10. Трофей (1/1)

Взгляд медленно скользил снизу вверх, следуя за тонкой трещиной, змеившейся от пола через противоположную стену к потолку по бывшим когда-то блестящими облицовочным плитам, на несколько мгновений останавливался там, где трещина заканчивалась и переходила в паутинку совсем уж нитевидных лучиков, и так же медленно путешествовал обратно. Это не критичное разрушение – потрескались только блоки внутренней отделки. Сами стены по-прежнему прочны и служат прекрасной клеткой. Хотя здесь сравнительно чисто – во время засад ему приходилось выбирать и куда более грязные ?апартаменты?. Вверх – вниз, вверх – вниз. И так многократно. Расправленные дверцы-крылья удобно опираются о стену, корпус расслаблен и неподвижен. Перемещается только взгляд – размеренно, не задерживаясь ни на каком из участков трещины. Это разновидность медитации, которая помогает не думать о бессмысленно тянущемся времени. Помогает вообще не думать. Потому что думать больше не о чем. Диодный светильник заливает помещение мертвенным неживым светом, в углу под потолком помаргивает красным глазок камеры. За ним наблюдают? Пусть. Сначала Блюстрик автоматически смотрел на внутренний хронометр, потом перестал. Какая разница, сколько времени прошло? Какая разница, сколько пройдет? Очень хотелось бы внушить себе, что нет разницы и в том, что с ним сделают (а в том, что сделают, он не сомневался: иначе бы его – их всех – просто убили бы еще там, у Колодца), но до конца это не получалось. Задавленное усилием воли это тревожное ?Что?? билось в самой глубине Искры, как запертый в глухой контейнер голодный скраплет. Но пока у пленника получалось отодвигать в сторону лезущие в процессор мысли (а то так и до паники недалеко) и искусственно вводить себя в отупелое состояние не-думания и не-чувствования. Правда, неясно, насколько его хватит – он далеко не Праул, и никогда не сможет стать таким, как тактик. Или таким, как Джазз. Он не герой. Он обычный меха, чудом оставшийся в живых после разрушения Праксуса десептиконами. Разумеется, после этого он пошел в автоботы. А куда еще ему было идти? Сначала он с ужасом думал, что он – единственный из оставшихся актив праксианцев. Единственный. Страшное слово в таком контексте. Если бы аналитическому отделу при штабе Прайма не потребовались сведения о некоторых меха, ранее задержанных в их участке (кто бы мог предположить, что они станут потом десептиконскими шишками!), если бы передача данных на расстоянии уже не отслеживалась бы, если бы капитан не послал курьером с нужной информацией именно его, если бы у начальника не нашлось небольшой мобильной стелс-системы, благодаря которой стажеру и удалось проехать незамеченным мимо десептиконских постов… Тогда контекст был бы другой: он был бы одним из многих. Многих дезактивов. Хвала Праймасу (и Прайму тоже), позже оказалось, что он не из многих несчастных, но и не единственный выживший: в айаконской ставке было еще два праксианца. Но со Смоуксрином ему толком пообщаться не довелось – тот почти сразу после прибытия Блюстрика отправился под начало Ультра Магнуса, а вот с Праулом они не только сработались, но и сошлись ближе. Правда, объединяющим фактором выступил для них Джазз. Фееричный первый лейтенант сразу произвел на Блюстрика неизгладимое впечатление – у него было то, чего так не хватало скромному стажеру одного из полицейских участков теперь бывшего Праксуса: острый язык, уверенность в себе, умение найти общие темы для разговора с любым собеседником, неиссякаемый оптимизм и… феноменальное умение выживать и держаться на плаву. И держать вместе с собой других. Увидев новенького в заправке, Джазз запросто подсел к нему, поприветствовал, заболтал – и Блюстрик сам не заметил, как они стали друзьями. А потом и не только друзьями. Снайпер – тогда еще будущий – и сам не понял, как оказался у диверсанта ?под крылышком?. Он искренне не понимал, что Джазз в нем нашел – с таким-то экстерьером и умением быть душой компании выбрать партнером он мог кого угодно, но черно-белый гонщик только посмеивался в ответ. Хорошо хоть, что о них не сплетничали: здесь было не принято обсуждать, кто и с кем проводит личное время. Правда, Блюстрик знал, что и сам обладает приятной внешностью (еще с первых времен работы в Праксусе некоторые коллеги приглашали его пообщаться в неофициальной обстановке, однако датсун не был любителем шумных посиделок, которые потом могли перерасти в случайный коннект), но он и Джазз… Хотя почему бы и нет? Сейчас многое изменилось, и есть ли смысл отказываться приятно провести время? Возможно, завтра десептиконы сотрут с лица Кибертрона и Айакон, как они уже сделали это с Праксусом... А потом подняли (не с инициативы ли Джазза?) его служебное досье, где говорилось о неплохих аналитических способностях, и Блюстрика перевели в отдел Праула, а не отправили на передовую, как он ждал. Разумеется, он подал рапорт о переводе по всей форме: не в его правилах было становиться чьим-то протеже, даже несмотря на желанность встреч с первым лейтенантом. Но тогда его вызвал к себе сам Праул и строго отчитал за неуместные спарковские иллюзии. ?Каждый должен быть там, где он принесет больше пользы, – сказал тактик. – Вы понимаете всю важность работы аналитического отдела? Что, по-вашему, сложнее: палить из бластеров по врагу, не имея опыта сражений в горячих точках, а значит, становясь легкой добычей (вы, кажется, никогда не участвовали в ведении боевых действий? Или вы считаете, что несколько полицейских облав равноценны полномасштабной войне?), или кропотливо проанализировать информацию и составить на основе ее план успешной операции, которая спасет множество горячих голов, подобных вашей? Войну выигрывают не сиюминутные герои. Войну выигрывают грамотная стратегия, терпение и умение вовремя и в нужном месте нанести удар. Да, я знаю, в вашем досье указано, что у вас хорошие результаты в стрельбе по мишеням. Но мишени обычно не двигаются. А враги бегают. И сами могут выстрелить в вас. Хотите усовершенствовать свои навыки – пожалуйста, тренируйтесь в свободное время. Записаться на онлайн-тренажер можно по нашей локальной сети. Так что избавьтесь от ненужных фантазий, идите и подумайте. И не забудьте выполнить к вечеру необходимый объем работ. Свободны?. Они были одного роста, почти одной модели сборки (правда, у Блюстрика, собранного позже, капот был более обтекаемым и меньшего размера, да и сам корпус был потоньше и поизящнее), но Праул почему-то казался выше. Глядя в холодные голубые линзы под алым шевроном, Блюстрик не мог найти слов, так легко приходивших в процессор, когда он писал свое прошение. И от этого он еще больше чувствовал себя накосячившим по глупости спарком. – Я понял. Разрешите идти? – только на эти слова его и хватило. – Идите, – милостиво ответил Праул, смерив его с головы до ног странноватым взглядом. Или это только Блюстрику показалось, что взгляд был оценивающим? А ближе к вечеру ему свалилось краткое сообщение от Джазза. Время, код личного отсека и название редкого сорта энергона. И еще краткий постскриптум: ?Мне завтра в рейд. Когда вернусь, не знаю?. И Блюстрик, еще утром пообещавший себе больше не делить платформу с диверсантом, не мог не прийти.– Ты не герой, – тогда сказал ему Джазз. – Ты хорошая, чистая Искорка, честный и храбрый меха. И еще красавчик при этом. М-м! Но ты не герой, пойми, – и полез щекотать между дверец. Это было неожиданно и обидно. Нет, Блюстрик, конечно, не считал себя героем или кем-то из ряда вон выходящим, но услышать такое на платформе после заезда… Обычно спокойно принимавший свое место в жизни, сейчас он почему-то разозлился и попытался отпихнуть Джазза, прильнувшего к нему со спины. Но верткий шлакодел как-то выкрутился, притерся, потом просунул пальцы в боковые пазы на честплейте, нажал так, что капот частично трансформировался и сложился в субпространственные пазы, перестроился сам и наваливался сверху, вплотную, лицом к лицу и напористо полез целоваться. Блюстрик пытался возражать, но стоило ему только открыть рот, как внутри сразу же оказался чужой язык, обвившийся вокруг его глоссы. А потом и внутрь основного порта, еще не успокоившегося после первой перезагрузки, полезли джаззовы пальцы… Никакого сладу не было с этим диверсантом!– Чего ж ты коннектишься с не-героем? – наконец-то разорвав поцелуй, возмутился снайпер и попытался отодрать цепкие лейтенантские лапы от своей интерфейс-панели. – Иди, подкатывай тогда к прославленным и знаменитым! И будет у вас сдвоенный… героизм. – А мне нравятся не-герои, – хихикал Джазз, перехватывая руки Блюстрика каким-то хитрым образом одной рукой, а другой продолжая дразнить порт. – Особенно один не-герой… И особенно когда он подо мной так яростно и задорно сверкает оптикой и стремится забодать шевроном. Да у меня коннектор от одного этого вида подпрыгивает в полную готовность! – Так ты, шлак ходячий, специально меня злишь на платформе?! А иначе никак, импотенция замучила?– Праксианская ты язва, – с какой-то странной и непередаваемой нежностью усмехнулся Джазз – его, похоже, невозможно было обидеть. – Ну, прости меня, прости. Просто ты такой… открытый весь, невинный, так и тянет спровоцировать… немного. Для огонька. – Ты шило в бампере своем поверти подольше – будет тебе огонек!На это Джазз захохотал еще сильнее, и все закончилось… как обычно. Морем удовольствия. Коннектиться первый лейтенант действительно умел. А потом, дождавшись, когда Блюстрик вынырнет из второй перезагрузки, Джазз склонился над ним, и лицо его было серьезным и печальным. Таким, каким его редко кто видел. – Послушай меня, Искорка, – сказал он. – Так уж получилось, что у меня теперь есть два по-настоящему дорогих мне меха. Ты – один из них. Но за одного я спокоен, а за тебя – нет. Так что не лезь вперед, слышишь? Не пытайся кому-то что-то доказать. Никто и никогда не считал тебя трусом. И не считает. Но твоя Искра скучает по миру, а вот война и месть ей глубоко противны. Ты не можешь жить войной. Тебе это тяжело, и очень. Не спорь, я знаю, что это так. Я это вижу. И это не плохо. Это хорошо, потому что мы не превращаемся в десептиконов только потому, что ценим жизнь… Так что не надо готовить себя к смертельному и благородному броску на чужие стволы или к другому самопожертвованию. Ты психологически не готов озвереть так, чтобы драться до последнего. Так что не лезь на передовую, слышишь меня? Своей работой у Праула, а потом и своей винтовкой ты принесешь куда больше пользы, чем своей бессмысленной смертью. Слишком много потерь в последнее время. Слишком… много, – тут Джазз запнулся, и такое у него стало лицо, будто бы он воочию созерцал сейчас перед собой все дезактивы, что довелось ему повидать на своем веку. Блюстрик притих, и Джазз еще пару кликов вглядывался в него – то ли искал что-то в его лице, то ли хотел запомнить его черты. А потом на губы диверсанта опять наползла вечная полуулыбка, и он заговорил о чем-то смешном и забавном. Больше тему геройства они не обсуждали, тем более что почти сразу Джазз опять его ошарашил: стал уламывать на коннект-марафон уже втроем – и с кем! С Праулом. Блюстрик тогда чуть антифризом не подавился.– Ты опять меня разыгрываешь? – скептично заметил он. – Не многовато ли для одного вечера? – Если я улыбаюсь, это не значит, что я тебя разыгрываю, – ухмыляясь, заметил Джазз. – Блю, ну ты бы себя сейчас со стороны видел! Я уж думал, что у тебя оптика шире уже не станет. Ошибся, бывает. – А ты мне файл с записью скинь, я и увижу, – заметил Блюстрик. – Я так понял, сегодня время важных решений и разговоров. Может быть, тогда расстыкуемся для начала? А то мне обсуждать Праула с твоим коннектором внутри как-то прямо не по себе. – Еще чего! – наигранно возмутился Джазз. – Стоит мне тебя освободить, так ты и сбежишь от разговора. Так что лучше уж я тебя попридержу для верности. Коннектором, – и он уткнулся Блюстрику в шею, чтобы поржать от Искры.Это действительно было смешно. Когда у обоих утих приступ веселья, Джазз опять взялся за свое: – Не, а что ты так напрягся? Соглашайся, это будет классно! Гарантирую. – Как – что? Ты же про Праула говоришь! – А что тебя смущает? Ну, Праул, ну, твой босс. Или ты о вреде неуставных отношений? Так не бойся! Если ты станешь коннектиться ты с ним хоть каждую ночь, думаешь, он в рабочее время тебя отчитывать не будет или наряд не вкатит? Ага! И отчитает, и вкатит еще как! Он у нас четко разделяет личное и деловое. А насчет личного – так он согласен. Ему тоже интересно. – Так он есть тот первый, за которого твоя Искра спокойна? – Он или не он, скажу, когда ты согласишься. Если хочешь, даже торжественное признание сделаю, когда окажемся втроем на одной платформе, – теперь Джазз ему еще и подмигивает. Прямо как разыгравшийся спарк!– Да ты провокатор и меня проверяешь просто! А теперь наблюдаешь: куплюсь я или нет. Ты же у нас крутой диверсант, может, у тебя и в интиме уже профдеформация проявляется? – А ты же у нас аналитик теперь, разве нет? Ты мои коварные замыслы должен раскусывать на раз-два, – снова хитрая улыбка. Что-что, а играть Джазз любил. Попробуй угадай теперь, зачем он сказал про Праула: либо всерьез, что вообще в процессоре не укладывалось, либо действительно хотел устроить Блюстрику какую-то свою проверку, либо просто вышибал клин клином: нейтрализовал эффект от своих печальных слов о потерях другой, не менее выносящей мозг информацией. Скорее всего, третье. – Ладно, – сказал Блюстрик, расслабляясь – все же, общаясь с Джаззом, он тоже кое-чему учился: например, тому, как вести себя в нестандартной ситуации. – Давай не будем брать шарктикона за зубы. Ты сказал, я услышал. Я подумаю. Но сейчас-то я пришел к тебе. И пока ты здесь, не хочу больше тратить время на сложные разговоры. Джазз легко пробежался пальцами по его лицу, обвел острый уголок шеврона. – Поддерживаю, – кратко ответил он. И два корпуса на платформе снова сплелись в объятиях. …И действительно, чего он тогда испугался? Праул был очень нежен. И целовался просто потрясающе – настолько потрясающе, что Блюстрик умудрился словить поверхностную перезагрузку только от игры глоссами и от легких поглаживаний. Правда, тактик, обладавший идентичным молдом, и должен был знать, где и как прикасаться. А потом сзади прижался Джазз, и Блюстрику показалось, что он растает между ними – так крышесносяще приятно было то, что с ним творили два опытных партнера. Он еще никогда не принимал в себя два коннектора одновременно. Они то двигались в разных амплитудах, то синхронизировались, и Блюстрик не мог решить, что приносило больше удовольствия. ?Здорово иметь универсальную адаптирующуюся инт-систему, правда? В наши времена на конвейерах такого не собирали, – мурлыкал ему в аудиодатчик Джазз. – Искорка, ты у нас настоящее сокровище!? Блюстрик только запрокидывал голову для поцелуев и стонал в ответ: сил формулировать слова у него попросту не было. А еще он думал, что суровый приверженец официоза и субординации никогда не согласится на позицию приемного, и был приятно удивлен, когда тактик потом предложил ему поменяться местами. Да, это была невероятная ночь. Но это в личном отсеке. На службе Праул превращался в ледяную глыбу, которая одним своим видом отметала даже тень мысли об этих ?неуставных отношениях?. ?Праули умеет проводить четкую грань между тем и этим?, – посмеиваясь, говорил Джазз. Блюстрик тоже пытался не подавать виду, но у него, похоже, получалось не очень, потому что Праул в своей обычной суховатой манере однажды предположил ему заняться ментальными тренировками и стал сам учить его. А потом и Джазз вызвался давать ему уроки рукопашного боя, когда не бывал занят. Со временем это стало нормальным и привычным: упоительные ночи и дни, наполненные рабочей суетой, выматывающими тренировками и совершенствованием навыков стрельбы. А дальше был итоговый тренинг-тест перед его первым заданием как снайпера. И первый дезактив… Блюстрик знал, что в сетке прицела – враг, убийца, повинный в смерти многих невинных – десептиконы с начала военных действий не слишком разбирали, кто автобот, а кто нейтрал, и уничтожали всех, кто не носил фиолетовую инсигнию. Знал, что, нажав на курок и поразив цель, он спасет от смерти какую-то часть своих сознаковцев. Знал, что его бы, окажись он на месте ?объекта?, не пожалели бы, а пристрелили как дикого зверя да еще потом и хвастались бы этим: убить очередного автобота, что может быть лучше? Все это он знал. Но когда пуля пробила жертве левую оптику и разнесла в клочья мозговой модуль (стрелять в Искру под таким углом Блюстрик посчитал неразумным: на честплейте десептикона была слишком толстая броня), а тяжелый корпус от удара завалился вбок, на его собственной Искре стало так погано, будто бы он… испачкался. Шлаковое ощущение. Ему казалось, что он в каком-то смысле сравнялся с ненавидимым противником – пусть его руки не были в чужом энергоне буквально, но фактически это было так. Джазз тогда понимающе кивнул и ничего не стал говорить. Просто ободряюще хлопнул по плечу, а потом обнял – быстро, невесомо, но так тепло и поддерживающе. Потом это чувство значительно притупилось, хотя и не исчезло, нет. Взамен пришли хладнокровие, умение маскироваться, выждать удобный момент и стремительно произвести точный и отстраненный от эмоций расчет: откуда, когда и куда лучше поразить цель. Пригодился и выданный погибшим капитаном полиции мобильный стелс: работал он недолго, но его хватало, чтобы уйти из укрытия незамеченным. И все равно, как он ни старался внушить себе, что убивая врагов, делает благое дело, удовлетворения и радости от сделанного не было. Было только больное и тяжелое чувство понимания, что он выполняет грязную, неблизкую Искре, но необходимую работу. Делать это было надо. Надо. Он и старался делать как можно лучше. Особенно тяжело было стрелять, когда десептиконы отступали – видеть через прицел страх в оптике бегущего было невыносимо.Правда, несколько раз он реально радовался владению своим смертельным искусством. Так было, когда он метким выстрелом разрывной пулей снес почти полшлема Брутикусу, напавшему на автоботскую колонну, перевозившую раненых. Затем в дело вступил Джазз, подобравшийся к опустившемуся на колено великану вплотную, а Блюстрик еще несколько раз выстрелил по относительно уязвимым сочленениям гештальта, лишив его подвижности – новая винтовка и заряды, изобретенные Уилджеком, показали себя отлично. Им банально не хватило времени, чтобы окончательно разделаться с колоссом – поступил сигнал о поддержке со стороны вражеской авиации, но вывели они Брутикуса из строя надолго. Блюстрик часто думал потом, как ему повезло: тактик и диверсант, можно сказать, слепили его. Всем полезным навыкам, неоднократно помогавшим ему выжить впоследствии, он был обязан им. А еще Праул как-то обмолвился на платформе, что младший датсун напоминает его самого в юности. Очевидно, в этом и заключалась разгадка. И, скорее всего, именно поэтому на него обратил внимание и Джазз. Но добиться внятного ответа от диверсанта Блюстику так и не удалось.…Прошлое разворачивалось перед ним как на экране холопроектора. Пленник и не заметил, когда перестал скользить взглядом по стене и позволил себе задуматься. Вот тебе и медитация… Ржавый шаникс ей цена. Плохой он ученик, раз после стольких совместных тренингов с Праулом не может контролировать себя. С другой стороны, в воспоминаниях можно временно спрятаться от настоящего, если настоящее беспросветно. Значит, программа подсознания сама начинает чередовать отстраненное наблюдение за реальностью и уход от нее в качестве отдыха. В общем-то, это тоже техника самоконтроля.В тишине раздается резкий звук. Дверь камеры со скрипом отъезжает в сторону. В проеме обрисовываются силуэты двух охранников. Один из них – незнакомый меха, альтформа – тяжелый внедорожник, судя по крепкому черно-фиолетовому корпусу и мощным колесам – заходит внутрь, другой – танкбот – остается снаружи и блокирует своим массивным корпусом дверной проем. Теоретически можно уложить первого, но мимо второго в коридор не прорваться. Вошедший десептикон держит в руке куб энергона – судя по цвету, самый обычный, не синтетическая дрянь, на которую смотреть в последнее время уже не было сил. Значит, ресурсов у них хватает, раз даже пленных заправляют нормально. Да, конечно, с некоторых пор хватает. Иначе как бы они могли содержать ту толпу бандитов, что навалилась на автоботов в катакомбах первой? Не нужно быть особо умным, чтобы понять, что шайка Мегатрона уничтожила какую-то инопланетную расу, чтобы получить площади для разработок: все, что забирают десептиконы, всегда оборачивается гибелью для тех, кто попался им на пути. Хищникам проще убить, чем мирно договориться. Охранник делает несколько шагов, ставит куб на небольшую полку справа от двери и переводит взгляд на по-прежнему сидящего в расслабленной позе Блюстрика.– Есть приказ: пленных заправлять регулярно, – без выражения говорит он. – Ты не выпил вчерашнюю норму. Если не выпьешь и сейчас, я позову ребят, и мы устроим тебе приятный топливный коннект на пятерых. Думай быстро, чего тебе хочется больше: заправиться нормально из куба или получить четыре шланга по очереди в топливный шлюз. Если что, калечить тебя не будем, сделаем все аккуратно. Просто выполним приказ о заправке в любом случае. У тебя три клика. Решай. Блюстрик переводит взгляд на охранника в коридоре и регулирует видеозахват так, чтобы рассмотреть лицо второго поближе. Обычная фиолетовозначная рожа. Но какого-то предвкушения, азартного ожидания, что пленный заартачится и можно будет отыграться на нем всласть, на ней нет. Спокойная, чуть скучающая маска грубоватого солдата, хорошо выполняющего задание, – не более того. Специально их отобрали, что ли, дронов таких? Они и коннектить его собрались с такими же скучными физиономиями?Но и напрашиваться на изнасилование смысла нет. Мазохистом Блюстрик не был. Ладно, если такая альтернатива, и если он по-прежнему находится в неизвестности относительно своего актива, то… Почему бы и не последовать этому… приказу? В любом случае, лучше иметь полные баки, чем быть ослабленным от недозаправки. Каждый снайпер умеет рассчитывать время до милисекунды, до ее мельчайшей доли – иначе в цель ты не попадешь никогда. С нарочитой неспешностью Блюстрик поднимается с платформы и идет к топливу. Пальцы обхватывают куб и отрывают его от полки как раз в тот момент, когда истекает третий клик. Снайпер аккуратно вскрывает куб и пьет. Нормальный, качественный энергон. Не коллекционный высшей очистки, самый обычный, но после многих ворн заправки всякой дрянью вкус его кажется прекрасным. Бросить мимолетный взгляд на тюремщиков поверх грани куба. Надо же, выражение лиц охранников по-прежнему не меняется. Ни малейшего намека на разочарование о того, что развлечения с пленным не будет. Хотя что им мешает поразвлечься просто так? Их несколько, они вооружены. А он не киберниндзя, он беспомощен перед ними. Такой строгий приказ, что в случае нарушения – расстрел? Или специально подобрали таких… дрессированных? Пустая оболочка сминается, хрустит в пальцах. Бросить ее в маленький утилизатор под полкой. Взять второй куб. Надорвать его оболочку гораздо шире, чем у первого. Медленно, будто смакуя каждый глоток, выпить его почти на три четвертых объема. Это считается нормой заправки или нет?И неуловимым движением бросить недопитое в охранника. Прямо ему в лицо. Десептикон, скучающе смотревший в стену мимо пленника и не ожидавший такого, не успевает уклониться, и розоватые потеки разлетаются по светлым щекам, забрызгивают оптику, капают на грудную пластину. Его товарищ быстро заходит в камеру, подняв бластер в боевую позицию. Ну, теперь хоть что-то произойдет?! Праймас, если ты есть, сделай так, чтобы его убили здесь же и быстро! Пусть его хотя бы изобьют до потери сознания, это будет лучше, что сводящая с ума неизвестность! Какой десептикон стерпит, если ему в лицо плеснут топливом, и не прольет энергон обидчика в ответ? Но десептикон… Десептикон. Просто. Вытирает лицо. И ничего. Ему. Не делает. Только пристально, даже с какой-то жалостью смотрит. – Думаешь, теперь тебя поколотят, а потом дадут умереть – пусть и в мучениях? – не меняя тона, говорит он. – Не надейся. Так легко ты не отделаешься. А потом разворачивается и выходит из камеры. Скрип закрывающейся двери звучит похоронной музыкой, а потом наступает тишина.И вот тогда Блюстрику становится по-настоящему страшно.