Глава 8. Это должен был быть ты (2/2)

— Наверное, она его снимает.

— Что значит, снимает?

— Господи, Свлад, — ворчит Ричард позади него. — Клянусь, иногда мне кажется, что ты прилетел с другой планеты.

Они втаскивают свои инструменты вверх по каменной лестнице. Это уже вторая поездка за сегодня, сперва Джон привёз свою ударную установку. Сьюзан предусмотрительно оставила дверь незапертой ещё с их первого визита.

Внутри дома пахнет пряностями: гвоздика, корица и перец наполняют воздух своими ароматами. Свлад проходит через небольшой коридор в дальнюю комнату — это пристройка, в которой оборудована кухня-столовая. Внутри неё Сьюзан и одна из трёх её соседок — Свлада с ней ещё не знакомили. Девушки натирают крупные кусочки куриного филе тёмно-красной смесью специй.

— Привет, — улыбается Свладу Сьюзан. — Вроде там солнышко выглядывает. Мы решили рискнуть и затеять барбекю.

Свлад кивает, хотя понятия не имеет о том, что это за барбекю такое. Он замечает на кухонном столе несколько небольших мисок с чипсами и орешками и ликует. Там есть знакомые ему чипсы — тонкие и ломкие, посыпанные солью. Но есть и разные другие!— Свлад, это Элли.

А вон те покрупнее и рифлёные, похоже, посыпаны чёрным перцем. Есть гладкие, изогнутые наподобие утиного клюва, они лежат в мисках стопками.

— Элли очень любит музыку. Ты не мог бы сыграть ей что-нибудь из того, что вы сегодня собираетесь исполнять?

Вон те длинные и тонкие похожи на картошку фри. Круглые, цвета индиго, на картошку совсем не похожи и вряд ли были ею перед тем, как с ними случилось то, что случается во время чудесного приготовления этого чудесного продукта.

— Вряд ли Элли улыбнётся удача, — говорит Ричард, входя в комнату. — Свлад у нас дрочит только на еду.Ричард направляется к Сьюзан, та сперва отмахивается от него, ссылаясь на то, что у неё руки в еде, но в конце концов его настойчивость делает своё дело, и Сьюзан обхватывает Ричарда за шею, стараясь не задеть его испачканными руками. Ричард шумно втягивает носом воздух вблизи её щеки, затем быстро целует её куда попало с таким энтузиазмом, что та начинает смеяться.— Можно, я попробую какие-нибудь… или все? — просит Свлад, указывая на чипсы.

— Свлад, оставь хоть немного для вечеринки, — говорит Сьюзан.

— Не надейся, — предупреждает Ричард.

Свлад приступает к содержимому мисок. Он пробует всё по-отдельности. Те, что похожи на картошку фри, похрустывают и очень солёные, от них щиплет язык. Специфический сладковатый вкус у тех, что цвета индиго, напоминает жжёный сахар. Они громко хрустят. Рифлёные на вкус как бекон с выраженным мускусным вкусом, и их тяжело отлепить друг от друга. От гладких просто не оторваться, и Свлад сначала облизывает с них соль и специи, а потом сгрызает.

— Кажется, тут уже есть две парочки, так что я оставлю вас наедине, — говорит Элли, оглядывая кухню. — Была рада познакомиться, Свлад.

Свлад машет ей на прощание, довольный, что у него появился новый друг, и приступает к новому эксперименту: каковы же окажутся сочетания этих вкусов?*День рождения Сьюзан не похож на те вечеринки, о которых Свладу доводилось читать. Для начала тут нет никакого торта, а вот алкоголя намного больше. Слово барбекю, как выясняется, означает приготовление мяса под открытым небом на гриле, возле которого преимущественно и находится Свлад, не присоединяясь к группкам по трое-четверо, беспрестанно обсуждающим, кто с кем трахается.Он заглядывает через плечо готовящей мясо Сьюзан, спрашивает о смеси специй и пытается не выглядеть так, будто отчаянно хочет первым попробовать поджаренные колбаски.

— Можно спросить тебя? — говорит Сьюзан, переворачивая котлеты для бургеров.

— Да, разумеется. Можешь спрашивать обо всём, что не подпадает под акт о шпионаже 1917 года.

— Класс. М-м… ты гей? — спрашивает Сьюзан. Свлад не успевает даже вдохнуть, как Сьюзан продолжает. — Я-то совершенно не против. Но просто Элли. Ты ей нравишься. И я бы тогда ей сказала, ну ты понимаешь. Чтобы она не попала в неловкую ситуацию, пытаясь закадрить тебя.

— Я нравлюсь Элли? — удивлённо переспрашивает Свлад. Сьюзан кивает. — Но… я же её едва знаю. Мы же только что познакомились!— Да, но ты же тот самый Свлад Чьелли, — говорит Сьюзан, подчёркивая сказанное торжественной интонацией и крутя металлической лопаткой для гриля. — Ты же самая загадочная персона во всём Кембридже. К тому же и выглядишь ты не так уж плохо.— Очень лестно, конечно, — пытается Свлад. Он не очень верит в слова Сьюзан, хотя и не знает, с чего бы ей врать ему. Он никогда не считал себя привлекательным. Он слишком худой, у него не найти заметных мускулов, а его руки и ноги невыносимо неуклюжие. Его волосы никогда не хотят лежать так, как ему хочется, если не вылить на них пригоршню средства для укладки, а ещё у него странное вытянутое лицо. — Но… Да. В настоящий момент я придерживаюсь гипотезы, что я неподтверждённый гомосексуал.

Сьюзан кидает на него быстрый взгляд.— Неподтверждённый гомосексуал?— Да.

— И это значит...— Ну, вообще-то это значит, что я ещё никогда не совершал никаких… действий или поступков, которые могли бы убедительно доказать, являются они или нет сексуально совместимыми исключительно с представителями того же пола. Но я работаю над этим.

Сьюзан это развеселило.

— Значит, есть кто-то, с кем ты хочешь подтвердить свою гомосексуальность?— Такой человек… был, — говорит Свлад, глядя на дым, вьющийся вокруг толстых котлет для бургеров, уже начавших покрываться корочкой. — Но вышло так, что… Он очевидно не подходит для этого. Вообще-то он мне прямо об этом сказал. Так что у меня нет никакого плана, просто буду делать то, что покажется естественным.

— Не могу не согласиться, — говорит Сьюзан. Она берёт ломтик жёлто-оранжевого сыра из пластиковой упаковки и кладёт его на одну из котлет.

— А можно мне тебя спросить? — говорит Свлад, ухватывая ближайшую тарелку и глядя на Сьюзан с такой надеждой, с какой только может — даже глазам больно.

— Угу.

— Ты не встречала каких-нибудь подозрительных лошадей?— Лошадей?— Да, — говорит Свлад и начинает разворачивать из обёртки посыпанную зёрнышками булочку для бургера. — Есть у меня ощущение насчет лошадей, уже давно. В Кембридже появляется много лошадей. Непонятно откуда. Мы со Стивом видели одну у магазина с чипсами пару месяцев назад. У меня и вырезки из газет есть. Эта часть Англии просто кишит подобными наблюдениями.

Сьюзан снимает лопаткой с решётки котлету для бургера и кладёт на тарелку Свлада.

— Сейчас, когда ты сказал об этом… Недавно нечто странное об одной лошади мне рассказывал Джоэль.

— Джоэль? — спрашивает Свлад, поливая свою котлету кетчупом.

— Мы дружим семьями, он работает в Кембридже. У его отца есть конюшни — конный двор. Для высококлассных беговых лошадей. Они берут молодых лошадей и содержат их, пока те не объездятся, в таком духе.

— Без понятия, что это означает, но ты продолжай, — говорит Свлад, накрывая котлету булочкой.

— Ну вот, папа Джоэля присматривал за тем самым конём по имени Паффлз. Ему был год — очень молодой конь, но очень породистый, так что на него потратили кучу денег. Чуть ли не миллионы. Идиотизм. И как-то раз папе Джоэля звонят конюхи. В полном отчаянии. Утром они пришли кормить Паффлза, а тот лежит на полу стойла мёртвый.

— Мёртвый?— Ага, и у них была паника — с них бы спросили за этого мёртвого коня. Так что они закрыли конюшни и побежали сообщать своему руководству, а уж они тут же позвонили папе Джоэля. Тот бросил абсолютно всё, прыгнул в джип и примчался из Бартона в Читтеринг в пять утра, чтобы увидеть этого мёртвого коня. И вот он всю дорогу переживал, размышлял о том, как же, блин, такое могло случиться, думал о том, что весь его бизнес под угрозой, вызванивал ветеринара, который мог бы приехать как можно скорее, и что же, ты думаешь, они обнаружили, когда приехали? — Свлад помотал головой. — Ничего.

— Ничего? — переспросил Свлад, полным ртом жуя бургер. Сьюзан кивнула.

— Они пришли в стойла — которые были заперты — а коня там нет. Паффлз просто исчез. Ну, папа Джоэля весь говном изошёл. Где этот ёбаный конь? Где этот конь, мать вашу? А никто не знает. Стойла заперты, ключи только у конюхов.

— А они точно знали, что конь умер?— Ну, вообще-то конюхи не проверяли пульс или что-то вроде, но они же опытные, понимаешь? Наверное, они могут отличить мёртвую лошадь от спящей?— Разве что Паффлз инсценировал свою смерть, — говорит Свлад. Сьюзан вопросительно смотрит на него. — Но тогда… с чего бы он стал инсценировать смерть? Может, он не хотел участвовать в скачках! Может, он был сыт по горло всеми этими лошадиными делами, и оказался достаточно умным, чтобы отправиться искать собственное приключение!Сьюзан смеется, и Свлад понимает, что она не воспринимает его слова всерьёз. Его это нисколько не огорчает, ведь бургер очень вкусный, а Сьюзан не насмехается над ним. Свлад знает, что он на верном пути. Он и сам сидел взаперти, и понимает, что всё, о чём может думать кто-то, сидящий под замком и оторванный от внешнего мира — это как сильно он хочет сбежать.

*Гостиная наполнена полупьяными ожидающими людьми, возбуждённо переговаривающимися друг с другом. Тодд подключает разъём от своей гитары к одному из усилителей Ричарда, ощущая странное волнение. Ему приходилось выступать на куда более крупных и крутых площадках, успешно напутствуя музыкой возбуждённых подростков, норовящих переспать с кем-нибудь, но он никогда не выступал на публике вместе со Свладом. Воодушевление Свлада заразительно, он беспрестанно показывает совершенно незнакомым людям поднятые большие пальцы и с гордостью сообщает им о том, что играет на басу, совершенно игнорируя тот факт, что любой человек в истории музыки мог признаться в игре на бас-гитаре по меньшей мере со стыдом.

Руки Свлада так дрожат от возбуждения, что он не может воткнуть разъём провода от гитары в усилитель. Тодд помогает ему, их пальцы касаются друг друга. Тодду это напоминает того электрического носорога и разряд электротока, прошедший сквозь Дирка и Тодда.

— Спасибо, — говорит Свлад несмотря на то, что Тодд не может его услышать. Он раздал всем беруши, отлично понимая, что станет с ушами в непосредственной близости от ударной установки, и все, кроме Ричарда, воспользовались ими. Ричард же отказался, ссылаясь на то, что не хочет петь мимо нот, и Тодду остаётся лишь надеяться, что звон в ушах в течение всей следующей недели заставит того понять, как глупо он поступил.

Ричард включает микрофон.

— Всем привет! — объявляет он присутствующим в гостиной.

Сьюзан радостно кричит ему. Гостиная большая, но в ней слишком много народа. Оказалось, что у Сьюзан очень много друзей. Две большие двери, ведущие в сад, открыты, и в саду сидят и стоят остальные зрители. Тодд быстро пробегает пальцами по струнам, беззвучно повторяя своё соло.

— Ну, мы… У нас вообще-то ещё нет названия. Я хотел назвать группу “Десять в минус двадцать второй”, но оказалось, что шутки об атомных валентностях никто не понимает, так что вы все можете отсосать. Эту песню написал Стив. Поехали, раз, два, три, четыре!Технически эту песню написал не Тодд: очень похожую песню через три года споют “The White Stripes”. Песню “Seven Nation Army” Тодд использовал, чтобы обучить Свлада основам игры на бас-гитаре, по-быстрому переписав изначальную вокальную партию под басовую, что не так уж сложно, и подыгрывая ему на своей гитаре большую часть песни.

Начинает играть Свлад при поддержке ритма на ударниках от Джона и плохо изображающего американский акцент Ричарда. Тодд подозревает, что этот акцент лучше всего отображает впечатления Ричарда о Тодде.

Тодд отбивает по корпусу гитары ритм, ожидая своей очереди вступить, и краем глаза наблюдает за Свладом.

Тот идеально попадает в ритм, пальцы уверенно встают на лады, вызывая чистый звук струн. Он научился играть в неком ленивом стиле, и хотя с точки зрения музыки Тодд в нём не очень уверен, всё же Свладу этот стиль явно подходит. И, что более важно, ему явно нравится. Он притопывает в ритм, высовывает язык, волосы падают на глаза.

Начинается проигрыш, и Тодд сжимает гриф своей гитары, начиная быстро перебирать струны, после чего в мелодию вплетается партия Свлада в преддверии следующего куплета.

Глаза Свлада загораются (впрочем, что тут неожиданного?), он поворачивается к Тодду. Тодд не может сдержаться и широко улыбается. Не удивительно, что ему так легко играть вместе со Свладом, — они и в целом очень хорошо друг с другом ладят, а по опыту Тодда, именно это и нужно, чтобы сыграться — но Тодд всё равно очень этому рад.

Они продолжают исполнение песни. Ричард идеально поёт, спокойно, без напряжения. Когда песня заканчивается, толпа аплодирует, вопит, и Ричард привлекает к себе все взгляды, надевая гитару и кивая в ритме следующей песни.

— Отлично, эта называется “Включайся, крошка”, тоже от Стива. Раз, два, три!Может, Тодду стоило бы переживать по поводу воровства стольких песен, но, играя со Свладом, он не может заставить себя переживать. В любом случае, “Muse” отстой.

*Свлад полон восторга, когда их выступление заканчивается, и даже не понять, то ли это адреналин, то ли пиво, которое они пили в промежутках между песнями. К нему после концерта подошло множество людей, едва Сьюзан включила диск со своим сборником на музыкальном центре (это действие вызвало поток пьяной критики от Ричарда, обращённой к каждому, кто слушал: он критиковал и выбор музыки, и сам музыкальный центр).У Свлада появилось множество новых друзей, столько новых лиц и имён. Все они улыбаются, смеются и хвалят его игру, то, чему он научился, над чем трудился, а не какие-то дурацкие недоэкстрасенсорные штуки. Теперь он Свлад Чьелли — рок-звезда.

Он выходит через небольшой заполненный людьми коридор в кухню, чтобы налить себе попить в пластиковый стаканчик. Кто-то наталкивается на него сзади, отчего Свлад пролетает вперёд и врезается ещё в кого-то, тут же становясь Свладом Чьелли — неуклюжим идиотом, из-за которого люди обливаются напитками.

— О господи, простите, простите пожалуйста! — расстроенно лепечет Свлад.

Мужчина, вытирающий пролитый напиток со своей груди, поднимает голову, и Свлад застывает, узнав его. Это тот бармен из паба — с кудрявыми волосами, который знает русский и занимает мысли Свлада на скучных занятиях.

— Вот чёрт, — бормочет Свлад. — Я принесу бумажные полотенца.

— Да нормально, — улыбается мужчина. У него приятная улыбка. Не такая, как у Стива, — будто он в лотерее выиграл — но тоже симпатичная. — Вот так совпадение.— Я не верю в совпадения, — заявляет Свлад. — У всего есть причины. То есть всё происходит как реакция на предыдущие события. То есть, это, ну… Взаимосвязь. Всего. Э-э-э… Прошу прощения, с тебя капает, а я болтаю и не могу остановиться, помоги мне.

Мужчина смеётся. Свлад чувствует, как его щёки краснеют. Он отворачивается к столу, на котором стоит рулон красно-синих бумажных полотенец. Отрывает несколько и протягивает мужчине, который продолжает смотреть на него с любопытством. Симпатия. Это может оказаться симпатия. Ведь Элли он понравился. Может, этому мужчине он тоже мог бы понравиться?

— Так, ну… Часто тут бываешь? — Свлад пытается повторить увиденное им по телевизору, хотя телевизор смотрел считанные разы за всю жизнь.

— На кухне у Сьюзан-то?— Ох, да. Прости. Идиотский вопрос.

— У тебя великолепный британский акцент для человека, свободно владеющего русским, — говорит мужчина. Разум Свлада безуспешно пытается справиться с осмыслением слова “великолепный”, но не преуспевает в этом. — Так ты англичанин?

— Румын, — отвечает Свлад, радуясь возможности отвечать на простые вопросы, а не разбираться со сложными словами. — Моя мама была англичанкой.

— О, ясно. А у меня папа англичанин, а мама беларуска. Я Джоэль, — говорит мужчина, протягивая руку.

Рот Свлада растягивается в широченной улыбке. Да. Вот это он понимает. Вот так вообще-то и должна работать вселенная, по его мнению.

— Ну разумеется, ты Джоэль. Видишь, о чём я говорил? Взаимосвязь. Скорее расскажи мне всё, что ты знаешь о лошадях.

*Джоэль приводит Свлада в комнату на третьем этаже особняка. На двери выжжены буквы, и Свладу становится понятно, что это комната Сьюзан. Комната очень аккуратная, с кремовым покрывалом на кровати и большой виолончелью, опасно прислонённой к стене. Через большое окно проникает искусственный оранжевый свет уличных фонарей, падая на красно-зелёный клетчатый ковёр.

О лошадях они уже не говорили — Свлада накрыл приступ смеха после одного очень плохого калабмура, и они с лёгкостью перешли на русский, обсуждая всё на свете — грядущие планы и надежды Джоэля, грядущие планы и надежды Свлада.

Пивная бутылка Свлада призывно звякает, когда он задевает её ногой. Он допивает её — уже пятую — залпом.

Джоэль сидит на кровати, потом откидывается и ложится. Он смотрит снизу вверх на Свлада и жестом предлагает ему присоединиться. Свлад так и делает, он ложится рядом с Джоэлем и обнаруживает, что чувствует жар его тела, не прикасаясь к нему.

Свлад поворачивается и смотрит на Джоэля, на его шею, на слегка выделяющиеся линии ключиц, которые ему позволяет увидеть его чёрная футболка с большим воротом.

Совершенно без паники ему приходит на ум мысль, отражающая происходящее: я хочу этого мужчину. Свлад хочет целовать его, хочет рассмотреть его ключицы и всё остальное, что скрывает его футболка, и там он тоже хочет целовать его.

Его знобит от нетерпения, — или от пива? — и, когда он встречается взглядом с Джоэлем, все слова, какие он знает, оказываются ему недоступны, каждое слово в его словаре вычеркнуто теми самыми жирными чёрными линиями.

К счастью, что-то передаётся во взгляде Свлада, потому что Джоэль придвигается к нему и прижимается губами к его уху. От этого прикосновения по всему телу пробегают мурашки, усиливая влечение и слегка пугая.

— Ты ещё никогда не делал этого, да? — мягко бормочет Джоэль по-русски. Свлад рад тому, что Джоэль говорит по-русски. Неким образом необходимость переводить на английский делает эти слова менее реальными, менее пугающими.

— Нет.

— Мы не будем спешить. Ты охуенно прекрасный, Свлад. Я буду… — Джоэль заканчивает русским словом, которое Свлад не знает.

— Что это значит? Вот это последнее слово? Я не могу… Я его не знаю — “nezhno”?— “Gently”, Свлад. Я буду нежным.

Свлад едва слышно матерится. Это слишком, это так быстро. Ему нужно то, чего он не понимает, но он хочет понять, он хочет получить это. Его руки словно полны кусочков мозаики. Он хочет собрать эту картинку. Собрать себя воедино.

Джоэль бережно прижимается губами к губам Свлада, и тот понимает, что думать больше не нужно.

Улыбаясь под губами Джоэля, запуская пальцы в его волосы и перекатываясь, чтобы лечь на него, Свлад понимает, что можно просто поцеловать его ещё сильнее, закрыть глаза, и пусть всё идёт своим чередом.

*Пьяный Тодд бредёт вверх по лестнице, по горло сытый попытками Джона впечатлить женщин мускулами, а также болтовнёй Ричарда, распинающегося о том, как важно завести высокоскоростной интернет и достаточное количество памяти на жёстких дисках.

Навстречу спускается Сьюзан, он пропускает её, прижавшись спиной к стене.

— Так и знала, что надо запереть свою комнату, — едва слышно бормочет она. — Убью его. Убью нахуй.

Тодд доходит до верхней площадки и останавливается, только теперь заметив, что снизу доносится музыка, а из-за неплотно прикрытой двери — какие-то странные звуки.Это смех. И Тодд узнаёт его: это смех Дирка. Смех Свлада.

Он хочет к своему другу, хочет к кому-то, отличающемуся от мудозвонов, оставшихся внизу, так что он подходит к двери и заглядывает в комнату.

Кровать, залитая оранжевым светом с улицы. Свлад сидит, прислонившись спиной к изголовью, на нём нет пальто, только тонкая чёрная футболка. Его лицо и шея красны от смущения, лоб блестит от пота, а глаза прикрыты. Чёрные джинсы спущены до щиколоток, а руки вцепились в волосы мужчины, который полулежит на нём, его голова у живота Свлада, и он опускается всё ниже, целуя приоткрытым ртом его бледную кожу.

Тодд слышит вздох и стон — это Свлад — и тут его рассудок лягает его, как свихнувшаяся лошадь, и он захлопывает дверь.

Его сердце бешено колотится, пульс отдаётся в ушах.

— Что это было? — спрашивает в комнате незнакомый Тодду мужской голос.— Джоэль… не останавливайся, прошу… пожалуйста…А этот голос Тодд прекрасно знает.

Спускаясь, он хватается за деревянные перила, чтобы удержаться на ногах. К тому времени, как он оказывается внизу, его переполняет желание разрыдаться. Это невыносимо. Всё это совершенно невыносимо, и он не может даже смотреть на Ричарда, который спрашивает, что случилось, и на Сьюзан, когда та предлагает ему поспать на диване, решив, что тот перепил.

Тодд просто врывается в ванную, вышвырнув оттуда трёх хихикающих девиц, и запирается.

Он сползает на пол. Свет не горит, вокруг полная темнота. Теперь, когда света нет, а звуки вечеринки едва слышны, и пахнет только едким освежителем воздуха, Тодд наконец слышит голос, кричащий в его разуме.

Это мог бы быть ты. Это должен был быть ты. Если бы не твоя трусость, это был бы ты.