Глава 4. (1/1)
Россия ласково поглаживал щеку Артура. Англичанин еще спал на мягкой кровати, спокойно дыша. Иван посмотрел в окно. Было солнечное утро, маленькая струйка света попадала в комнату сквозь чуть приоткрытые шторы.– Ваня… – прошептал Артур во сне. Брагинский умиленно улыбнулся и поцеловал Британию в губы. Керкленд открыл глаза.
– С добрым утром, – спокойно сказал Брагинский.– С добрым... Иван, меня волнует одно дело...– Что же? – Брагинский потянулся.– Вы собираетесь говорить с Франциском об отказе от континентальной блокады?– Непременно! Я отправлюсь к нему сегодня, в обед, – Россия встал с постели и подошел к окну,
раздвигая шторы. Солнечный свет залил помещение. – Сегодня прекрасная погода, не правда ли? Особенно подходящая для подобных новостей для Франции, – Брагинский по-детски улыбнулся.– Но Вы понимаете, чем это может обернуться? – поинтересовался Британия, сев на край постели.Оба лидера прекрасно знали, что к чему. Все могло закончиться очень плохо, но это неизбежно.
– Наше объединение – единственный выход, вот что я знаю. Франциск тоже знает... Это слишком очевидно, – сухо заключил Брагинский, открыв окно. Теплый ветерок ворвался в комнату, трепля его русые волосы. В такие моменты казалось, что все хорошо, что нет никаких войн и убийств. В такую погоду счастье само вторгается в сердце. Предстоял серьезный разговор, но всему свое время.
Франциск довольно смаковал свое любимое вино, периодически бормоча "прекрасно, прекрасно". Россия молча сидел и пристально смотрел на Францию. Бонфуа же наслаждался своим напитком и довольно улыбался.– Очень зря Вы отказались от вина. Знатное, знаете ли, очень, – француз широко улыбнулся, посмотрев на Брагинского.– Я прибыл к Вам по другому вопросу, Франция, – Россия спокойно взглянул на Бонфуа и продолжил: – Я отказываюсь поддерживать континентальную блокаду Великобритании! – Брагинский резко замолчал.
Франция удивленно посмотрел на славянина и оторвался от бокала. Эта новость стала для него ударом, ибо континентальная блокада была сильным оружием против его главного врага – Англии. Нельзя было лишиться союзника в лице России.– Постойте, Иван! Вы сейчас, верно, шутите! Не стоит, я уж поверил, – Франциск попытался выдавить из себя улыбку.– Нет, не шучу. Я считаю нужным отказать вам в поддержке, Бонфуа.
Франция понял, что его не обманывают. И эта новость его не обрадовала. Он поднялся с места, крепко сжимая бокал. "Как?! Все шло так прекрасно, русская псина!" Франциск резко выплеснул содержимое бокала на мундир русского. Поступок Бонфуа обескуражил Брагинского. Иван встал и отчетливо произнес:– Быть войне, господин Бонфуа. Прощайте! – оскорбленный Россия вышел, хлопнув дверью.Франциск еще долго не мог успокоиться. Пора было принимать меры.– Быть войне, значит? Ничего, Иван! Вы еще узнаете все мое могущество. Весь мир падет к моим ногам... Вы поймете.И Франция не соврал. Уже 17 декабря 1811 года в Париже между ним и Австрией были достигнуты договоренности, на основании которых был заключен франко-австрийский военный союз.Бонфуа не мог просто так остановиться. Он жаждал вина, власти и любви. И не собирался так просто отступать.– Я обязуюсь выступить против России, но Вы, Франциск вернете мне Иллирийские провинции, которые Вы у меня отняли в 1809 году, – Родерих важно взглянул на Бонфуа. Тот, с минуту помолчав, согласился. Делать было нечего: положение было шатким.
24 февраля 1812 года. Бонфуа сидел в кабинете у Гилберта, попивая его спиртные запасы. Байльшмидт расслабленно сидел в своем кресле. Военный мундир валялся где-то около входной двери, рубашка там же.– Ну, тебе же понравилось, Гилберт? Можешь не отвечать, я знаю ответ, – пропел Франциск, выпивая очередной бокал.– Заткнись, Бонфуа! – рявкнул прусс, вытирая холодный пот со лба. У них прошли жаркие "переговоры", где союзники обмолвились, что Гилберт снабжает французскую армию солдатами, а Франциск тем временем отдает что-либо из отвоеванных русских земель. Партнеров устраивали эти условия, поэтому рассуждать долго не пришлось.
– Иван, Вы даже не представляете, как я его ненавижу! – обреченно вздохнул Родерих. Австрия мечтал провалиться в никуда, лишь бы не видеть наглую ухмылку Француза.– Я вижу, он сильно надломил вашу волю, – спокойно заметил Брагинский.
– Не желаю ему помогать! – австриец поерзал на стуле. Его гордость, его самолюбие были растоптаны этим нахальным Франциском, и Иван это прекрасно понимал. Россия и Австрия обмолвились, что армия Родериха не пойдёт далеко от австро-русской границы. Ведь и сам австриец не желал усердствовать на благо Бонфуа. Швеция тоже заключила союз с Россией, ибо Бонфуа оккупировал Шведскую Померанию. Фортуна широко улыбалась Брагинскому.Теплый летний вечер 11 июня 1812 года. Иван, прицелившись, сидел в кустах. Где-то еще притаились остальные солдаты. Подчиненные России заметили странное движение на реке Неман. Уже стемнело, и через реку с возвышенного и лесистого берега на лодках и паромах переправлялась рота французских солдат. Началась перестрелка. Тишину ночи нарушили свист пуль и крики. В перестрелке погибали люди. Французам все же удалось переправиться через пограничный Неман.Иван опять был ранен, только теперь уже в другое плечо. Русский чувствовал, что скоро придет его черед использовать всю свою мощь. Ведь до этого были всего лишь маленькие предпосылки к большой войне. Брагинский понимал, что еще тысячи его солдат прольют кровь и отдадут жизни за родину. Было больно, грустно, но иначе все могло перейти к наглому Бонфуа. Иван бы предпочел умереть, чем подчинятся кому-то. Стоять на коленях перед этим человеком или перед кем либо еще – это значило растоптать свое самолюбие, уничтожить себя... Недопустимо.
Россия поднял взор к ночному небу, усеянному звездами. "Какая красота", – подумал славянин и улыбнулся. На душе кошки скребли, а вокруг – такое очарование. Ни одна война, даже самая кровопролитная, не сможет уничтожить красоту этого мира, считал славянин. Было страшно, было неловко, но это бесконечное небо помогало верить в будущее.
Сейчас он ранен, но завтра будет ранен его враг... Оставалось только ждать.