Хрустальная туфелька, мыши и инструмент для колки льда (1/2)

— Расскажите мне обо всём по порядку, миссис Тремейн.

Доктор по ту сторону громоздкого стола улыбался так, будто обещал ей: на этом страдания закончатся, у него есть лекарство, в котором она так нуждалась. Миссис Тремейн не верила в чудеса, но после стольких лет безуспешного лечения готова была ухватиться за любую соломинку. Только бы помогло. — Полагаю, — она прокашлялась и отвела взгляд в сторону: говорить об этом было невыносимо, — всё началось с мышей.

*** Да, именно так. С мышей и громкого крика дочери. Миссис Тремейн в тот момент застыла в постели, беспомощная и напуганная. Разве не этого она боялась все эти годы? В те ужасные секунды она почти поверила в то, что Золушка напала на Анастасию, и всё это из-за одной только её глупой сентиментальности. На что она рассчитывала, клянясь покойному мужу не оставлять его дочь от первого брака? На сказочный конец, в котором всё изменится по мановению волшебной палочки? Какие глупости. Душевные болезни не лечились надеждами и молитвами. Парализующий тело страх прошёл, стоило ей только увидеть обеих дочерей в дверях спальни. Миссис Тремейн не позволила себе выразить облегчение: ни крови, ни синяков она не заметила, но расслабляться было рано.

— Мышь! — воскликнула Анастасия, без сил падая в кровать. — Она подсунула мне мышь! Вот так доброе утро! — Теперь ясно, с чего она вдруг взялась приготовить завтрак, — сказала Дризелла. Она хмурилась и косилась на поднос миссис Тремейн. — Лучше не трогай это, мама. Думать не хочу, что она налила вместо чая. Такая же чокнутая, как и... Миссис Тремейн вскинула руку, вынуждая её замолчать. Оскорблений в адрес второго мужа она слышать не желала. Что ж, верно, он был странноват, но его ли это вина? С такими дочерью и женой ему следовало слечь в могилу куда раньше, но он держался до последнего. Миссис Тремейн уважала его за это.

— Выброси это, — попросила она Дризеллу, кивая на поднос. Дочь подчинилась, но взялась за него кончиками пальцев, будто боялась, что тот её укусит. — Так вот откуда в нашем доме снова завелись мыши... Люцифер поймал одну на неделе.

*** — Вы назвали кота Люцифером? — перебил доктор. Его глаза нехорошо сверкнули, и миссис Тремейн отшатнулась от него, комкая в пальцах платок. — Я? Этого кота притащила моя приёмная дочь, как и всю остальную живность в доме.

Она, в конце концов, не сумасшедшая. Миссис Тремейн слышала, что такие болезни заразны, но они справлялись. Пока что. — Я думала, что с животными она станет чувствовать себя лучше. К несчастью, кот в чём-то перед ней провинился, так что ухаживала за ним я. А имя так и осталось. Я даже решила, что она подобрала его не просто так. Её маленькой сказке нужен был злодей.

*** В конце концов, Люцифер охотился на её драгоценных мышей. Миссис Тремейн старалась поменьше заглядывать в комнату Золушки: прежде она натыкалась там не только на хвостатых вредителей. Птичий помёт покрывал стены, кругом царил хаос. Иногда она слышала, как Золушка разговаривает со своим ужасным зверинцем, и надеялась, что это хороший знак. Девочка испытывала слишком много проблем с общением.

Муж говорил миссис Тремейн, что так было не всегда. Мать Золушки магическим образом держала всё под контролем — если совместное безумие можно так называть. Со дня её смерти дела обстояли всё хуже и хуже. Со дня смерти мужа — совсем плохо.

— Почему мы не можем просто сдать её в больницу? — спросила Анастасия. Дризелла молчаливо её поддержала.

Тогда миссис Тремейн почувствовала себя худшей матерью на свете, подвергающей собственных детей опасности. Разумеется, она поклялась мужу, но разве стал бы он просить её о таком, если бы знал, как всё обернётся?

Однажды миссис Тремейн нашла тревожные рисунки Золушки, на которых увидела карикатуры на себя и дочерей. Смотреть на это глазами больной девочки было неприятно и страшно. Если Люцифер просто изображался с коварной улыбкой Чеширского кота, то миссис Тремейн, Анастасия и Дризелла почти на всех рисунках были мертвы.

*** — Девочка вас не любит? Миссис Тремейн горько улыбнулась. Не любит? Мягко сказано. — Она ненавидит нас. Меня — в особенности. В первые годы я пыталась наладить с ней отношения, но... Я должна была знать, что это невозможно. Золушка решила, что я хочу вытеснить призрак её матери и отобрать у неё отца. И это нормально, мои дочери чувствовали то же самое по отношению к моему новому мужу, но только первое время, понимаете разницу?

Доктор кивнул.

— Пожалуйста, продолжайте.*** Мыши стали первым звонком, сигналом, предупреждающим о надвигающейся опасности. Миссис Тремейн после стольких лет научилась это распознавать и готовилась к худшему, но разве она могла предвидеть такое? Чаще всего обострения Золушки не выходили за пределы дома. Сплетни, разумеется, ходили, — прислуга не умела держать язык за зубами — но в какой-то степени они даже подкрепляли репутацию миссис Тремейн. В глазах общества она виделась едва ли не святой. Сама она святой себя не считала и раз в неделю изливала душу над могилой мужа, моля его о терпении. В отличии от первого супруга он умел её слушать и находил слова, чтобы утешить. Этим он её и подкупил; миссис Тремейн не стремилась заключать второй брак — слишком уж много бед ей принёс первый.

Собственного наследства ей хватило бы, чтобы безбедно дожить остаток старости и обеспечить дочерей хорошим приданым. Новое замужество открыло миссис Тремейн путь к ещё большему богатству, но если бы она только знала, какой ценой... Впрочем, поздно посыпать голову пеплом. Худшее случилось во время званого ужина в доме богатейшего человека в городе. Миссис Тремейн получила приглашение — каким-то чудом, не иначе — и надеялась произвести хорошее впечатление. Этому не суждено было случиться.