ветер клонил стройные деревья к земле. Его завывание не давало мне уснуть, поэтому я решил скоротать время за книгой. Наугад вытянув произведение с верхней полки и совершенно не обратив внимания на его название, я устроился под шерстяным пледом. Читал один абзац, читал второй… Но всё никак не мог уловить сути. Мои мысли были заняты совсем другим.Привыкший не показывать свои чувства окружающим, с собой я всегда старался быть честным. И сейчас я чётко осознавал, что переживаю. Где мой друг, почему не пишет? Мне ведь даже никак не узнать, в какие земли его занесло… Интересно, у них там тепло или уже падает снег?Вглядываясь в тлеющие угли, я думал о том, как быстро проносились минувшие годы. Словно стая диких птиц, они пролетали, показываясь нам лишь на миг, а затем исчезали навсегда. Воспоминания южными ветрами следовали за ними, но порой всё же возвращались на родные улицы. Они подстерегали меня на каждом шагу, и от них нельзя было скрыться. В такие дни я по привычке звал Уотсона, желая показать ему интересную статью в утренней газете… И каждый раз мой зов обрывался на полуслове.Наверное, я просто не мог принять его отъезд. А если уж и принял, то только близко к сердцу. Чувства ведь лишают способности трезво мыслить, верно? Оказалось, даже дружба на такое способна.После стольких лет присутствие товарища рядом стало для меня настолько привычным, что я в какой-то мере перестал его замечать. И после отъезда я вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Каждый день я выходил на улицу и смотрел на дерево, росшее возле моего дома. Его листья постепенно осыпались, оставляя лишь голые ветки, а вместе с ними таяла и моя надежда. Шли недели, месяцы… От золотистого покрова не осталось и следа, а я всё ждал, уже не веря в то, что смогу получить хоть какую-то весточку.Но, к счастью, моё ожидание было не напрасным.***Раннее утро выдалось пасмурным и весьма морозным. Близился конец осени. Небо было затянуто свинцовыми тучами, а деревья грозно шумели, будто бы предрекая бурю. Я вышел из дома, чтобы занести оставшиеся ульи на зимовку, но решил первым делом проверить почту.Стоило мне приоткрыть металлический ящик, как из него на землю тут же выпал незамысловатый конверт. Я поднял его и не смог сдержать вымученной улыбки. Дождался!Не узнать почерк друга на нём было просто невозможно. Я тут же вскрыл конверт и принялся читать, не помня себя от радости. Однако с каждым новым словом улыбка постепенно сходила с моего лица…Письмо было написано в спешке, привычно аккуратные буквы теперь перескакивали со строчки на строчку, а сама бумага выглядела изрядно потрёпанной. Стало быть, Уотсон не писал мне не потому что не хотел, а потому что просто не мог.Дорогой Холмс!Как давно я не брал в руки пера… Вы и представить не можете, что здесь творится. Война только началась, а везде уже настоящая мясорубка… Я не успеваю помогать раненым. Их слишком много.Я читал письмо и что-то в моей груди неприятно сжималось. Уотсон не впервые был на войне. Что же такое должно было там происходить, чтобы в его понимании это было настоящей бойней?Вражеские войска наступают, от них нет отбоя. Их бойцы обучены и действуют очень жестоко. А наши солдаты? Они же совсем ещё юнцы! Вчерашние школьники сегодня уже вынуждены сражаться за родину… Порою мне больно смотреть на них, друг мой. Юноши погибают в окопах, корчась от нестерпимой боли, когда могли бы ещё жить и жить!То есть молодых ребят отправили в горячую точку, ничему толком не научив? Стоит признать, я сам не заметил, как подумал о безопасности своего товарища. Наверное, Уотсон так и рассудил, когда написал следующие несколько строк.Врачи здесь, конечно же, незаменимы. Их уважают.Мне никогда не нравилось то, как Уотсон занижал свои заслуги. Почему же ?они?? Мой друг?— прекрасный доктор, он и сам это знает.Вот только некоторым солдатам я бываю не в силах помочь…На этих словах слитный текст обрывался, а последняя фраза становилась похожей на обречённый возглас. Следом, но уже в нижней части листа, была видна ещё пара ровных, будто написанных с большим усердием строк.Как Вы, Холмс? Чем сейчас живет Англия? Нет ли проблем с продовольствием, товарами? Порой мне кажется, что весь бюджет страны идёт на фронт…Искренне Ваш, Джон УотсонЯ усмехнулся и отложил листок. Удивительно, даже на поле боя товарищ успевал думать обо мне. На поле боя… Что ж, письмо по крайней мере имело обратный адрес, можно было написать ответ. Если бы я только знал, что сказать!Холодный ветер продолжал носиться по округе, пронизывая насквозь. Казалось, тысячи ледяных ножей одновременно вонзались в тело… Но мне было всё равно. В расстегнутом пальто и даже не надев шарфа, я заносил ульи в дом, стараясь отогнать от себя неприятные мысли. Однако это не помогало. Наоборот, монотонная работа заставляла меня возвращаться к переживаниям. Я в полной мере осознавал своё беспокойство, вот только ничего не мог с ним поделать…