Апрель (1/1)

Папка: Рабочие копииОт: [email protected]Для: [email protected]Линочка,Ты и не представляешь, что я чувствую. Зря я послал Тебе письмо, но Ты меня ужасно поразила. Мне было очень больно. В конце концов, больно каждый раз, когда я вижу Тебя в лицее на переменах. Ты так близко, и в то же время так далеко. Каждый раз, когда думаю, сколько Твоих лучших чувств я упустил по собственной глупости, как обидел Тебя. Мне так хочется коснуться Тебя, поцеловать. Я пытаюсь готовиться к выпускным, чтобы немного забыться, но у меня не очень получается. Все все время вспоминается. Какими счастливыми были те несколько месяцев с Тобой! Думаю, что вскоре сдам экзамены и исчезну навсегда из Твоей жизни. В минуты полного разочарования мне кажется, что тогда будет легче, потому что видеть Тебя каждый день в коридоре?— это неописуемые пытки. А тогда меня охватывает страх. Неужели это будет конец? В самом деле конец? И я никогда больше Тебя не увижу?Знаешь, как я Тебя люблю?А.***Линка не совсем представляла себе, как это лучше сделать. Господин Антоний не хотел, чтобы сын узнал о синей папочке, а Линка была почти уверена, что когда передаст ему отцовскую просьбу, он будет сопровождать ее во время поисков. Поэтому девушка торопилась, надеясь застать дома только пани Стасю. А уж ей она наплетет, что там какие-то документы. Позвонила, но никто не открывал, и Линка нажала на щеколду. В самом деле, госпожа Стася не слышала звонка, потому что пылесосила внизу. Линка силилась перекричать шум.—?Доброго дня! Господин Антоний просил, чтобы я кое-что взяла из его комнаты и принесла в больницу, можно?—?Что такое? —?пожилая дама была глуховата, а что пылесос продолжал гудеть, она вообще ничего не слышала. Наконец, выключила его и кивнула головой, когда Линка повторила вопрос.Девушка выбежала наверх и сразу нашла нужную полку и папочку. Конечно, она бы с радостью заглянула внутрь, однако удержалась. Делая вид, будто очень торопится, Линка побежала к двери. Лучше, чтобы госпожа Стася не начала допытываться. Вой пылесоса вдруг успокоился.—?Я эту папку знаю,?— отозвалась госпожа Стася и схватила Линку за руку.Линка вздрогнула. Пани Стася крепко сжимала ее за плечо, странно, что слабоватая старушка оказалась такой внушительной.—?Знаете? —?переспросила Линка таким тоном, словно речь шла о ежедневную газету. —?Эту папку просил принести господин Антоний… Я не знаю, что там.—?Зато я знаю. Даже теперь он не может о ней забыть, старый дурак.—?О ней?—?Иди уже,?— старушка отпустила ее. —?Пусть уж. Это, пожалуй, все равно не продлится долго.Линка проглотила слюну.—?Что вы имеете в виду?—?Да ведь он тяжело болен. Это скоро кончится.—?Неправда! Не говорите такого!—?Вспомнишь мои слова, я жизни повидала. Люди умирают, даже те, кто не спешит на тот свет.Линка выбежала на улицу, нарушая все возможные правила дорожного движения, пересекла дорогу и вбежала в автобус. Втиснувшись на сиденье, она пыталась успокоить дребезжание сердца. А тогда легонько сняла резинки с рожков папочки. ?Я только загляну,?— подумала она. —?Ведь это никому не повредит?. Увидела листы: белые, светло-розовые, в линейку, все испещрены ровными рядами аккуратных букв. И еще несколько черно-белых фотографий, выцветших от времени. Отклонив крылышко папочки, Линка разглядывала девушку со светлыми волосами, собранными в конский хвост. Незнакомка и в самом деле была очень красивая. Вдруг Линке сделалось неловко, что она так шарит в чужих воспоминаниях. Какое она имеет право? Автобус остановился в центре. Надо было еще пересесть на трамвай, чтобы доехать до больницы.Когда вбежала в палату и увидела пустую кровать, ей показалось, что она слышит слова пани Стаси: ?Он тяжело болен. Это не продлится долго?.—?Где он?! —?вскрикнула девушка.Какой-то старичок проснулся и что-то пробормотал. Второй смотрел так пристально, что Линка смутилась.—?Его забрали! —?проговорил старик так громко, что Линка аж подпрыгнула с перепугу.Палата вдруг закружилась вокруг нее, Линке стало нехорошо. Перед глазами маячила картина тела, прикрытого белой простыней.—?На анализы! —?рявкнул через мгновение старичок.Как и все глуховатые люди, он говорил слишком громко.—?О, уже едет! Господин Антоний, внучка, наверное, перепугалась,?— обратился он к старику, который как раз въезжал на коляске в палату. —?Видимо, очень за вас беспокоится.Линка почувствовала такую слабость, словно страх, что заставлял ее как-то держаться, внезапно отпустил. Села на кровати, а потом расплакалась.—?То говоришь, что она на тебя накричала? —?господин Антоний положил папочку на одеяло и обхватил ее руками.—?Она была недовольна. Из-за этой папочки. Пани Стася… —?Линка решилась спросить,?— она давно у вас работает?—?Давно. Всегда работала. Когда пришла, то была где-то такая, как ты. Приехала из маленького городка, собственно, села. Хотела заработать, чтобы помочь родным. Дети там остались маленькие, а отец погиб, когда рубили лес. Так и осталась. Знаешь, мы очень привязались друг к другу. Мы же были почти ровесниками.—?А у нее своей семьи нет?—?Да нет.?Как оно,?— подумала Линка,?— всю жизнь работать в такой семье, заниматься чужими детьми, застилать чужие постели?? А потом задумалась, что между ними произошло. Потому-то наверное было, в этом она не сомневалась. Глянула на господина Антония, и вдруг он показался ей таким беззащитным.—?Господин Антоний… как вы себя чувствуете? Я волнуюсь за вас…—?Все в порядке, дитя, ничего со мной не случится***Лукаш мурлыкал под нос какую-то мелодию. Линка еще с улицы услышала его и остановилась. Может, не мешать ему? Потому что когда кто-то делает то, что любит, лучше не вмешиваться. А она может сказать, что ей нравится ее жизнь? Ведь она учится в желаемом лицее. Много фотографирует, начала писать, ей удалось найти работу. Кажется, все замечательно. Вот только?— почему она не чувствует себя счастливой? Почему ей постоянно чего-то не хватает? Неужели причина в парне, точнее, в его отсутствии? Неужели все всегда должно вращаться вокруг этого? Иногда ей казалось, что жизнь без Адриана лишено смысла, и тогда она сердилась на себя. Линка никогда не была романтичной и не хотела такой быть. Ей хотелось просто забыть обо всем и заняться собой, фотографиями, писанием. У нее были шансы чего-то достичь в жизни. А она проводила вечера, сочиняя письма Адриану в его шикарном календаре за двести злотых. Наверное, совсем промахнулась. Ей вдруг захотелось поехать домой и немедленно сжечь тот календарь. Ее размышления прервал голос Лукаша.—?Эй, принцесса! Простите, что нарушаю твои мысли, но ты чуть не развалила забор. Иди сюда быстренько, я что-то тебе покажу.Наряженный в какую-то старую рабочую одежду и зеленые резиновые рукавицы, Лукаш присел на корточки над грудой листьев.—?Что ты хочешь мне показать? Новый сорт сорняка?—?Что-то такое. Глянь, что я тут нашел.Между серо-бурыми побегами и засохшими растениями блеснуло что-то голубое.—?Незабудки?—?Линка, сжалься, какие незабудки в это время года? Кроме того, они же совсем другие. Это барвинок. А там дальше?— крокусы и примулы.—?Невероятно, то есть, даже если в саду ничего не делать, он все равно живет?—?Да. Сады живут собственной жизнью. И это меня больше всего в них восхищает. Не думала, откуда взялась здесь эта лещина?—?А это орешник? Видимо, кто-то посадил. Тот, кто любил орехи.—?Не думаю. Никто в здравом уме не посадил бы деревья у забора. И ели не посадил бы… И дуба тоже, потому что эта мелочь?— дуб. Люди обычно сажают фруктовые деревья, в конце концов, можешь спросить у своего господина Антония. И думаю, что это не люди сделали.—?Тогда откуда здесь взялись все эти саженцы?—?Здесь неподалеку Скаришевський парк. Там полно белок, которые иногда наведываются на Саську Кемпу. Приносит такая белочка орешек, прячет себе на зиму и забывает. Вторая обгрызет шишку, вот и имеешь уже два деревца. Летит сойка, бросает желудь…И все это остается. Если вовремя не выкопать, то за несколько лет имеешь лесок.—?И что ты с ними сделаешь?—?Как это что? Оставлю. Знаешь, такие дикие садики по-своему неповторимы. Самое важное теперь?— это повыдирать сорняки и как-то все упорядочить. А деревца?— жалко их. Если им удалось здесь вырасти, пусть и дальше растут. Хорошо, что парк довольно далеко, иначе здесь давно пылал бы лес.Линка села на качели и прищурилась. Солнце просвечивало сквозь облака и постепенно заставляло все проснуться. Не только барвинок или как там назывались эти голубые цветы, но и ее саму тоже. После того, что она услышала про белок и соек, Линка по-другому смотрела на сад. Раньше она всегда видела только хаос. Но за ним скрывалась целая история, довольно логичная, хотя и беспорядочная. Линка представляла себе, как садик рос из самосеек, семян, зернышек… тех, что приносили птицы, ветер. Вдруг она осознала, что так можно воспринимать все. Кому-то непосвященному их семья могла напоминать пазлы из разных наборов. Она, мать, Адам, Кай, Каськин отец, Каська… И друзья тоже важны?— Наталья, Оскар, Лукаш. Может, наша жизнь иногда напоминает такой беспорядочный садик, где разные люди растут, как те самосейки? Линка смотрела на Лукаша, который упорно полол. Парень бросал новые и новые сорняки на кучу мусора. ?А этот Лукаш очень даже ничего,?— подумала Линка. —?Интересно, что было бы, если бы он ею заинтересовался? Начала бы с ним флиртовать?? Может и хорошо, что она над этим не задумывалась. С другой стороны, может, удалось бы забыть Адриана? Спрыгнула с качели и присела возле Лукаша.—?Помочь? —?спросила она.—?А разве тебе не надо в больницу? Ага, пани Стася говорила, чтобы ты к ней подошла, она хочет что-то передать для господина Антония.Линка этому не обрадовалась. Последний разговор с госпожой Стасей к приятным не принадлежал.—?Еще минуточку,?— сказала Линка, чтобы как-то отдалить встречу со старушкой. —?Я хочу еще раз взглянуть на этот…—?Барвинок?—?Вот-вот.—?Хорошо, дитя, что ты пришла,?— госпожа Стася как раз переливала что-то из кастрюли в термос. —?А я бульончику сварила, отнесешь Антонию, потому что чем там его кормят, неизвестно. Я его полотенцем укутаю, то он будет теплый, а если остынет, то попросишь там какую-нибудь из медсестер, чтобы тебе подогрели. Я утром была, галушечки ему молочные занесла, то они ничего не имели против.?Антонию?? Линка впервые услышала от пани Стаси, чтобы она так говорила о нем. ?Галушечки молочные?? Ничего себе!—?Господину Дареку пришлось поехать в командировку, так его в больнице нынче не будет, но деньги тут для тебя оставил…?Деньги,?— подумала Линка. —?И за что? За то, что я навещаю старика?? Линка чувствовала себя как последняя мошенница.—?Не надо мне этих денег. Я его навещаю не так…—?Ну, пан Дарек сказал…—?Неважно. Не хочу и все,?— твердо сказала Линка и отодвинула от себя конверт, даже не заглядывая внутрь. Пани Стася глянула на нее как-то приветливее. А может, ей только показалось?—?Ну, все готово,?— госпожа Стася протянула Линке плетеной корзины, в которой стоял термос, завернутый в два махровых полотенца. —?Жди-ка, положу еще и несколько апельсинов.Линка с сомнением взглянула на корзину. Она казалась ей допотопной.—?И мне с этим ехать?—?А что? Слишком тяжелое?—?Нет, что вы!—?Раньше только с такими корзинами ходили, а эти полиэтиленовые пакеты?— просто гадость! Мало того, что они загрязняют окружающую среду, то еще и в них все мнется. Ты только не забудь принести обратно, тогда завтра я опять супу ему передам. Завтра придешь?—?Приду, приду.—?Ой, как хорошо, что ты туда поедешь. Потому что у меня уже совсем сил нет.Линка взяла корзины в руки. Вид у нее действительно был странный, она как будто собиралась на пикник за город. Испуганно подумала, что ей придется ехать с этим в больницу, потом из больницы домой, а завтра снова на Нобеля… Супер. Хоть бы никого не встретить по дороге.Господин Антоний выглядел лучше, или ей так показалось. Может, дело было в том, что Линка уже успела привыкнуть к больничной атмосферы? Остальные больных также не казались такими страшными, тем более, что они ласково улыбались, только Линка заходила в палату. ?Господин Антоний, внучка пришла!??— окликали.—?Послезавтра знаменательный день,?— сказал господин Антоний, когда Линка села на белый металлический стул у кровати. —?Операция!—?Ой, Боже! —?вырвалось Линце.—?Никакое не ?ой, Боже?! Наконец! У меня просто сил уже нет тут сидеть. Хочу на воздух, потому что на улице весна. А тут что? Толпа исхудавших стариканов! Но это уже недолго…—?Не волнуйтесь, все будет хорошо.—?А я вовсе и не волнуюсь, это ты переживаешь. И совершенно зря. Беспокоишься из-за старого дедугана? Или боишься, что потеряешь работу, если я умру?—?Пожалуйста, не шутите так.—?Ладно обещаю, но при одном условии.—?Каком?—?Что выполнишь мою просьбу и не будешь смеяться надо мной. Ишь, деточка, это этакое… Ну, то, о чем я прошу. Дело в том, что я хотел бы, чтобы ты меня сфотографировала. Никто меня давно не фотографировал, в последний раз, пожалуй, еще когда Дарек был молодым… жена иногда делала фотографии, да по ее смерти уже никто. А я хотел бы, чтобы внукам осталось на память. Если эти внуки вообще будут…—?То, может, когда выйдете из больницы, я вам целую фотосессию сделаю. В садике!И чего она сама об этом не подумала? Так хвасталась своим фотографическим лицеем, однако никогда не сделала ни одной фотки в этом доме, словно старых людей нельзя фотографировать. Ей сделалось неловко.—?Лучше приходи завтра. Никогда ничего не знаешь. Люди, бывает, после наркоза не просыпаются.—?Вы же обещали!—?Ну, обещание за обещание. Так как?—?Ладно,?— согласилась Линка, делая вид, будто раздумывает.Иногда Линце казалось, что ее так поглощает внешкольная жизнь, что лицей сделался каким-то незначительным приложением. Она почти ежедневно ходила на Нобеля, теперь еще и в больницу. Ей удавалось зарабатывать на лицей, однако для учебы времени не оставалось.Утром Линка проснулась, ободренная мыслью о послеобеденной фотосессии господина Антония. Занятия надо было как-то пережить. Даже уроки фотографии уже не так ее увлекали, как раньше, видимо, из-за того, что на них верховодил Азор со своими сторонниками, Марыськой и Зузой. Всегда трудно пасти задних. Кроме того, пришлось признаться, что она постоянно что-то заваливала. Что ж, нелегко быть лучшей на уроках фотографии, если она все время не выполняла домашних заданий и проектов. Приближался срок подготовки годового проекта. Времени оставалось только до мая. Работы учеников должны были показать на выставке. В начале июня в лицее проходила выставка, а после нее пикник. Линка не только не находила на все это времени, ей не хватало идей. После разговора с госпожой Юлией Линка действительно начала фотографировать больше, даже ежедневно, но ей казалось, что это не для нее. Предпочла посвятить делу больше времени, сосредоточиться. Кроме того, фотоаппарат был слишком тяжел, чтобы везде его таскать. ?Эх,?— подумала девушка. —?Жалуюсь и жалуюсь, а тут надо просто приступить к работе?, Ведь она не может разочаровать госпожу Юлию. Прежде всего ее. Кроме того и мама, и Адам тоже, видимо, хотели бы увидеть ее успехи. Они бы ею гордились, если бы увидели на выставке красивые фото.На математике Линка засыпала. И почему эти выражения так на нее влияли? Это даже лучше, чем считать баранов. Только на доске появлялись какие-то иксы и графики функций, у Линки сразу закрывались глаза. Почему у этой маленькой невзрачной женщины всегда такой грустный голос? Может, потому, что постоянно приходится иметь дело с числами и формулами? Конечно, Линку вызвали к доске. Девушка стояла перед классом, съежившись, словно таким образом могла избежать убийственного удара.—?Ну, конечно,?— вздохнула госпожа Лилиана и взглянула на нее еще грустнее, чем всегда.?Боже мой, сейчас она заплачет?,?— подумала Линка.—?Тебе известно, что ситуация у тебя не блестящая?—?То есть?—?То есть совсем плохо. У тебя зачислена только одна контрольная.Так вот. Линка знала, что у нее хорошая оценка лишь за одну контрольную. Четверка. Это было почти чудо, но тогда все удалось. То был не единственный раз, когда она как следует засела за математику. И следующие две контрольные Линка написала плохо.—?То в итоге получается удовлетворительно? —?тихонько спросила она.—?Вижу, что среднее арифметическое ты все-таки усвоила,?— вздохнула учительница. —?Но пробный выпускной ты написала на десять процентов. А это еще одна двойка.—?Но ведь этот пробный не учитывается! Вы же сами сказали! Что это только для проверки! Вы же не должны были ставить эти оценки! Мы же только в первом классе! —?Линке показалось, вся эта история с выпускным?— это потрясающая, ну просто поразительная несправедливость.—?Эта оценка не является решающей, но она учитывается. Я специально подготовила задания так, чтобы там было только то, что вы усвоили в гимназии и в первом классе лицея. Что-то ты слишком мудрствуешь, Халина. Тебе не кажется, что твоих усилий пока мало, чтобы иметь хорошую оценку за семестр?—?Но ведь семестр еще не закончился.—?Если бы ты считала так же хорошо, как говоришь, то действительно много чего достигла! Одна хорошая оценка в течение семестра-и все. Да еще и не известно, ты ли сама ее заслужила. Четверка! Даже не верится, если посмотреть на остальных оценок, правда?—?Я не списывала! Просто выучила!—?Так выучи еще раз. Ты должна переписать эти две контрольные. А в следующую среду прошу, чтобы пришла мама.?Этого мне еще не хватало. Теперь еще и математику придется подгонять. Интересно только, когда,?— Линка почувствовала, как ее глаза наливаются слезами, но удержалась и не заплакала. —?Что-то я слишком тонкослеза стала?. Что ж, контрольные она перепишет, хуже, что маму вызывают в школу, придется ей наслушаться. Снова. Линка вздохнула. Придется попросить Адама… Ведь тогда он ей помог. Ну, почему все всегда так сложно?Господин Антоний ждал ее принаряженный и причесанный. В белой рубашке и с каким-то шелковым платком на шее.—?Это фуляр,?— пояснил он Линке.—?Откуда вы это вытащили? —?спросила она и сразу мысленно отругала себя. Неужели она всегда должна быть такой прямолинейной. —?Вам сын привез? —?ну вот, опять. Просто неуемное любопытство. У Линки аж сердце сжалось, потому что девушка вдруг осознала, что пан Дарек очень редко навещал отца в больнице. По крайней мере она его здесь ни разу не видела.—?Стася привезла. Одела меня и расчесала.Линке показалось, что болезнь господина Антония как-то привела к улучшению отношений между ним и Стасей. Так оно бывает, что только тогда, когда кто-нибудь заболеет, мы осознаем, насколько близок нам этот человек. А теперь вот бульончики, этот фуляр и все такое. Интересно, ей просто показалось, что господин Антоний едва покраснел?—?Хорошо выглядите.Линка подошла к окну и отодвинула штору.—?Нужно много света.Установила баланс белого, диафрагму и время.—?Я сначала так себе поклацаю, хорошо? Вы пока как-то специально не позируйте, я посмотрю, параметры ли подходящие.—?Ладно, госпожа фотограф, как скажете.Линка знала, что это будет нелегко. Потому как сфотографировать кого-то в больнице так, чтобы это не казалось печальным? Установила небольшую резкость, по крайней мере, фон будет размытым. Лицо в профиль, анфас, улыбчивое, серьезное. Она просматривала фотки и вдруг впала в панику. Потому что все и дальше выглядело очень грустно. Никакие улыбки, ни один фуляр не помогал. Они были в больнице, вот и все. К счастью, у господина Антония было интересное лицо. Фотографии можно викадрувати, поиграть с черным и белым, чтобы заговорили черты и тени… Тогда лицо делается более пластичным, почти театральным. Может, сделать так, чтобы вообще не было видно, что это больница? А может, наоборот, подчеркнуть драматизм ситуации? Ведь госпожа Стася говорила…—?Чего ты так задумалась?—?Ничего, все в порядке. Дело в том, что больница?— невеселое место. А я хотела бы сделать вам интересные фотографии. Потому что вы всегда такой веселый, у вас такое чувство юмора…—?Ты только тут мне не всхлипывай, потому что объектив замочишь, и что будет? Присунь мне капельницу.—?Что вы собираетесь сделать? Ведь так нельзя!—?Да ну, все можно,?— засмеялся старик, а тогда сделал себе руркою капельницы в голову, а бутылку приставил к голове, как будто индейское перо.—?Я вождь Слепая Кишка,?— заявил он и важно кивнул головой.Линка щелкала фотку за фоткой, в разных ракурсах. Она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Радостное настроение передалось и остальной пациентов, а пан Антоний явно был в своей стихии. Оказалось, что у него незаурядные актерские способности! Старик вытащил из рамки на кровати график температур и как раз собирался сделать из него челнока, как в палату зашла медсестра и строго взглянула на всех.—?Что здесь происходит! Господин Антоний, пожалуйста, возвращайтесь в постель, а вы, барышня, перестаньте фотографировать. Это больница, а не какое-то кабаре!Господин Антоний послушно залез под одеяло и сделал смиренное лицо, а потом подмигнул.—?Простите,?— Линка пыталась спасти ситуацию. —?Но дедушке сейчас ужасно весело. Может, это после лекарств?—?Он не получает никаких лекарств,?— сухо ответила медсестра.Линка спрятала фотоаппарат и сидела тихонько. Медсестра обошла палату. Хихиканье и смешки утихли. Поэтому она лишь наругалась пальцем на пациентов и вышла, оставив дверь открытой.—?Ну, и как фотосессия? —?спросил господин Антоний, приложив палец ко рту. —?Только тихонько, чтобы та холера опять не пришла.—?Прекрасно,?— так же шепотом ответила Линка. —?В самом деле. А теперь отдыхайте, ведь завтра вам понадобятся силы.—?Да, потому что под наркозом придется поработать! Иди уж, деточка, иди, ты устала.—?Во сколько эта операция?—?Утром. Держи кулаки.—?Буду держать,?— пообещала Линка. Ей вдруг захотелось расплакаться.—?Не хочу больше видеть здесь это унылое лицо. Ничего со мной не случится. Есть к тебе просьба,?— господин Антоний вытащил из ящика стола конверт. —?Если со мной что-то случится, пожалуйста, отправь это письмо.То был обычный конверт с адресом. Гренадиров, 18. Линка понятия не имела, где это, и предпочитала не расспрашивать, для кого предназначено это письмо. Она надеялась, что ей не придется его отправлять. Быстренько сунула конверт в сумку. Пожала господину Антонию руку одновременно закрывая глаза и силясь не разреветься.—?Извиняюсь, барышня! —?позвал один из пациентов, очень больной человек, такой худой, что казалось?— он вот-вот исчезнет.—?Что случилось? —?Линка подошла ближе.—?А вы бы не могли меня сфотографировать? Я бы хотел иметь такую обычную фотографию.—?И меня! —?воскликнул второй.Линка почувствовала, как внутри ей что-то сжалось.—?Пожалуй, я еще немного останусь,?— улыбнулась она в господина Антония и приготовила фотоаппарат.Уже смеркалось, но света было вполне достаточно.Расплакалась она только дома, просматривая фотографии. Смеялась, глядя на те снимки с капельницей на голове и в тюрбане, сделанном из газеты, плакала, вглядываясь в лица старых людей, больные, измученные. Но все хотели, чтобы их сфотографировали. Для детей, для внуков. Не удивительно, что люди так любят фотографию. Не удивительно, что она сама ее любила.Линка заснула довольно поздно. Ей снилась больница и пациенты. Проснулась в шесть утра, перед глазами стоял господин Антоний. Упоминание о вчерашней фотосессии вызвало на лице улыбку. Какое у него замечательное чувство юмора! А раньше она этого так не замечала. Господин Антоний всегда шутил, однако только в больнице это сделалось заметным, видимо потому, что там людям в основном не до смеху. Интересно, а эта женщина, Оливия, была веселой? И жива ли она? Можно ли ее отыскать? Вдруг кроме усталости и страха Линка почувствовала возбуждение. ?Ого, во мне снова просыпается дух искателя приключений?,?— подумала она. В то утро она собиралась в лицей вдвое дольше, потому что обещала себе, что будет держать кулаки за господина Антония.В лицее положила мобильный с выключенным звуком на парту. Она знала, что этого делать нельзя. Ждала весть, однако вплоть до обеда телефон не подавал признаков жизни. Линка размышляла, как долго длится такая операция. После полудня у них была математика, и учительница снова вызвала ее к доске. Неужели математика должна быть каждый день? Мало ей вчерашнего… Сейчас могла бы дать ей покой. Линце никак не удавалось сосредоточиться, когда начала записывать уравнение на доске, увидела, что телефон вибрирует на парте.—?Простите,?— Линка подбежала и схватила мобильник.Она напрочь забыла, что в лицее запрещено пользоваться телефонами.—?Спасибо, спасибо, что позвонили! Большое вам спасибо, я так волновалась! —?воскликнула она на целый класс.Все на нее глазели, а она аж подпрыгивала от радости.—?Получилось, получилось! Операция прошла удачно!—?Это кто-то родной? —?спросила математичка.—?Ну, да… это господин Антоний. Мой… дедушка.А потом вернулась к доске и дописала задание.На перемене к Линке подошел Оскар. Девушка сидела на диване в переходе между коридорами и мотала ногами от счастья.—?Я и не знал, что ты так подружилась с этим господином Антонием. Это тот, у кого ты работаешь?—?Да. Я тоже не знала, что так этим буду заниматься. К счастью все хорошо закончилось. Я так волновалась. Слушай, кстати, а как бы ты взялся за поиски какого-то человека?—?То есть кого-то, кто исчез? Есть такая организация ?Итака?…—?Нет, не в этом дело. Я тебе расскажу, но пообещай, что никому не растреплешь.—?Конечно!И Линка пересказала ему всю историю.—?Понимаешь, надо поспрашивать на этой Саской Кемпе. Может, удастся отыскать художников, которым она позировала… Если те еще живы. Это немного как будто журналистская работа. Но ты ведь такое любишь, а?—?Ну… пожалуй, что так.Они и не заметили, когда зазвонил звонок. Вместе пошли на урок истории, изрядно опоздав. Конечно, Азорова банда сразу начала перешептываться и сплетничать о них. Но Линке было безразлично. У нее была новая цель.Дома сразу залезла в интернет. ?Художник Саська Кемпа?,?— набрала в Гугле. Выскочили многочисленные адреса и телефоны. Было даже несколько портретистов. И преимущественно все они родились в семидесятые или шестидесятые. ?Слишком молоды?,?— вздохнула Линка. Конечно, могло случиться, что кто-то из них происходил из творческой семьи, и его родители могли что-то помнить. Линка начала записывать их мейлы, чтобы написать письмо, и тут ее внимание привлекло объявление: ?праздник Саской Кемпы. Вернисаж ?Художники Саской Кемпы 1900-2012?? ?Вот оно!??— обрадовалась Линка. Когда этот вернисаж? В мае! Это уже скоро! Девушка снова почувствовала прилив адреналина. Вот и есть та журналистская жилка, о которой говорил Оскар.