Глава 86 (2/2)

Цзян Чаогэ на мгновение задумался:– Господин Инь Чуань, вы… Вы когда-нибудь были ребенком?Белые веера густых ресниц Инь Чуаня еле заметно задрожали:– Нет, по крайней мере, воспоминаний о детстве у меня не сохранилось. Я верю, что другие Божественные звери тоже ничего не помнят, их память будто бы стерта. Я не стал продолжать эту тему с Чжи Сюанем, потому что… Если слишком глубоко задуматься, то станет страшно. Когда не знаешь, кто ты и откуда взялся, не помнишь ни родителей, ни детских лет, это пугает. Многие из двенадцати думают, что просто слишком долго прожили на белом свете, посему естественно, что кое-что забылось; эта мысль утешает их. Но я никогда ничего не забываю, моя память безупречна. Значит, мы не совсем обычные живые существа, а нечто другое… Видимо, нас создали. Но зачем? И кто обладает такой силой, что способна сотворить двенадцать столь могущественных созданий?Цзян Чаогэ глубоко вздохнул, чувствуя, как его серые клеточки мозга буквально кричат от перенапряжения, не способные разобраться в столь запутанном вопросе. Невольно мужчина припомнил, как Чжи Сюань то и дело требовал от него маленьких цилиньчиков, чтобы посмотреть на свой детский облик. Видимо, это было подсознательным желанием обрести хоть какие-то корни, вспомнить хоть что-нибудь из детства.Инь Чуань сказал:– В древних книгах твоего мира упоминается, что Нефритовый Император устраивает мировое бедствие каждые 129600 лет?Цзян Чаогэ кивнул:

– Было сказано, что цикл юаня неба и земли (2) равен 129600 годам. При каждом новом юане Нефритовый император инициирует новую эру путем глобальной катастрофы.– Один юань разделен на 12 циклов (3), а именно: Цзы, Чоу, Инь, Мао, Чэнь, Сы, У, Вэй, Шэнь, Ю, Сюй и Хай, каждый из которых длится в течение 10800 лет. Появление новых ?Истоков Сущего? знаменует собой скорый закат старого мира, а затем его возрождение в новой форме. Это нескончаемый процесс. Явление ?Истоков? всегда совпадает с мировым бедствием. Как ты думаешь, почему?Цзян Чаогэ нахмурился:– Они явно связаны, но как?..

Мужчине часто казалось, что он почти ухватил истину за хвост, но, к сожалению, четкое решение загадки так ни разу и не сформировалась в его мозгу.

– Нефритовый Император пережил бесчисленное количество смен эпох, его продолжительность жизни насчитывает сотни миллионов лет. Он ровесник всего сущего на земле и на небе. Каждый раз, когда ?Истоки Сущего? являют себя, наступает новая эпоха. Многое из прежнего погибает, но некоторые существа с успехом переходят в следующий жизненный цикл. Вместе с этим появляется и что-то новое. Так повторялось и будет повторяться вновь и вновь, лишь сам Император останется неизменным. Но кто же вводит мир в новую эру? Нефритовый император или же ?Истоки Сущего?? Можно ли тогда сказать, что Нефритовый Император – это и есть ?Истоки Сущего?, а ?Истоки Сущего? – Нефритовый Император?В этот момент в мозгу Цзян Чаогэ, кажется, произошла фатальная ошибка, и серые клеточки наотрез отказались продолжать функционировать. Поэтому мужчина просто промолчал.Однако цепочка философских рассуждении Инь Чуаня не прервалась. Древний зверь, похоже, и вовсе не заметил, что его собеседник несколько утратил нить разговора.– Изучив множество древних книг и трактатов, я пришел к выводу, что всякий раз Вселенная претерпевает значительные изменения.Тут Цзян Чаогэ все же смог поддержать разговор:– Циклы длятся несколько тысяч лет, естественно, за такой длительный срок многое может поменяться.Инь Чуань кивнул:– Да, например, в цзыши (первый большой час суток от 11 ч. вечера до 1 ч. ночи) вселенная хаотична, в чоуши (время с 1 часа до 3 часов ночи) хаос достигает своего апогея, в иньши (время от 3 до 5 утра) все погружается во тьму. Но вот наступает маоши (от 5 до 7 часов утра), и солнечный свет вновь находит дорогу к земле. Чэньши (от 7 до 9 часов утра) – радостный и светлый, наполнен чистым воздухом. В сыши (от 9 до 11 часов утра) мир пока еще спокоен и безмятежен. В уши (от 11 до 13 часов) нещадно палит солнце, а в вэйши (с 1 до 3 часов дня) все сущее на земле достигает своего расцвета. В час шэнь (от 3 часов дня до 5 часов вечера) все неожиданно меняется, а в юши (время с 5 до 7 часов вечера) начинает клониться к закату. С наступлением сюйши солнце садится за западные холмы, а в хайши (время от 9 до 11 часов вечера) мир вновь погружается во тьму. Двенадцать циклов образуют единое целое. Мир рождается из хаоса, расцветает и вновь погружается во тьму. А затем наступает следующая эра, следующий юань.Цзян Чаогэ пытался переварить полученную информацию, но потерпел поражение.– Что все это значит? - беспомощно простонал он.– Это показывает, что продолжительность нашей жизни не бесконечна, – тихо сказал Инь Чуань. – Мы появились на земле примерно в час шэнь и долгое время были заточены в оружии. Можно примерно посчитать, что сейчас мир находится в сюйши, значит, через несколько тысяч лет этому юаню придет конец, и все мы исчезнем вместе с ним.

Цзян Чаогэ помассировал точку между бровями:– Какое же счастье, что моя продолжительность жизни насчитывает всего несколько десятилетий!

Инь Чуань оценил напряженное выражение лица собеседника, и на его бледных губах невольно расцвела улыбка:– Я совсем тебя запутал, не так ли?

Цзян Чаогэ кивнул.– А все от того, что у меня было слишком много свободного времени на подобные размышления, – вздохнул Инь Чуань. – Раньше я лишь смутно ощущал, что между Уцзу и нами есть что-то общее. Сейчас же я считаю, что схожесть состоит в том, что нас всех создали. Мы появились на свете из ?Истоков Сущего?, тогда что же они сами такое? Выходит, что и Уцзу, и мы подобны марионеткам, созданным неизвестным мастером в определенное время, а после уничтоженным за ненадобностью. Один юань – это невообразимо долгий промежуток времени. Даже для нас. Но для Нефритового Императора это всего лишь небольшой отрезок жизни, к примеру, как неделя для простого человека. Думал ли ты, Цзян Чаогэ, что даже Божественные звери могут быть столь ничтожны перед истинным владыкой мира?Цзян Чаогэ не смог утаить того потрясения, что охватило его разум. Казалось, его мозг наконец смог осознать суть разговора с байцзэ, адаптировав его к современным реалиям его родного мира. Итак, мир был подобен программе, а Нефритовый Император – программисту. Каждый раз, инициируя начало новой эры, он будто бы устанавливал очередное обновление программы, полностью перезаписывая предыдущую версию. Вот почему эры сменяли одна другую. Но кто тогда такие древние звери и кто люди? Можно ли сказать, что геологические периоды и эры из родного мира Чаогэ – это и есть те самые чередования юаней? Затухание старых и появление новых ?Истоков Сущего??

Видимо, выражение лица Чаогэ предательски выдавало судорожный поток мыслей в его голове, потому что Инь Чуань, улыбнувшись чуть шире, мягко сказал:– Не стоит слишком уж задумываться об этом, все это лишь мои предположения, родившееся в процессе продолжительных размышлений в одиночестве. Никто никогда не видел Нефритового Императора. Кто знает, существует ли он на самом деле? Да и всему, что написано в древних трактатах, тоже верить не стоит. Десять тысяч лет размышлял я об этом в уединении, но точного ответа так и не нашел. Лишь в одном я точно уверен…– В чем же?

Инь Чуань глубоко вздохнул:– Каждый последующий юань отличается от предыдущего.– Откуда такая уверенность?В ответ Инь Чуань лишь молча покачал головой.Уже хорошо изучивший поведенческие особенности байцзэ Цзян Чаогэ понял, что ему больше ничего не удастся узнать. Все равно душу его переполняла радость, ведь это оказался самый продолжительный разговор по душам между ним и Инь Чуанем. Отчего же древний зверь, всегда бывший себе на уме, вдруг разоткровенничался? Возможно, на него сильно повлияла недавняя ссора с Чжи Сюанем. Его мотивы оставались за пределами понимания Цзян Чаогэ, зато молодой мужчина чувствовал, что прикоснулся к чему-то сакральному и немного приблизился к разгадке тайны ?Истоков Сущего?. Инь Чуань не был пустословом, а значит, все его выводы – это результат продолжительных исследований и последующих серьезных размышлений. И даже этот потрясающе умный зверь не смог докопаться до истины. Возможно, Вселенная обладала секретами, неподвластными разуму живых существ. Так все живое рождается и умирает, оставаясь в полнейшем неведении о законах, движущих этим миром. Чаогэ в очередной раз порадовался краткосрочности человеческой жизни, он уж точно не доживет до окончания текущего юаня!Из задумчивости его выдернул мягкий, ласкающий слух голос байцзэ.– Спасибо, что выслушал мои абсурдные рассуждения, – сказал он с легкой извиняющейся улыбкой.– Господин, с ваших уст не может сорваться и одного абсурдного слова! Пусть до истины мы не докопались, но вы дали мне отличную почву для размышлений, – заверил Чаогэ.– Прошу, постарайся убедить Чжи Сюаня, что дела давно минувших дней унесены ветром времени. Не стоит ворошить прошлое. Ненависть к Уцзу нужно оставить позади, – в приятном голосе Инь Чуаня слышалась мольба.– Я здесь не помощник. Однако Чжи Сюань цепляется за идею встречи с реинкарнацией заклятого врага, вот пусть и живет мечтами о сладкой мести, – с кривой ухмылкой сказал Чаогэ.Инь Чуань вздохнул:

– Он заботится о тебе, дорожит тобой. Ты должен наставлять его на правильный путь, это полезно для вас обоих.– Хорошо, я попробую, – желая успокоить Инь Чуаня, заверил Чаогэ, но про себя, однако, подумал, что лучше уж не бередить старую рану цилиня. Какой толк обсуждать древнего колдуна, который умер несколько тысяч лет назад?

Инь Чуань с грустью опустил голову, и каскад его шелковых волос упал с плеч, белоснежным занавесом скрывая от собеседника прекрасное лицо.Цзян Чаогэ понял, что разговор закончен и, молча откланявшись, поспешил в свою палатку.Зайдя в нее, он обнаружил крайне недовольного Сюаня. Цилинь, насупившись, сидел посреди палатки.Цзян Чаогэ неожиданно вспомнил, что божественные звери обладают экстраординарным слухом, а он вел философские беседы с Инь Чуанем примерно в десяти метрах от палатки. Конечно же, цилинь прекрасно расслышал каждое сказанное ими слово.Даже если бы этот факт не всплыл в памяти Чаогэ, по одному только надутому виду Чжи Сюаня можно было судить о его осведомленности. Сложив руки на груди, цилинь буравил человека пылающим взглядом.Улыбнувшись, Цзян Чаогэ сел напротив расстроенного зверя и спокойным голосом сказал:– Ты только не волнуйся, я тебя выслушаю.От этих слов выражение лица Чжи Сюаня сразу просветлело, а глаза перестали метать молнии:– Верно, ты ведь мой человек, а не его. Так что будешь слушать меня.Цзян Чаогэ улыбнулся еще шире:– Да. Однако знания Инь Чуаня поистине всеобъемлющи. Я считаю, что тебе иногда стоит…– Нет! – рявкнул цилинь, грубо перебивая речь Чаогэ. – Он заодно с этими Уцзу! А ты заодно с ним!– Нет, нет, вовсе нет!– Да, эту тему со мной больше не поднимай, - отрезал Сюань. - Если Инь Чуань вновь посмеет заступаться за этих проклятых убийц, то я закусаю его до смерти! Так и знай!Цзян Чаогэ и правда решил больше не упоминать об этом. К тому же, после недавнего разговора с байцзэ его разум полнился хаотичными мыслями. Чем больше он старался абстрагироваться от полученной информации, тем больше его затягивало в омут размышлений. Просто какое-то наказание! Внезапно он вспомнил последние слова Инь Чуаня о том, что один юань непременно будет отличаться от следующего. Отчего же так? Уж не влияли ли на эпоху сами ?Истоки Сущего??Что же тогда такое, эти ?Истоки Сущего?, и как они связаны с земными циклами?

Цзян Чаогэ был уверен, что Инь Чуань знал гораздо больше, чем говорил. Разум древнего зверя был глубже моря, а знания безграничны. Почему же он не хотел рассказывать все до конца? Мысли об этом необъяснимым образом селили в сердце мужчины холодный страх.

– Сейчас ты думаешь обо мне или Инь Чуане? Отвечай честно! – послышался недовольный голос.– Конечно же, о тебе! – и глазом не моргнув, соврал Чаогэ.– А вот и нет! Ты обдумываешь ваш с ним разговор! – с обидой буркнул цилинь. – Что вы там обсуждали? Такая скучища, что в какой-то момент я почти заснул.–Я мало что понял, – признался Чаогэ.– Вот! Эта черта в Инь Чуане самая раздражающая! Вечно наболтает, что другие понять не могут.– А ты правда не помнишь свое детство? – внезапно спросил Цзян Чаогэ.Чжи Сюань покачал головой:– Инь Чуань действительно глупый. Если мы просто появились в этом мире, а не родились от отца и матери, то как же могли помнить свое детство?– Разве тебе не любопытно? – лишь только Цзян Чаогэ произнес эту фразу, как в тот же миг пожалел.Разумеется, Чжи Сюань уже буравил его нетерпеливым взглядом:– Мне очень и очень любопытно, поэтому я и прошу тебя о маленьких цилиньчиках.

– Я уже устал говорить тебе, что это невозможно, – Цзян Чаогэ закатил глаза с такой силой, что они грозили провернуться в глазницах.– Я еще разок спрошу Инь Чуаня, – решил Чжи Сюань.Цзян Чаоге угрожающе сощурился:– Если ты посмеешь хоть словом обмолвиться о маленьких цилиньчиках, особенно посторонним, то с этого момента мы будем спать отдельно! Понял меня?!– Нет! Нет! Никогда! – по-детски заканючил цилинь.Цзян Чаогэ приподнял бровь:– Ну, остались еще какие-то вопросы?Чжи Сюань смотрел на него жалобным взглядом, губы цилиня забавно надулись, а на прекрасном лице отразилась ужасная обида.***1) Мэй (寐) – засыпать вечным сном; умирать. Таким образом, название озера можно перевести ?Озеро вечного сна?.2) Дух мудрости – одна из составляющих души, отвечающая за память и сознание.3) Юань (一元) – начало царствования, новая эра; новый год.

4) Земные ветви (地支 dìzhī) – циклические знаки двенадцатеричного цикла, которые используются в Китае и других странах юго-восточной Азии для летоисчисления, а также в качестве понятийных операторов в семействе наук классической китайской метафизики. Расположены в следующей последовательности: 子、丑、寅、卯、辰、巳、午、未、申、酉、戌、亥.5) чоуши (丑时) – время с 1 часа до 3 часов ночи;иньши (寅时)– время от 3 до 5 утра;маоши (卯时) – время от 5 до 7 часов утра;чэньши (辰时) – время от 7 до 9 часов утра;сыши (巳时) – время от 9 до 11 часов утра;уши (午时) – время от 11 до 13 часов дня;вэйши (未时) – время с 13 до 15 часов дня;шэньши (申时) – время от 15 часов дня до 17 часов вечера;юши (酉时) – время с 17 до 19 часов вечера;сюйши (戌时) – время от 19 до 21 часа вечера;хайши (亥时) – время от 21 до 23 часов ночи.