Глава 9. Наслаждайтесь вместе (1/2)

Вальгалла, настоящее

Воздух наполнен тяжёлыми ароматами цветов и пряных трав, и каждый вздох Дирка горек на вкус. Он в большом каменном углублении, наполненном водой. Углубление это — отличный пример эксцентричности, который расширяет определение того, что нормальные люди называют “ванной”, доводя его практически до “лагуны”.

— Эльфр, — говорит женщина, которая принесла его сюда. — Вода потока мироздания. Отличный выбор трав — они помогут тебе исцелиться.Дирк задумывается над названием. Ох уж эта поэтическая натура богов, никогда не придумывают осмысленные названия. Но эта вода ощущается как-то иначе. Он чувствует, что не столько купается, сколько погружается во что-то.

Вода, касающаяся его кожи, по ощущениям похожа на ртуть, она так же тяжела, как и воздух в его лёгких, в его ноющей груди. Он чувствует себя так, будто проиграл сражение.

— Опять один, — хрипло говорит Дирк, приподнимая руку. Вода стекает с его руки, как дождевые капли с намазанной маслом поверхности. Она странно мерцает.

— Мне нужно, чтобы ты выпил эту воду.

Дирк медленно оглядывает полузатопленную комнату, густая вода под ним колышется. Комната вокруг пуста, в ней нет ничего, кроме плотного пара.

Голос будто из ниоткуда.

— Мне нужно, чтобы ты выпил эту воду, Свлад.

При упоминании его старого имени ужас будто бы растворяется в воде, делая её ещё плотнее. Дирк уже больше года не слышал своего старого имени. А напоминания о его прошлом никогда не приходят в одиночестве.

— Меня зовут иначе, — шепчет Дирк.

— Доверься мне. Выпей воду.

Ну что же. Дирк знает лишь одно: он не понимает, что происходит. В его голове звучит таинственный голос и просит его попить воды из ванны. Неужто вселенная погибла бы, если б вела себя хоть чуточку осмысленнее в своих попытках повлиять на жизнь Дирка?

Дирк взвешивает доступные варианты. Он может не выполнять прихоти этого странного голоса и в будущем сможет уверенно сказать кому угодно, что никогда добровольно не употреблял смесь мыла, травы и той грязи, которой понабрал на себя, гуляя по посыпанным соломой полам в залах древних северных богов.

Но, с другой стороны, к чужим богам со своим уставом...Дирк набирает воду в сложенные руки. Он подносит эту медленно колышущуюся и мягко поблёскивающую воду к губам и выпивает её.

*Кембридж, прошлое

По берегам реки Кем проложены дорожки из песчаника — раньше по ним ездили конные повозки, а теперь их переоборудовали под велодорожки для расхлябанных двухскоростных великов, которые студенты провозглашают на редкость хорошим приобретением за мгновение до того, как у них отваливается руль.За дорожками травяные обочины, на них студенты поумнее собираются испить сидра с экзотическими фруктами из коричневых бутылок размером с карманную собачку или же крюшона из больших кружек, настолько щедро приправленного апельсином, куркумой и мятой, что им можно было бы вылечить всех, кто когда-либо вообще болел цингой. Студентам необходимо выпивать — если они перестанут это делать, им придётся столкнуться с вопросом о собственном психическом здоровье — но особенно нужно это становится поздней весной перед годовыми экзаменами, как раз тогда, когда стоит несправедливо прекрасная погода.

В этот день Тодд лежит на траве и глядит в безоблачное лазурное небо, безмятежное тепло полуденного солнца касается его лица и оголённых рук. У него над ухом Ричард пытается увлечь Свлада какими-то карточками, но процесс никак не идёт, потому что Свлад не понимает, в чём смысл.

— Значит, ты не хочешь, чтобы я сказал тебе, что на карточке? — недоумённо спрашивает Свлад. Ричард вздыхает.

— Нет, я как раз хочу, чтобы ты сказал, что там, но не хочу, чтобы ты угадывал.

— И как же я скажу тебе, что на карточке, если не буду угадывать? У меня, знаешь ли, нет экстрасенсорных способностей, полная бессмыслица даже думать…— Во имя Чарльза Бэббиджа*, нет, Свлад, не начинай снова. Ты должен был изучить всю эту хрень на занятиях. А я просто хочу, чтобы ты вспомнил — как на экзаменах. Понимаешь?

Следует долгая пауза. Тодд в предвкушении.

— Я всё равно не понимаю.

Тодд ухмыляется, открывает глаза и видит, как веки Ричарда вздрагивают, когда он пытается сдержаться, чтобы не швырнуть с таким тщанием сделанные карточки в реку. У Свлада озадаченное лицо, он пожимает плечами, с невинным видом глядя на Тодда.

— Ну извините! Но я не понимаю.

— Мир не слышал ничего более правдивого, — вздыхает Ричард, потирая переносицу. — Ну и как ты до сих пор с этой хуйнёй сдавал экзамены?— Я просто писал… то, что приходило на ум, — объясняет Свлад, взмахивая руками в попытке проиллюстрировать что-то более значительное. — Я просто пишу то, что ощущается правильным.

— Ах, ну да. И как результаты?

Свлад морщится. Тодд отворачивается и снова принимается смотреть в небо. Свлад проявляет поразительную непоследовательность в результатах экзаменов — от самых низких оценок до невероятно высоких — в зависимости от того, разговаривал ли он во сне несколько ночей перед испытанием.

Тодд не удивлён. Свлад просто не приспособлен к учёбе. Со временем Тодд понял, что Дирк — потрясающе интеллектуальный человек, но он осознаёт, что кому-то со стороны тот может показаться отягощённым вопиющей глупостью. Нет, Дирк определённо умён, но вот с концентрацией проблемы. Усидчивости у него с грецкий орех. При расследовании тех нескольких дел, когда им нужно было изучать различные материалы, Дирк находил процесс почти физически болезненным. Как-то раз им пришлось читать подборку учебников по биологии (в связи с подозрениями, что автор внедрил в свои статьи улики к раскрытию серии схожих между собой убийств), в итоге Фара грозилась выбросить Дирка в окно, потому что он не прекращал издавать различные звуки, качаться на стуле и делать всё что угодно кроме того, чтобы сидеть и работать над текстами.

Такое отношение Дирка к задачам подходит для его разума: разума, несомненно приспособленного для той крайней степени возбуждения, в которой он может находить связи между противоречивыми мыслями и идеями. Тодд замечает подобное и у Свлада, и это полная противоположность тому, чего ждёт от своих студентов строгий академический процесс обучения в университете. Грустно понимать, что Свлад никогда не станет таким студентом Кембриджа, каким он хочет быть, просто потому, что он иначе устроен.

Тодду интересно, когда Свлад сам поймёт это. И интересно, мечтал ли когда-нибудь Дирк о том, чтобы в этом случае всё было иначе.

— А ты собираешься, э-э-э… — начинает Ричард, и его интонация выдаёт, что теперь он переходит к истинной причине разговора. — Ну, ты понимаешь. Провернуть эту твою херню с годовыми экзаменами?

Тодд ждёт, что Свлад разразится своими фирменными упрёками. Наступившая вместо этого тишина его удивляет.

После первоначального соглашения с Джоном Свлад продолжает озвучивать во сне вопросы к испытаниям, но лишь с тем условием, что они не слишком-то важны — практические вопросы, заданные на дом, или промежуточные зачёты. Но в последнее время пользуется этим не только Джон. Несколько друзей Сьюзан тоже начали просить, равно как и друзья Ричарда, и дважды сам Ричард, но уговор каждый раз оставался таким же: покупка еды (и в большинстве случаев алкоголя) в обмен на вопросы предстоящего испытания. И, разумеется, сам Свлад тоже их слушал.

— Это было бы… нечестно, — наконец отвечает Свлад.

Тодд слышит, насколько этот ответ далёк от “нет”.

— Ну ты же не ответы узнаёшь. И ты сам говорил — ты просто угадываешь, что там может быть. У тебя получается — сколько там? Два правильных из трёх. Иногда ты ведь и ошибаешься.

— Очевидно, что я могу ошибаться, — уверенно говорит Свлад. — Целиком и полностью. В конце концов, я не экстрасенс.

— Ага, знаю. Но ты представь: вдруг ты сможешь записать всё, а потом выяснится, что всё, что ты говорил — полная херня. Вот тогда слухи точно прекратятся.— Думаешь?Тодд понимает, как действует Ричард. Он хочет дать Ричарду понять, что раскусил его, и смотрит на него жёстким холодным взглядом. Ричард искушает Свлада, провоцирует его. Он обещает Свладу долгожданную свободу от слухов в попытке подмазаться и выпытать свои вопросы.

Ричард не обращает на Тодда внимания, перемешивая свою стопку карточек как колоду игральных карт.

— Разумеется. Кто же после этого поверит, что ты экстрасенс?

Тодд чувствует, что искушение по-прежнему бередит разум Свлада, когда они возвращаются домой поздним вечером. Последний час они говорили о чём угодно, кроме экзаменов, но, открыв входную дверь, Свлад утыкается взглядом в стопку вспомогательных материалов на столе и ламинированную табличку с расписанием экзаменов, приколотую к стене.

Экзамены всё ближе, эта крупная неприятность уже показалась на горизонте.

— Я мог бы… я мог бы просто сказать что угодно… — объявляет Свлад, включая электрочайник. Это их маленький ритуал — по чашечке чая перед сном. До того как попал в колледж св. Сэдда, Тодд никогда не пил столько чая, но теперь не мог лечь спать без кружки на тумбочке. — Я бы мог что-нибудь выдумать. Мог бы выдумать эти вопросы, и, когда окажется, что они все неправильные, никто уже не подумает, что я экстрасенс. Совсем никто. Но тогда… — Свлад колеблется.

— Что тогда?

— Есть и другой вариант. Я мог бы, э-э-э… — Свлад умолкает на несколько секунд, а когда продолжает, голос звучит неуверенно. — Продать эти экзаменационные вопросы. Меня же об этом просят. Кое-кто даже умоляет. А Джон — Джон вообще говорил, что заплатит мне двадцать штук, если я дам ему вопросы.

— Двадцать тысяч? — Тодд знал, что у Джона всё в порядке с деньгами, но такая сумма всё равно ошеломляет. Неужто Джон правда так уж переживает за итоговые экзамены? Он всегда казался Тодду прилежным студентом — постоянно уходил на факультативные семинары, отказывался прогуливать лекции ради репетиций. Может, он будет полным мудаком весь остаток жизни, но никому не обвинить его в недостаточном усердии.

Свлад кивает, садясь на кровать. Выглядит он несколько растерянно.— Мне уже предлагали деньги, но столько — никогда. А мне ведь нужно. Всякое-разное. Мне не позволят остаться тут летом, и я не знаю, где буду жить. Я бродил по окрестностям и с дурацким хмурым выражением лица пытался разузнать, где можно будет несколько месяцев ночевать в палатке, чтобы меня не забрал кембриджский патруль, — со смешком говорит Свлад. — Сьюзан спросила, почему я такой мрачный, и я соврал: сказал, что у моей мамы проблемы с зубами, и я очень переживаю, сможем ли мы оплатить счета.

— Свлад, блин, чувак. Тебе не надо искать ночлег, — мягко говорит Тодд. Чайник щёлкает, выключаясь, и Тодд подходит за ним. — Ты же можешь… ты можешь жить со мной. То есть мне ведь тоже придётся снимать квартиру. Все будет в порядке, я могу…— Нет, — перебивает Свлад. Тодд бросает чайные пакетики в две кружки и заливает кипятком. — Нет, я правда очень благодарен за всё, что ты для меня делаешь, но просить тебя о таком — это уж слишком.

— То есть ты думаешь, что я позволю тебе до второго курса жить в палатке? И что, буду приходить в гости в твою маленькую бомжацкую берлогу и приносить тебе фасоль?— Если захочешь, — хмыкает Свлад, ложась на кровать. — Боже, насколько проще бы всё было, если бы я мог думать хоть о чём-то, кроме ёбучих лошадей.Взгляд Тодда соскальзывает на стену. Постепенно на ней вокруг газетных вырезок и распечаток из интернета разрослась очень знакомая паутина из канцелярских кнопок и красных ниток. Свлад даже начал писать на стене заметки цветными ручками.

Тодд рассматривал вариант, что это — возможно — начало расследования. Того дела, о котором он почти забыл за всеми репетициями и попытками удержать Свлада в адекватном состоянии, пока тот сдаёт экзамены. Пропавшие животные. Вопросы без ответов. Загадочные случаи. До чего же знакомо! Впрочем, Тодд не спешит с выводами. Прежде тоже бывали фальстарты.

— Расскажи мне о них, — говорит Тодд, глядя, как Свлад скидывает свою футболку.

Увидев голую спину Свлада, Тодд отворачивается, пытаясь найти что-нибудь — что угодно — чтобы отвлечься. Стирка. Он соберёт вещи для стирки.

Тодду уже удалось более-менее свыкнуться с тем фактом, что его, возможно, самую малость тянет к Свладу. Но он всё ещё не разобрался, что это говорит о нём самом и, что более важно, что это значит для их с Дирком отношений.

Ему несложно было думать о Свладе и Дирке как о двух разных людях, но со временем Свлад всё сильнее напоминает Дирка. И от внимания Тодда не укрывается, что чем больше Свлад ведёт себя как Дирк, тем привлекательнее и соблазнительнее он выглядит.

— Ну, много где вокруг Кембриджа видели лошадей, бродящих без присмотра — как и в том случае, когда мы встретили лошадь возле палатки с чипсами после Рождества, — начинает Свлад и берёт свою чашку с чаем со стола. — Эти лошади всегда исчезают до приезда полиции, а с ферм и конюшен вокруг Кембриджа приходит множество обращений о сбежавших лошадях. Это явно происходит ещё с начала октября.

Свлад принимается расстёгивать ремень. Тодд устремляет ещё больше внимания на сбор валяющихся носков и складывание их в корзину для стирки, борясь с желанием посмотреть на друга. Не то чтобы он раньше такого не видел, но теперь смотреть на Свлада неправильно.

А Тодд хочет посмотреть, хочет запомнить каждый дюйм его кожи, расположение всех веснушек, усыпавших его плечи, хочет узнать, как выглядит Свлад в вечерних лучах летнего солнца, а не в свете уличных фонарей, каким он увидел его на той вечеринке у Сьюзан.

— Только один рассказ отличается от остальных — рассказ отца Джоэля о Паффлзе. Это конь, который, по всей видимости, умер, но потом исчез. В Кембридже он не объявлялся — он вообще так нигде и не нашёлся.Воспоминания о том вечере неотвязно преследуют Тодда, и он всё больше начинает думать, что в некоторой степени склонен к мазохизму, судя по тому, как часто его сознание стремится снова и снова воспроизводить тот момент. Несмотря на то, что случившееся, так или иначе, ужасно, Тодд не может перестать в уме переигрывать произошедшее. Он мог бы ворваться в комнату, оттащить того незнакомца от Свлада и занять его удивлённый, жаждущий рот своим поцелуем. Или он мог бы с самого начала не быть тем перепуганным до усрачки мудилой и сделать первый шаг в один из тех бесчисленных раз, когда они спали на расстоянии ладони друг от друга.

Кажется, эти фантазии — единственный способ удержаться и сохранить хоть каплю здравого смысла, хотя, когда Свлад раздевается до своих белых боксеров, Тодд стремительно теряет остатки рассудка.

— Я убеждён, что эти лошади что-то знают. Если бы я только знал, где Паффлз… — Свлад встряхивает головой. — Эх, лошади… Пойду-ка я в душ.

— Давай, — говорит Тодд и усиленно не смотрит на задницу Свлада, который хватает полотенце и идёт в ванную.

Когда Свлад закрывает дверь, и Тодд слышит шум пущенной из крана воды, он позволяет себе отдышаться, обессиленно опустившись на кровать.

Что ещё было очень странным — и Тодд, если быть честным с самим собой, действительно тревожился по этому поводу — это что Дирк никогда не упоминал о своём знакомстве с Тоддом в юности. Пока Тодд считал, что он пробудет тут неделю или две, он мог понять, почему Дирк позабыл его лицо. Тогда бы Тодд бы не удивился, если бы печально известная ненадёжная память Дирка не оставила бы в себе вообще ни следа воспоминаний о Тодде — тем более, под чужим именем.

Но с тех пор прошли месяцы, и теперь это казалось невероятным. Неужели что-то случилось? Или, скорее, неужели что-то скоро случится? Вдруг Тодд совершит что-то невероятно ужасное по отношению к Свладу, и всё закончится настолько кошмарно, что Дирк сотрёт все воспоминания об этом эпизоде из своей памяти?Есть и ещё одно, более тревожное предположение. Что, если Дирк на самом деле помнил, просто никогда Тодду об этом не говорил? Не рассказывал о том, что у них уже была целая другая жизнь вместе, и кто знает, сколько она длилась? Почему он скрывал это от Тодда?

Чем-то похоже на их первое дело. На тот момент, на пирсе. Тодду было так плохо — он отчаянно пытался как-то всё устроить, спасти Патрика Спринга и всех остальных погибших (кого он был вынужден убить), одновременно стараясь наладить отношения с Амандой — и вдруг выяснилось, что Дирк с самого начала знал: ничего не изменится ни на йоту. В тот момент Дирк был для Тодда монстром. Будет ли теперь иначе?

Тодд в самом деле не знает.

— Был бы ты здесь… — далеко не впервые говорит Тодд в потолок.*Всю следующую неделю Тодд ничего не слышит о вопросах к экзаменам вплоть до дня, на который назначены итоговые испытания у Свлада и Джона. Свлад заявляется на их традиционный завтрак с пачкой коричневатых конвертов и здоровенной серебристо-розовой банкой энергетика. Ричард и Сьюзан вместе сидят в одном кресле в своей ставшей уже привычной мерзкой и бесстыжей манере и, почти не отвлекаясь, смотрят друг на друга приторно-влюблёнными глазами. Джон и Тодд большую часть утра стараются не обращать внимания на эту парочку.Свлад плюхается в одно из кресел с видом отчаянно невыспавшегося человека. Глаза у него сонные, а под ними тёмные круги. Его не было всю ночь, что, впрочем, обычное дело — к неудовольствию Тодда. Когда такое произошло впервые, Тодд решил, что Свлад застрял в библиотеке, но распространяющиеся по университетскому городку слухи вскоре пополнились разговорами о некоторых студентах мужского пола, которых заставали в комнатах общежитий с другими студентами мужского пола после наступления темноты. Имя Свлада чаще упоминалось, чем умалчивалось.

Тодда это не волнует — он убеждает себя, что его это не волнует — и при этом складывает все образы и идеи того, что могло происходить, в специальное отделение в своей голове и перематывает их там.

— С добрым. Что, заранее решил отправить поздравления с Рождеством? — спрашивает Ричард, оторвав взгляд от любимой девушки, чтобы кивнуть на конверты.

— Я всю ночь не спал, — бормочет Свлад. Предательское воображение Тодда демонстрирует Свлада в постели с каким-то безымянным старшекурсником Кембриджа, который приоткрытым ртом целует шею Свлада, а их руки ласкают тела друг друга под плюшевым покрывалом. — Я ходил к гипнотерапевту.

— Чего?Свлад трёт глаза.

— Подумал, что есть только один способ обелить моё имя — получить точный письменный текст этих… совершенно случайно совпадающих с реальностью снов. Слышали про автоматическую запись? — не дав никому времени ни подтвердить, ни опровергнуть сказанное, он продолжает. — На практике человека гипнотизируют и побуждают записывать свои мысли на бумагу. А поскольку я не могу сам себя загипнотизировать, пришлось обращаться к третьей стороне. Эти конверты, — указывает он на стопку, — содержат абсолютно неправильные вопросы к итоговым экзаменам первого и второго курса.

— Вот эти конверты? — спрашивает Джон.

— Да.

— Значит, в одном из них вопросы к моему экзамену? В буквальном смысле тут, в конверте? — недоверчиво спрашивает Сьюзан.

— Нет, в конверте то, что мне приснилось. Никакого отношения к любым возможным вопросам для экзаменов…Свлад вскрикивает, когда все набрасываются на него. Скатерть с приборами смята тремя студентами Кембриджа, функционирующими только на кофеине, таурине и страданиях от подготовки к экзаменам — они отчаянно пытаются получить свой шанс на спасение.

Тодд хватает свой стаканчик с кофе и держит его повыше, так как Сьюзан прыгает на стол прямо с коленей Ричарда, заехав ногой ему в пах. Ричард сгибается пополам на своём стуле, но Сьюзан даже не замечает — выхватив у Свлада добрую половину конвертов, она с торжествующим видом прижимает их к груди.

Джон остаётся ни с чем.

Свлад быстро запихивает конверты, которые удалось спасти, во внутренний карман своего кожаного пальто, его лицо пунцовое.

— Я же сказал! Это не вопросы к экзаменам! — выкрикивает он.

Сьюзан перебирает конверты, не обращая внимания на Свлада. Её глаза загораются, она вытягивает два конверта.

Один она отдаёт Ричарду, и тот — хотя всё ещё морщится — явно испытывает облегчение.

Остальные конверты Сьюзан оставляет на столе. Джон перелистывает их, поглядывая на оставленные рукой Свлада пометки: “Экзамен по географии, часть 1А — физическая география” и “Экзамен по социальным и политическим наукам, часть 2А — политика и социология, международные отношения”.По-видимому, ничто из этого Джона не интересует, так что он бросает их на стол.

— Отдай мне мой, Свлад, — говорит Джон, протягивая за конвертом руку.

Пальцы Свлада вцепляются в карман пальто.

— Джон, — предупреждающе говорит Тодд. Джон мельком смотрит на Тодда и снова на Свлада.

— Мы договаривались, — бормочет Свлад, выдерживая взгляд Джона. — Ты предложил обмен. И ты не будешь распространять вопросы среди своих знакомых по математическому кружку. Если выйдет, что вопросы хоть немного верные — хотя это не так — будет крайне подозрительно, когда выяснится, что у всех твоих знакомых высшие баллы.

— Годится. Я переведу тебе деньги сегодня вечером…— Мне нужны наличные, — перебивает Свлад. Джон смеётся.

— Наличные? Откуда я тебе возьму двадцать тысяч фунтов наличными?— Меня не волнует. Это твоё дело, — говорит Свлад, поднимаясь из-за стола. Он кивает Ричарду и Сьюзан, которые слишком увлечены содержимым своих конвертов и пропускают разговор мимо ушей — Сьюзан скрючилась на коленях у Ричарда и грызёт ноготь большого пальца, Ричард читает, заглядывая через её голову.

Свлад не смотрит на Тодда. Тодд надеется, что он не стыдится своего решения, уж Тодд точно не смог бы и не стал бы осуждать Свлада за это. В конце концов, Тодд и сам сделал нечто похожее много лет назад. Но он тогда обманул своих ни в чём не повинных, добропорядочных родителей и потратил их деньги на наркоту и инструменты для группы. А Свлад просто использует свой природный дар, чтобы помочь корыстным студентам, и всё, чего он хочет — возможность иметь крышу над головой.

*Днем Тодд обнаруживает Свлада в их комнате, тот сидит на кровати в домашней одежде. В руках он крутит один из конвертов, рассматривая его. Тодд может догадаться, что на нём написано: “Экзамен по философии, часть 1А — основная работа”. Конверт по-прежнему запечатан.

— Привет, — говорит Тодд, прислоняя гитару к стене.

— Ты когда-нибудь хотел чего-то так отчаянно, что это превращалось в… охуенно огромную, невероятную кучу херни, к которой ты даже не представлял, как подступиться?Тодд ухмыляется, услышав формулировку, но суть она передает безошибочно верно.— Будто она выросла, стоило тебе только отвернуться, и теперь выясняется, что ты в полной жопе? Ну да, звучит знакомо.

Свлад прижимает конверт к лицу и стонет в него.

— Может, именно так я и должен поступить. Обманом перейти на следующий курс, потом на третий, закончить колледж, — бормочет Свлад. — Ох, но если так, то почему мне так мерзко думать об этом? Наверное, стоит уделить больше внимания курсу по морали и этике. Хотя тогда, наверное, мне и не понадобится жульничать. Классический уроборос совести.

Его голубые глаза смотрят поверх конверта, умоляют Тодда дать ответ. Если бы Тодд мог. Он бы так хотел знать, какой выбор сделает Свлад, что из этого получится, и что Дирк теперь думает насчёт того своего выбора. Он так хотел бы знать все ответы на все вопросы Свлада.

Вместо этого Тодд садится на кровать рядом с ним. Он вспоминает, как они сидели вместе почти семь месяцев назад, в разгаре той самой первой панической атаки у Свлада. Теперь он так изменился — стал более уверенным, более решительным, куда больше знает о себе и своих возможностях. Но тень той тревожности по-прежнему нависает над ним. Тодд полагает, что даже Дирка они всё ещё преследуют.— Ни хрена себе? — в их открытое окно врывается крик, вслед за ним звучит ещё несколько аналогичных. Окно выходит в центр Северного дворика.

Оба немедленно вскакивают и бросаются к окну.

— Твою ж мать, — ругается Свлад.

Там лошадь. Большая серая лошадь на газоне в центре Северного дворика. Вокруг в недоумении толпятся люди. Все они поспешно отступают, когда лошадь встаёт на дыбы, а потом бьёт тяжёлыми копытами по мягкой земле. Она ржёт и фыркает, взмахивая хвостом.

— Она же сейчас ускачет! Нам нужно за ней, — внезапно и очень уверенно говорит Свлад.

— Ладно, — сразу же соглашается Тодд, полностью доверяя без всяких доказательств. — На машине Джона.

Они выбегают в коридор и принимаются с воплями колотить в соседнюю дверь.

Через несколько секунд им открывает растерянный Ричард.

— Какого…— Нам нужна машина Джона, — разъясняет Тодд.

— Мы гонимся за лошадью, — выпаливает Свлад. Ричард моргает.

— А, ну ладно. А его нет.