Wang To Pla-Thong (2). The End (1/1)

Платонг знал, что так просто и легко он не сможет добиться внимания, дружбы и тем более привязанности со стороны нового соседа. Ван не был Тодом. От слова совсем. Совершенно другой человек, и ничего, кроме как две капли воды схожей с его любимым притягательной внешности, этих двоих больше не объединяло. В этом Тонг убедился многим позже, однако, вместо предполагаемого разочарования, испытал лишь удивление и… интерес.Ван был вежливым, забавным, говорил с явным акцентом и очень нравился девушкам. Впрочем, в этом и заключалось главное его сходство с Тодом. Слабый пол сходил с ума от милого иностранца и, как позже выяснил сам Платонг, не без оснований. Парень прибыл в их страну не просто так, помимо обучения по обмену – личные проблемы: смерть отца, поиск матери, которой он не знал с детства... После долгожданной встречи со своей семьей, в том числе и обнаружившегося внезапно родного брата, он принял решение остаться, поступив в престижный университет, всерьез занялся учебой и изучением языка…не без помощи одной из ранее обретенных тут подруг. Пле была по-настоящему милой – красивая и эмоциональная, она не сводила с Вана глаз, и каждый раз, видя их вместе, Тонг непроизвольно задерживал дыхание, сжимал ладони до впившихся в кожу ногтей, и молча уходил. Причина, по которой Ван отказался жить в доме с мамой или же в съемной комнате гостиницы Пле, где все его однозначно ждали, до сих пор казалась Тонгу загадкой. Тот памятный случай с их первым, неловким объятием, когда Ван принял решение о заселении в его квартиру, заставил Платонга понять – Ван не помнит, никогда не помнил и не знал его. Парень явно лишь из жалости и предсказуемой вежливости обнял его в ответ, после, с тем же участием пытаясь выяснить причину поведения Тонга, объясняя его порыв тем, что старший всего лишь узнал в нем близкого для себя человека. Если младший, с коим разница у них была всего в полгода, и являлся реинкарнацией его возлюбленного, то никаких ассоциаций или же воспоминаний, глядя на старшего, не имел в принципе. А это означало лишь одно: Платонгу вновь нужно было начинать с нуля, стараться, напоминать и добиваться ответных чувств со стороны так горячо любимого им человека…И он старался. Долгие разговоры, помощь и участие, поддержка и внимание для Вана, который, будучи иностранцем, с удовольствием принимал и неустанно благодарил его, одаривая такой знакомой, солнечной улыбкой, вызывающей в сердце легкий трепет и щемящую нежность от воспоминаний. И Платонг верил, надеялся и лез из кожи вон, тянулся к этому свету и теплу, рвался и благодарил небеса вновь и вновь – засыпая и просыпаясь, глядя на любимое лицо, готовя завтрак и помогая поздними вечерами с уроками и учебой. Он впитывал каждый мимолетный взгляд, смех и малейшее движение младшего. Надеялся и верил…и потому, наверное, так больно упал вниз с вершины мечт и желаний, разбившихся о скалы острого разочарования.Пле. Девушка, которая так легко и незаметно вошла в жизнь Вана и прочно обосновалась там, не только в душе, но и в сердце, как подозревал сам Тонг. Бросив украдкой взгляд на улыбку и сияние в глазах младшего, когда он общался с ней, давая свое согласие на ее предложение оказывать ему услуги частного репетитора с тайского, Тонг понял все. Судьба в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Глаза щипало от подступающих слез, а он стоял, с зажатыми в руке билетами в кино, куда запланировал позвать парня ещё тогда, когда однажды тот вскользь упомянул о своем желании сходить на последний, новый, популярный боевик... Именно в тот момент Платонг осознал, он никогда не был для Вана кем-то большим, чем друг, новый сосед или же просто хороший приятель, он был...всего лишь знакомым. Вежливый по натуре своей парень лишь поощрял его желание и тягу к общению, но на деле же абсолютно не нуждался в обществе скучного, очкастого ботаника.И Тонг смирился. Ненавязчиво свел на нет их вынужденное взаимодействие, коим наверняка тяготил все это время младшего. Но как же невероятно больно было видеть каждый раз его участие, регулярные вопросы и внимание, больно и оттого невыносимо. Он ненавидел жалость, но именно ее упрямо видел каждый раз в глазах любимого человека, и, мысленно воя от бессилия и сковывающего душу разочарования, продолжал улыбаться, встречать их с Пле у входа в их общую квартиру и незаметно уходить, не замечая пристального, печального взгляда в свою сторону.Так и жили. Если младший все же заметил перемены в их общении, то виду не показывал, а Тонг не акцентировал, мучая себя изо дня в день, сгорая от любви и безысходности, глуша тяжелые рыдания в подушку по ночам, слыша счастливый смех за стенкой напротив и продолжая делать вид, что все в порядке. Потеря аппетита, заметная худоба и бледность не ускользали от глаз окружающих, но было все равно. А потому, осознав, что делает только хуже самому себе и что дальше так продолжаться больше не может, принял единственно-верное решение. Он, наконец, нашел подходящую квартиру, и в ближайшее время готовился к переезду, уверяя себя, что так делает только лучше. Как минимум, для одного из них точно.– Ты собираешься куда-то, Тонг? - милое, уменьшительно-ласкательное прозвище в сокращенном варианте от имени в исполнении Вана кольнуло где-то глубоко внутри, и, невольно коснувшись груди, Тонг закрыл глаза, тихо выдохнув. Он надеялся собрать вещи до его прихода, но, видно, у судьбы на это были свои планы.– Через пару дней я съезжаю. Не переживай, хозяева не повысят плату, а нового соседа ты найдешь уже в ближайшее время. Район хороший, и огромное количество людей жаждут…– Почему? - вопрос повис в воздухе, а напряжение вокруг них словно заискрилось. Платонг отложил смятую футболку в сторону, медленно обернувшись к младшему.– Так будет лучше, Ван.– Кому?– Нам обоим, - Тонг был не в состоянии поднять глаза на младшего, в горле першило, и даже через стекла очков очертания окружающих предметов начали расплываться. Грудь сдавило тяжелым спазмом, а тугая пружина внутри с треском лопнула. – Я не могу. Я больше не могу… - рыдания душили, голова кружилась, и, отвернувшись и зажмурившись, парень всхлипнул, не сдержавшись и всё-таки обхватив себя руками.– Ты повсюду. Твой запах, твой голос, твое присутствие и моя тяга к тебе, с которой я больше не могу бороться. Это тяжело. Я думал, что получится, что справлюсь, я надеялся… Старался, я очень старался, но мои проблемы – это мое дело. Ты ни в чем не виноват. Ты не обязан мне и ничего не должен. Но это выше моих сил, и если я уйду, так…– Будет лучше. Нам обоим, да? - тихий, но серьезный голос за спиной заставил вздрогнуть. Тонг поежился, рвано выдохнув.– Это все он, да? Тот парень, чьи фото ты хранишь на всех носителях и даже в кошельке. Сначала я опешил, даже испугался, потому как думал, что смотрю на себя, но такую одежду, что была на нем, я никогда не носил… Кто он?– Мое все. Мой друг, мой брат, любимый человек – он был всем. А теперь его нет. Я думал, что сойду с ума от боли и горечи потери, и я сходил, медленно, но верно. Я умирал день ото дня, каждую минуту своей жизни, я молил богов вернуть его или забрать и меня, и под конец совсем отчаялся…но появился ты. И я снова поверил. Я надеялся и ждал, я думал, что ты вспомнишь. Но ничего, кроме новой порции боли, мои ожидания мне не принесли. И в этом нет твоей вины, Ван. Но больше я так не могу. Видеть тебя и не иметь возможности… - голос сорвался, а слезы мокрыми дорожками уже бежали по обеим щекам.Внутри было пусто, сердце болело настолько сильно, что, казалось, его стук в любой момент прекратится. Платонг закрыл лицо руками, намереваясь, наконец, взять себя в руки, поднять сумку и просто уйти. Уйти как можно дальше и скорее, и уже было сделал шаг, как крепкие, горячие руки обвили его плечи, а твердое тело прижалось сзади, заключая в теплое кольцо объятий. Губы Вана невесомо поцеловали его затылок, а сам младший сильнее стиснул его, теснее прижимая к себе. Платонг замер, сердце пропустило удар, а дальше сработали рефлексы. Или это было прорвавшееся наружу столь долгое время сдерживаемое желание, он не знал. Резко развернувшись, старший обнял в ответ, уткнувшись в теплое плечо и тихо всхлипнув. – Ты снился мне каждую ночь… Каждую ночь, на протяжении всех этих месяцев. Я не знал, кто ты, и что все это значит. Я был в Китае, но, судя по твоей внешности, осознавал, что человек из моих снов явно не мой земляк. А потом это внезапное, спонтанное желание поехать в Таиланд, письмо, которое обнаружил спустя столько лет в документах отца и… Ты и представить себе не можешь мое удивление, когда я увидел твое фото на странице с предложением снимать квартиру на двоих. Ты искал соседа, а я жилье, и все так совпало…но уже тогда я знал, что все это не просто так. Шутка ли, или же подарок судьбы, для меня роли не играло совершенно. Я, наконец, нашел тебя, парня из моих снов… Когда ты открыл мне дверь при нашей первой встрече, ты был без очков, именно таким, каким я видел тебя всегда. Ты можешь мне не верить, Тонг, но в тот момент как будто что-то щелкнуло в моем мозгу, и с каждым днем, что мы проводили вместе, мне казалось, что я знаю тебя всю свою жизнь, что мы уже давно знакомы, и…– Ты…вспомнил?.. Пусть неосознанно и лишь на уровне подсознания, но… вспомнил… Ох, Ван… - Платонг поднял глаза и утонул в сияющем взгляде напротив. Теплые, требовательные и такие нежные губы накрыли его собственные, дрожащие, но отзывчивые. Руки обняли и прижали плотнее, а голова пошла кругом. Внутри разливалось приятное тепло и хотелось кричать от распирающего грудную клетку счастья. Настойчивая трель мобильного заставила их ненадолго оторваться друг от друга, но, не выпуская его из объятий, Ван быстро достал сотовый и, отклонив вызов, отложил в сторону.– Пле, да? - Платонг старался контролировать свой голос, но не сдержался. Опустив взгляд, он не смотрел на младшего. Приятное тепло от ощущения Вана в своих руках отдавалось легким покалыванием на кончиках пальцев, и Тонг отстранился. Медленно разжав объятия, он попытался отступить, но младший сжал сильнее, и, удивленно подняв взгляд, Платонг невольно затаил дыхание.– Пле никогда не была для меня чем-то большим, чем просто хороший друг. Никогда, Платонг.– Подруга.– Что?– Девушку принято называть подругой, ты снова запутался, - счастливо улыбнувшись, Платонг не отрываясь смотрел на такое любимое, родное лицо и, не сдержавшись, прижался лбом ко лбу младшего.– Если ты снова решишь оставить меня, я не смогу, не выдержу вновь…– Никогда, Тонг, слышишь? Больше никогда. Я твой, и никуда от этого не денешься. Ты – моё все… - последние слова Вана потонули в нежном, теплом поцелуе, а сердца обоих словно забились в унисон. Теперь все было так, как и должно быть, и, глядя на объятие двоих влюбленных, где-то высоко, затерявшись среди туманных облаков, скрывал довольную улыбку в пышных седых усах пожилой старец, который точно знал, что теперь у этих двоих, что, наконец, вновь обрели друг друга, все обязательно будет хорошо, ведь только лишь твоя родственная душа, предназначенная тебе свыше, сможет сделать тебя по-настоящему счастливым. Однажды, и навсегда...