Сто одна проблема и далматинцы (1/2)
— Моя мать была пациенткой психиатрической больницы, одной из многих тысяч несчастных американцев, подвергшихся варварской операции на головной мозг. Её лечащий врач, человек, профессионализм которого в то время не ставился под сомнение, извлёк максимальную выгоду из недееспособности пациентки. Неоспоримое доказательство того, что моя мать систематически подвергалась насилию с его стороны, сейчас стоит перед вами.
Круэлла замолчала, сделав эффектную паузу именно там, где незадолго до выступления сделала пометки красными чернилами. Камеры защёлкали, запечатлев момент на века… или, по крайней мере, на очень долгое время. Ей бы хотелось именно этого.
— Её случай — один среди многих тысяч, но есть ещё миллионы девушек и женщин, чьи проблемы подверглись забвению и никогда не будут озвучены с трибун перед многочисленной толпой. Мы не узнаем имён преступников, в течение всей истории человечества измывавшихся над бесправностью себе подобных. Сколько женщин было изнасиловано? Скольких лишили пути к личному счастью? Скольких убили, преследуя до последнего вздоха, как это случилось с девушкой из Нью-Йорка? — Круэлла обвела взглядом толпу и не увидела ничего, кроме тупого волнения на лицах журналистов. — История Эсмеральды Шантфлери — это очередное несмываемое пятно на репутации нашей страны и католического сообщества, но, в отличие от многих похожих замолчанных историй, нам известно имя злодея, ответственного за жизнь несчастной девушки. И в наших силах написать будущую историю так, чтобы всё наконец было сделано правильно. Имя кардинала Клода Фролло всегда ассоциировалось в нашей стране с идеалом американской мечты. Никто не мог подумать, что сын французских иммигрантов, детство которого прошло в беднейшем районе Нью-Йорка, блистательный человек, заработавший репутацию прогрессивного представителя католической церкви, способен совершить леденящее душу преступление. Однако худшее в этой истории — далеко не подробности резонансного дела и судьба бедной девушки. Хуже может быть лишь молчание со стороны Ватикана и бездействие американского законодательства, и сейчас я обращаюсь именно к ним. Сколь долго вы будете покрывать преступников и зарывать голову в песок, будто на дворе до сих пор царит беззаконное Средневековье? Когда женщинам, девушкам и девочкам можно будет чувствовать себя в безопасности в родной стране? Когда, наконец, мы добьёмся справедливости?
*** Круэлла ушла со сцены прежде, чем её завалили вопросами. Хорас и Джаспер не дали журналистам увязаться за ней, и она смогла спокойно исчезнуть за тонированными стёклами машины. Чаще всего она предпочитала водить сама, но далеко не в этот раз: толпа окружила здание, в котором она выступала. Протесты достигли своего пика. Круэлла предполагала, что эта волна накроет кардинала Фролло точно так же, как и некогда Харви Вайнштейна, и была этому рада. От неё в этом движении требовалось самое малое. Хэштэг с именем погибшей цыганки и без того разлетелся по всему твиттеру с её подачи.
— Очень эффектная речь, — заметил Джаспер, не отрываясь от планшета на коленях. — К вечеру она превратится в очередной тренд.
— И правдивая, — Круэлла поискала в кармане зажигалку, чувствуя на себе недоумённые взгляды.
— Мне всегда казалось, что вы — наследница династии Тремейнов.
— Так и есть. Она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Конечно, вопросы посыплются как снег на голову — такой сенсации журналисты не пропустят, и она это знала наверняка, когда обсуждала со своим помощником черновик будущей речи. Ответы Круэлла собиралась дать во время интервью, назначенного на следующую неделю, хоть и знала, что её семья — будь хоть кто-то из них жив — эту затею не одобрила бы.
— Наш президент посоветовал вам выйти замуж и перестать лезть в чужие дела, — сообщил Джаспер и развернул к ней планшет. Круэлла поперхнулась сигаретой.
— Напомни мне, почему ты за него голосовал? — Видимо, для того чтобы у вас появилась очередная причина попрекать меня до конца жизни. Хорас хрюкнул от смеха на переднем сидении. Круэлла улыбнулась, но на большее её не хватило: волнение после выступления ещё не отпустило. Она не любила выворачивать собственную биографию наизнанку и до сих пор вполне успешно уходила от личных вопросов. Не то чтобы ей было стыдно, что её мать страдала шизофренией... Или всё-таки было? Что Круэлла знала точно, так это то, что теперь её прошлое будут рассматривать совсем с другого ракурса. И полгода в реабилитационном центре снова всплывут для общего пересуда. Женщин за слабости в этом обществе до сих пор не прощали — бабушка учила её этому задолго до третьей волны феминизма, и от многих пережитков прошлого Круэлла избавиться так и не смогла. Двадцатый век пришёлся на большую часть её жизни, и в этом не было её вины. И, к тому же, она искренне пыталась исправиться.
— Год прямо-таки богат на события, а, мисс Де Виль? — Хорас повернулся к ним и ухмыльнулся. — Сначала маньяк, державший девушку взаперти, потом девчонка-мошенница и убийца, а сейчас ещё и этот больной священник.
— О да, — Круэлла усмехнулась. — И раз уж так, из кардинала Фролло я всю душу вытрясу. Дело принципа.
*** Пого и Парди чуть не снесли Круэллу с ног от радости, стоило ей только переступить порог дома. На пятнистых мордах отражался такой единодушный восторг, что она — как и всегда — не устояла и устроила с ними возню с поцелуями прямо в коридоре. Всё неприятное послевкусие дня сняло как рукой.
Собак Круэлла терпеть не могла — нет, даже ненавидела. Об этом могли рассказать все её знакомые. Её сводили с ума лай, шерсть и слюни на коже. Кое-как она согласна была терпеть котов — тёплые детские воспоминания о Люцифере позволяли ей меньше противиться этим существам, но только не собаки. Пого и Парди собаками она не считала, как и всех представителей пятнистой породы.
Первого далматинца она нехотя забрала у дочери, Аниты, когда от той сбежал несостоявшийся жених, оставив ей орущего младенца и целый выводок невоспитанных щенков. Взрослых псов он забрал с собой. Круэлла долго смотрела на кучу щенков в грязной квартире, затем подумала и отвела их к ветеринару в надежде продать их подороже. Там она узнала, почему Роджер провалился с планом прибыли на размножении псов: большая часть выводка оказалась глухой. Под аккомпанемент протестов Аниты Круэлла усыпила всех щенков и оставила ей только одного — самого здорового. Но потом у ребёнка обнаружилась аллергия, и собаку Круэлла забрала себе.