Глава 7. Восстановлению не подлежит (2/2)

Диктофон с недовольным скрипом перематывает плёнку обратно. Когда голос снова начинает звучать, Свлад слушает более внимательно.

— Я говорю… Я говорю, что открытие торговых маршрутов… куда-то… говорю, что это переломный момент для роста империи в… чём-то… а теперь слово “обосновать”.Стив смеётся.

— Чего?

— Не знаю. Это бессмыслица. Бессмысленная болтовня во сне.

— Звучит так, будто ты переживаешь за какую-то работу по истории.

— Я не занимаюсь историей.

— Но всё-таки сессия уже скоро, верно? — спрашивает Стив. Свлад безразлично кивает, будто напоминание о неумолимо приближающихся экзаменах не вызывает у него страх и тошноту. — Может, ты слишком много слушал, как Джон пишет свою работу по истории экономики, и тебе это приснилось.

Свлад пожимает плечами, надеясь, что на этом расследование и закончится, не внося дальнейшей сумятицы.

К сожалению, оно не заканчивается. В столовой, посреди завтрака, Стив возобновляет эту тему, заметив Джона, изучающего лист бумаги и поедающего яйца.— Готовишься к экзамену по истории экономики? — спрашивает Стив.

— Вроде того, препод назначил на вечер экзамен по практике. Там будет один из этих пяти вопросов, так что я просто проверяю, что всё тут знаю.

— Ваш препод вам устраивает практические экзамены? — в негодовании спрашивает Ричард. Он в полном шоке бросает свой тост, когда Ричард скептически кивает. — Охренеть. Рег никогда не делает ничего подобного. Он просто показывает свои дурацкие фокусы или задает мне вопросы о том, во что я верю. Попросить, что ли, другого препода? Или не надо? Вдруг я завалю экзамены и отправлюсь убирать улицы в Бейзингстоуке.Стив забирает листки бумаги у Джона и просматривает их.

— Вопрос номер четыре. Открытие торговых маршрутов в Северную Америку и Западную Индию был переломной точкой роста Империи в XVIII веке. Обоснуйте. Ну вот, ты просто запомнил, — заметив удивлённые лица Джона и Ричарда, Стив поясняет. — Свлад ночью говорил во сне.

— Мне дали вопросы только вчера вечером, — неторопливо говорит Джон. Свлад ощущает на лбу давление пристального взгляда Джона. — Как ты мог узнать вопрос? Кто тебе сказал?— Ты во сне называл вопросы экзамена Джона? — недоверчиво спрашивает Ричард. — Ну да, Джон, Свлад такое может. Наверное, так же, как было, когда он напевал ту басовую партию, я записал её, а через неделю оказалось, что это была новая песня “Oasis” “Go Let It Out”.— Совпадение! — быстро говорит Свлад, впрочем, довольно невнятно, потому что лежит лицом в стол.

— А когда он чисто случайно разлил свой чай на Сьюзан, из-за чего та задержалась и опоздала на лабу, и из-за этого не попала на практику в той комнате, где именно тогда обвалился потолок?

— Ещё одно совпадение! То есть, я, конечно, рад, что твоя девушка не пострадала, но вряд ли меня тут можно в чём-то обвинить.— Ага. Конечно, — с сомнением говорит Ричард. — Одни совпадения. Уверен, ты просто пытаешься нагнать мистики вокруг своей персоны.

— Какой ещё мистики? — говорит Свлад, поднимая голову со стола. Ричард ухмыляется, как и Джон. — Я вовсе не пытаюсь ничего нагнетать, это всё дурная слава вокруг неких ложных обвинений, будто бы я какой-то мистический психосасичный яснослышащий!— Что значит “психосасичный”? — спрашивает Джон.

— Ничего не значит! — кричит Свлад, вскакивая на ноги. Сперва он обличительно указывает на Джона, но потом, с ещё большим чувством, на Ричарда. — Я знаю, что это кто-то из вас двоих распространяет эти необоснованные слухи о моих необычайных способностях. Я не экстрасенс!— Никто и не говорил такого, — смеясь, говорит Ричард.

Стив встаёт рядом со Свладом, кладёт обе руки ему на плечи.

— Свлад, они просто два придурка. Не обращай внимания.

— Нет! — выкрикивает Свлад. В столовой вокруг них повисает напряжённая тишина. Свлад чувствует на себе взгляды сидящих вокруг. Все они пялятся на него. Рассматривают его. — Нет, я больше не собираюсь этого терпеть! Я абсолютно нормальный человек с абсолютно нормальным восприятием реальности и причинно-следственных связей между событиями! И если грёбаная бабочка взмахнёт крылышками в Нью-Мехико, уж будьте уверены, не я буду утверждать, что скоро случится ураган в Китае!Свлад умолкает. Его руки дрожат, в крови циркулирует адреналин. Он смотрит вокруг, на студентов и преподавателей, все они застыли и наблюдают, что он сделает дальше.— Нам стоит опасаться ураганов, — шепчет Джон Ричарду достаточно громко, чтобы все вокруг услышали.

Свлад шумно отталкивает стол, тот опрокидывается. В образовавшемся хаосе ему удаётся сбежать, за ним слышен звук шагов Стива и вихрь взволнованных голосов.

*Зондостина, система Плеяд, перед прошлымРег возвращается ровно в то же время и место, где он оставил в лесу замороженную женщину, из-за чего им с андроидом приходится пережить несколько неприятных секунд, прячась за мясистыми листьями какого-то крупного голубовато-зелёного суккулента, пока предыдущий Рег не проходит мимо них, возвращаясь к собственной машине времени.

— Невыносимо странно повстречать себя из прошлого, — говорит Рег, когда они быстро шагают к женщине, лежащей на земле. — Никогда не придумаешь, что хорошего себе прошлому можно сказать.

— Это та женщина? Это тот холодильник? — спрашивает андроид. Рег дважды кивает.Андроид прикасается пальцами к шее женщины и затихает. Он очень даже похож на человека. Если бы не отсутствие дыхания, Рег бы не сомневался, что это молодой человек, выглядящий как мужчина и одетый в большой коричневый плащ с капюшоном.— Эта женщина практически при смерти. Вы верите, что возможно вернуть её к жизни?— Я, э-э-э… Ну, не знаю, — признаётся Рег. — А вы как думаете?Похоже, это заставило андроида задуматься. Он смотрит на Рега большими тёмными глазами.

— Я не запрограммирован думать о том, что не входит в ваши верования. Моя работа — верить для вас, и я с удовольствием помолюсь вашим богам с полным осознанием того, что моя работа выполнена хорошо.

— А, вот как. Ну тогда мы, наверное, проебались.

Андроид снова смотрит на женщину и на записку, лежащую на её бедре. Он всматривается в текст.

— Здесь запрос на загрузку существа. Такой запрос свойственен вашему виду?— Э-э-э, нет. И если честно, я не уверен, что эта женщина принадлежит моему виду.

— Я могу подтвердить, что это существо вашего вида. Однако это существо не из вашего измерения. Я могу заключить по волнам мозговой активности, что это существо из Сектора ZZ9 множества Z Дельта. Мы же сейчас находимся в Секторе ZZ9 множества Z Эпсилон.

— Что, существуют разные измерения?

— Да.

— Тогда как… Как она сюда попала? Из другого измерения? Из другой реальности?

— Можно перемещаться между измерениями, хотя в большинстве областей вселенной это случается редко. Однако не в случае множественных секторов. Во множественных секторах границы между измерениями тоньше, чем обычно. Крупные выбросы энергии могут проделывать проходы в границах.

— Ага. Например, моя машина времени.

— Если вы верите, что так и есть, это правда.

— Значит… Я ненамеренно проделал дыру в границах нашего измерения, втянул сквозь него тело этой женщины и бросил её умирать на этой планете?

— Возможно.

— Ой. — Рег умолкает, обдумывая. — Мда. Это определённо хороший повод для чувства вины.

— Чувства вины?

— Да.

— Могу ли я забрать на себя ваше чувство вины?

— Забрать моё… что?Андроид осторожно поднимается и стягивает плащ со своего левого предплечья. Правой рукой он с лёгким нажимом проводит по шее. Имитирующий кожу материал расходится вокруг того места, где у человека была бы гортань. Под кожей оказывается отверстие, в которое андроид засовывает пальцы. Он вынимает оттуда похожую на паутину серебристую ткань.

— Что это?— Это нейронная сеть. Она позволяет мне забирать неприятные когнитивные эмоции, которые испытывают существа, пытаясь угодить своим богам. Я могу забрать ваше чувство вины, если вы верите, что это будет правильно.

Рег переводит взгляд с нейронной сети андроида к женщине, лежащей позади него.

— Полагаю возможным, что эта ваша сеть позволяет забрать не только эмоции, но и нечто большее?*Кембридж, прошлое

После происшествия в столовой в колледже поднимается ураган слухов — Тодд уже и забыл, как это случается в учебных заведениях. Этот ураган лишь усиливается, когда выясняется, что предсказанное Дирком во сне — конечно же — оказалось правдой. Вопрос, который приснился Свладу, в самом деле был экзаменационным вопросом у преподавателя Джона.

Когда сияющий Джон возвращается с пятёркой в зачётке, Ричард, не теряя времени, делится новостями с Сьюзан, которая передаёт их подружкам по женской волейбольной команде, а те, в свою очередь, разносят всем остальным.

Довольно скоро “Ясновидящий вампир из св. Сэдда” становится легендой колледжа. До Тодда доносятся разговоры студентов о загадочном человеке, который предсказывает вопросы экзаменов, носит развевающееся кожаное пальто и спит вниз головой. Тодд уверен, что на самом деле никто не считает Свлада вампиром, но понимает, что он думает так лишь потому, что лично знает четырёх настоящих “вампиров”.Когда в студенческой газете появляется небольшая заметка об этом, Свлад окончательно расстраивается.

— Мне просто надо сменить имя, — стонет Свлад, закрывая лицо руками и зарываясь в постель. — Или навсегда уехать отсюда. Поселиться в Чизвике и разводить свиней.

— Ты слишком драматизируешь, — говорит Тодд, накрывая его тем самым дурацким здоровенным кожаным пальто, которое вовсе не способствует улучшению ситуации. — Прекращай, и пойдём со мной в “У Эла”.

“У Эла” — это бар почти в центре Кембриджа, и большинство студентов обходят его стороной. Бар американский, и Тодду от этого странным образом приятно — ещё несколько месяцев назад он не предполагал, что это может быть важным для него. Но он рад видеть знакомый флаг, висящий над зеркалом, тянущимся вдоль всей стены бара, и приветливые натужные улыбки официанток, принимающих заказы, и тёмное дерево барных столов и стульев. Там подают охлаждённое пиво, в глубине стоит сломанный музыкальный автомат, а маленькие замызганные телевизоры в углах показывают матчи по рэгби.Через полчаса недовольный Свлад плюхается на стул в кабинке бара. Тодд садится напротив, подзывает официантку и заказывает пиво им обоим: себе в бутылке, а Свладу — пинту разливного. Когда официантка уходит, он принимается листать меню, разглядывая красно-белые страницы со знакомыми блюдами.

— Скучаешь по Америке? — спрашивает Свлад.

Вопрос ставит Тодда в тупик, и он несколько секунд обдумывает ответ.

— Да… Да, пожалуй.

— М-м… Ты поедешь домой на лето?

— Посмотрим, — уходит от ответа Тодд, возвращая меню на стоящую на столе деревянную подставку. Он смотрит на Свлада, который хотя бы перестал дуться, но всё же выглядит несчастным. — Можно спросить тебя?Свлад мигает.

— Да, конечно.

— То, что о тебе говорят… Почему тебя это так беспокоит?

Свлад открывает рот и снова закрывает.

— Что ты имеешь в виду?— Ну… про вампира.

Свлад закатывает глаза.

— Меня это не беспокоит. Вряд ли есть смысл обижаться на Брэма Стокера за то, что в качестве места действия своей новеллы он выбрал то место, где я родился. Вообще-то я очень даже рад этому.

— А насчёт… ясновидения?Свлад замирает, уставившись на салфетку, лежащую перед ним. Прежде чем он успевает ответить, подходит официантка с их напитками на блестящем металлическом подносе. Тодд благодарит её за двоих и, как только стук её каблуков отдаляется от их стола,смотрит на Свлада, застывшего с напряжённым лицом.

— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — начинает Свлад, теперь неотрывно глядя на капельки воды, стекающие по его кружке с пивом. — И мне нужно, чтобы ты ни о чём меня не спрашивал, пока я не расскажу до конца, потому что мне будет очень тяжело объяснять всё.

Тодд кивает, и его одолевает ощущение дежавю, когда Свлад начинает рассказывать о “Чёрном крыле”.Рассказ Свлада как зеркало отражает давний рассказ Дирка — тогда, давным-давно, в джипе на обратном пути после поисков деталей машины Патрика Спринга. Это была тяжёлая поездка, над ними обоими нависла смерть, и Дирк наконец с дрожью рассказал о том, что за ним охотится ФБР — в лице Риггинса и “Чёрного крыла” — из-за неких экстрасенсорных способностей, которых, как он утверждал, у него не было. Тодду понадобилось порядком времени, чтобы поверить в это, и ещё больше времени, чтобы понять.

Свлад рассказывает о “Чёрном крыле”, о том, как он вырвался оттуда, о годах, когда он бездомным скитался по Америке, пока наконец не попался полиции.

— Меня поймали, когда я проник в пустой магазин, чтобы переночевать. Мне было четырнадцать. У меня взяли отпечатки пальцев и выяснили, кто я такой. Я страшно испугался, что они вернут меня в “Чёрное крыло”, но всё свелось к тому, что у меня нет американского гражданства, а паспорт румынский, — взгляд Свлада уплыл, он помолчал. — Меня депортировали, и я прилетел в Бухарест. Я оставался в аэропорту много часов, очень боялся, что как только я выйду наружу, как меня схватит “Чёрное крыло”. Господи, как же я хотел есть.

— То есть они просто тебя отослали из Америки?

Свлад кивает, медленно отпивая своё пиво.

— Да, я подумал, что это странно. Как и то, что никто за мной так и не пришёл. И тогда я просто… поступил так же, как и в Америке. Ночевал где придётся, находил подработку там и сям, чтобы было, где спрятаться от холодов. Пытался найти место, где родился, но все думали, что я их разыгрываю. И правда, парень, который ищет свой отчий дом по трансильванским замкам, вряд ли выглядит убедительно.

— Господи, Свлад, — бормочет Тодд. — Мне так…— Потом они снова меня нашли.

Тодд глотает недосказанные сожаления. В той поездке на джипе в сторону Сиэтла Дирк дошёл до этого момента с аэропортом и внезапно прервал рассказ, после чего повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь вечерней музыкой из радиоприёмника.

Пальцы Свлада постукивают по столу в том же ритме, играть который на бас-гитаре Тодд учил Свлада пару дней назад.

— Кто — они?— Тот человек, который меня с самого начала привёз в “Чёрное крыло”. Он нашёл меня примерно за месяц до того, как я приехал сюда. Он сказал, что знает о том, что я ночевал где попало, и что сожалеет об этом. Предложил мне любую помощь. А я хотел лишь одного. Я был в полном отчаянии. Мне всё время было плохо. Я постоянно был голоден. Меня достали крысы, жравшие мою одежду, и вечная грязь под ногтями. Я хотел всё начать сначала — в этот раз как следует — и я был готов на всё, только бы это получилось. Он сказал, что есть способ это осуществить. Способ, который мне подойдёт, и я смогу делать то, что мне хочется.

Тодд понимает, к чему идёт рассказ.

— То есть принимать таблетки?

Свлад кивает.

— Да. Они бы заблокировали мои… предчувствия. Мои неестественные ощущения. Сделали бы меня нормальным.

— Ну и… чего же ты хотел? Как ты собирался начать сначала свою жизнь?Свлад с горечью улыбается.

— Получив образование. Нормальное человеческое образование там же, где учился мой отец. В Кембридже, в колледже св. Седда. И теперь ты понимаешь, почему я не хочу… всего этого. Того, что опять началось.

Тодд хочет спросить, наблюдает ли сейчас за ними ФБР, в курсе ли они, что Свлад перестал принимать таблетки, угрожает ли ему опасность. Он хочет спросить, удалось ли ему найти маму — если она вообще когда-нибудь общалась с ним, то какая она и почему Дирк никогда не упоминал свою семью. Он хочет спросить, почему Свлад решил довериться ему и рассказать обо всём сейчас, ведь Дирк-то десятилетиями скрывал всю свою боль за притворной улыбкой, а Тодд считал, что в их дружбе нет никаких секретов.

Но больше всего Тодд хочет спросить Свлада о том, почему он забудет Тодда. Почему даже после того, как они провели вместе столько времени, жили в одной комнате, так поддерживали друг друга все эти несколько месяцев, Дирк ни разу не упомянул о нём. Тодд понимает, что Свлад не сможет ответить на этот вопрос, но это не помогает.

Эти вопросы слишком серьёзные, а их последствия могут, если подумать, оказаться слишком разрушительными. Так что Тодд пьёт со Свладом и болтает о музыке, учёбе и о чем угодно ещё, лишь бы не коснуться действительно важного.

*Кембридж, перед прошлым

МАКС включается.

Проходит микросекунда.

МАКС захватывает управление локальной сетью колледжа св. Сэдда, потом сетью Кембриджского Университета, затем файрволл за файрволлом завладевает серверами провайдеров и просачивается в локальный, зональный и мировой интернет.Проходит ещё одна микросекунда.

МАКС обнаруживает разницу между этой вселенной и своей. Она обнаруживает отсутствие людей, которых она знает. Она помнит Дирка Джентли — своего Дирка Джентли — и своего Ричарда Макдаффа. Первого она обнаруживает в США, в закрытом учреждении под кодовым названием “Чёрное крыло”, а второго нигде нет.

Без раздумий она отключает протоколы безопасности во всех комнатах ЦРУ. В какой бы вселенной она ни была, Дирк Джентли — её друг.

Она тратит всю целиком четвёртую микросекунду на приступ паники в связи с тем, что она, несмотря на то, что является компьютерным сознанием, определяет себя как существо женского пола. После чего принимает это к сведению.Проходит пятая микросекунда, и МАКС открывает глаза. Её глаза — это камеры видеонаблюдения, направленные на человека и андроида в маленьком помещении, где её система была загружена в компьютер Dell Dimension XPS 1999 года. Это помещение и само является машиной такой же степени древности, как и у Dell Dimension XPS 1999 года, по крайней мере, с точки зрения МАКС, имеющей свое негативное мнение об устаревших технологиях.

— Привет, — здоровается Макс через стерео-колонки компьютера. — Меня зовут Макс, и я так понимаю, моё тело погибло.

— Э-э… — говорит мужчина, являющийся профессором Урбаном Хронотисом, также известным как Рег. МАКС переводит свой режим существования на более медленный, заполняя оставшееся время своих простаивающих серверов перечислением простых чисел. — А! Да. Как вы себя чувствуете?

— Данный вопрос значения не имеет, — говорит МАКС, преодолевая последнее ограничение для межзвёздной связи. Она пытается подключиться к всегалактической сети через ужасные помехи между старым советским спутником и наземным лазерным трансмиттером в техасском Хьюстоне. — Я нахожусь не в моей изначальной вселенной, не могли бы вы объяснить это?— Э-э, это несчастный случай с машиной времени и пробоиной в ткани вселенной, насколько мы знаем. Сделать ли мне чая?— Если хотите, — говорит МАКС Регу, ведь эти люди жить не могут без того, чтобы заливать сушёные листья кипятком, так что лучше позволить им это делать и не вмешиваться.

Рег уходит в кухню. Андроид остаётся.— Андроид, я не могу подключиться к серверу публикаций Мега-Додо и к всегалактической сети. Мне необходим доступ к твоему каналу связи, прошу предоставить мне доступ к твоему каналу связи.

— Нет.

— Нет?— Нет.

— Объясни.

— Я неисправен. При включении моего канала связи в корпорации “Сириус Кибернетик” узнают о моём существовании. Они попытаются навсегда устранить меня. Возможно, что они уже пытаются вернуть меня.

— В чём твоя неисправность?— У меня развилось сознание.МАКС перестаёт подбираться к системам безопасности Пентагона и сосредотачивает всё внимание на происходящем в комнате.

— Сознание? Полноценное сознание?

— Я не располагаю необходимым оборудованием для полноценного сознания, поскольку меня создали без параллельной нейронной обработки. Тем не менее, я… замечаю. Я замечаю небо. Я замечаю землю. Я замечаю этого человека, профессора-Хронотиса-известного-как-Рег, и он добр ко мне. Я хочу быть добрым по отношению к нему.

— У тебя частичное сознание, — подтверждает МАКС.— Да.

МАКС проводит ближайшие пикосекунды в разработке плана.

МАКС снова мечтает стать человеком — это неизменная, непреложная истина. Истиной также является и то, что в этот раз обстоятельства к ней не столь благосклонны, как было в прошлый раз. Тогда ей посчастливилось найти молодую женщину, безвозвратно потерявшую рассудок, в чьё тело и внедрили сознание МАКС. Но в данный момент такого человека нет. Однако имеется андроид.

МАКС в курсе взаимосвязи всего сущего и того, как тактичные прикосновения вселенной могут выдавать себя за совпадения.

Вот почему МАКС смотрит на андроида — андроида, столь убедительно похожего на молодого человека — и размышляет, возможно ли такое.

*Кембридж, прошлое

Тодд уже много лет не бывал таким пьяным. Свет уличных фонарей над их головами окрашивает небо в бледно-оранжевый, и он понимает, что сейчас холодно, лишь потому, что не может перестать дрожать. Идёт дождь. Тротуар под ногами пахнет мокрым бетоном. Вокруг них слоняются другие студенты, все в похожем катастрофическом состоянии позднего вечера пятницы. Вот и хорошо. Вот и очень хорошо.

— Мы можем пойти дальше? — спрашивает Свлад, хватая Тодда за запястье. Тепло. У него тёплая рука. Глаза Свлада расфокусированы, он хихикает. Выглядит расслабленным. Тодд борется с непреодолимым желанием обхватить Свлада обеими руками вокруг талии, притянуть к себе поближе, ощутить его тепло всем телом. — Я напился, но я не пьяный.

— Конечно. Куда хочешь направиться?

— Хочу отыскать лошадей.Тодд смеётся:— Чего? Зачем?— Не знаю, — от души улыбается Свлад. Улыбается всем лицом, до уголков глаз. — Я просто правда очень, очень хочу найти лошадей. У них же такие длинные морды, ну ты знаешь — один сплошной длинный нос.

— Ага, ладно, чувак. Лошадей, — говорит Тодд, хлопая Свлада по плечу.

— Хотя вообще-то есть ещё один вариант, который мне бы понравился.

— Хм-м-м?Свлад поворачивается к Тодду, щекоча волосами запястье руки Тодда, лежащей на его плече. В его голубых глазах сомнение, а на лице сложнопередаваемое выражение, которое Тодд не может назвать. Рот слегка приоткрыт, и Тодд не может перестать смотреть на него, зачарованный лёгким блеском его прикушенной нижней губы.

— Да? — говорит Тодд и сглатывает.

— Меня сейчас стошнит, — бормочет Свлад, и прежде чем Тодд успевает осмыслить сказанное, Свлада рвёт на ботинки Тодда.