Глава 2. (1/1)

Обруч-блокиратор, который удерживал корпус десептикона, отключился автоматически. Оковы же, стягивающие манипуляторы и опоры, он разломал сам, не дожидаясь, когда появятся дроиды. И поднялся, сканируя пространство по всем спектрам. Хук, продолжавший сидеть у противоположной стены, тоже активировал сканеры. И все же, квинтэссон появился внезапно для кибертронцев, материализовавшись словно ниоткуда. В сущности, он оказался всего лишь тенью – Мегатрон при виде фигуры, плывущей на блюдцеобразном антиграве, инстинктивно вскинул манипулятор и полоснул когтями по воздуху. Пальцы сомкнулись на шее гостя и лязгнули в темноте, схватив пустоту: это была голограмма. Очень качественная, способная обмануть оптические и объемные датчики трансформеров, которые так и не смогли вычислить источник трехмерной проекции. И тут обоим стало ясно – хозяин корабля присутствовал здесь давно, вероятнее всего, все видел и слышал, но говорить пожелал только сейчас. Судья Делиберата не выглядел рассерженным, на этот раз лицо квинтэссона было закрыто маской под названием ?Дружелюбие?. Как знать, может быть то, что недавно произошло здесь между ремонтником и гладиатором, входило в планы этого хитрого существа. – Ты не сможешь навредить мне, – квинтэссон покачал своей большой головой, – я нахожусь на другом звездолете моей эскадры. И в мои планы пока не входит нелепая смерть в твоих стальных когтях. – Смерть… – Мегатрон выплюнул конденсат из ротовой полости, стараясь попасть в изображение своего собеседника, – какая бы она ни была, она всегда нелепа. Любая. Особенно такая, как у него… – он кивнул на дезактив Децимуса. – Вряд ли я виноват в том, что случилось. О вашей дружбе я узнал уже после поединка. – А если бы узнал до поединка, изменил бы решение? – Нет. Я всегда увожу с турниров только лучшего. Одного, не двоих. Таков мой принцип. – Тогда и я не изменю своему принципу – все, кого я обещал убить, в конечном итоге погибают от моего манипулятора. Запомни, квинтэссон. – Я запомнил, кибертронец. И буду начеку. Но сейчас не в твоих интересах мне мстить, я – твой единственный ключ к свободе и славе. – К славе? Мегатрон равнодушно посмотрел на своего нового хозяина. То, что он ощущал, невозможно было отмерить никакой мерой, поэтому оставалось просто погасить эмоции, заморозить их и обесценить. До поры до времени. Когда-нибудь ему удастся выразить свои чувства. И их выражением будут не угрозы или обещания, а поступки. Ради этого стоит жить дальше. – Слава мне не нужна. А что нужно тебе? – Твое слово, что ты не станешь громить все вокруг. Ты вполне способен нанести этому звездолету фатальные повреждения. Но мне бы не хотелось уничтожать его, да и тебя заодно, прицельным огнем с крейсера, что сопровождает нас для моей безопасности. И если ты будешь в силах контролировать свой гнев и злобу, я даю слово избавить тебя от унизительного положения узника. Ты будешь свободно перемещаться по этому кораблю и по моей резиденции на Квинтэссе. И даже покидать пределы этой резиденции... Кстати, захватить звездолет и улететь тебе тоже не удастся. Здесь все вокруг запрограммировано мною. Всей эскадрой, кроме боевого крейсера сопровождения, управляют разработанные мною ИскИны, везде бесчисленное множество дроидов и дронов всех типов, а воздух насыщен полуорганическими нанитами, которые твои детекторы даже не в состоянии отследить. И все неодушевленные существа, которые в целом и образуют этот корабль, знают только одного истинного хозяина – меня. Голос квинтэссона продолжал оставаться мягким, с высокими нотками. Совсем недавно именно этот голос убил все его надежды. – Я даю слово. – Я же начну с того, что выполню твое главное пожелание, – сморщенная, похожая на стебель морфобота, рука существа указала на дезактив Децимуса. – Но также ты должен понимать, что пока ты – моя собственность и будешь представлять девятый Домен Судьи Делиберата на выступлениях в ближайший квинтесский цикл. – Квинтесский цикл? Это долго? – Меня удивляет, что в твоем блоке памяти нет никакой информации о Квинтэссе. Астроцикл Квинтэссы короче кибертронского примерно вдвое. А световая и теневая фазы, как вы их называете, короче более чем в три раза – Квинтэсса вращается быстрее Кибертрона. Потому этот астроцикл пройдет быстро. Ты будешь сражаться против Доменов остальных Судей. Против одиннадцати оставшихся Доменов Великой Квинтэссы. – И я получу свободу? – Если окажешься среди двенадцати лучших на Квинтэссе и затем победишь во всех пяти боях за титул – обязательно получишь. Мегатрон подозрительно смотрел на своего собеседника. Голограмма была настолько четкой, что создавалась иллюзия полного присутствия. Оптический диапазон фиксировал мельчайшие подробности. Мегатрон даже видел, как вздымается грудь существа, накачивая внутрь тщедушного тела воздух, необходимый его органическому корпусу для химических реакций и поддержания жизнедеятельности. Золотое шитье парчи переливалось в свете тусклых ламп, словно местные источники света могли освещать фигуру, находящуюся на другом корабле эскадры. Однако, оптическая иллюзия, призванная обмануть любого органика, была бессильна против сканеров кибертронца – на других частотах десептикон созерцал лишь голую стену. – Я умею считать, пятиликий. Для того, чтобы двенадцать бойцов определили лучшего, этому лучшему нужно всего три или четыре поединка. С кем же будет пятый? – С Властелином Арены или его представителем - Доменом-победителем прошлого турнира. Первый Домен выиграл последние пять турниров за титул. Иногда участие принимает представитель Тринадцатого домена. – Я слышал только о Двенадцати. Тринадцатый существует? И чей же он? – Нашего уважаемого гостя, находящегося с нами от начала времен… Вашего… Делиберата запнулся на последней фразе, изображение дернулось. – Гостя? – Юникрона, – подал голос до этого молчавший Хук, и квинтэсский Судья с благодарностью посмотрел в его сторону, словно старый ремонтник существенно облегчил ему задачу, произнеся имя Падшего. – Ты чего-то не договариваешь, квинтэссон. Падший не может владеть Доменом – он находится в антиматрице, куда угодил благодаря нашему великому собрату. Его корпус бесследно пропал, его Искра в плену у вашего бога... или как вы там называете тварь, которая развязала войну, желая захватить Кибертрон. Изображение снова дернулось, пошло зыбью, словно эмоции существа в толстой парче и маске на миг вышли из-под контроля. – У нашего Ментора нет имени. И, да будет тебе известно, не только Юникрон находится в антиматрице, но и … – Делиберата вдруг оборвал себя на полуслове и взмахнул рукой. Голограмма укрупнилась, теперь маска Судьи колыхалась на уровне белой лицевой пластины десептикона. – Не все так просто, Мегатрон, – проговорил Делиберата, и интонации его потеряли приторную доброжелательность, – как знать, может быть, ваше так называемое Падение, которое произошло всего пять сотен кибертронских циклов тому назад, а наша цивилизация пережила еще до своего зарождения – беда для всех. Но зато с появлением от начала времен в нашем мире одного из ваших, якобы бессмертных, Создателей, появилась возможность взглянуть на многие вещи иначе. – До своего зарождения? От начала времен? Вашей цивилизации десятки тысяч кибертронских астроциклов, и относительность времени с Кибертроном тут ни при чем, – нестыковка фактов выдернула Мегатрона из плена мрачной задумчивости. В трактовке Децимуса в их бесконечных беседах в сезоны дождей история Кибертрона и Квинтэссы представлялась несколько иной. – Мы знали Юникрона всегда. Вернее, пока наша цивилизация развивалась, его резиденция – мы называем ее Луной – освещала Квинтэссу в теневые фазы, отражая свет нашего Солнца. А потом, благодаря контакту с ним и с Лабиринтом внутри Луны, наша цивилизация получила шанс на бессмертие, продлив жизнь каждого квинтэссона практически до бесконечности. И Лабиринт, ставший нашим Ментором, был там всегда, вместе с Юникроном, потому я и говорю... – Пятьсот астроциклов и вечность… – перебил его Мегатрон. – Не могло быть двух Юникронов. Значит… значит, это фокусы петли пространства-времени, которую запустил шлаков Альфа-Кронос! Мегатрон непроизвольно бросил взгляд на Хука, словно ища поддержки, и ремонтник кивнул, соглашаясь с его догадкой. – Что же было с вами до того, как Изначальный отправил Падшего в дальнее путешествие на миллионы астроциклов назад? – спросил десептикон. – Ты первый из твоих соплеменников, кто догадался. Впрочем, предыдущих претендентов на титул Властелина Арены, которых я последние пятьдесят астроциклов собирал по всем уголкам вашей империи, это не особо интересовало. А вот ответа на твой вопрос не знает ни один квинтэссон. – Ты упомянул некий Лабиринт… – продолжил Мегатрон заинтересованно. – Это имеет отношение к Лабиринту, о котором говорили наши легенды? – догадки теснились в его процессоре и он злился, что мало разговаривал с Децимусом на эти темы. Слишком мало, как казалось теперь… – У нас нет времени, кибертронец, слишком долгим будет этот разговор. Если ты хочешь, чтобы твой друг успешно совершил свое последнее путешествие, нам нужно поторопиться. Хук сделал незаметный жест, словно обещая Мегатрону как-то прояснить эту тему в будущем. Разговор закончился, открылись стальные ворота, впуская в тесный отсек свет звездного скопления и около двух десятков дроидов. По приказу Судьи они приподняли дезактив командора и двинулись к выходу со своим необычным грузом. Мегатрон и Хук в сопровождении Делиберата проследовали за ними. Десептикон снова уже намеренно провел манипулятором сквозь голограмму Судьи в том месте, где под массивной маской и круглым воротником из парчи скрывалась шея полуорганического существа. Разочарование на его лицевой пластине было настолько непосредственным, что квинтэссон намеренно приблизился, глазные провалы маски бесстрашно посмотрели в багровые окуляры гладиатора. – Сдерживай свои порывы, Мегатрон, хотя бы в память о том, кто был тебе так дорог, – произнес Делиберата с немалой долей пафоса. Голограмма Судьи перемещалась вслед за кибертронцами, на ходу показывая корабль. Мегатрона поразило то, насколько устройство этого летающего города было схожим с их кибертронскими звездолетами. Кораблю было явно более пятиста астроциклов – то есть, создан он был явно до Падения. В этом можно было убедиться, отсканировав его неорганические элементы. Неужели Юникрон, попав в петлю времени-пространства, поделился кибертронскими технологиями еще с предками квинтэсснов? С другой стороны, квинтэсские звездолеты во многом превосходили кибертронские, и в основном благодаря использованию полу-органики. Если снаружи такой корабль имел стабильный жесткий каркас и не мог изменяться, то внутри благодаря мини-дроидам все очень быстро трансформировалось и менялось, словно звездолет был живым существом. Возможно, именно те же принципы трансформации были заложены в расу кибертронцев до Падения, и после ухода Юникрона были утрачены. Трансформеры и Судья поднялись на верхнюю палубу, прошли на нос корабля и, наконец, дошли до конечной точки своей краткой экскурсии. Это был торпедный отсек, механизмам которого было суждено сыграть необычную роль. Дроиды погрузили корпус Децимуса в стальной бокс подходящих размеров. Мегатрон склонился над товарищем, а когда через мгновение обернулся, то обнаружил, что Хук и Судья остались за воротами, не желая нарушать своим присутствием интимность момента прощания. Что ж… Еще мгновение – и тяжелые ворота отсека закрылись, оставляя десептикона наедине с его прошлым. Все три квинтэсских звездолета вошли в систему сверхгорячего пульсара. *** Раскаленная звезда притягивала взгляд Мегатрона как магнит, за пару кликов ее радиус увеличился вдвое. Корабль разворачивался, огибая опасный космический объект по широкой параболе. Стальной бокс тускло отсвечивал в полумраке. Ни символов, ни блеска… Совсем не то, что фальшивый похоронный катафалк, на который разорилась автоботская империя более пятидесяти астроциклов назад. – Вот мы и покинули нашу ржавую тюрьму, командор, – невесело усмехнулся Мегатрон, – вместе, как и планировали. Черные пальцы коснулись посеревшей лицевой пластины. Десептикон провел их кончиками по исполосованной шрамами щеке товарища, коснулся его губ и тут же отдернул манипулятор – холод смерти сковал Искру. Подвижный металл лицевой пластины Децимуса стал тверд и холоден, как кусок метеоритного железа. Десептикон с трудом унял внутреннюю дрожь. Он совершенно равнодушно относился к дезактивам, приученный, как и все на минувшей войне, постоянно пребывать среди них, видеть гибель товарищей, получать раны и монтировать в себя части мертвых корпусов прямо на поле боя. Но Децимус и смерть категорически не помещались в его сознании. Это были несовместимые образы. И контраст между живым и мертвым ощущался настолько явно, что резал оптику, резал Искру… – Ты любил эту шлакову бессмысленную жизнь как никто другой, автобот. Мегатрон отвернулся от того, с кем непроизвольно заговорил вслух, по тюремной привычке игнорируя внутренние частоты, шипя испорченным вокалайзером в звуковом диапазоне с использованием примитивной воздушной струи. Багровые линзы смотрели в широкий прямоугольный иллюминатор, за которым вспучивалась бело-голубая звезда и плазменный диск ее смертоносной атмосферы. Мегатрон созерцал свободный космос – так же, как совсем недавно смотрел в узкий тюремный иллюминатор, открывающий кусочек неба, долгие циклы казавшегося таким недоступным. Он с ужасом понимал, что тогда был счастливее, чем сейчас. Как бы он не старался отмахнуться от этого факта, но тогда он понимал, что не был один. – Почему ты мне не рассказал, почему?! Десептикон резко развернулся, схватил дезактив за подбородочное крепление и громко ударил затылком о дно бокса. – Будь проклят твой выбор! Будь проклята каждая твоя тайная мысль, которую ты тогда имел наглость обдумывать. На карту было поставлено слишком многое против моей жалкой жизни. Так какого же шлака?! Тебя не одолевали бы сейчас муки совести – ты же знал, что без твоих апгрейдов я не дожил бы до боя ?пять на два?, погиб бы в поединке Праймаса. А может быть, и раньше. И на твоих манипуляторах не было бы ни капли моего энергона. Почему же ты так поступил, Децимус, что тобой руководило!? Вина, рефлексия, привязанность или страх существования с пятном на Искре? Что знал и снова не спас? Меня не нужно было спасать в этот раз! Каждый должен получать по заслугам, и я бы получил сполна за свое мастерство гладиатора… Или тобой руководил страх, что ты не справишься? Или проклятая честь, о которой ты не очень-то задумывался во времена войны… Теперь ты, верно, попал в Матрицу, в шарков рай Единства, куда Праймас увел всех трусов, отвергших этот мир. Ты ушел героем и бросил меня одного расхлебывать весь этот шлак, который сам заварил. Ненавижу тебя! Он ударил его еще раз, на этот раз несильно, в досаде сжимая кулаки. – Можно было признаться мне накануне турнира. У нас было время все спланировать до мелочей. Ни лишнего слова, ни жеста, ни сигнала не ушло бы мимо, мы бы всё сохранили в тайне. Сейчас бы ты уже летел где-нибудь, живой и свободный, и ничто бы не остановило тебя. А я был бы победителем турнира, и этот квинт не дал бы меня дезактивировать, он все равно забрал бы меня с собой. А так… Признайся, ты струсил идти до конца. Предвидел споры за лидерство, противоречия между инсигниями, которые бы вскрылись. Ты поступил эгоистично, автошлак, позволив себе уйти с арены в разгар событий. Шлаков оплавок, ты влил в меня свое ионизорованное топливо, притупил внимание, заставил расплавиться, потерять контроль… Ты ушел, когда я в тебе более всего нуждаюсь! Мегатрон занес манипулятор снова, но вместо удара просто устало положил ладонь на лицо Децимуса, словно впитывая смертельный холод и пытаясь с ним примириться. Голова десептикона запрокинулась вверх, линзы потухли. В молчании прошел целый клик. Когда он опустил голову, то уже был спокоен, узкие губы сложились в решительную линию. – Что ж, это был твой выбор. Я вынужден его принять. Прощай, крылатый. Не могу обещать, что оправдаю все твои надежды. Я остался один и я бесконечно зол. Скорее всего, я разочарую тебя… Он ненавидел себя за то, что чувствовал. Боль грызла изнутри, как проглоченная кислота. После слияния, которое пережила его Искра, диапазон ее эмоций словно расширился, и от этого хотелось рычать, раздирая себе лицевую пластину когтями. Десептикон почти в отчаянии обернулся к воротам и крикнул: – Заканчивайте, Юникрон вас дери! Вернулись дроиды, а с ними Хук и Делиберата. На квинтэссоне была другая маска, на этот раз под названием ?Скорбь?. Это была уже четвертая маска, которую успел увидеть Мегатрон за короткий период своего знакомства с таинственным Судьей. Какова же пятая? И что выражает она? Возможно, он получит ответы на свои вопросы, а возможно – нет. Ведь судьба так ясно показала ему, что череда простых и нелепых случайностей в состоянии нарушить самые амбициозные и самые продуманные планы. Диск звезды из бело-голубоватого стал ослепительно белым. Он занял половину сектора обзора. В помещении стало настолько светло, что Мегатрон автоматически активировал защитную сетку окуляров. Хуку лишь оставалось прикрыть свою единственную поврежденную линзу ладонью. Дроиды подняли с пола тяжелую крышку и принялись заваривать бокс. – Мне нужны координаты этой звезды, – ледяным тоном сказал Мегатрон, и Делиберата тут же назвал ему сектор Галактики и номер звезды в общем атласе. – Планируешь посетить это место еще раз? – осведомился он. – Да. Я прилечу сюда, когда обрету свободу и власть. Тогда я отсалютую ему по-настоящему... Делиберата удовлетворенно кивнул. Было видно, что его радуют разговоры о будущем. Парча одеяний Судьи ослепительно сияла под лучами звезды. Теперь уже две трети неба было занято бушующей плазмой. – Надеюсь, твой командир эскадры правильно вычислил радиус расширения пульсара, у меня нет ни малейшего желания закончить свое существование в этой юникроновой плавильне, – сказал Хук. Делиберата живо обернулся в сторону второго собеседника, задерживая взгляд на покрытой серо-коричневыми пятнами лицевой пластине механика. – Мой друг, скажи, ты боишься смерти, или, как там у вас говорят, дезактивации? – полушутя-полусерьезно спросил он словно невзначай. – Все боятся ее так или иначе, дураков нет. – Усмехнулся Хук, обнажив ржавчину испорченных дентопластин. – А ты, Мегатрон? – А я тот самый дурак, который давно уже не боится, – угрюмо отозвался десептикон, – потому что считаю слишком унизительным, слишком мерзким – бояться. Я лучше плюну своей дезактивации в фейсплейт и вцеплюсь клыками в горло. Делиберата снова удовлетворенно кивнул. Звездолет маневрировал по самому краю огненного океана. – Пора! – cкомандовал квинтэссон. Бокс погрузили в торпедную шахту, засвистел механизм разогрева реактора и через мгновение Мегатрон и Хук ощутили толчок беззвучного выстрела. Трое наблюдателей вплотную приблизились к иллюминатору, за которым в сторону беснующейся плазмы вылетела черная капсула. Еще мгновение – в центре необычного снаряда вспыхнуло пламя единственной дюзы, ускоряя полет командора Децимуса к его последнему пристанищу. *** Мегатрон максимально затемнил линзы, до последнего пытаясь разглядеть трек капсулы, тонущей в океане света, но долго не выдержал и опустил голову. Странно, он почувствовал небольшое облегчение: саднящая боль в Искре ослабла. Он знал – это ненадолго, со временем острый процесс хронизируется и прошлое никогда по-настоящему не отпустит. Но сейчас было даже почти спокойно, может быть потому, что десептикон окончательно почувствовал себя один на один с этим миром. И наконец у него появилась цель, реализация которой зависела только от него. В свете распухшей звезды весь дальнейший путь нарисовался перед его мысленным взором просто и ясно. – Если я буду представлять твой Домен, квинтэссон, что я получу взамен? – cпросил Мегатрон. – Про жизнь и смерть рассуждать не нужно – я надеюсь, ты понимаешь, что я не стану пресмыкаться в надежде вымолить себе еще пару астроциклов в этом мире. Но может, тебе удастся по-настоящему заинтересовать меня? Делиберата сделал неуловимый жест, и ?Скорбь? моментально сменилась ?Дружелюбием?. Видимо, маски тоже создавались нанитами, кристаллизующими их по силовым линиям невидимого поля. – Ты получишь свободу. Разве тебе этого мало? – Мало. Мне совсем недавно уже обещали свободу, и что из того? Ведь моя свобода зависит не только от тебя: я знаю, что без титула мне не вернуться на Кибертрон и не отмыть свое имя, а титул могу завоевать только я сам. Потому пообещай мне еще что-нибудь, чтобы у меня не было искушения манипулировать своим положением пленника. Моя гордость может запросто заставить меня искать смерти. И будь уверен: я ее найду, а это не удовлетворит никого – ни тебя, ни меня. – Но ведь если ты завоюешь титул Властелина Арены, Совет Двенадцати Судей даст тебе право выбирать свою дальнейшую судьбу. Любую судьбу. Свободную. Богатую. Титул – это самое высшее, что ты можешь обрести на нашей планете. Это пропуск в большой мир, к власти и славе, к апгрейдам… – Апгрейды! Пожалуй, ради этого… – Все, что пожелаешь. В плане апгрейдов кибертронцев для меня невозможного крайне мало. – А теперь расскажи, что еще полагается Властелину Арены. Чем больше распинался Судья о титуле, тем больше на Мегатрона накатывала смутная тревога. Здесь был какой-то скрытый подвох, десептикон ощущал его спинным процессором. Но особого выбора у него не было. Блок интуиции неприятно царапнуло чувство, что он по собственной воле впутывается в чернейшую и опаснейшую из сетей. ?По своей ли?? – подумал он и непроизвольно оглянулся на звезду, поглотившую Децимуса. Непостоянное светило сжималось, унося с собой все тайны командора. ?А ведь ты мог многого и не знать, великий Децимус Прайм. Многого не предвидеть. И ты… Ты ошибался на счет квинтэссонов!? – Это пронеслось в Искре на уровне предчувствия, и словно жидкий гелий мгновенно охладил процессор.– ?Ты не был всеведущ?. Маска квинтэссона, изображающая полумесяц загадочной улыбки, понятно, ничего пояснить не могла. Хук тоже молчал. Подозрительно молчал, словно что-то демонстрируя своей отрешенностью. Мегатрону еще предстояло выудить все тайны из этих двоих. – Почему тебе был обязательно нужен именно лучший, Судья? – спросил десептикон, – только ли твой дурацкий символизм тому причина? – Ты прав, не только он… – колыхнулась маска. – Много циклов я ищу самого лучшего и не нахожу. И мой Домен раз за разом проигрывает турнир за Титул. А зачем он мне нужен – на этот вопрос я отвечу лишь тогда, когда ты проявишь себя, и я почувствую, что не ошибся. – Незачем доказывать, – мрачно проговорил Мегатрон, – ты уже ошибся. Я не лучший, им был он, – десептикон кивнул на иллюминатор, за которым стало заметно темнее. Звезда успокаивалась, ослепительно белое пламя, напоминающее Мегатрону Искру командора, становилось голубоватым. Делиберата молчал. – Что ты молчишь! – зарычал Мегатрон, взрываясь. – Мы же обманули тебя! Весь последний бой мы переговаривались. Мы выбирали, кому из нас отправляться в Колодец. А знаешь, что еще?! Я планировал побег! Слышишь ты, пятиликикая тварь, я планировал шлаково преступление! И этот план был великолепен, мы обманули бы всех — тебя, хозяина, гостей! Мы налили бы на ваши надменные, мерзкие и глупые фейсплейты вонючей отработки, но… Но он в последний момент отказался… Потому что боялся за мою жизнь. Так что можешь дезактивировать меня прямо сейчас. Возможно, я не подхожу под твою символику, не гожусь для исполнения твои бредовых планов, нет смысла тратить на меня ресурсы. Делиберата медленно поднял свои руки, взмахнул широкими раструбами парчовых рукавов одеяния, скрестил пальцы на животе. – Я знаю. – Знаешь? – Я знаю, что твой товарищ намеренно подставился под удар. Мою капсулу контролирует мощный ИскИн. Он обрабатывает изображения с моих киберлинз и пневмо-нанитов, которые на большой высоте окружили арену в день турнира. Он делает это гораздо быстрее и качественнее, чем процессор рядового кибертронца. Мне было ведомо каждое ваше движение с пятнадцати ракурсов. Ведь я – заинтересованное лицо, а не простой зритель. То, что я не смог разглядеть и понять, мой ИскИн объяснял мне. В том числе и то, что сумел прочесть по вашим губам. Мегатрон в досаде отвернулся к иллюминатору. Децимус был прав, эта цивилизация была более развитой. Впредь следовало быть предельно внимательным и осторожным. Делиберата же, тоже наслаждающийся видом космоса, продолжил рассуждать: – Шевеление ваших губ, знаешь ли – очень показательная вещь, как и вообще ваша речь и сам вокалайзер, работающий в разных режимах. Ты, верно, знаешь, Мегатрон, что твой любимый аварийный способ разговаривать с помощью воздушной струи, вибрирующей на пластинах, находящихся под напряжением тока. Все это формирование звука с использованием губ и глоссы в точности скопировано Создателями с нас... Вернее, с наших предков – еще смертных. Они выглядели немного не так как мы, но тем не менее. Подумать только, ваш вокалайзер – это почти прообраз наших голосовых связок. И не только он, а и многое, многое другое. Как ты думаешь, почему ваши Создатели так поступили? – Не заговаривай мне денты… – Да будет тебе, Мегатрон, а ведь я знаю многое. И в области истории, и в области технологий. А также я знаю то, что по твоей просьбе наш искусный Мастер Хук запаял створки твоей Искры. Пневмо-наниты с видеокамерами растворены в воздухе – они повсюду и двигаются со скоростью, оправдывающей их название. Мегатрон и Хук бросили друг на друга быстрые взгляды, словно заговорщики, план которых провалился. – Скажу сразу, – успокоил их квинтэссон, – такое положение дел меня более чем устраивает. Место, куда мы направляемся, безопасно для аналоговых источников сигнала – это царство торжествующих цифровых технологий. Я бы не хотел, чтобы Искра моего лучшего бойца подверглась взлому. В моих интересах сохранить тебя таким, какой ты есть, Мегатрон. Механик и десептикон снова переглянулись, на этот раз недоуменно. – Потому, что я верю: ты – лучший. Лучший – потому, что удача была на твоей стороне. И не только удача. – Как ты не понимаешь... Судья оборвал его жестом. – Не мысли линейно, мой друг. Лучший – не значит сильнейший, лучший – это избранный, оставшийся единственным волей судьбы. Ты лучший, потому что ты сейчас здесь. В том числе и потому, что за тебя решили отдать жизнь. И не одну. На моих глазах их было отдано по меньшей мере две. А ведь были и еще жизни… Мегатрон долго молчал, глядя в пустоту. Космос вновь стал черным, атмосфера звезды сжалась до размеров небольшого диска. По легкому изменению силы тяжести можно было судить о начинающемся маневре звездолета. Эскадра покидала систему. Десептикон собрался духом и твердо посмотрел в прорези маски Судьи. – Шарк с тобой. Я дойду до самого конца. Ты прав, за мою жизнь заплачено слишком много, поэтому я обязан завоевать себе свободу и вернуться на Кибертрон. Но я уже сказал, что для этого мне необходимы апгрейды. И сразу, желательно по прибытию. Не думаешь же ты, что я выйду на вашу арену таким ржавым хламом как сейчас... – Конечно, конечно! – снова запел квинтэссон, приплясывая от возбуждения: видимо, тема эстетики корпуса была его любимой, – мне больно видеть, во что тебя превратили на этой заштатной арене. Такое чудовищное обращение с подобным совершенным корпусом присуще или безумцам, или вандалам. Я сразу починю тебя и даже сделаю лучше, чем ты был прежде. Более того, в награду за твою смелость я сразу выполню три твоих личных заказа по апгрейду. Три любых желания. Разумеется, кроме заказа на изготовление встроенного термоядерного оружия, оно запрещено на Квинтэссе. Мегатрон криво усмехнулся, закусив потрескавшуюся от низкого уровня энергона нижнюю губу. Только сейчас, немного расслабив тиски ополоумевшей от напряжения воли, он почувствовал голод. Энергон, выданный ему еще на турнире, заканчивался, три четверти принятого топлива ушло на кристаллизацию многочисленных повреждений корпуса, теперь же хотелось банально дозаправиться. Делиберата словно перехватил его мысли, к нему моментально подлетели дроны со светящимися кубами. Оба кибертронца приняли дар и с упоением приложились к животворному флюиду. Десептикону на мгновение показалось, как что-то блеснуло за прорезями маски – то моргнули влажные органические окуляры, не сводящие с него своего восхищенного взгляда. – Три пожелания, Мегатрон! Энергон приятным потоком тепла и силы растекался по магистралям. Такого высокоочищеного и качественного топлива десептикону не выпадало пробовать нигде за всю свою жизнь. – Тогда я готов озвучить свой первый заказ прямо сейчас, – он хищно облизнул губы и потянулся, хрустнув проржавевшими сегментами. – Говори, – квинтэссон развел руками, выражая этим жестом свои щедрость и широту натуры. – Новый корпус. – Не раздумывая произнес Мегатрон. – Ему. – Он резким жестом указал на Хука. Старый ремонтник оставил созерцание дна энергокуба и форсированно прокачал вентиляцию. – Да, да. Самый лучший корпус для моего нового друга Мастера Хука. Любой, какой он попросит. За это я обязуюсь выиграть первый бой без единой царапины. Я сделаю это настолько безупречно, что соперники твоего Домена содрогнутся. Нас станут бояться, что позволит нам обрести преимущество в самом начале состязания. – Ты щедр… – Голограмма Делиберата приблизилась к Мегатрону настолько, что изображение руки квинтэссона легло на тяжелую наручную броню манипулятора кибертронца. Световое пятно блеснуло на тусклом серебре. – Но без единой царапины никто не сможет провести настоящий бой этого турнира... Главное - чтобы ты его выиграл. И мне нравится твой настрой. Я авансом выполню твою просьбу. Наш общий друг сделал немало полезного. Он заслужил того, чтобы жить лучше и дальше приносить пользу. – Зачем ты использовал свое желание ради меня – того, кого и узнать толком не успел? – спросил Хук. – Ты же слышал, ржавый, оказывается, я – лучший. А, следовательно, все мои поступки имеют шлаков сакральный смысл и ведут к победе, – оскалился Мегатрон, впервые улыбнувшись за долгий период своих злоключений. - Нашей общей победе.