Часть 1. Глава 3. Быть может завтра (2/2)

Услышав, как скрипнула входная дверь, Джекилл- старший выпрямился; Пул возится на кухне, Лизу он нарочно отправил к соседям, хотя он знал, что подобные походы ей не по нутру, ему сейчас было крайне необходимо остаться с сыном наедине.

-Генри?

Шум в коридоре затих. Конечно Генри - идёт крадучись, потому что наверняка заметил стоящий у входа зонт и не отвечает на вопрос.

-Иди сюда!

Мальчик вошёл в гостиную с таким же видом, как и вчера - со вжатыми плечами и опущенной головой, как побитый.

-Сядь, - Альберт показал ему на место рядом с собой, но Генри остался стоять по виду горя желанием если не уйти от разговора, то хотя бы забиться в угол. И лишь когда Альберт встал, чтобы выбросить сигару, и принялся нервно ходить по комнате, он присел на самый краешек дивана, по-прежнему не решаясь поднять головы. На минуту воцарилась тишина, был слышен только стук каблуков об пол.

-Генри, - Альберту очень хотелось спросить сына где он шлялся и почему пропустил семейный завтрак, но он держался. - Я хотел бы поговорить с тобой.

На данную новость сын никак не прореагировал, даже не пошевелился, как будто прирос к спинке дивана.

-Вчера у нас состоялся не совсем приятный разговор, - Альберт заложил руки за спину и теперь медленно наматывал круги вокруг дивана; это помогало ему сосредоточиться, но, увы, вконец пугало Генри, подобные действия напоминали ему движения кобры вокруг своей жертвы. - и всё же я хотел бы сказать, что честность и открытость являются главным критерием хороших отношений между близкими людьми. Если такового нет нужно разбираться, обсуждать, анализировать... Понимаешь меня? Вот ты вчера... Впрочем, - он тут же поправился. - Я не по этому поводу позвал тебя. Я видел у тебя на подоконнике лежат какие - то рисунки, явно недоконченные. - Мальчик резко побледнел на этих словах, но Альберт был так поглощён подбиранием нужных фраз что не заметил этого. - И ты их бросил. Нет я не осуждаю твоё увлечение, я осуждаю лишь его незавершённость и бросание из крайности в крайность. И так во всём Генри, ты всё бросаешь на половине. Понимаешь ли ты что я пытаюсь сказать? Серьёзно ли то чем ты сейчас занимаешься? Судя по тебе, нет, я не говорю уже о моральной стороне дела.

-О чём Вы? - впервые за время разговора Генри поднял голову и спросил что-то.

-Генри, я его всего лишь хочу предупредить тебя что ты имеешь дело с людьми особой когорты, с которыми нужно быть предельно осторожным.

-Почему? - спросил тот, хотя в его душе снова просыпалась обида и хотелось спросить: ?с какой это стати??.-Люди подобного гм... сорта зачастую не имеют понятия о нормах, принятых в приличном обществе и намеренно искажают реальность. То есть я хочу сказать, что они имеют привычку обманывать себе же в угоду.

-Меня не обманывают, - отчеканил Генри.

-Ты так уверен в этом? Ты же совсем ещё не знаешь жизни, Генри!

-А Вы? - набравшись смелости, Генри поднял голову и посмотрел отцу прямо в глаза, но тут же снова отвёл взгляд.

-Ну … по крайней мере я старше тебя, - от взгляда сына Альберту стало как-то не по себе. - но тем не менее я до сих пор учусь...

-Так почему?

-Что почему? - не понял вопроса Альберт.

-Почему Вы не можете научиться видеть не только плохое? Вы даже не знаете, Джек хороший, он... - на этом приступ красноречия закончился, и Генри снова опустил голову.

-Значит Джек считает, что воровать это хорошо?

Генри молчал.

-Ну неужели ты не видишь, Генри, куда тебя тянут! - отчаянно воскликнул Альберт; нет, этот мальчишка точно сведёт его с ума! - Какой же ты ещё ребёнок! И что самое ужасное: ты с завидным упорством не хочешь ничего слушать! Ты даже мать не можешь послушать, а ведь она наверняка говорила тебе то же самое!

Генри сейчас мечтал слиться с диваном, а ещё лучше поскорей оказаться в своей комнате, этот разговор ему совершенно не нравился, отец не разговаривает с ним, а как будто читает лекцию очередному нерадивому пациенту.Альберт в самом деле пустился в длинные рассуждения о роли семьи в становлении порядочного члена общества, о добродетели и о смирении. Надо сказать, данная тема крайне занимала его, несмотря на занятие наукой, Альберт Джекилл был глубоко верующим человеком, и в церковь ходил не в силу привычки и устоев, а по зову сердца. После потери семьи именно вера в Бога дала ему опору и возможность увидеть пусть не самое светлое, но всё же будущее. Он часто повторял молитвы, не только с утра и перед сном, он обращался к ним и в минуты изнуряющих операций, и когда предстояло сообщить родным пациента о смерти или неутешительном диагнозе. Бог слышал, и Альберт был уверен в этом. На воскресные службы он приходил с искренним светлым чувством избавления, и с почти трепетным благоговением слушал читающего молитвы священника и церковный хор. Даже жена не была так религиозна, а уж Генри вообще скучал во время служб и не скрывал этого, хотя семейной традиции - поход в церковь на раннюю воскресную службу - подчинялся. Вот и сейчас он молча сидел на диване в той же позе и совсем не слушал отца. Ему вдруг пришло в голову - откуда он знает, что Бог есть? Почему вот уже полчаса он болтает о чём-то призрачном чьё существование он даже не видел? И кто вообще сказал, что вот эти все правила - единственное верное и правильное в этом мире? Кто вдолбил ему в голову, как гвоздь в доску, что всё что происходит это единственно верно и правильно? Вот Джек ни разу о говорил об этом Боге, не заикнулся и о добродетели и смирении, и ничего, живёт же. Генри спрашивал как-то у мамы похож ли Бог на доброго волшебника, который исполняет все просьбы, на что она рассмеялась и ответила, что он ещё слишком мал. Но ведь все взрослые так и делают - вываливают на него кучу своих просьб, и пусть исполняет. А исполняет ли...?

-Генри! Я кажется спросил тебя.

Мальчик вздрогнул и испуганно посмотрел на отца.

-Нет, ты совершенно невнимателен! А я ещё хотел по приезде в Лондон нанять хорошего учителя, мать утверждает, что ты очень способен. А ты настолько рассеян что не можешь послушать что я хочу тебе втолковать!

Учитель? Генри насторожился новому слову. Оно пугало и одновременно манило чем-то новым. Если ему наймут этого учителя он совсем не сможет видеться с Джеком... Наверное, отец нарочно хочет так сделать, чтобы не запретить им видеться, а просто не дать времени на встречи.

-Однако это подождёт, - тут же добавил Альберт. - до девяти лет вполне ещё можно повременить с этим делом. И потом ты же достаточно хорошо читаешь.

Внезапно он встал и взяв со стола газету протянул её сыну.

-Прочитай.

Генри с испугом посмотрел на отца. За этим ему чудилось какое-то изощрённое наказание, и он не желал принимать в этом участие.-Можешь прочитать что угодно. Что понравится. Я ни разу не слышал, как ты читаешь. - Альберт уселся в кресло напротив, слегка закинув ногу на ногу. - Только соображай, ради Бога, поживее.

Трясущимися руками Генри взял с дивана сложённую газету. Другой раз может быть он и обрадовался - ему дали взрослую вещь, но сейчас в груди как будто отчаянно хлопала крыльями птица, и язык отчаянно заплетался. Он начал читать первый же текст, он даже не запомнил про что. Кажется, про какую-то скандальную постановку венской оперы, в которой персонажи пели крайне непристойные песенки. Всё бы ничего, если бы по какой-то случайности в одной из лож не присутствовала бы Её Величество, вследствие чего премьера вызвала огромный скандал, так как королева была глубоко оскорблена содержанием произведения, которое, как она посчитала, высмеивало её, и так далее в том же духе. Отец, как показалось Генри, слушал очень внимательно и даже несколько раз поправил его прочтение некоторых слов и интонацию, хотя о ней говорить ещё было рано, Генри только отучился читать по слогам.

-Ну хватит, впрочем, - Альберт остановил сына где-то на середине статьи. - Ты читаешь неплохо, но местные газеты поразительно сухо и убого описывают события, - последнее он говорил уже скорее сам себе. - и о чём мне говорить за субботним обедом у Джонсонов, ума не представляю... Скорей бы уже сентябрь.

Сентябрь? Но ведь в сентябре кончается лето, а значит им придётся возвращаться в Лондон. А как же Джек?

Но Альберт не заметил волнения сына, ещё несколько минут посожалев о местной унылости жизни, он вернулся к прежнему предмету разговора.

-Я всё же повторю свой вопрос, Генри, в третий раз. Хочешь ли ты быть честным и достойным человеком?

?А как это?? - хотелось спросить Генри. Но спросить отца он не мог, отец не умеет отвечать как мама. Если промолчать, его промучают так до самого вечера, поэтому лучше просто согласиться.

-Хочу.

-Тогда ты должен принимать порядки, устроенные в обществе, и не рушить их, тем самым вызывая недоумение окружающих. Ты понимаешь меня?

Генри закивал: он согласен сделать всё что угодно, лишь бы закончилась эта бесконечная лекция.-Хорошо. Я рад что мы всё выяснили. - Альберт присел теперь на диван рядом с сыном, не решаясь, однако дотронуться до него. - Я не хочу, чтобы ты сердился на меня Генри. Порой я бываю суров, но всё же я стараюсь… стараюсь чтобы в нашей семье всё было хорошо. Чтобы было доверие, понимаешь? Чтобы можно было поговорить вот так, как сейчас... Я хочу быть твоим другом, Генри.

Мальчик посмотрел на этого огромного бородатого мужчину, который впервые, кажется, выглядел несколько рассеянным и даже... заботливым. Но что-то удерживало Генри откликнуться, не то чтобы он не верил этому, но всё же... Детское сердце безошибочно улавливало неискренность, влияние извне, сам бы отец ни за что не пришёл к такому разговору, его вынудили, наверняка мама, и половина слов почти точно её, нет, она не виновата, она так хочет помочь, но если он не захочет искренне сам...

-Ты можешь рассчитывать на меня, - продолжил Альберт. – Скажи, тебе есть что мне рассказать?

Генри поднял голову, снова встречаясь с отцом взглядом. Сегодня он был не совсем обычный, но этого мало для откровенности...

-Мне нечего рассказать Вам.