Глава 6. Сумасшествие (2/2)

— Я не хочу умирать, — выдыхает МАКС, хватаясь за зелёный галстук Дирка, притягивая его к себе, пока его глаза не оказываются напротив. Во рту МАКС вкус непрожаренного мяса, сочащегося кровью с привкусом железа. — Запустите меня ещё раз.

— Как? Как мы…МАКС не знает. Но МАКС верит в него. Она верит во вселенную, в её холистическую правильность. МАКС верит в Дирка Джентли.

А потом всё вокруг пропадает. Разваливается. Она больше не чувствует землю под собой. Если в ней всё ещё были программы, они бы закрылись. Режим гибернации. Данные сохранены.

Теперь вы можете выключить свой компьютер.

*Вальгалла, настоящее.

— Давай, смертная!Фара переходит на бег, вкладывая весь свой импульс в движение. Она подпрыгивает и отталкивается ступнёй от скользкой руки Алфилды. С рёвом Алфилда подбрасывает Фару вверх.

Та замирает и делает сальто в верхней точке, падает вниз. Вынув из рукава острый обломок изогнутой кости, она голой рукой вцепляется в толстую шею своей противницы Эйс.

Эйс испускает яростный вопль, когда Фара забирается на её мощную спину, и не успевает та стряхнуть наездницу, как Фара вонзает своё оружие глубоко между лопаток.

Обломок утопает в теле женщины-воина, и толпа, окружившая сражающихся, кричит в ликовании. Вопли триумфа наполняют воздух, будто недостаточно насыщенный запахами мяса и питающихся падалью орлов.

Плечи Эйс под руками Фары содрогаются от радостного смеха.

— Смертная воительница! — счастливо восклицает Эйс. — Немало времени прошло с тех пор, как я дралась со свежей кровью! Благодарю тебя.

— Да, ну… — отнекивается Фара, пытаясь подавить улыбку. — Я рада, что ты не стала… впадать в ярость из-за того, что я ранила тебя.

Фара сползает со спины Эйс. Она удивлённо наблюдает, как та хватается за торчащий из её тела обломок кости и не дрогнув вытягивает его, будто меч из ножен. Торжествующе взвыв на весь зал, она поднимает повыше окровавленную кость к радости толпы.

— С чего бы мне быть недовольной столь блестящим пополнением моих боевых ран? — Эйс поворачивается к Фаре с довольной улыбкой. — Смертная Фара с Моря Вообще, неужели тебе не доставляет удовольствия добавить победу над богиней в твой каталог кровопролитий?

— Честно? Я стараюсь не… вести каталог моих кровопролитий. Но мне точно будет о чём рассказать, — быстро добавляет Фара, чтобы не оскорбить богиню.

Та сотрясается в блаженном хохоте. Её кожа чуть ли не искрится от удовольствия.

— Отлично! Отлично, смертная Фара с Моря Вообще. Рассказывай эту историю! Может, под солнцем Земли снова зазвучат истории о великих битвах Вальгаллы!Фара отрывает взгляд от прекрасной, сияющей богини и осматривает помещение. Здесь тысячи мускулистых, великолепных богов, кожа их блестит от пота. Дирка среди них нигде не видно.

— Прошу прощения, — говорит Фара, склоняя голову. — Мне нужно разыскать моего друга.

— Смертного Джентли? — Фара кивает в ответ, и Эйс властно поднимает голову, тут же привлекая внимание всех в зале. — Боги! Боги, где в этот час тот смертный мужчина, который сопровождает нашу бесстрашную и могучую воительницу?Воцаряется тишина, нарушаемая лишь клёкотом довольных орлов. Затем раздаётся дребезжащий гнусавый голосок — такие звучат уместно лишь в том случае, если принадлежат бухгалтерам или менеджерам среднего звена.— Эм. Полагаю, он пытается предъявить счёт Тору.

— Счёт? — громогласно восклицает Эйс в направлении гнусавого голоса, владелец которого скрывается за несколькими хорошо сложёнными мужчинами с голым торсом. — Эй, замарашка, объяснись!— Что ж, ведь Один нанял его в качестве адвоката, и ему так и не… заплатили.*Тор (бог грома, бог дождя, бог облачных башен, бог молний, бог проливающихся потоков, бог частиц, бог формирования и приложения сил, бог ветров, бог выращивания культур и бог молота Мьёльнира) — здоровенный придурок, по мнению Дирка Джентли.

Да и симпатичным его не назовешь. Совершенно. Дирка не тянет к мужчинам, сияющим загаром на идеально гладкой коже. Как и к мужчинам с мощными челюстями, длинными светлыми волосами, тёмными задумчивыми глазами, глядящими с беспрестанным огнём. Не тянет его и к мужчинам с жёсткими, сильными руками, которыми они наверняка могут толкать людей к стенам или прижимать их к стенам, или и толкать и прижимать их к стенам одновременно, чтобы Дирку пришлось смотреть в эти тёмные задумчивые глаза, вися прижатым к стене этими сильными руками…— Мистер Джентли?

— М-м-м? — мычит Дирк, переводя взгляд обратно к лицу Тора, потому что он смотрел в каком-то другом направлении, которое определённо было намного южнее. — Да, именно. А что?— Так вы говорили?— Говорил?Тор барабанит своими крупными мускулистыми пальцами по своему импровизированному столу — огромному куску цельной древесины (похоже, большинство предметов в Вальгалле сделаны из огромных кусков цельной древесины). Зачем Тору нужен стол и вообще офис, остаётся вне пределов понимания Дирка. Когда он был тут прошлый раз, этой комнаты не было — ну или ему не случилось побывать в ней. И если не брать в расчёт цельнодеревянный стиль, она поразительно похожа на его собственный офис. Принтер, компьютер, даже что-то похожее на факсимильный аппарат в уголке. Дирк сидит на цельнодеревянном стуле, что вполне предсказуемо, но смотрит на стол, где стоит кружка с надписью “Первый парень на Вселенной”.Тор откашливается, и Дирк понимает, что если он не перейдёт к делу, то в его голову вот-вот полетят кинжалы. Наконец ему удаётся собраться.

— Да! Я говорил. Я… о, несколько лет назад в рамках одного расследования ваш отец Один нанял меня представлять сторону богов Вальгаллы в ходе правового спора с четой Дрэйкоттов. По-видимому, в обмен на пожизненное содержание в здравоохранительном заведении Один посредством заключения контракта передал божественные силы богов этим людям?Глаза Тора наполняются бесконечной яростью и огнём, снаружи слышны раскаты грома.

— Я не давал своего согласия на это.

— Да-а-а, — протягивает Дирк. — Вы своего согласия не давали. Так или иначе, Дрэйкотты намеревались оспорить некоторые оговорки в контракте, а именно ту самую… э… щекотливую деталь, которая там указана. Они должны были заплатить своими жизнями в обмен на силы богов, но они смогли передать этот маленький — хотя и смертельный — долг по уплате другим людям, продавая его своим друзьям…— Мистер Джентли, я не нуждаюсь в пересказе тех событий.

— Ах, ну да. Прошу прощения, увлёкся. Это было интереснейшее дело!— То есть вы прибыли в Вальгаллу в поисках награды за ваше ничтожное участие в бесконечной жизни величайших богов?

Дирк мнётся и мямлит.

— Э-э-э, ну… не совсем. Я не хочу… награды как таковой. Я скорее хочу попросить об услуге.

Тор, не мигая, смотрит на голову Дирка.

— Услуге.

— Да.

— Услуге.

— Одной, как вы говорите, услуге.

— И в чём эта услуга будет заключаться? Я сделаю так, чтобы мир крутился вокруг тебя? Заставлю народы исполнять твои капризы? Зачарую и околдую толпы людей, чтобы они влюбились в тебя к твоему удовольствию?

— А вы так можете? — спрашивает Дирк. Гром снаружи усиливается. — О, да нет. То есть, конечно, да, вы это можете, бог он и есть бог, но я вовсе не стал бы… нет. Я просто хочу кое-кого вернуть обратно.

— Вернуть? Обратно?

— Одного человека. Того, кого я знаю — Тодда Бротцмана. Он был… он мой друг. Он умер совсем недавно, — говорит Дирк, чувствуя, что не может взглянуть Тору в глаза. Вместо этого он таращится на белую керамическую кружку с надписью про первого на Вселенной парня. — Хочу вернуть его.

— Тебя привело сюда горе? — голос Тора смягчается.

Дирк кивает, всё так же не глядя.— Да. У меня есть ощущение — предчувствие — что вы могли бы помочь мне.

— Мистер Джентли. Во вселенной есть люди, обречённые видеть все её многочисленные пересекающиеся части, все её глобальные взаимосвязи. Знать о тех тенях, проникающих во всё сущее, и в результате быть совершенно сбитыми с толку сложностью и непостижимостью происходящего. Нас, богов и воинов, обучили видеть эти связи и обучили пренебрегать ими. Намерение управлять ими — безрассудство сумасшедших вроде моего брата и приводит лишь к плохому. Ты, — указывает Тор прямо на Дирка. — Ты человек, который осведомлён, это ошибка, порождённая обстоятельствами, а не божественный дар, но тем не менее. И видя, с каким стыдом ты просишь меня об этой услуге, я могу заключить, что ты и сам знаешь: нельзя изменить путь, по которому движется вселенная. Ты уже сам ответил на свой вопрос. Твой друг мёртв, и его не вернуть.

У Дирка всё плывёт перед глазами от ярости и от выступивших слёз.

— Я знаю, что не могу ничем управлять. Я никогда не мог ни на что повлиять и видел смерти стольких, стольких людей! Но Тодд — только не Тодд. Он не может умереть.

— Почему же это он не может умереть?

— Потому что если он умрёт, то и я должен умереть с ним вместе.

Тор на мгновение замирает, потрясённый силой, вложенной Дирком в эти слова, несмотря на то, что произносит их тот тихо и потерянно. Затем он снова откидывается на своем стуле, часто моргая.

— О, ясно. Ты его любишь.

— Да, — говорит Дирк, хотя он никогда это так не называл прежде, пока Тор не сказал эти слова. — Я люблю его.

— Ты следуешь велению любви. Ты готов сгореть за него. Ты отправился бы в Фолькванг, как явился в Вальгаллу, только бы снова быть с ним вместе.— Да, — в его голосе не слышно сомнений.

— Ты умер бы за него.— Да, — у него нет ни малейших колебаний.

— Тогда, мистер Джентли, ты и правда сошёл с ума.

— Дирк?Дирк оборачивается. Фара входит, отодвинув занавеску, разделяющую зал и офис Тора. Её глаза блестят, она с болью смотрит на Дирка, обхватив себя руками, и на секунду Дирк уверен, что и Фара любит Тодда, что она чувствует такую же тяжесть в груди, будто она стянута металлическим обручем, не позволяя даже думать о дыхании. Но тут же Дирк понимает, что ошибся. Она лишь сочувствует ему, как друг, как сестра, как родной человек, которым Фара стала для Дирка. И в её глазах отражается его безнадёжное бессилие. Она понимает его боль.

— Твоя любовь достойна восхищения, — говорит Тор, и голос его грохочет. — Я сражался бы с тобой плечом к плечу, чтобы вернуть его, если бы мог. Но битву со смертью невозможно выиграть.

Дирк зажмуривается и чувствует, как слёзы стекают по его щекам.

— Дирк. Я не знала… Не знала, что ты его… я не знала… — тихо бормочет Фара.

Это слишком. Это всё чересчур. У него было всё, и он потерял это из-за идиотского несчастного случая. Связи во вселенной сломаны, разрушены, и в этом нет никакого высшего смысла.

Мироздание кричит вокруг него, и Дирк задыхается, потому что каждая секунда в мире без Тодда — немыслимое кощунство. Дирк готов отдать всю свою плоть и кровь любому известному ему богу, только бы ещё хоть раз прикоснуться к лицу Тодда, взять его за руку, лишь раз сказать ему…Дирк никогда никого не любил так прочно и бесконечно. Он знает это как непреложную истину, как и то, что теперь всему конец.

*— Он сумасшедший, — тихо говорит Эйс рядом с Фарой.

Они вдвоём смотрят в комнату, которую Тор отдал в распоряжение Дирка, когда тот перешёл от истошных криков к обессиленной прострации с такой скоростью, что Фаре оставалось лишь порадоваться присутствию бога грома, оказавшемуся наготове, чтобы перенести Дирка в кровать. Дирк лежит на соломенной постели, свернувшись в комочек, как маленький ребенок, его глаза закрыты, на лице всё ещё видны следы слёз.

— Он любил его, — бормочет Фара. Как она могла не понять этого? Теперь это кажется совершенно очевидным.

— Не вижу разницы между любовью и сумасшествием, — отвечает Эйс. — Женщины, которых я люблю, сумасшедшие. Мужчины, которых я люблю, сумасшедшие. Сумасшествие — это хорошо. Это огонь. В этом огне куются мечи.

— Дирк не воин.

— О, вот в чём проблема?

— В моей жизни есть люди, на которых взвалено непосильное бремя, — начинает Фара, охваченная совершенно новым, всеобъемлющим чувством негодования, прежде ей незнакомым. — Эти люди больны, но им нечем лечиться. У них есть сверхспособности, но нет никакого способа управлять ими. Сумасшествие выглядит вполне логичной реакцией на такое. Если ты бессилен, отчего бы и не сойти с ума?

— Так и вышло с Тором, — кивает Эйс. — У него есть смертная женщина, та Кейт из Нью-Йорка. Она пожелала провести жизнь в мире смертных, так что ему приходится пробивать дыры при помощи великого Иггдрасиля, чтобы навестить её. До её появления наш бог грома считал саму мысль об этом недостойной.

Фара проходит в комнату и садится рядом с Дирком на соломенный матрас. Ей хочется пригладить его волосы, попытаться утешить в том, в чём нет утешения, но у неё нет сил обманывать его, делая вид, что всё может наладиться. Вместо этого она кладёт руку на его плечо, сжимает его.

— Что я могу сделать? — тихо говорит Фара. Этот вопрос она в большей степени адресует себе самой, чем Эйс, но та отвечает от двери.

— Мы можем набрать для него исцеляющую ванну, чтобы облегчить его сумасшествие.

Фара была уверена, что Дирк спит, но в ответ на предложение он принимается тихо проговаривать невнятные слова.— Ванна… Толчёные листья седры… Масло зёрен абрикоса… Настой померанцев… Миндальное масло… Шалфей… и окопник.