28. Ковентри (1/1)

Ойген ждал их авто на КПП возле Бремена. Над будкой дежурного наряда ветер трепал флаг, похожий на флаг Вольного города Гамбурга. Только написано там было ?Вольная земля Бремен-Бремерхафен?.– Вас повернуло на слове ?Воля?? – не выдержал Митчелл.– Это хорошее слово, – ответил Ноа. – Воля – это способность человека делать выбор. Ты думаешь, почему герр Бисмарк поддержал и возглавил флотский мятеж? Чтобы у всех был выбор.Митчелл начал скрипуче возмущаться, что тупые немцы это слово понимают как полные извращенцы, Ноа возмутился в ответ. Вальтеру стало неловко, и он поспешил покинуть машину.– Здравствуйте, – Ойген первым протянул руку и посмотрел на него долгим взглядом. – Вы стали хуже выглядеть, совсем не высыпаетесь и плохо питаетесь.Вальтер пожал плечами.– Мне некогда. Зато вы безупречны, как и всегда.– Я попробую взять это под свой контроль. Не как ваш муж, боже упаси.Вальтер предостерегающе кашлянул.– Кажется, мы договаривались, что вы в мою жизнь не лезете.– В вашу личную жизнь – нет, но мне не улыбается, что вы умрете от переутомления. Сегодня вы обедаете со мной, и это не обсуждается. Я сообщу вашему адъютанту.– Ойген, прекратите. И мой адъютант под арестом, да, я как раз хотел вам об этом рассказать!– Вот как, – Ойген деликатно подхватил его под локоть. – Рассказывайте. Я имею только разрозненные данные о покушении на вас, но Кальтенмеер не могла быть в этом замешана!– Обстоятельства сложились не в её пользу, – Вальтер локоть высвободил. – Кого мы ждём?– Хиппера и Тирпиц, – Ойген нахмурился. – В город вы должны въехать как триумфатор.– Ерунда, я не брал Бремерхафен, он сдался Хедвиг фон Тирпиц!– Но наш вождь – вы.– Так, – Вальтер гневно повысил голос. – Вон Хагена уже вождём называли, и где мы оказались с таким вождём?– Боже мой, прекратите кричать. Хорошо, донесите до всех мысль, что вас лучше величать флагманом или как вам будет угодно. Хотите дистанцироваться от Хагена – пожалуйста, только без скандалов на публику!Вальтер выслушал его. Не зная, куда деть руки, он принялся вертеть обручальное кольцо. Ойген это заметил.– Кольцо стало большим. Ужасное небрежение собой.– Капитан-лёйтнант! – начал было Вальтер.– Вы должны дожить до победы, а дальше делайте, что хотите, – Ойген досадливо дёрнул щекой. – Если вас постоянно перемыкает, то видьте во мне не мужа, а наставника или коллегу, кого угодно, только от помощи не отмахивайтесь!Вальтер растерянно махнул рукой.– А ведь не об этом я хотел поговорить, ну да что теперь. Когда наши-ваши родственники соизволят явиться?– Когда вы двое перестанете ругаться, как муж с женой, ах, подождите… – Хиппер вынырнул из-за оружейной стойки, сейчас пустующей. – Герр флагман! Позвольте припухнуть к вашим стопам, о великий…– Эрих фон Хиппер, – ледяным тоном начал Ойген. – Вам было поручено охранять Хедвиг фон Тирпиц. Почему вы посмели бросить свои должностные обязанности?– Потому что Хедвиг фон Тирпиц тоже хотела подслушать, как наши молодожёны бранятся, – Тирпиц вышла с другой стороны и улыбнулась змеиной улыбкой. – Мой флагман, что за документы вы нам привезли?* * *Обошлось без триумфального въезда в город. И даже без кортежа, Вальтер сам настоял. Слухи о покушении расползлись быстро, спасибо гамбургским газетам, и этим Вальтер хотел показать, что не боится. Да, его могли бы убить в этой форме, приятного мало, но, чтобы убить линкор, нужно что-то посильнее пули, так он сказал Хедвиг и Ойгену. Ойген спорить не стал, хоть и заявил, что это не совсем целесообразно. Хедвиг заявила, что он скорбен башнями и не понимает, что творит. Ещё она заикнулась, что хороший муж должен из него эту дурь выбить, но тут вмешался Ойген.– Вы не будете поднимать эту тему, сударыня, – так и сказал, сжимая руку Вальтера поверх локтя. Он-то уже был готов рявкнуть на сестру, чтобы не молола ерунды. – Вот поэтому я и влез во всё это, – злобно сказал Вальтер, перебесившись. – Чтобы никто не лез к существам моего вторичного пола со своими: ?Замуж! Рожай! Счастье!?.Хедвиг фыркнула, но больше эту тему не поднимала.Особых восторгов появление главы флотского мятежа у городских властей не вызвало. Гражданский представитель Клаус Мерседес, ранее бывший бургомистром, сухо его поприветствовал.– Мы считаем, что господин канцлер поступил нерационально, но и ваши идеи полового равенства нам не нравятся, – сказал он.– А вы женаты? – спросил Вальтер, глядя на его правую руку с обручальным кольцом на.– Был женат, мой супруг умер во время третьих родов, – сказал бургомистр. – Это имеет отношению к вашим глупостям?– Самое непосредственное, – Вальтер с радостью оседлал любимого конька. – Вы, именно вы, оказывали поддержку и помощь своему омеге? Вы вообще знаете, как трудно вынашивать и рожать?– Хороший немецкий автомобиль должен поддерживать отечественный автопром! Собранные на заводах машины не могут считаться настоящей живой техникой, в них нет подлинной души!Вальтер смерил его гневным взглядом.– Мы можем делать технику на заводах, меня самого на верфи построили. А вы сами какого производства будете?– Это не имеет отношения к моему покойному супругу, – отрезал Мерседес.– Вот потому-то и случилось то, что случилось, никому из альф никогда нет дела, вот поэтому Хаген пропихивал законы о продаже подавителей только по разрешениям альф и только для замужних омег, поэтому же приняли закон о запрете на стерилизацию, потому… – Вальтер махнул рукой. – Если бы флот не зацепили, всем было бы и дальше плевать. Как вы с этим живёте?– Замечательно живём. Предупреждаю: если начнёте проповедовать на площади свои дурные антигерманские идеи – выставлю из города и не посмотрю, что вы флагман.– Отлично, – прошипел Вальтер. – Вот и поговорили.Из кабинета бургомистра Вальтер унёсся, как будто за ним гнались два авианосца. Как его бесили такие личности – не описать словами, нецензурными в том числе. Ойген тоже был когда-то таким, но Ойген был в два раза младше по человеческому счёту и смог измениться.На встрече с гарнизоном Бремерхафена Вальтер больше отмалчивался, отвечая только на обращенные непосредственно к нему вопросы. Где-то позади маячили Митчелл с Мессершмиттом, и они были трогательными и смешными, это хоть как-то Вальтера спасало от тоскливых мыслей. Если лично его почти не задирали на тему: ?Срочно замуж! Срочно рожать третьего!?, то для остальных немецких омег ничего не изменилось.Он скрипнул зубами и вздрогнул, когда его окликнули по имени.– Вы не согласны? – спросил смутно знакомый юноша в матроске. Серые глаза выдавали в нём подводную лодку.– Простите, напомните, о чём речь.– Наше командование считает, что вопрос о повышении заработной платы для омег должен обсуждаться в каждом отдельном случае, но субмарины против, – сказал сероглазый.– Я считаю, что все эти собеседования станут поводом для дополнительной дискриминации и домогательств, – Вальтер покачал головой. – У линкоров тип бронирования ?всё или ничего?. Если на словах уравнять оба пола по правам и обязанностям, а в итоге свести всё к пожеланиям левого винта какого-то альфы… То нахрен мы за это боролись, господа офицеры и матросы?!– Вы замужем, и говорить такую ерунду лицемерно! – выкрикнул паренёк в спецовке. – Хорошо женатому мужику болтать о равенстве!Поддел он Вальтера хорошо, за живое зацепил. Пришлось собираться с мыслями несколько секунд, чтобы достойно ответить.– А какое у вас звание, простите?– Я не военный, я погрузчик, – паренек смачно сплюнул под ноги. – Для таких, как вы, офицеров в красивой чёрной форме, я никто.– Я знаю один японский бронеавтомобиль, он тоже был никем, а потом его призвали в армию. До офицера дослужился, но он врач по образованию. Я знаю, что с тридцать пятого года омег перестали принимать в университеты и на специализированные курсы, за исключением случаев, когда мужья-альфы давали своё разрешение. Многие омеги именно за этим вступали в фиктивные браки. Собственно, я вступил в брак из-за младшего сына, ему нужен отец на случай моей гибели, вдобавок… – Вальтер прищурился. – Много кто из вас готов послушать неженатого мужика с сомнительной репутацией военнопленного?Толпа как-то вынужденно рассмеялась.Были ещё вопросы касаемо объединения восставших городов и земель в одну федерацию или что-то вроде.– Я за федеративное государство, – сказал Вальтер. – И говорить о нём нужно сейчас, готовить документы под доказательство на право выхода из Германии. У Вольного города Гамбурга это позволил сделать городской устав. У конгломерата Бремен-Бремерхафен тоже, возможно, позволит. Выходить из состава Германии нужно на законных основаниях, только тогда у нас будет международная поддержка. Оружием тут мало что можно решить, но оно поможет сохранить независимость, пока международные судебные инстанции рассмотрят наши дела.Тирпиц на правах военного коменданта Бремена и Бремерхафена предложила подписать военную ассоциацию, гражданские власти не возражали. Весь вечер и часть ночи пришлось отдать на разработку основных положений, Вальтер охрип, впрочем, его сестра тоже потеряла голос. А утро они встретили на пристани, где приземлился один из флотских Арадо, он донёс, что к Бремерхафену следовал британский конвой, Его Величество король Георг Пятый, он же в миру Джордж Ковентри, обещался быть к трём пополудни.– Боишься? – спросила Тирпиц, сжав его руку.– До тошноты, – признался Вальтер, сглатывая. – Ойген уже хочет запереть меня в своём трюме и грозится пустить Ковентри ко дну, но я запретил говорить такое даже в шутку. Слишком выгодные условия мира, я должен принять их.– Мой глупый добрый старший брат, – она привлекла его к себе, приподнялась на цыпочках и поцеловала его в лоб. – Может, мне пойти вместо тебя?– Вот дурочка, – Вальтер на мгновение позволил себе обнять её. Между ними никогда не было по-настоящему тёплых родственных чувств, они воспитывались порознь и в атмосфере лидерской гонки, в которой Вальтер победил по праву флагмана. – Я ведь как раз за это и борюсь, чтобы отвечали те, кто затевает. Хедвиг…– М-м? – она гладила его по щеке, не как женщина, испытывающая интерес, а как сестра.– Пошли выпьем?Ойген за инициативу не заругал, присоединился третьим, только Вальтеру велел пить немного.– Противозачаточные противопоказано принимать с алкоголем, – тихо сказал он. – Вы же…Вальтер сверкнул глазами.– Его величество хочет от меня детей, но у меня другое мнение по этому поводу, вы знаете.– Откуда информация? – Ойген дёрнулся как от удара.– Митчелл сказал. Ковентри тоже нужны линкоры, много современных линкоров, – Вальтер невесело улыбнулся. – Всем нужны линкоры, бешеные милитаристы как с цепи сорвались.– Этого не случится, – холодно сказал Ойген и допил залпом своё пиво. – Король вас не получит, может сразу укусить себя за винт. Вальтер, теперь вам точно хватит. Может, попросить обед?– А попросите, – согласился Вальтер, который уже забыл, когда в последний раз нормально ел горячую пищу.* * * Его величество явился как по часам и бросил якорь на третьем причале ровно в три пополудни. Солнце освещало все надстройки, ветер трепал флаги и сигнальные флажки. Вальтера передёрнуло. Ойген рядом выглядел умиротворенным, от него сильно несло мятой, впрочем, как и от Тирпиц, эти двое вовремя вспомнили, что придется присутствовать на официальной встрече, а дышать на монаршую особу перегаром как-то не комильфо.– Если он подкатит к вам свои якоря, я их пообрываю, – расслабленным голосом сказал Ойген. – Монарх или не монарх, а вы замужем.Вальтер угукнул.Загремели сходни, поданные не берег. На причале заиграл оркестр. ?Правь, Британия, морями?. Ну да, это было очень смешно… И очередная шпилька в адрес самого Бисмарка. Гражданский комендант хотел уязвить, и уязвил, зараза.Ковентри, слава морским богам, вышел в повседневной форме. Как будто демонстрируя, что он тут строго по делу и вообще, ничем от других кораблей не отличается, сраный позёр. Блеснул золотом хвост под фуражкой, этот подлец так и носил длинные не по уставу волосы.– Военный коменда-ант Бисмарк! – протянул он, ступая на сходни. – Как я рад видеть вас в добром здравии! А где же ваши сыновья?– Здравствуйте, Ваше Величество, – деревянным голосом ответил Вальтер. – Мои дети в добром здравии, чего и вам желают. Надеюсь, ваше путешествие было приятным и без происшествий!Всё свершилось в здании магистрата. Они сказали несколько слов по очереди о том, как важен мир, и что посягнувший на флот посягает на государственное устройство, ведь именно от Ноева ковчега пошёл морской народ, то есть, все живые корабли, и были они первыми одушевленными не-людьми. Им вяло похлопали, а после началась церемония подписания, пышная и затянутая.Находиться рядом, сидеть бок о бок и постоянно говорить с Ковентри было сущей мукой. Вальтер искоса поглядывал на него, но видел совсем другое выражение лица и слышал другой тон. Ему было душно и тоскливо, он начинал задыхаться от слишком тугого воротника рубашки. Слава богу, Ойген периодически косо на него смотрел, и Вальтера отпускало, он переставал думать о том, чтобы ослабить галстук.– Хорошо, что вам хватило ума не цеплять на себя цацку за утопление сэра Худа, – как бы между прочим заметил Ковентри, наклонившись к его уху.– Не понимаю, о чём вы, сэр, – тихо ответил Вальтер, аккуратно убирая со своего колена его руку.– Мне говорили, что бучу поднял Рейнике, когда вас отказались награждать, и в итоге вы свою железную цацку получили. Чего не носите, стыдно получать награды через постель? – от этого змеиного тона у Вальтера по спине мурашки пошли.– Всё бы вам к постели свести, ваше величество, – равнодушно сказал Вальтер.– Не каждый день удается заполучить флагман-омегу в свою постель, и от этого просто дух перехватывает, – чуть громче, чем раньше, сказал Ковентри.Вальтер на секунду прикрыл глаза.– От своих обязательств никогда не отказываюсь, вы получите оговоренное сегодня вечером, когда вам будет угодно пригласить меня на свой борт, – выговорил он без запинки.– В восемь, Бисмарк. Жду вас в восемь! – воскликнул Ковентри. – А теперь давайте подпишем все необходимые бумаги! Эдуард, королевскую ручку и печать!– Герр Рейнике, будьте добры, – Вальтер дрожащими пальцами взялся за ручку и вывел подпись на первом из листов договора.Пожимать руку Ковентри под прицелом десятков камер и фотоаппаратов было мучительно. Ковентри смотрел, как будто душу хотел вынуть и растереть в порошок.?Ненавижу тебя, – думал Вальтер и натянуто улыбался. – Ненавижу тебя, тварь, сволочь, насильник, мразь!?После окончания всех положенных церемоний Вальтер сбежал в туалет, где долго отмывал руки. Его трясло и тошнило, хотелось спрятаться и не выходить к людям. Сознание раздвоилось, одной частью Вальтер оказался в душной маленькой камере Редингской тюрьмы под чьим-то тяжелым потным телом, обезумевший и беспомощный.– Вальтер? – из-за спины его отражению в глаза смотрел верный Ойген. – Развернись.Вальтер послушно повернулся и непонимающе посмотрел на его протянутую руку. В ладони Ойген держал несколько таблеток.– Что это?– Успокоительное и ингибитор. Если эта сволочь подбросит тебе в еду или питье возбудители, их действие будет замедлено в разы. Так что ты останешься в здравом уме. А его феромоны на тебя и так не действуют.– Спасибо за заботу.– Флаги выше, Вальтер. Он не должен видеть твой страх.– Страха нет, есть ненависть и отвращение, – Вальтер протянул руку за таблетками. – Я скорее боюсь наброситься на него с кулаками.– Я встану рядом на рейде. Если что-то случится, зови меня как флагман. Я буду рядом, я буду верить в тебя изо всех сил. А теперь открой рот и глотай таблетки.Вальтер покивал, соглашаясь, а после проглотил таблетки. Он даже не сразу осознал, что Ойген вдруг перешёл на ?ты?, чего между ними давно не было.* * * Вальтер поднимался по сходням Кинг Джорджа как на эшафот. Только наручников не хватало, а так все те же ощущения. Ему доводилось, было с чем сравнивать. Где-то в сентябре сорок первого Ковентри, взбешенный его сопротивлением и тремя попытками побега, решил его проучить. В камеру ночью влетели трое морпехов, скрутили Вальтера и потащили – как был в трусах и рваной рубашке – в тюремный двор. Там втащили на эшафот, накинули на шею петлю, а дальше Вальтер уже смирился и обрадовался, но умереть ему не дали: веревка была подпилена. Он тогда сильно ободрал колени и ладони, провалившись в люк. А Ковентри хохотал, рассмешило это его.Потом уже не было таких шуточек, у Вальтера начал округляться живот, всё заметнее и заметнее, а потом Ковентри и вовсе сделал его своим личным. Нравилось ему брать связанного беременного мужика, ростом выше себя, такие дела.– Господин военный комендант, – Ковентри протянул руку. Зелёные глаза ничего не выражали, золотистые волосы трепал ветер. – Ваше Величество, – выдавил Вальтер, отвечая на рукопожатие, а внутри всё сжалось, тошнота снова плеснулась вверх по пищеводу, но он удержался. – Благодарю вас за помощь и содействие Вольному городу Гамбургу.Ковентри улыбнулся, быстрой плотоядной улыбочкой, тошненькой такой. – Приятно видеть плоды трудов своих, да, Бисмарк? Добро пожаловать на борт, Бисмарк, добро пожаловать. Ему предложили выпить, Вальтер отказался. Пусть Ойген выдал ему среди прочих таблеток ингибитор, мало ли что могли влить в чай. В кармане болталась ампула с первым подарком Такамацу, и Вальтер иногда касался её сквозь ткань. Он обязан справиться. Раньше справлялся ради Валентина, теперь ради города и Валентина, пусть так всё глупо у них вышло.– Я видел газеты, – лениво протянул Ковентри. – Текст покаянных извинений неплох. В меру искренний и проникновенный, мне нравится. Как единственный родич и наследник сэра Худа, извинения принимаю. Английские газеты перепечатают тот текст и добавят мои слова.– Вольный город Гамбург благодарит вас, сэр.– А ты? Тебе хорошо, Бисмарк? Ты ведь должен был сбросить камень с души!– Мои эмоции значения не имеют. Я отвечаю за город, – глухо сказал Вальтер, глядя прямо перед собой. Ковентри легко поднялся из своего кресла, подошёл к нему. Спасибо тому чудо-подавителю от Такамацу, Вальтер чувствовал едва ли десятую часть запаха альфы, но и её хватало, чтобы желудок сворачивался узлом от ужаса. Узкая ладонь коснулась его щеки, Вальтер с шумом втянул воздух сквозь зубы.– Тебе снились кошмары, Уолтер? – по-английски спросил Ковентри. – Тебе потом снились кошмары?– Каждую ночь.– Странно. Меня это должно радовать, а мне скорее грустно, – Ковентри мягко надавил пальцем на его губы. – Раздевайся. Я хочу поскорее получить свой приз.– Я могу принять лекарства?– Контрацепция? О, конечно, валяй. Мне печально, что ты не хочешь третьего малыша, но пока действительно рановато говорить о межнациональной дружбе. Или твой муж-крейсер против?Вальтер, стараясь не слушать его, достал ампулу, отломал кончик и вылил в рот содержимое. Руки дрожали, и он уронил ампулу на пол. Ковентри поймал его за руку, потянул к себе, заставляя встать.– Я тебе противен?– Да.– Да, Ваше Величество.– Да, Ваше Величество, вы мне противны. – Звучит как музыка, – Ковентри чуть приподнялся, принюхался, потёрся носом об его шею. – А теперь раздевайся.Вальтер сделал это быстро, замер на краю постели, сложив руки на коленях. Его пока не трясло, чтобы не думать, он считал в уме, глядя в иллюминатор. А Ковентри сидел в кресле, тянул виски и смотрел на него, прищурившись.– Ты похудел еще сильнее. И постарел.– Роды здоровья не прибавляют. Плен и пытки тоже.– Теперь ты ещё сильнее похож на дядю, – Ковентри потянулся к бутылке, налил себе еще. – Может, всё-таки виски? Клянусь своей грёбаной короной, там чистый виски, чище только слеза младенца! Славная старая белая лошадка, год не помню. Хочешь? Вальтер прикрыл глаза и кивнул. Чёрт бы с этим всем. День летнего солнцестояния, а ночь казалась невыносимо длинной. И обещанные легкость и возбуждение не наступали.– Я ждал, когда ты родишь. Надеялся до последнего, что ребенок мой, – Ковентри хихикнул. – А это оказался ублюдок Айсберга. До нашей разведки доходили слухи, что вас пытались сделать совместимыми, но вышло из этого ровным счётом ни черта, ведь ты не беременный вторым от него, а мятежи поднимаешь и устраиваешь сексуальную революцию. Ваши ученые ошиблись, и это хорошо. Но странно. Я полагал, что тебя запрут в больнице и будут пускать к тебе отборных германских самцов, ха-ха…Вальтер выпил, не глядя на него. Ковентри иногда накрывало: напивался и говорил с ним, жаловался, негодовал, требовал жалости и любви, а потом закрывался и мучил, словно мстил за молчание.– Хуже то, что мы с тобой совместимы. Ты думаешь, я просто так давал тебя нашим флотским врачам на несколько дней? Ты, сука, совместим со мной. У нас были бы отличные детишки. Просто картинка, линкоры, один краше другого. Но ты грёбаный немец, и ты женат на своем проклятом крейсере, отце своего ребенка. Зато, как по учебнику, устроил мятеж. Вернулся, испортил Хагену все карты и теперь сидишь в моей каюте, пьёшь мой виски и слушаешь меня в обмен на гуманитарку и независимость. Стоило оно того, а?– Стоило, я этим покупаю покой своему городу, – сказал Вальтер и поставил пустой стакан. Его тотчас наполнили, после Ковентри всыпал кубиков льда.– А как сын? Видел фотографии.– Нормально. Учится. Собирается оторвать тебе башни при встрече, – Вальтер поболтал стаканом, кубики затрещали, сталкиваясь.– Жду с нетерпением, – Ковентри сполз ниже в своём кресле. – Бисмарк… Ты как-то песню пел. Колыбельную. Я вернулся рано, вошёл, а ты свой живот гладил и пел ему. Что это была за песня?– Колыбельная, идиот, – Вальтер кашлянул. – Не знал, что ты подглядывал, тогда бы молчал.– Не надо. У тебя очень красивый голос. Так что это за песня?– Обычная колыбельная. Вы передрали её у нас, ?Спи, мой маленький принц, засыпай?.– Может быть. Дядя мне колыбельных не пел, – Ковентри потянул галстук вниз. – Спой, Бисмарк. Спой мне колыбельную.Вальтер снова закрыл глаза. Сейчас он думал о Валентине, который лежал в госпитале, опутанный проводами и капельницами, грустный, маленький, неподвижный, которому могло помочь только чудо. Потому что молитвы Вальтера точно не помогали, не был он Ришелье, к которому, говорят, прислушивался сам Создатель. Славный крейсер, его любимый сын. Про себя Вальтер его именно так и звал – маленьким принцем. В конце концов, второй отец Валентина звался Принцем Ойгеном.Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein,es ruhn Sch?fchen und V?gelein.Garten und Wiese verstummt,auch nicht ein Bienchen mehr summt…Ковентри из кресла перетащился на постель, улегся головой Вальтеру на колени, запрокинул лицо, вопросительно глядя.– Чего замолчал? Пой.Вальтер пел дальше. Море билось в борт HMS King George V звёзды зажигались одна за другой, где-то вдалеке шумел порт Бремерхафен, а Вальтер пел самому ненавистному для себя существу колыбельную. Любимую колыбельную его обоих сыновей.Alles besorgt und bereit,dass nur mein Prinzchen nicht schreit.Was wird das künftig erst sein?Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein.Ковентри взял его руку и положил на свой затылок.– Я передумал заниматься с тобой сексом, – сказал Ковентри пьяным голосом. – Обними меня, Бисмарк. И пой. Плевать, что, просто пой.И горько заплакал.Вальтер пел. Гладил по спутанным золотистым волосам, вздрагивал от омерзения, но пел. А когда Ковентри уснул, оделся и уселся в кресло – допивать виски. Подарок Такамацу так и не подействовал, и чёрт знает, в чём была проблема. Может, Вальтер неправильно хранил, может, дело было в самом Вальтере. Или в виски. Чёрт знает что.Кошмары прошлого окружили и под рокот моря нашёптывали взять и придушить британского монарха. Но Вальтер знал, что за это Гамбург раскатают ковровыми бомбардировками. Он, как наяву, увидел реки напалма в старом городе, ратушу, обрушившуюся от попадания тысячефунтовой авиабомбы, ставшую красной от крови Эльбу и трупы, горы трупов. Не сейчас. Не так. Ковентри когда-нибудь пойдет ко дну, но после честного боя в море. А не вот так. Рассвет Вальтер встретил на палубе с почти опустевшей бутылкой. Он сидел, прислонившись к чужой башне ГК, салютовал солнцу, неспешно поднимающемуся из воды, и допивал.Ковентри появился несколькими минутами спустя, сонный и злой.– Какого чёрта ты сбежал?– Я на твоём борту, не смотреть же мне было всю ночь на твою пьяную рожу?– Мог лечь рядом, – Ковентри покачнулся и уцепился за леера. – Ненавижу.– Взаимно, – Вальтер размахнулся и бросил пустую бутылку в море. – Я могу идти?– Ваше Величество.– Я могу покинуть ваш борт, Ваше Величество?– Можешь, – Ковентри потёр лицо ладонями. – Блядь, я собственными руками даю тебе свободу. Я. Уже второй раз. Сука ты, Бисмарк. Как же я тебя ненавижу! Блядь, я мог бы договориться с вашим конченным психом Хагеном, пройти по Эльбе вниз и раздолбать твой паршивый городишко, вместо этого я договариваюсь с тобой!Вальтер молча слушал, кривя губы. Кто-то не научился проигрывать с честью.– Иди с богом, Бисмарк. Уходи. Уходи и будь здоров, скотина, – выкрикнул Ковентри. – Не попадайся мне на глаза, я же не выдержу, я тебя сделаю своим, плевать мне на всех мужей и приличия, Бисмарк, ты слышал меня?!Вальтер ушёл, затыкая уши. Сбежал по сходням, почти слетел, упал в вельбот и скомандовал везти его на борт Принца Ойгена.