6. Медицина и лечение (MDZS, PG-13) (1/1)

Хуайсан считался наследником своего брата до тех пор, пока у него не появятся свои дети. Поэтому он всё же отправился в Безночный Город и увёз с собой безымянную саблю, которую у него тут же отобрали; невелика потеря для того, кто даже не видел её без ножен.Вэнь Чао заставлял зубрить дурацкие писания своих предков, и после тысяч правил Облачных Глубин это показалось Хуайсану ерундой. Куда сложнее он находил сдерживать смех каждый раз, когда Вэй Усянь высмеивал очередную глупость, что приходила Вэнь Чао или его наложнице в голову. Вскоре после прибытия в Безночный Город Хуайсан узнал о сожжении Облачных Глубин, и наконец ненависть брата к ордену Цишань Вэнь нашла отклик и у него в душе. Он вспоминал горы и утренние туманы, чистые реки и щебетание птиц, и как они все умудрялись веселиться и шуметь, несмотря на строгие запреты. Он вспоминал, как иногда в свободные часы сидел у прудов и рек и расписывал бумажные веера, и как они с Минцзюэ гуляли под деревьями, когда брат приезжал его навестить. Сюда он не писал ему писем, и никому не писали. Когда Вэнь Чао погнал их, без оружия, загонять для него чудовище, Хуайсан жутко перепугался. Он не был воином и не стеснялся это признавать, хотя и происходил из ордена Цинхэ Не. Они чудом спаслись благодаря Вэй Усяню, Лань Ванцзы и Цзян Чэну — плавал Хуайсан, если честно, неважно. Прошло ещё несколько дней напряжённого ожидания, и вести о произошедшем разлетелись по Поднебесной. Главы орденов забирали своих детей; забрал Хуайсана и брат — причины все изобретали разные, Минцзюэ же ничего не сказал и потребовал вернуть ему брата немедленно. Безымянная сабля осталась в Цишань Вэнь. Обратно в Нечистую Юдоль они ехали верхом, но это вовсе не походило на то путешествие в Облачные Глубины — хотя бы потому что, что их сопровождал отряд лучших воинов Цинхэ Не. — Я не должен был отпускать тебя туда, — сказал Минцзюэ, когда они наконец остались наедине после прибытия в замок. От долгой дороги Хуайсан устал, но беспокойные мысли не отпускали его. Никогда прежде ему не было так страшно, но только сейчас, когда он был в своей комнате, где всё было знакомо ему с детства, Хуайсан внезапно понял, что мог умереть там, в пещере, или кто-то из тех, с кем он был близок. Только сейчас ему по-настоящему стало страшно, и он понял, что плачет. — Теперь ты в безопасности, — Минцзюэ привлёк его к себе и обнял. Он держал его в руках, как когда-то в детстве, пока Хуайсан не выплакался и не заснул. Пришли весть, что Вэй Усянь и Лань Ванцзы спаслись из пещеры. — А что с Облачными Глубинами? — спросил тогда Хуайсан. Он сидел, облокотившись на рабочий стол Минцзюэ, и перекатывал по столу яблоко, чтобы занять чем-то руки. Тревога не отпускала его все эти дни. В замке готовились к войне, говорили о войне и ни о чём больше. Заклинатели из Цишань Вэнь навсегда превратились в псов.— Дома можно отстроить вновь, — Минцзюэ просматривал донесения. — Книги переписать, но людей не вернёшь. Но можно вернуть обиду и добавить многократно. — Есть ли вести от Цзэу-цзюня? Минцзюэ сжал губы и молча качнул головой. Он тревожился за своего друга не меньше, чем Хуайсан переживал за своих. Лань Сичэнь пропал после сожжения Облачных Глубин, его отец погиб, его брата забрали в орден, уничтоживший его дом. Хуайсан не мог даже представить, что чувствовал бы на месте Лань Сичэня. Тот всегда казался таким добрым и спокойным, не в пример своему строгому немногословному брату.— Что будет, когда начнётся война? — спросил Хуайсан. Минцзюэ отложил донесение, что читал, и посмотрел на него долго и печально. Он выглядел усталым и будто бы стал выглядеть старше. — Это не твоя забота, А-Сан.. — Это моя забота, если ты собираешься на войну, — Хуайсан поднялся, обогнул стол и сел рядом с братом, взяв его за руку. — Я хочу помочь тебе, чем могу. — Будь в безопасности, — Минцзюэ приподнял его голову на подбородок и поцеловал в лоб. — Это сохранит мои мысли и сердце в мире, даже если вокруг всё будет в огне. Война ненадолго оказалась забыта за нежными объятиями. Но когда ещё через несколько дней в Нечистую Юдоль дошли вести о резне в Пристани Лотоса. Глава Юньмэн Цзян и его жена были убиты, их дочь спаслась у родственников, а Цзян Чэн и Вэй Усянь пропали, и клан Цишань Вэнь объявил награду за их головы. Минцзюэ был в такой ярости, что Хуайсан испугался, что у него начнётся искажение ци. Чудом он смог его успокоить, а после всю ночь позволял сжигающей брата ненависти переплавляться в страсть и выплёскиваться на него. Они не сомкнули глаз всю ночь, и, собираясь утром на совещание со старейшинами Цинхэ Не, Минцхзюэ не переставал извиняться за свою грубость и несдержанность. Хуайсан отпустил его с лёгкой улыбкой; сохрани моё сердце, попросил его брат, и он намеревался выполнить эту просьбу.Хуайсан стал чаще ходить тренироваться, отдавая предпочтение стрельбе, а не упражнениям с мечом. Его дни теперь были наполнены рутиной и тревогой. Иногда он приходил на совещания и слушал доклады разведчиков, которых Минцзюэ расслылал для сбора информации и поисков Лань Сичэня. В день сожжения Пристани Лотоса стояла полная луна. С тех корона успела сменится месяцем, а потом округлиться вновь, и тогда в ворота замка постучал Лань Сичэнь. Он мало походил на того себя, каким помнил его Хуайсан — в простых чёрных одеждах, с запавшими щеками и убранными волосами. Только белая лента, их державшая, выдавала в нём нового главу ордена Гусу Лань. Хуайсан видел, как сразу унялась тревога в сердце брата. Лань Сичэнь попросил о помощи, и позже Хуайсан думал, что война началась в этот самый момент. Не когда Цишань Вэнь начали захватывать мелкие ордена и жечь Великие, но когда Не Минцзюэ сказал, что они помогут Гусу Лань и Юньмэн Цзян. Они отбыли в Облачные Глубины — Хуайсан поехал тоже. Дальше всё вышло очень красиво. Цзян Чэн — Цзян Ваньинь уже — ждал там, и его слова и жажда мести зажгли пламя, которое вскоре охватило всю Поднебесную. Хуайсану казалось, что вместе с ней горят и дни его беззаботного детства и юности, превращая его в кого-то, кем он ещё не был готов стать.Не в силах больше выносить крики и чужую ненависть, Хуайсан выскользнул наружу и начал бесцельно бродить, осматриваясь. Многое было утрачено безвозвратно, но часть построек уцелела. Ручьи по-прежнему текли, а птицы щебетали. Облачные Глубины впервые наполнились множеством звуков и криками, которые всем прощали. — Ты останешься здесь, А-Сан, — брат нашёл его под деревом, недалеко от дома, где когда-то жил Хуайсан. От самого дома осталась лишь стена и обгоревшие обломки. — В замке слишком опасно, и я не могу взять тебя с собой. — Я понимаю, — тихо ответил Хуайсан. — Я совсем бесполезный, да? — Нет, — Минцзюэ взял его руки в свои и поцеловал. — Ты самое драгоценное, что у меня есть. Ты должен быть там, где безопаснее всего. Дома сгорели, но стены, окружавшие Облачные Глубины, устояли. Да и кто вернётся сюда, в место, где ничего не осталось, кроме пары стариков? Они расстались через несколько дней. Хуайсан вышел проводить их всех — и брата, и Цзян Чэна, и всех прочих.Гадал, сколькие из них не вернуться, и даже смог не расплакаться до тех пор, пока уже за полночь пришёл в комнатку, где ему предстояло жить. К утру слёзы высохли, и ещё до завтрака Хуайсан нашёл Лань Цижэня. — Я хочу изучать лекарское мастерство. Я… — он помедлил, — я устал быть бесполезным. На лице сурового старика мелькнула тень одобрения. — Хорошо. Нам понадобится любая помощь, а на войне лекарей всегда не хватает. Но Чифэнь-цзюнь хочет, чтобы ты не забрасывал и совершенствование. — Я справлюсь, — упрямо поджал губы Хуайсан.С тех пор, когда он не посещал уроки Лань Цижэня — старик вёл их так, будто бы в мире совсем ничего не изменилось, — или не помогал разбирать завалы, он проводил время среди стариков-лекарей, которые не отправились на войну. Сперва Хуайсану было тяжело — не тяжелее, говорил он себе, чем сражаться. В Облачные Глубины привозили раненых, и он учился на практике больше, чем теории. Сперва его мутило от запаха крови и он отворачивался от особо жуткого вида ран, но вскоре привык. Даже удивительно, как быстро он смог приспособится к новой жизни. Писем не было — только краткие донесения. Первую весточку от брата Хуайсан получил, когда Лань Сичэнь прибыл в Облачные Глубины и привёз с собой безымянную саблю. В записке Минцзюэ уместились лишь строгость — он наказал возобновить тренировки, — и короткое “люблю”. Повертев саблю в руках, Хуайсан так и не заставил себя вытащить её из ножен и спрятал на дне сундука в одеждой и заспешил в лазарет. Он написал ответное письмо и, страшно смущаясь, попросил Лань Сичэня передать его при случае. Не удержался и спросил, как там брат. Все уже знали, что свирепый Чифэнь-цзюнь обезглавил сына Вэнь Жоханя и превратил его голову в знамя победы, но Хуайсана больше интересовали глупые мелочи — не ранен ли он и как себя чувствует в целом. Прежняя добрая улыбка вернулась на лицо Цзэу-цзюня. Он заверил, что всё в порядке; война, сказал он, не продлится долго, а у Не Минцзюэ появился способный помощник, Но отчего-то тревога в сердце Хуайсана совсем не утихла.