Летающее желе (1/1)

Парень сидел, вальяжно откинувшись на спинку скамьи, и смотрел на Хосока в упор, ничуть не скрывая насмешки. На нём был рваный чёрный свитер под горло, в прорехах которого проглядывала белая, как бумага, кожа. Ноги он вытянул подальше, туда, где сновала спешащая толпа. И сотни туфель, ботинок, кроссовок проходили сквозь него, не встречая никакого сопротивления.- Ну, чего уставился? – беззлобно спросил парень и пальцем спустил очки на кончик носа. – Думаешь, я какая-то суперзвезда? Может, ещё автограф попросишь?В его глазах, тёмно-карих, блестящих, живых, Хосок разглядел своё собственное ошарашенное лицо. Как это вообще возможно? Ни в металлических поручнях, ни в стёклянных дверях, ни в окнах поездов он не отражался ни разу с тех пор, как оказался вне своего тела.- Ты, правда, меня видишь? – Не голос, а какой-то жалобный хрип, и Хосок повторил громче, всё ещё не веря в то, что это происходит на самом деле: – Это не какая-то шутка?- А ты как думаешь? – хмыкнул парень и снова закрылся очками в пол-лица. – Слышал, как ты тут шумел – мёртвого поднимешь, - и захохотал отрывистым, лающим смехом.- Объясни, - потребовал Хосок. Он схватил бы его за рукав, но уже знал, что это бесполезно: всё равно что ловить руками дым. – Бога ради, объясни, что всё это значит! Я сошёл с ума? Двинулся головой, да? Это какой-то сон или, мать его, дебильный розыгрыш? Что вообще тут происходит?!! – Он сам не заметил, как перешёл на крик. – Объясни, или я не знаю, что сейчас сделаю!!!- Прыгнешь под поезд? – осклабился парень. – Валяй, посмотрим, что получится.Хосок до боли вонзил ногти в собственные ладони, даже костяшки побелели.- Если я сдох, почему я до сих пор чувствую боль? Что это? Что я такое?!Видимо, отчаяние, переполнив нутро, исторглось, наконец, наружу, и парень почувствовал его: плечом, по-детски тонкими пальцами, острым коленом, выглядывающим из дыры на джинсах. Он содрогнулся, сотрясаемый этой волной, и отодвинулся на край скамьи, как можно дальше, а улыбка его слетела, как брошенная на пол маска.Хосок, как никогда ещё, чувствовал себя сумасшедшим. Никакого притворства, никакой игры на публику, на этот раз всё по-настоящему. Он впервые не мог отличить морок от реальности и захлёбывался собственным страхом: а вдруг так будет теперь всегда? Вечная ночь, подземка, одиночество… Только боль по-прежнему была настоящей. Он разжал пальцы и протянул парню ладони, на которых уже проступали синюшные полумесяцы.- Я ведь не один это вижу, да?- Ты мёртв, и точка, - огрызнулся парень и, так как дальше двигаться уже было некуда, встал. – Можешь хоть до крови расшибить свою башку об эти стены – это ничего не изменит. Поверь мне. – Он помолчал немного, прежде чем на самую малость смягчить тон: - Послушайся моего совета: меньше грузись из-за такой херни и тогда быстро сообразишь, что к чему.- Помоги мне, прошу. Я не справлюсь один.Гул приходящего поезда заглушил его слова, но парень всё понял как надо.- Ты всё ещё пытаешься думать о себе, как о мешке, полном костей, крови и дерьма. А ты уже не такой. Посмотри, что под тобой?Хосок непонимающе уставился вниз, на ноги.- Скамья. Я сижу на скамье.- А как ты это делаешь? Как, скажи мне, ты это делаешь, если у тебя больше нет чёртовой задницы?И правда… Как? Стоило только подумать об этом, как Хосок поплыл вниз, словно деревянная, отполированная годами прикосновений поверхность стала податливой, как масло под раскалённым на огне ножом. Скамья не изменила своей формы или цвета, но пропустила его сквозь себя, как пропускали окружающие люди. Хосоку больше не нужно было сидеть, или стоять, или лежать. Он с удивлением толкнул себя в сторону и оказался у колонны, а она была не меньше чем в десятке шагов от места, где он только что был.- Твоя боль точно такая же, как скамья, на которой ты сидел, - продолжил тем временем парень. – Зачем тебе её чувствовать, если у тебя больше нет плоти?Хосок послушно раскрыл ладони и с удивлением обнаружил, что следы от ногтей исчезли, словно их никогда и не было.- Как это возможно? – повторил он уже в который раз.- Боль даёт тебе иллюзию того, что ты всё ещё человек. Но ведь ты уже другой, не так ли?- Я… призрак, - Хосок впервые сказал это вслух, пробуя слово на вес.За ним угадывался смысл более глубокий, чем думалось ему раньше, ещё при жизни. Не в силах окончательно осознать себя нового, Хосок снова позволил своему сердцу дёрнуться от волнения, и тут же поймал себя на мысли, что у него больше нет ни сердца, ни груди – нет вообще ничего из того, что составляло его прежнее существование. И стук в груди опять утих.- Призрак, - медленно повторил он.- И это, мать твою, совсем не так плохо, как кажется, приятель! – широко улыбнулся парень.- Но тогда зачем мы говорим? Неужели у призраков нет способа общаться попроще?- Знаешь, мы можем, делать и так. – Парень театрально раскинул в стороны руки, и, поднявшись над полом, растворился в воздухе, заставив Хосока непроизвольно открыть рот.Насмешливый голос раздался совсем в другой стороне:- А ещё вот так…И он словно переместился куда-то глубоко внутрь, став мыслью, и Хосок опешил от того, что не смог бы распознать, мыслью парня или же его собственной.- Как тебе такая беседа?- Прочь! – Это испугало его до дрожи. - Прочь из моей головы! – Хосок крикнул и, стремясь избавиться от чужого вмешательства, оказался где-то под самым потолком.- У тебя больше нет головы, идиот. – Парень снова сидел на скамейке, как ни в чём ни бывало. Очки он сдвинул на лоб, вновь открывая взгляду до жути живые глаза, а во рту его появилась зубочистка. – Спускайся уже, я тебя больше не трону, - милостиво похлопал он рядом с собой. - Давай, давай!Хосок и рад бы, да безуспешно задёргавшись, полетел ещё выше - куда-то в металлические перекрытия, словно воздушный шарик, подхваченный сквозняком.-Эй, ты, внизу, инструкции по полётам новичкам случайно не полагаются?Парень хлопнул себя по лбу, демонстрируя всё, что думает по по этому поводу, а Хосок досадливо выматерился: станция уже уплыла из виду, а вокруг торчали балки и толстые сплетения проводов. Как же все-таки было проще раньше: вот руки, вот ноги, - никаких вопросов о собственных границах. Не успел даже подумать о том, чтобы сделать шаг, а тело уже идёт. Стоило только опять это вспомнить, как Хосок камнем рухнул вниз, ощущая тяжесть пятой точки...- Эй, полегче! - воскликнул парень, когда Хосок свалился прямо на него, принимая свою прежнюю форму, позволяющую распластаться по горизонтальной поверхности с самым непотребным видом.- Это было... довольно странно, - сказал Хосок, собирая себя в кучу. - Словно я превратился в желе. Летающее желе.Парень откинул под ноги прохожих зубочистку и снова захохотал.- Такой настрой мне нравится. Продолжай в том же духе, и, может быть, с тобой ещё не всё кончено.Какой-то мужчина присел на край скамьи по другую сторону от парня и поставил сумку как раз в то место, где покоилось его призрачное бедро. Хосок старался не пялиться, но это всё равно было жутковато: из живота, обтянутого свитером, торчал тканевый край, а из не до конца расстёгнутой молнии - свёрнутая в трубку газета... А парню хоть бы что: как выстукивал какой-то ритм носком ботинка, так даже глазом не повёл.- Но если ты... - Хосок запнулся. - Если мы...Хосок мысленно выругался. Пора бы уже привыкать, что, как раньше, не будет, и люди, идущие мимо, проходящие насквозь, уже по другую сторону. А он сам... летающее невидимое желе.- Если мы можем все эти удивительные штуки, - он неопределённо махнул рукой, - зачем ты сам ведёшь себя, как человек?- А ты-то как думаешь?Ответа парень ждать не стал: шмыгнул носом, поднялся и, сунув руки в карманы, лёгкой, пружинящей походкой направился вдоль по платформе. Кажется, он даже принялся насвистывать какую-то мелодию - из туннеля с визгом вылетел очередной поезд и заглушил мотив. Хосок невольно залюбовался: парень выглядел таким живым, расслабленным, таким настоящим, что казалось невероятным, что всего меньше минуты назад из его живота выглядывала газета. Как ни в чём не бывало он свернул в один из вагонов, и Хосок потерял его из виду.- Стой! Ты куда! - вдруг спохватился он и бросился следом, не обращая внимания на то, что с размаху ныряет то в одну, то в другую спину. Уступивший было место интересу, страх снова вернулся – страх остаться одному, при одной только мысли о котором Хосок впал в удушливую панику. - Не уходи!Он с разбегу запрыгнул в вагон, минуя облако чьих-то седых волос. По привычке хотел схватиться за поручень, но пролетел сквозь него в стену.- Чего разорался? - Парень сидел неподалёку между каким-то уткнувшимся в телефон подростком и женщиной, дремавшей над своей сумочкой. Ни дать ни взять уличный хулиган, для которого весь мир - его личная игровая площадка.- Не оставляй меня, прошу. - Хосок упал бы на колени, если бы не был уверен, что, скорее всего, свалится на рельсы, если не куда-нибудь ниже. С этим новым телом, если его можно так назвать, как с автомобилем - чтобы научиться управлять, сперва нужно здорово попотеть на автодроме. - Мне страшно...- Ничем не могу тебе помочь. Я и так уже показал тебе слишком многое. У других и такого нет.- Каких других? Куда ты идёшь? Почему не возьмёшь меня с собой?- Да ты хуже Прилипалы!- Кого?Автоматический голос уже объявил об отправлении, и двери со свистом сомкнулись. Вот-вот Хосок пулей вылетит из вагона обратно - на надоевшую до омерзения станцию, и время снова растянется до бесконечности, заполняясь тупым людским гулом и грохотанием колёс. Нет, нет! Нет!- Ладно, брат, слушай. - Что бы ни проснулось в парне: жалость, интерес, желание поиграть в загадки, Хосок был благодарен за любую возможность, если эта возможность ставила перед ним хоть одну, пусть даже трудно достижимую цель. - Сможешь меня найти, дам ещё пару ценных советов.- Но как? Я не могу уйти отсюда, сколько бы ни пытался!Парень поморщился:- Я уже всё тебе рассказал, что непонятного. Ты всегда был таким дебилом или стал таким после того, как сдох?- Назови хоть своё имя! - сделал Хосок последнюю попытку, когда пол под ногами, наконец, пришёл в движение.Успеет? Не успеет?Успел.- Чимин.И в следующий миг Хосок погрузился в уже знакомый водоворот, на другом конце которого его ждали ненавистный гранитный пол, шарканье ног и отмеряющие не его время часы на стене.