19. Мятеж (1/1)

Вальтер боялся, что город захватит паника, но горожане как-то уж очень спокойно восприняли его объявление по радио.– Уважаемые жители славного города Гамбурга, – сказал он, глядя на микрофон, как на ядовитую змею. – Немецкий флот, расквартированный в Гамбурге, берёт на себя командование и ответственность за ваше спокойствие. Пожалуйста, во избежание несчастных случаев оставайтесь сегодня дома, заберите детей из школ, а при необходимости покинуть дом и город, берите с собой удостоверение личности. Ваш флагман приносит извинения за временные неудобства.Ойген показал ему большой палец, Вальтер отмахнулся. Насколько ему было известно, за Валентином в школу поехал Ульрих, вот только тот до сих пор не написал на личную Энигму.Фауст торчал рядом молчаливой горой: так они показывали, что флот и армия едины. На дорогах в это время подчиненные Фауста разворачивали блокпосты и расставляли противотанковые ежи. А Вальтер мог думать только о Валентине.– Телеграмма из Берлина, – в студию влетела девушка-самолет, низкорослая и темноволосая, во флотской форме – наверное, это была одна из Арадо, приписанная к большим кораблям.– Фрау Кальтенмеер, спасибо, – Ойген аккуратно выхватил листок из ее рук. – Можете быть свободны.Вальтер телеграмму отобрал. Ничего нового он там не увидел, взбешенный господин канцлер Хаген, старый выживший из ума танк A7V требовал прекратить мятеж, в противном случае угрожал сравнять город с землей. Теоретически он мог послать в бой пару эскадрилий бомбардировщиков, но вот только в городе были расквартированы истребители – кому-то братья, кому-то друзья, а на рейде ощетинились орудиями большие надводные корабли. Сам Вальтер тоже планировал встать в порту в альт-форме, когда разберется с текущими делами.– Телеграмму напечатать в газетах, слово в слово, – Вальтер отдал листок обратно Ойгену. – И мой ответ тоже. Карандаш и бумагу, будьте добры.?Выражаю сожаление зпт надводный флот отказывается сдаться на слом тчк отмените приказ 23 мая зпт тогда продолжим переговоры тчк Бисмарк?Жаль, в формате телеграммы он не мог выразить всю злость и обиду на Хагена. Это ж действительно надо двинуться башней, чтобы пустить на слом свой собственный флот! Они не давали ему повода! Чёрт побери, они снова начали побеждать, и вдруг какой-то старый танк смеет обрекать их на смерть? Да к дьяволу!За ответом примчалась та же фрау самолет, стояла, смотрела на Вальтера, пока Ойген отдавал распоряжения.– Со мной что-то не так? – напрямую спросил Вальтер.– Вы – Бисмарк, – ответила она и опустила взгляд. – От нас, Арадо-196, немного пользы, но мы все готовы служить вам до конца, герр корветтенкапитен. Мы сменили форму, чтобы доказать свою лояльность вам и флоту.Вальтер молча кивнул. Сразу до него не дошло, ведь приписанные к кораблям самолеты носили форму Люфтваффе, а сейчас в серо-голубом бегали только Мессершмитты с Хейнкелями. Немногочисленные Арадо надели чёрное. Сердце затопила какая-то странная тёплая волна.– Я признателен всем флотским Арадо за поддержку. Вы можете перейти в непосредственное подчинение Кригсмарине.В серых глазах фрау самолета сияло безграничное обожание.– Спасибо за доверие, герр флагман!С радиостанции они переместились в штаб, для Фауста принесли дополнительный стол и стул, адъютант танковых войск разворачивал большую карту Гамбурга и окрестностей, галдели танки, самолеты и корабли, а сообщения от Ульриха всё ещё не было.Явился Зееадлер, единственный из Адмиралтейства, кого не арестовали. При нём держалась Атлантис, деловая донельзя.– Задержали гражданское судно, которое пыталось выйти из порта, – Зееадлер переоделся в форму, словно показывал, что он тоже на их стороне. – Хиппер со своими Арадо патрулирует акваторию.– Прошу вашего разрешения присоединиться к патрулированию наших территориальных вод, – Атлантис лихо отдала честь.– Разрешаю, – Вальтер кивнул. – Вы с ней, хранитель?– С вашего позволения – оберлёйтнант цур зее, – Зееадлер ухмыльнулся. – Я оберлёйтнантом действительную закончил.И вдруг пискнула Энигма.Вальтер дрожащими пальцами подцепил крышку.?Валле дома, рвётся к тебе, но пусть салага уроки учит?.Вальтер закрыл крышку и разрешил себе ровно на мгновение расслабиться. А когда успокоился окончательно, постучал карандашом по столу, привлекая внимание.– Гнейзенау, что у нас с запасами топлива и провизии?– На неделю, если не введем режим экономии, – Гнейзенау отчего-то выглядел довольным, то ли наслаждался мятежом, то ли, наоборот, предвкушал скорый его конец.– Значит, вводим режим экономии, офицеры первыми подают пример гражданской технике, отчет по остаткам мне на стол к концу дня.– Есть другая проблема, – сухо уведомил Ойген. – Это отчет герра Швана, заведующего сетью аптек Байер.Три скрепленных вместе листка оказались у Вальтера в руках. Герр Шван писал с кучей восклицательных знаков, от них зарябило в глазах. Аналитика началась на второй странице: сухое перечисление видов препаратов и общее количество, количество в пересчете на душу населения.Лаконичная приписка рукой Ойгена гласила: ?Через месяц население будет занято беспорядочным сексом и нелегальными абортами. Нам мало выжить, мы должны сохранять разум и достоинство?.– Вы, как всегда, правы, – Вальтер спрятал бумаги в сейф. – Нам надо сформировать наблюдательный совет. Гнейзенау, Рейнике, Фауст, Тирпиц… И хватит.– А со стороны авиации? – робко спросил Ноа Мессершмитт.– Сами выберете представителя, – отрезал Вальтер. – В четыре часа дня жду всех члена совета здесь. – А субмарины? Вы опять не учитываете подводный флот! – крикнула девица, в которой Вальтер узнал U-180.– И представитель от подводного флота.– Будем играть в демократию? – весело спросил Гнейзенау. – Демократия на тонущем корабле невозможна.– Нет, в совет мятежников, – Вальтер побарабанил пальцами по столу. – Останьтесь, нам есть о чем поговорить.Восприняв это как знак, что совещание окончено, техника начала расходиться.Гнейзенау смотрел на него странным взглядом, Вальтер косился на него с подозрением. Отмалчиваться было нельзя, поэтому Вальтер сделал пробный залп.– Кому вы верны?– Флоту, а не ефрейтору Хагену, если вы об этом.– Герман, у нас с вами есть некоторое недопонимание, которое лучше разрешить сейчас, прежде чем пострадает флот.– Не понимаю, о чём вы.– Всё вы понимаете, эта проблема с первого дня моей действительной службы. Вы не видите во мне достойного флагмана, а мое возвращение из плена вас возмутило ещё больше. Герман, я не идиот, вас я идиотом тем более не считаю. Нам придётся доверять друг другу. Что будем делать?– Последние события заставили меня изменить своё мнение. Вы достойный корабль и достойный командир. Если я захочу вас сместить, я скажу вам это в глаза. Так пойдёт?– Вполне, вполне.– Тем не менее, я считаю, что вам следует жениться на хорошем корабле, тогда ваши действия будут казаться…– Более легитимными? – Вальтер фыркнул. – Флагманские способности у меня, а не у моего гипотетического супруга, не говорите ерунды.– В Германии большое значение придают семейным узам и родословным, подумайте над этим, корветтенкапитен, – Гнейзенау поднялся. – Смею полагать, мои обязанности остались прежними?– Порт и гардемарины на вас, как и прежде.Они не попрощались, но отсалютовали друг другу. Вальтер молча побесился, как всегда, когда кто-то начинал разговор о браке и тому подобной ерунде, а потом вызвал Ойгена сообщением на личную Энигму.?Подойдите, дело важное?.Ойген практически моментально возник в дверях.– Чем могу быть вам полезен?– Насколько повысится процент доверия в войсках, если их командующий, как это говорится, ?остепенится и женится??– Намного, – Ойген смотрел на него долгим нечитаемым взглядом. – Это единственное, что вас волнует в свете нынешних событий?– Мне нужно доверие старой техники, придется наступить горло своей гордости, следует сделать это не ради хранителей, но ради Гамбурга.– Кто-то уже обозвал город Гамбургской военной республикой.– Какое мерзкое название, почему бы не вернуться к корням – Вольный город Гамбург, отлично же звучит! Верность традициям!Ойген скривил губы в вежливой улыбке.– Ради города, стало быть.– Ради города, – с отвращением сказал Вальтер. – Пишите рапорт, завизирую. Договор придется переделывать, он написан под законы Германии, а мы…– Переделаю, – Ойген, вопреки его предположениям, радостным не выглядел. – Я попробую купить кольца.Вальтер прикрыл глаза.– Это обязательно?– Верность традициям, – ядовито сказал Ойген. – Имейте силы играть до конца!– Сыграю, будьте уверены, – Вальтер вытянул два чистых листка, один себе, другой Ойгену. – А мне кому писать?– Хотите – совету, хотите – самому себе, вы же у нас высшая власть до четырех часов, – Ойген почти не издевался. Почти. Сукин Айсберг.?Военному коменданту Вольного города Гамбурга корветтенкапитену Вальтеру фон Бисмарку, – Вальтер вывел первые строки обращения и хмыкнул. – Я, Вальтер фон Бисмарк, линкор Бисмарк, корветтенкапитен Кригсмарине, прошу разрешить брак с моим сослуживцем капитан-лёйтнантом Ойгеном Августином Клаусом Рейнике, класса Адмирал Хиппер. Корабельный возраст более года, а также свою дееспособность и согласие подтверждаю?.И расписался – сначала сам, а после – слева сверху – ?Разрешаю. Бисмарк?.Ойген подсунул свою бумагу на подпись. Начало было стандартным, а после Рейнике разошелся. ?Прошу разрешить вступить в брак, поскольку безмерно уважаю, обещаю заботиться на суше и на море, а также…?– Но рапорт не так пишется, – сказал Вальтер.– В Германии. А мы – Вольный город Гамбург, – Ойген сунул ему ручку. – Кого в свидетели возьмем?– Тирпиц или Гнейзенау. Вам кто больше нравится?– Гнейзенау больше уважают на флоте.* * *Новые печати Ойген привез за четверть часа до совета. В этом Ойген был незаменим: юридические тонкости, мелочи, обоснование законности. Бумажный пакет со штампами и печатями он отдал Вальтеру, а сам обложился книгами: уставом Гамбурга и флотскими документами. Сказал, что будет сочинять временный устав Гамбургской военной республики. Вальтер тоже зря времени не терял: наглотавшись подавителей, он отправился проверить блокпосты и аэродром. Бедняга Опель чуть колеса не стёр, носясь по городу.Совет мятежников (или как Вальтеру больше нравилось – управляющий комитет Вольного города Гамбурга) собрался вовремя. Тирпиц казалась задумчивой, от неё пахло растерянностью и злостью, Гнейзенау был спокоен как скала, Фауст выглядел как обычно – сурово и незыблемо, Ойген копался в бумагах. От авиации явился Ноа Мессершмитт – инициатива нашла инициатора, от субмарин – U-180. Вальтер ее издавна запомнил, эта фройляйн замечательно спелась с сестрой Ито – субмариной I-29. Барышни слегка допекали сына и его японца, но дальше невинных розыгрышей дело не заходило.– Отчет по продовольствию, – Гнейзенау встал и зачитал.– Дополню, – Тирпиц подняла руку. – Мы можем прибавить к запасам корабельные, каждый из нас оснащен на случай длительного похода, а это немалые запасы.– Согласен, – Вальтер кивнул. – Гнейзенау, прибавьте к отчету.– Тогда у нас примерно месяц на то, чтобы наладить поставки продовольствия, – подытожил Гнейзенау.– Отчет по запасам топлива, корветтенкапитен Тирпиц, будьте добры.Хедвиг не стала мелочиться, раздала каждому по копии отчета.– Буду кратка: по моим прикидкам в ближайшие три дня ожидаются активные боевые действия, поэтому расчетное количество топлива составляет… – она перещёлкивала цифры, как костяшки на счётах. Вещать о грядущем топливном коллапсе с каменным лицом – Хедвиг могла, не зря же её прозвали Одинокой Королевой Севера. Из семейства Бисмарков её прочили на вторые роли с самого рождения. Она принимала это спокойно и делала всё на совесть, пусть Вальтер и подозревал, что порой сестра его ненавидела и за флагманские способности, и за плен, и за его мягкотелость.– Надо связаться с Адмиралом Графом Шпее, – Вальтер кашлянул. – Мне кажется, он примет нашу сторону.– Вы не подумали, как мы будем доставлять добытую нефть в Гамбург? И где будем её перерабатывать? – скептически спросила Тирпиц.Вальтер развёл руками.– Я не настолько хорошо разбираюсь в вопросе, чтобы решить так быстро и просто. Дайте мне хотя бы час.– Техническую сторону возьму на себя, – она неожиданно улыбнулась. – С вас – согласие Шпее и налаживание маршрута. Наладить полный цикл очистки и переработки будет сложно, но в городе есть подходящие предприятия.– Принято.– Мессершмитт, кто из ваших сослуживцев остается в Гамбурге, кто возвращается в Германию?У Мессершмитта рука дернулась к фуражке. Мальчишка вечно пытался отгородиться козырьком от всего мира… И от войны. – Присягу Вольному городу Гамбургу готовы дать двадцать семь истребителей Bf-109, четыре Bf-110, семь Ju-87, десять He-111. Эскадрилья Ar-196 ещё утром приняла решение перейти в непосредственное подчинение флагману флота. Вот список тех, кто изъявил желание покинуть Гамбург, – листок сначала отдали Вальтеру, Вальтер передал Ойгену. С юридическими вопросами тот пусть сам разбирается.– Герр Рейнике, прошу к вечеру организовать отход всех желающих за границу Вольного города Гамбурга. Их семьи тоже могут покинуть город беспрепятственно.– Принято, – сухо ответил Ойген. – Я могу сделать объявление по радио?– Передаю этот вопрос всецело в ваше ведение, – отмахнулся Вальтер. – Фройляйн…– Унтерзеевольф, – U-180 белозубо улыбнулась. – Мы все остаемся в Гамбурге. Я взяла на себя смелость вызвать в город остальных наших братьев и сестер. Мы не можем служить государству, которое уничтожает свой флот.– Вас Хаген не трогал, только большие надводные корабли, – бросил Ойген.– Когда Хаген приказал прекратить закупать запчасти для иностранной техники, мы молчали. Когда Хаген собрал всю зарубежную технику в специальных лагерях, мы не возмущались, потому что верили сказкам про импортозамещение и подъем немецкой промышленности. Если бы мы позволили уничтожить флот, то кто знает, кого Хаген решил пустить под нож следом. Быть может, танки, быть может – нас.Вальтер хлопнул в ладоши несколько раз.– Прекрасно сказано, фройляйн Унтерзеевольф. Позволите процитировать вас прессе?– Позволю, – с достоинством отозвалась субмарина. – И сама готова повторить эти слова Хагену в лицо.Доклады и вопросы перемежались, а после Ойген поднял руку, призывая к молчанию.– Господа, устав Вольного ганзейского города Гамбурга позволяет в любой момент выйти из состава Германии, позволю себе процитировать эту статью, – Ойген процитировал, все покивали. – Таким образом, отделение мы проведем по немецким законам и согласно городскому уставу. Далее, самое главное. Какие цели у нашего самоотделения, помимо сохранения жизни?Вальтер кашлянул. Он не надеялся, что его поддержат, но не мог промолчать.– Прекратить войну и попробовать создать государство, в котором каждый, от трактора до линкора, сможет обладать равными возможностями, – выдохнул он, обведя всех взглядом. – Я возглавил мятеж только ради этого.– Никто в тебе не сомневался, – ответила Тирпиц. – Но, как бы там ни было, цель хорошая. Можно попытаться.– Это утопия, но почему бы и нет, – подал голос Гнейзенау.– Я – за, – тихо-тихо сказал Ноа Мессершмитт.– Надо врезать Хагену, – ухмыльнулась Унтерзеевольф. – А дальше будет видно.– Я всегда пойду за вами, – Ойген кивнул и достал из-под кителя флаг. Белая крепостная стена на алом полотнище – флаг города.– Надо доработать, – мурлыкнула Тирпиц, беря в руки карандаш. Очень скоро над крепостью взмывал в небо схематический, но узнаваемый силуэт истребителя, с левой стороны из-за башни выезжал танк, справа показался нос линкора.– Прямолинейно, – постановил Гнейзенау.– А мне нравится, – Ойген взялся за чернильницу и начал заштриховывать силуэты. Так утренний мятеж получил признаки законности и символику. Впрочем, кажется, все были довольны.