Часть 2 (1/1)

Дождь, зарядивший с пятницы, лил весь день и ещё остаток вечера. Митака проспал до обеда, выел остатки медовых хлопьев, разгрёб одежду, свою, Мэтта и Харди, половину отправив на очередное свидание со стиральным порошком. Конор всё ещё не появлялся.Два дня назад в доме закончились крупы, и Мэтт, хмурый от недостатка риса в организме, хрустел сельдереем и гонял по столу чайничек. Благополучно уронив и разбив его, он вскочил и направился по своим делам. Наверное, снова тайком к матери в город поехал. В отличие от брата, Мэтт относился к пожилой, но блистательной крольчихе Лее нежно и трепетно. Митака горестно вздохнул: он любил этот чайничек, ведь на нём была нарисована клубника. Не земляника, но тоже весьма вкусно. Он Лею ни разу в глаза не видел.Митака бежал к бакалейщику и столкнулся с Пьюви возле его калитки. Тот был в кепке, натянутой по самые глаза. Воротник куртки военного образца скрывал подбородок. Митака попятился. Пьюви поднял голову, и из страшнейшего синяка глянул янтарный глаз. Второй синяк нежно приник к нижней челюсти справа, придавая Пьюви вид не то мужественного борца с несправедливостью, не то просто старого жулика. Лис кутался в куртку и покашливал.— Что?..— Твоя работа, — пожал плечами Пьюви. Серое ухо встало торчком. — Удар у тебя истинно кроличий. Сшибающий с ног.Митаке стало совестно. Лис, конечно, был тоже виноват, но не стоило его так сильно избивать. Он пригладил уши, посмотрел-посмотрел и сказал еле слышно:— М-мне жаль.— Не хочешь загладить свою вину?В словах лиса точно был какой-то подвох. Или в глазах. В самом воздухе витало лукавое ожидание. Даже яблоня игриво плеснула о забор ветвями.— Как? — с подозрением спросил Митака, на всякий случай отступая назад. Он настроился быть начеку и не спускать со старого хитреца глаз. Пока что оба вели себя как цивилизованные люди. Бояться нечего, храбрым кроликам — тем более.— Просто поговорим за чашкой чая. С глазу на глаз.Митака старательно делал вид, что не замечает в руках Пьюви пакета, на котором значилось ?Земляничный рай?. У него даже нос не зашевелился, ну то есть зашевелился, но почти незаметно. Он знал эту кондитерскую, в которой втайне от братьев покупал пирожные с ягодным кремом. Сложив два и два, Митака сообразил, что перед ним — владелец кондитерской. Ни у кого в округе не было таких обширных земляничных плантаций.Пьюви тем временем извлёк из пакета румяный кекс и принялся вертеть его в руках, придирчиво разглядывая и цокая языком. Стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, Митака тоже осмотрел лакомство со всех сторон и нашел его вполне пригодным для близкого и обстоятельного знакомства. Хорошо бы без надзора со стороны, которого, увы, не избежать.— Сплошной брак пекут. Поувольнять всех к кудлатым собакам, — ворчал Пьюви вполголоса. — Ну так?..— Я зайду ненадолго. Меня ждут.— Ненадолго, конечно же.Дом у Пьюви был просторный, в нём пахло лисьим мехом и древесным лаком. Митака замялся у входа, не решаясь ступить на коврик босыми ногами. Пьюви кивнул ему и снял фуражку, обнажив синяки. Митака виновато стрельнул глазами в сторону, на груду коробок с эмблемой ?Земляничного рая?. Неужели каждая доверху забита кексами? Он принюхался, как только Пьюви отвернулся, но вкусного запаха не уловил. Пустые? Или выпечка запакована в несколько слоёв бумаги, чтобы дольше оставаться свежей и вкусной? Заглянуть бы внутрь...— Я не ем кроликов.— Что, простите? — подскочил Митака, глядя совершенно круглыми глазами на хозяина, подошедшего к нему вплотную. Пьюви удивил и немного испугал его, наклонившись и слегка дотронувшись носом до волос на макушке. В противовес сказанному, его снова обнюхивали как особо лакомый кусочек. Митака покосился на пришедший в движение длинный хвост и сглотнул. Мэтт и Рен были правы. Не стоило сюда приходить.— Ох, где же мои манеры! — спохватился лис, отступая и делая виноватое лицо. — Не смог удержаться, пахнешь просто... Чаю?Митака медленно кивнул, он раздумывал, как бы половчее сбежать из гостеприимного дома, излишне строгая обстановка которого явно указывала на военное прошлое хозяина.?Он же вместе со старшим Хаксом служил?, — вспомнил Митака, рассматривая большое групповое фото в рамке на стене. Все сплошь офицеры, чинные, суровые, половина лисы, половина волки, того и гляди съедят. Пьюви обнаружился рядом с плотным рыжим лисом, неприятное лицо которого казалось знакомым. Из всей братии он единственный выглядел довольным и даже слегка улыбался. А ещё он был намного моложе себя нынешнего.Митака безошибочно определил кухню по запаху, и пока Пьюви ставил по старинке алюминиевый чайник на газовую плиту, посматривал на его спину.Появившееся на столе блюдо с ароматной белой земляникой заставило забыть обо всём. Стараясь действовать не слишком поспешно, Митака затолкал в рот сразу пяток ягод, выждал несколько бесконечных секунд и взял ещё горсть. А потом ещё и ещё.Чай был отменным: с мятой и малиной. Они сидели друг напротив друга и делали вид, что поглощены чаепитием, сами же настороженно следили друг за другом. Митака следил ещё и за земляникой, и когда блюдце почти опустело, Пьюви наполнил его снова, делая гипотетическое бегство невозможным.Под пристальным взглядом Митака смущённо сунул в рот очередную ягоду и, забывшись, облизал мизинец. Пьюви поставил ноги на перекладину его стула и подался вперёд. Его нос шевелился, уши подрагивали. Колена Митаки коснулся длинный напряжённый хвост.?А он ведь совсем не старый, — подумалось Митаке. — Может быть, где-то под сорок...?— Я не знаю твоего имени... — начал Пьюви.— Митака. — Если он будет бояться, лис почует его страх. — Мы обсудим наше недоразуме...Митака задохнулся. Левая нога сама забарабанила по полу: Пьюви придвинулся ближе, протянул руку, словно желая обнять, и дотронулся до хвоста. Горящие глаза внимательно следили за реакцией, а она была хоть куда: от остроты чувств Митака закатил глаза и начал тихонько подвывать. Между кроликами была договорённость: не трогать хвостики, даже вскользь, а Пьюви мял его основание, посылая по телу жаркую неконтролируемую дрожь. Другие звери не знали об этом, но кролики старались держаться друг друга и к ним не приближаться. До сих пор это удавалось.Кое-как совладав со своим телом, Митака заёрзал и зажал руки между ног, чтобы прикрыть ещё одну неожиданность: мгновенно вставший член. Колени дрожали.— Не нужно.— Вот уж глупости, — промурлыкал Пьюви, выпрямив его хвост, отчего Митака сдавленно ухнул. — Как не нужно, если тебе это нравится? Ты такой милый кролик, всего бы тебя облизал!— Но я не крольчиха! — пробормотал сбитый с толку и уже весьма разгорячённый Митака. — Облизывают крольчих!— Что за ерунда? Почему я не могу хотеть облизать именно тебя?Митака даже всхлипнул от такого странного вопроса. Очевидно, что лис намеревался его запутать, задурить голову неожиданной лаской и... Что?— Потому что хотите меня съесть?Пьюви отодвинулся и скептически на него посмотрел. Его уши с интересом зашевелились, на губы наползла хитрая улыбка.— Сколько тебе лет, ребёнок?— Двадцать три. Я не...— Ясно, уроки сексуального просвещения придётся проводить на практике.Пьюви облизнулся, окончательно повергнув беднягу в ступор, и пропустил хвост между пальцев. Другая рука потянула вверх футболку, нос лиса зарылся в чёрные волосы, тёрся о щёку, уши, шумно и жадно обнюхивая. Митака покачнулся на стуле и беспомощно застонал: у Пьюви были горячие и требовательные руки, его резкий запах обволакивал и вместо того, чтобы устрашать, заводил до поджимающихся яиц. Самоудовлетворение не приносило и десятой доли таких переживаний.— Какой длинный хвостик, — заметил довольный Пьюви. Он лукаво посмотрел на руки, судорожно скрещенные в паху. — Крольчихам наверняка нравится.— Нра... нравится, — выпалил Митака, больше имея в виду своё нынешнее состояние.Пытаясь справиться с паникой, он не глядя зашарил по столу, сгрёб сразу три ягоды и сунул в рот. Лис тотчас воспользовался этим: стёк вниз и, сжав его зад, порывисто прижался губами к выпирающему под штанами члену. Митака чуть не подавился и испуганно вскрикнул:— Это не едят!Но настойчивые губы уже накрыли головку через ткань, и Митака забыл обо всём на свете, даже о землянике. Он простонал, схватил Пьюви за руку, нашарил ею свой хвост. Ударил пятками в спину, толкая на себя, и выгнулся навстречу рту, посасывающему головку члена. Предчувствуя, как надвигается нечто огромное, грозящее смять его сознание, скрутить в жгут каждую мышцу, Митака в ужасе забормотал молитву морковке и зелёному салату и жалобно вскрикнул. Крупная дрожь прошила всё его тело, знакомое удовольствие, усиленное во сто крат близостью хищника — или его настойчивыми ласками, — разлилось жаркой волной внизу живота.Отдышавшись, Митака округлившимися глазами посмотрел вниз. Стало неловко, но лис был бесконечно нежен. Поднялся, потёрся носом о его щёку и потянул уже покорного Митаку к себе, чтобы усадить на колени. Прижался губами к влажному виску.— Ты мой пушистый земляничный мальчик.Сколько жадности было в этих словах! Чёрный хвост игриво провёл по его бедру, а губы — по подбородку. Митака скомкал рубашку и вжался лицом в костистое плечо, боясь застонать в голос: он обожал, когда его хвалили. Как оказалось, когда ему расстёгивали штаны и трогали член, он обожал еще больше, до сладости, куда сильнее, чем самую спелую землянику. Вздрагивая от самых ушей до кончиков пальцев, Митака снова кончил. Он не мог ни стонать, ни кричать: горло сдавило спазмом, только быстро отрывисто дышал, запрокидывая голову и прогибаясь до боли в спине. Пьюви с трудом удерживал бьющееся в его руках тело. Жадно глотнув воздуха, Митака положил голову ему на плечо и сжал бока ногами. И ощутил, что лис тоже не прочь получить своё: в живот многозначительно упирался твёрдый член.Надоедливый и такой неуместный сейчас шум прорвался из реальности в этот уютный кухонно-земляничный мир с запахом взаимного желания — громкий нетерпеливый стук в дверь. С каким сожалением Пьюви смотрел на Митаку, прежде чем снять с себя и, ругаясь вполголоса, пойти открывать!Оставшись один, Митака встал, хоть и не с первой попытки, непослушными пальцами застегнул штаны. Прокрался к коробкам, приоткрыл одну и заглянул внутрь. Пусто. Как жаль. Он прислушался к голосам.— Снова к своим ходил? — Пьюви. — И как? Безуспешно? Ну, следовало ожидать. Нет, Брендол, а чего ты хотел после всего?— Чёртов Армитаж выставил меня из дома десять лет назад, — голос непрошеного гостя был хриплым и то и дело срывался на сварливые нотки. — И с той поры знать меня не хочет! Э, постой! Мне кажется или... Да нет, не кажется, на тебе запах кролика. Не повторяй моих ошибок!— Ты сам виноват. — Ещё никогда Митака не слышал, чтобы Пьюви говорил так сердито. — Надо было следить, кому присовываешь. И как детей воспитываешь.Дальше Митака не стал слушать. Раздвинул шторы, открыл окно и вывалился наружу, прямо в цветочную клумбу. Добежал до грядки с земляникой, торопливо набил полные карманы и бочком пробрался к задней калитке. Курточки он хватился только возле дома МакГрегора. Но волк с ней, с курточкой, его первый раз случился с самцом! С лисом!Некстати зачесался левый глаз. Потом зачесался правый. Потом нёбо. Митака чихнул: запершило в горле, поднёс дрожащие руки к самому носу и хрипло заохал, увидев сыпь между указательным и большим пальцами. От непомерного количества земляники у него началась аллергия.Нужную калитку Митака искал почти на ощупь: прищуренные глаза слезились, из носа текло, а нежная кожа между пальцами ужасно зачесалась, стоило только опустить руку на крашеное дерево. Не заперто. Хоть в чём-то повезло. Хотя... Митака оглянулся на лисий дом и торопливо забежал в огород. Чуть не упал, споткнувшись о высокие ступеньки, навалился на дверь и забарабанил что есть сил. Пьюви наверняка уже спровадил этого Брендола и заметил его отсутствие.Отворил запыхавшийся Рен и втащил его внутрь. Чёрные уши дёрнулись вверх, он наклонился и обнюхал его лицо. Митака скривился от резкого запаха. Это что... другой самец его пометил? Чем Рен здесь занимался? Он выглянул из-за него и увидел хозяина, в таком же непотребном виде, растрёпанного, в полурасстёгнутой рубашке. Рен задвинул его обратно и требовательно спросил:— Что случилось?Митака и рта раскрыть не успел, а Рен уже схватил его за руки и обнюхал. Стало немного неловко, он мог учуять их с Пьюви запахи. Сам Рен может пахнуть как ему хочется. Митака вырвал ладони и спрятал их за спину.— Я искал тебя три дня.— Что за запах? Что с лицом?— Я наелся земляники, и у меня аллергия.Митака ожидал разноса, упрёков в том, что он, зная об аллергии на ягоды, всё равно обожрался земляникой. Но Рен придвинул его ближе и принюхался к губам.— Скажи, что ты просто был в ?Земляничном раю?, скажи... — лицо Рена перекосилось, рот злобно дёрнулся: — Лисой несет.Учуял. Митака внутренне заметался. Врать бесполезно. Говорить правду — ещё хуже.— Всё не так, как ты думаешь, — начал он осторожно.Рен побледнел от ярости и заскрипел зубами. Плохой признак. Митака загородил входную дверь, заметив, что человек благоразумно сбежал в другую комнату. Теперь нужно как-то сдержать натиск любящего старшего брата.— Отойди, я выбью из этого старого пидора всё дерьмо!— Никуда ты не пойдёшь.— Я сказал, отойди!Митака перешёл в наступление:— А я сказал, что никуда, блядь, ты не пойдешь! Не в этот раз, эгоистичная истеричка, которой лишь бы кому-то въебать. Хуже всех хищников, вместе взятых!Он даже не удивился, когда понял, что вот-вот возненавидит Рена. Ещё и аллергия эта идиотская некстати. Кажется, Рена впечатлило его злое лицо (или матерный крик), потому что он переспросил растерянно, как только перестала шататься чудом устоявшая вешалка, которую он задел рукой в порыве чувств:— Что ты сказал?— Никуда не пойдёшь, говорю. Я сам к нему пришёл, потому что хотел. Понятно?— Расскажи?— Я сам ему позволил.— Что именно?— Потрогать себя.В голос Рена вернулась истеричная злость:— Дальше?— Ничего не было дальше, можешь радоваться.Кажется, Рен вздохнул с облегчением?— Митака. Я тебе что говорил? Не соваться к лисам, ты забыл? Какого хера, Митака? Он к тебе только прикоснулся, и ты уже в штаны накончал? Этот извращенец тебя использует и бросит, или того хуже!У Митаки от обиды перехватило горло. Он не знал, что было обиднее: что старший брат не даёт ему слова вставить или что говорит всякие гадости про Пьюви. Наверное, всё вместе.— Не кричи на меня.— Ты же знаешь, что о нем говорят?!— Не кричи...— Он конченый мудак, какого хуя ты к нему лезешь, сдохнуть хочешь?!— Заткнись! — заорал Митака и ударил Рена в грудь кулаками. Многострадальная вешалка всё-таки повалилась.Опять не слушает! Снова истерит! Как можно договариваться с таким вот? Митака решил, что ему необходимо присесть. Прищурившись, сквозь слёзы он разглядел диван и направился к нему. Мужественно справился с преградившим путь креслом, наподдав ему ногой, и плюхнулся на диван. Потёр горящее лицо и вытер глаза. Когда же уже полегчает?— Вы меня заебали, — Митака в жизни столько не сквернословил. — Все. От самого-то чужой спермой несёт, а мне даже крольчих за хвост пощупать нельзя. Всех от меня отогнали, и это несмотря на то, что мне уже двадцать три, блядь! Вот вообще уйду от вас, будете знать. Кто-нибудь уже начнёт спрашивать моё мнение? Или я для вас плюшевая игрушка без права голоса? И что ты прицепился к этому Пьюви? Узнаю, что ты ему что-то сделал — точно уйду. По крайней мере, у него вкусная земляника.— Тебе нельзя землянику, — ошарашенно напомнил ему Рен.— Я взрослый! Я сам буду решать!Рен кивнул. Митаке удалось приоткрыть один глаз и понаблюдать, как он нервно кружит по гостиной, задевая мебель, ужаснуться его новым шортам. Где Рен их раздобыл? Как смог втиснуться?— Уйдёшь, значит? От меня? Взрослый стал?— В точку, — ответил Митака излюбленным выражением Мэтта. Может, хоть так дойдёт.— Что, совсем взрослый? Ты точно в этом уверен?— Конечно, я уверен.— Точно-точно?— Да, точно.— Может, все-таки ещё маленький?— Нет, я не маленький! — заорал Митака. Рен иногда бывал поразительно туп. Особенно когда был в настроении крушить мебель. Вот как сейчас: схватил стул и треснул им об пол, расколотив на куски. Вот же идиот! Митака вздрогнул, он не любил лишнего шума и до сих пор не привык к вспышкам гнева, однако говорил твёрдо:— Тебе легче? Ещё раз какую хуйню сделаешь, сразу уйду, и ты меня никогда больше не увидишь.Рен прирос к полу. Попытался смутить его пронизывающим взглядом и нахмуренными бровями. Не вышло: Митака только фыркнул. Вот ещё! Будет он бояться, как же, набоялся уже.Наконец Рен сдался. Утёр мокрый лоб и сел рядом. Его голос звучал на удивление сдержанно:— Куда ты уйдёшь?— Думаешь, меня никто не примет?— Ты сейчас про Пьюви?— К кому хочу, к тому и уйду. Никто меня не остановит.Ответом было громкое сопение. И это его называют ребёнком! Впрочем, лицо Рена, забывшее о бритве на несколько дней, мало походило на детское и больше напоминало неопрятный махровый коврик. А, пресвятая морковь, эти его шорты! Как только из них ничего не вываливается? Или вываливается? Митака порадовался, что плохо видит.Тем временем Рен продолжал разыгрывать представление ?телом самец, умом ребёнок?. Скрестил руки на груди, стрельнул пылким взглядом куда-то вдаль, предположительно в сторону кухни. Митака и сам бы посматривал туда, если бы не проклятая аллергия.— Я тебя понял.Сморгнув слезу, Митака робко дотронулся до Ренова колена.— Ты злишься, Кайло? Пожалуйста, не злись на меня. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Но вам пора отпустить меня.Рен задумался, потом выдал категорично:— Я буду приходить к тебе каждый день.— Хорошо.— Когда захочу. И оставаться насколько захочу.— Ладно.— Если увижу, что тебя кто-то обижает — убью нахуй.— Договорились.— Буду тебя обнимать, лизать и целовать, сколько захочу, этот плешивый старый лис тебя у меня не отнимет.— Кайло, никто не собирается меня у тебя отнимать...Рен предостерегающе обнял его, и Митака забыл, как дышать. Снова эти попытки доминировать!— Ты пообещаешь мне быть очень осторожным и никому не доверять?— Я буду осторожен.— Обещаешь?— Обещаю.Всё-таки Рен был уютный и родной, несмотря на эти непотребные шорты и запах человеческого самца на нём. Митака задержал дыхание и потёрся мокрой щекой о голую грудь. Ради этого можно стерпеть... Да чёрт же! Если Рен не перестанет тереться и облизывать, он тоже пропахнет человеческим самцом. Что потом сказать Мэтту, если унюхает?— Ты в курсе, что в этих шортах видно твой член? И ты плохо умылся, от тебя всё ещё несёт!— Ты же знаешь, что ты мой самый любимый маленький кролик, и если...— Со мной ничего не случится. Ты бы обратил внимание на Конора, он младше, он нуждается в любви и ласке больше меня!— Фу!Их отвлекли приближающиеся шаги. Вошёл Томас и с недоверием уставился на обломки стула, потом на кроликов, расположившихся на диване. Митака притих, но Рен продолжил его тискать как ни в чём не бывало. Человеку это не понравилось. Он странно посмотрел на них и молча направился к выходу. Хлопнула дверь.Поведение МакГрегора настораживало. Зачем он понадобился Рену? Он же такой... тощий и нервный. Двое нервных рядом — большая беда для окружающих.— Твой человек странно себя ведёт. Расскажешь, как у вас с ним было?Ладони Рена опустились на его бока. Митака прыснул, хватая его за руки.— А вот это тебе зачем знать?— Ты же рассказывал, как покрывал крольчих и самцов, расскажи и про человека. Как ты его покрыл?— Он меня покрыл.Митака поражённо уставился на Рена, даже уворачиваться перестал.— Неправда...— Правда.— Ты позволил ему трогать хвост?— Да с тех пор, как я тут, он только это и делает, трогает мой хвост.Надо же, а ему запрещает подставлять хвост другим... Хорошо, что Митака его ослушался.— А как он покрыл тебя? Тебе понравилось? Это было больно? Как это вообще происходило? Я хочу знать все в подробностях.— Как происходило? Тебе это для твоего старого лиса надо?— Он не старый.Ну, может быть, Пьюви немного пожилой, но только немного.— Вот так происходило.Митака никак не ожидал, что Рен в своих ужасных шортах залезет на него сверху. Ситуация на грани благопристойности и здравого смысла. Впрочем, Рену всегда недоставало ни того ни другого. Митака молча ждал, что будет дальше. А дальше Рен стал тереться об него, как о крольчиху. О того, с кем хотелось спариться, поправил сам себя Митака. Сегодняшний день был создан для того, чтобы развенчать устаревшее знание, что спариваться можно только с крольчихами. От возбуждающих мыслей случился стояк, и Митака попытался отстраниться, оттолкнуть напирающего Рена.— Перестань!Его поведение уже выходило за рамки допустимого. Митака был не против потискаться по-братски, но тесные обнимания полуголыми, да ещё со стояками — перебор.— У тебя встал, это нормально.— Это всё эти дурацкие шорты, сними их и никогда больше не надевай.— Прямо сейчас? Ради тебя всё сделаю.Потерявший последний стыд Рен стащил с себя шорты. Митака не успел возмутиться: что-то громко загрохотало. Они обернулись и увидели Томаса. У его ног негодующе громыхала кастрюля, крышка от которой решительно и на полной скорости направилась к дивану, но остановилась под столиком. Кажется, человек был раздосадован или сердит. Или просто в ярости, вон как побелел и бросился прочь.— Ты его выбрал, потому что он такой же сумасшедший, как ты? — спросил Митака, пытаясь выползти из-под немного озадаченного Рена. Тот предотвратил дерзкий побег младшего братца, придержав под мышками и защекотав до истерики.От грохота на улице подскочили оба. В испуге вытаращились друг на друга и бросились наружу.Пылал ?Кадиллак?, который Рен позаимствовал у Конора. А огромное дерево, росшее напротив огорода МакГрегора, теперь покоилось в осколках стекла и деревяшек аккурат на том месте, где раньше была веранда рыжей семейки Хаксов. Митака закрыл лицо ладонями. От ужаса он даже не заметил Пьюви, который глазел из-за забора то на него, то на творящийся бедлам. МакГрегор медленно брёл к ним, пошатываясь, как пьяный.А вот и Хакс, с ружьём наперевес. Этот точно пьяный, перегар стоит такой, что удивительно, как птицы с небес не валятся. Сердце Митаки испуганно ёкнуло: Хакс наставил ствол ружья на Рена. Томас что-то забормотал, но Рен с раздражением замахал руками и посмотрел на Митаку. Тот понял без слов. Взял Томаса под локоть и утащил в дом, чтобы не путался под ногами. Там отыскал мобильный и набрал Конора.— Ты очень нужен. К дому Хаксов езжай, сам всё поймёшь... Сиди здесь, — обратился Митака к Томасу и вышел. Он не собирался нянчиться с этим придурочным человеческим самцом.Балаган продолжался. Внедорожник весело пылал, все орали друг на друга, наставляли ружья и пальцы. Громче всех орал Хакс, его даже покачивало из стороны в сторону от возмущения:— Ты чего вырядился, как порнозвезда, оденься, тут дети! Тэчи, не смотри!Рен громко озвучил очевидное: Хакс пьян — и приказал Тэчи увести его. Не вышло. Ожесточённая перепалка завязалась по новому кругу.На визг тормозов обернулись все. Конор, нарядный, как карамельный ирландский сатана, выскочил из машины, забегал вокруг горящего ?Кадиллака?, матерно запричитал, срываясь на писк и оскорбления. Митака никогда бы не подумал, что его младший брат способен исторгать из себя подобные звуки. Мэтт, выскочивший за ним, попытался его осадить, но Конор с ходу вклинился в самую гущу перепалки и чуть не подрался с Хаксом за Рена, рыжих и всю Ирландию в целом. Чуть, потому что бойцовские навыки Конора оказались бессильны против приклада хаксовой винтовки. Пришлось срочно спасать его от необдуманных поступков: Мэтт шепнул всем, что Хакс — генерал британской армии и лучше его не доставать. Митака принёс лёд и, сидя на ступеньках, успокаивал Конора и на всякий случай под видом заботы крепко придерживал, пока взрослые не договорились о возмещении ущерба. О чём договаривались Мэтт с близнецом рыжего генерала Хакса, он не слышал. Наверняка о чём-то приятном, вон как у Тэчи уши дёргаются! Митака украдкой поискал взглядом Пьюви и упустил момент появления Томаса.— Это моя вина. Я готов нести за все ответственность. Я... я же не знал, что Рен — ебливая блядь, согласился с ним спариться, вышел на минуту, а он уже на члене этого милого вислоухого кролика прыгает. Вот я и не сдержался, подорвал его машину...Митака чуть не подавился от возмущения. Что он несёт?!— Это была моя машина... — начал Конор и ошарашенно уставился на Рена.Хакс немедленно отреагировал новым воплем в адрес тихо переговаривающихся в стороне Мэтта и Тэчи:— Отойди от него, Тэчи!Тэчи в ответ потащил Мэтта в дом и захлопнул дверь прямо перед носом донельзя удивлённого Хакса. Митака ощутил нечто вроде уважения. Вот так и надо обращаться с надоедливыми братьями!Конор справился с потрясением, шепеляво пригрозил разобраться и с Реном, и с Хаксом, отказался от помощи и уехал. Митака тоскливо следил за тем, как пожар стихает под белой пеной огнетушителя, как Пьюви охает, пропуская подпаленный хвост меж пальцев, и совсем-совсем не смотрит на него.Тупому человеческому самцу пришлось долго объяснять, что он тупой и неправильно понял привычные кроличьи игры.