Глава 1. (1/1)

***В самом нижнем отсеке корабля, куда его поместили за учиненный по окончании финального поединка разгром, удобнее всего было сидеть прямо на полу. И он сидел в углу, стараясь не занимать много места. Экипаж, понимая, кого берет на борт, принял самые строгие меры безопасности – в трюме обычно помещали самых злобных и сильных тварей - и только там располагались приспособления, способные сдержать кого угодно.Под прицелом трех боевых бластеров могучий торс десептикона обернули силовым обручем и настроили специальный магнит в стене на минимальное расстояние. Это не позволяло пленнику распрямиться в полный рост – да он и не пытался, предпочитая сидеть, согнув израненные коленные сочленения. Эмоциональный блок проецировал в его сознание именно эту позу — позу существа, пребывающего в глубоком болевом шоке.Еще два магнитных блокиратора не давали развести локтевые шарниры более чем на тридцать градусов (он машинально напрягся и оценил силовое напряжение – не вырваться), подобным же образом были заблокированы и нижние сегменты опор. Дроиды, надевшие на пленника оковы, поспешно отступили, и Мегатрон тотчас же уперся острым выступом шлема в колени, скрывая лицевую пластину, одним своим мрачным оцепенением останавливая любое желание его побеспокоить. Может быть, было бы легче сбросить напряжение, распластаться на полу и извиваться, как сегментированное полуорганическое пресмыкающееся, разбить шлем о стену, перегрызть магнитный замок нижнего блокиратора дентами, сорвать голос окончательно, изливая свою ненависть к миру... Но измученный гладиатор затих, больше не желая унижаться сам и принижать достоинство жертв, оставленных позади. Достаточно было того, что он учинил на арене, когда был объявлен собственностью нового хозяина.Нижний отсек квинтэсского корабля освещался лишь одинокими огнями позади клеток. Обитателей там было немного. Уродливые полуорганические твари находились в состоянии стазиса, или, как это у них называлось – анабиоза. Они не шевелились, валяясь на решетчатом полу, и источали запахи разлагающейся плоти. Аммиачные выделения их постоянно обновляющихся тканей забивали датчики. Было мерзко размышлять над тем, что эти существа живут лишь для того, чтобы потреблять фактически тот же материал, из которого состоят сами, а едят – чтобы жить... Как, в сущности, и они – кибертронцы.* * * Мегатрон несколько раз мотнул головой, стараясь сбросить с себя морок липких мыслей. Он ненавидел их, они пришли вместе с осознанием своего нового места в мире. Боль воспоминаний и ненужных открытий разрывала его. Он не хотел думать обо всем, что теперь понимал и ощущал, но новые знания ядовитой массой расползались в мультистате процессора, занимали ячейки памяти, сортировались, архивировались. Децимус действительно отдал ему все, что у него было, и с каждым кликом своего безмолвного страдания Мегатрон открывал это для себя все больше.Загружались самые подробные карты их Галактики — но не те, которые были в общем доступе, пусть и за большие кредиты, а другие, с кодировкой скрытых подпространственных переходов, Дорог Древних, секретными данными кибертронской разведки, доступными только высшему командованию. Он еще не знал, как ими пользоваться, но в процессор из Искры один за другим, словно подчиняясь чужому алгоритму, уже шли незнакомые импульсы, они странным образом все преобразовывали в системе данных десептикона, формировали в памяти новые драйверы, ключи, дополнения. “Загрузить кластер два, три, четыре...” Мегатрон слышал эти команды внутри своего процессора: это были НЕ ЕГО команды. Приходили коды секретных частот, списки автоботов и десептиконов — бывших военных, командующих разных уровней, их характеристики, досье на каждого, координаты тайных ресурсных баз. Когда активировался кластер пять и прозвучал сигнал о доступе к каскаду анонимных счетов – эксклюзивный доступ, как единственному теперь их владельцу – десептикон совершил первую и последнюю попытку вырваться, снова упав на колени. Обруч больно впился в погнутые и оплавленные сегменты брюшной секции. Общая сумма на счетах была чудовищной. Он никогда не оперировал подобными цифрами, никогда не был ТАК богат! Более двадцати миллиардов кредитов! Двадцать… миллиардов… шлаковых… сенаторских… за одну шлакову теневую… Возможно, ему никогда не стать величайшим гладиатором, но позорную первую строчку в списке самых дорогих интерботов, по-видимому, удалось занять навечно... Он хрипло завыл, вновь закрывая лицевую пластину ладонями. Вой перешел в хрип, а потом в смех. Мегатрон долго и горько смеялся, натягивая обруч так, что дымились внешние элементы обшивки. А потом замолчал и снова сел, вперившись взглядом в хищный оскал одной из разбуженных им тварей. Инопланетный зверь не мигая смотрел в ответ своими примитивными органическими ярко-зелеными линзами. Зло и холодно. Во взгляде хищника не было ничего, кроме желания рвать на куски. Совсем недавно и он был таким же примитивным. Он мстил, не раздумывая о последствиях. Жестоко и слепо. Теперь все изменилось…* * *Сколько им предстояло странствовать? Декацикл? Два? Возможно, на одной из остановок Мегатрон увидит новых тварей, с которыми в недалеком будущем ему предстоит встретиться на аренах своей новой тюрьмы. Кто знает… Своей участи ему не избежать, он останется машиной для дезактивации, приносящей сверхдоход. Теперь, с полученным от командора полным набором апгрейдов, в том числе и помимо его воли прошитых в Искре – безупречной и непобедимой машиной. Его заставят убивать и этих чудовищ, и чудовищ, себе подобных. На других двух звездолетах, принадлежащих проклятому судье, вполне могут везти кого-нибудь сродни каостеросу. Квинтесские корабли приспособлены перевозить и бОльшие коллекции.Однако, этот отсек трюма был заполнен до отказа. Живым его обитателям приходилось тесниться поближе к стенам – черно-серый корпус дезактива занимал почти все пространство. Смердящий запах органики, идущий из клеток, не шел ни в какое сравнение с запахом настоящей смерти, едва уловимо доносящимся до датчиков из оплавленной груди Децимуса. И это было действительно страшно – сидеть рядом с НИМ мертвым и смотреть. Но Мегатрон сам этого хотел…***Мрачную сосредоточенность десептикона нарушил звук. Вернее, голос, который показался знакомым. Возможно ли такое? Голос был хриплый, дребезжащий, назойливый. Ему предшествовало бормотание, едва слышимый смех, причмокивание, кашель…– Зачем тебе его корпус?Вопрос донесся из-за высокого стеллажа более мелких клеток. Кто-то наблюдал за Мегатроном. Кто-то не из команды звездолета.– Что за шлак об этом спрашивает!? – огрызнулся десептикон, и тут же осекся. – Ржавый? Ты?В ответ снова послышалось бормотание, шаркающие шаги и неприятное то ли покашливание, то ли смех.– Да, это я.Мегатрон зажег единственную уцелевшую грудную фару. Конус света выхватил из полумрака сгорбленную фигуру конструктикона-ремонтника. На проржавевшей лицевой пластине плясали уродливые тени. Оптоволоконный стебель с правым окуляром на конце был выдран (и кто только успел?), оставшийся левый светил ровно, словно его обладатель был сыт и полностью заряжен.Довелось, однако, встретиться. Мегатрон усмехнулся со всей иронией, на которую был способен. Выходит, вот они – лучшие из лучших – нашедшие свой новый приют после злополучного турнира. Они с чудо-ремонтником и… дезактив действительно лучшего гладиатора этой системы.– Я давно уже вольный шарк, – пояснил конструктикон, прикрывая ладонью изуродованную оптику, – вот, решил убраться на заработки, благо было чем заплатить за место. А после случившегося, думаю, на той арене у меня уже не осталось никаких перспектив… – Он саркастически ухмыльнулся и кивнул в сторону своих отвратительных сокровищ, которые увез с собой – полупрозрачные емкости с деталями дезактивов громоздились в глубине отсека.Мегатрон мрачно смотрел на своего попутчика. Выходит, конструктикон был свободен, а значит, в своей свободе мог быть опасен. Ведь приди что в процессор этому поехавшему – и десептикон может не суметь защитить себя. Взгляд единственной желтой линзы ремонтника пересекся с фокусом багровых окуляров гладиатора. Каждый гадал, что у другого на уме. Их разделяло крыло Децимуса, уже совершенно почерневшее. Конструктикон смотрел без издевки, даже с сочувствием. И звериное чутье десептикона подсказало – уродливый конструктикон не причинит вреда. – Сколько знакомых швов. – Длинные, на удивление красивые и ровные темно-зеленые пальцы прошлись по поверхности корпуса мертвого шаттла. – Я помню каждый. И сколько циклов я чинил вас обоих... Тебя чаще, его – дольше… С тобой было много проблем. А с ним – практически не было. Кроме разве что пары случаев...Ржавый потрогал нижние выступы своего шлема, где в сломанных пазах когда-то была маска. Бывший шаттл? Или супер-грузовик? Только у них бывают такие маски. И это никак не вязалось со средними размерами нынешнего корпуса конструктикона.– Что ты смотришь? Твой приятель выломал ее однажды. Единственный наш конфликт, когда он повредил меня… В тот проклятый орбицикл, когда сильно переживал за твою сохранность. И, честно признаться, сейчас я бы предпочел видеть здесь живым его, а не тебя.– По-прежнему заришься на мои детали, – скривился Мегатрон, и конструктикон утвердительно кивнул. – Если ты видел бой, то знаешь, у кого были большие шансы лежать здесь грудой металла. Но не юродствуй и не пляши на мертвых шестеренках. Если бы в живых остался ОН – не видать тебе ни одной моей микросхемы, он не подпустил бы падальщиков к моему корпусу. И я тоже поступлю с ним, как подобает.– И как же?– Похороню. С честью. С проклятым сенаторским пафосом, который он так любил. Ты ведь знаешь, что он бывший сенатор?Ржавый пропустил последнюю фразу мимо аудиосенсоров.– Похоронишь? Что за шлаков органический обычай! Еще скажи – закопаешь, чтобы чья-то грязная почва приняла священный металл кибертронца, окислила, сгноила и перемешала его атомы со своими.– Я еще не придумал как, но я не дам расплавить его обычным способом. Он достоин другого. Таковым было мое единственное условие, когда я соглашался стать игрушкой нового хозяина.– Ставить условия, балансируя на грани дезактивации – в этом ты весь. Я слышал твою безумную речь. И видел, как охрана пыталась разлучить тебя с мертвым корпусом того, кого ты сам же и отправил в Колодец. А ты оказался сентиментален, звереныш.– Замолчи, урод! – сорванный голос Мегатрона перешел на хрип.– Ставлю сотню кредитов – ты помнишь далеко не все, что было после финального гонга.– Предпочитал бы вообще все забыть, но...– Это называется поверхностная ретроградная дефрагментация. От электромагнитного импульса. Чтобы тебя вырубить, потребовались усилия всей охраны, но подобраться на расстояние вытянутого шеста они к тебе так и не смогли. В итоге, разряд пришлось отправлять дистанционно, прямо со звездолета, как в бешенного шарка. Могли случайно вообще пришибить до дезактивации, но другого выхода у них не оставалось. Ты словно процессором повредился и никого не подпускал к НЕМУ. Грозил всему миру жестокими страданиями, трижды пообещал разорвать на части хозяина арены и самого квинтэссона. Всех это страшно позабавило, а публика аплодировала каждому новому твоему воплю. Что и говорить – прекрасное продолжение представления. Больше развлечений за те же кредиты… Делиберата, по-видимому, до сих пор так и не осознал, какое счастье ему привалило. Но и он не разочаровался в тебе, а, похоже, даже наоборот... иначе не заплатил бы за корпус твоего приятеля и не попросил бы меня рассказать историю вашей дружбы.– Так ты знаешь этого органического монстра?! – Мегатрон дернулся в захватах. – Постой! Ты знал его и раньше!– Я знаю его давно, и знаю не только его и не только то, что ты думаешь, – просто ответил ремонтник. – Но тебе я скажу вот что — да, мне было известно, что после пожара в казармах хозяин пошел на рискованный шаг и объявил турнир, которого не было в планах. Я знал, кто будет почетным гостем на этом турнире. Внезапное участие Делиберата очень обрадовало меня, потому что только он мог бы вывезти мою лабораторию из этой дыры. И да, я был в курсе всех этих квинтэсских причуд с числовой символикой и маниакальной страстью судьи к выбору одного-единственного. Но, как я понимаю, все, что я перечислил, не входило в планы Децимуса.Имя командора, впервые прозвучавшее в затхлой тишине трюма, заставило Мегатрона непроизвольно вздрогнуть; догадка вынырнула из подпрограммных глубин.– Так это ты рассказал ему про условия турнира?– Да. Вечером накануне ?коронного орбицикла?.Десептикон глухо застонал, обхватив головной модуль ладонями. Он едва заметно раскачивался, не в силах справиться со жгучей досадой. Блокираторы противно позвякивали.- Если бы не ты, сейчас бы в этом корабле летел он, и это было бы правильно и справедливо! Зачем ты ему об этом сказал? Зачем?– Послушай, – голос конструктикона смягчился, – ты, верно, слышал о таком факторе, как случайность. Игральные кости Создателей… премерзкий и совершенно непредсказуемый момент, способный убить самую светлую надежду, расстроить самые продуманные планы. Или наоборот – спасти безнадежную ситуацию. И насколько мне известно, даже в этой гладиаторской тюрьме ?кости? играли чаще в твою пользу.– ОН тоже так говорил. Не единожды. И перед боем с каостеросом, и потом… Но кто же знал, что случайная шаровая молния сожжет пару отсеков нашей вонючей казармы, а жадная краснозадая тварь поспешно перезаключит договор.– Договор?– Больше нет ни его, ни каких-либо тайн, – десептикон притушил линзы. – Мы оба давно были предназначены другому квинтэссону – Альфа-Кью.Собеседник Мегатрона покачал головой. Лицевая пластина его стала задумчивой.– Как знать, десептикон, может быть, ты был создан под счастливой комбинацией кластеров Сигмы. Тебе и в этот раз повезло – если бы я выбирал между Делиберата и Альфа-Кью, я бы однозначно выбрал первого.Увидев тень удивления на серебристой лицевой пластине, ремонтник махнул манипулятором, всем своим видом обещая еще вернуться к этой теме.– Повезло? Ты, видно, издеваешься. Да я проклят Сигмой, и все, кто оказывается рядом со мной – тоже, – устало ответил Мегатрон.– Как знать, как знать… – конструктикон присел напротив Мегатрона и прислонился к стене, ?отзеркаливая? позу своего опасного попутчика.***Повисла долгая, тягучая тишина. Звери в клетках спали. Гул двигателей корабля был едва слышен, маневры почти незаметны. Разве что центробежная сила наклоняла уровень жидкости в кубах с консервирующим раствором то под одним углом, то под другим. Тоскливый взгляд Мегатрона скользил по фигуре его спутника. Безобразные удлиненные манипуляторы, хилый основной корпус, ржавое, испещренное шрамами лицо, и этот… шов с ужасными грубыми краями, намертво запаявший его грудь. Шов! Впервые выдалась возможность разглядеть его как следует. В линзах Мегатрона, до этого тусклых от одолевающих его мрачных мыслей, вспыхнул живой огонек.– Давно он у тебя?Конструктикон усмехнулся и вдруг перестал противно покашливать.– Хочешь такой же?– Хочу. Как защиту от тех, к кому меня везут.– А ты знаешь, что квинтэссонам незачем физически вламываться в Искру? Они сканируют ее и взламывают на расстоянии. Тем более, ты — десептикон, сделать это будет проще простого, Юникрон оставил им...– Лил я топливом на обычный взлом, я обучен защищаться от этого, - возразил Мегатрон.– И ты, конечно, думаешь, что у них нет в запасе сотни приспособлений, чтобы вскрыть даже запаянные створки…– Не каждый шов можно вскрыть, – усмехнулся Мегатрон, – я просканировал тебя. Твой шов двойной, он идет до самой Искры. Его внутренняя поверхность уже омывается сполохами плазмы. А внешняя грубая пайка обманная. Ты изуродовал свой корпус, чтобы отвлечь внимание. От чего?Ржавый ремонтник выпрямился в полный рост. От былой сгорбленной фигуры не осталось и следа. Движения конструктикона стали плавными, да и голос зазвучал ровно, без дребезжащих ноток.– А кто тебе сказал, что все, кроме головы и большой камеры Искры — это мой настоящий корпус, звереныш?– Предупреждаю последний раз. Не называй меня так.Мегатрон сказал это беззлобно, но взгляд его был таков, что конструктикон уважительно кивнул. После чего, не заботясь о приличиях, поднялся по крылу Децимуса на его грудной отсек, перемахнул через наплечные турбины дезактива и максимально приблизился к десептикону. Одинокая желтая линза продолжала внимательно изучать своего неожиданного заказчика.– Мое искусство, знаешь ли — не благотворительность, как тебе могло показаться там, в заведении нашего красного друга. У тебя есть чем платить?Мегатрон оскалился. Его слова прозвучали словно приказ:– Номер счета и сумма!После того, как произошел обмен данными, конструктикон стал смотреть на гладиатора с еще большей долей уважения. И вопросов больше не задавал. Мегатрон же, отчетливо осознавая, что сильно рискует, доверившись этому существу, все равно воспрял духом и даже несколько раз хищно облизнул губы от охватившего его возбуждения.– Приступай, не тяни! Получишь еще столько же, если меня удовлетворит твое хваленое искусство.– Не волнуйся. Я сделаю тебе старинный квинтэсский шов, который никто никогда не сможет вскрыть. Он тоже будет двойной, но внешние створки я не трону, чтобы это не мешало трансформации. Запаяны будут лишь внутренние панели первой брони и створки самой камеры. Я подведу ко шву внешние контуры генераторов. Любой, кто попытается силой вскрыть твою камеру, моментально дезактивирует тебя. И квинты это поймут после первого же сканирования. Так что живым тебя им никак не взломать.– Отлично!– Ты хорошо подумал?– Тут нечего думать.– Но ты…– Что еще?!– Ты больше не сможешь мгновенно передавать бесконечно большие массивы информации.– Есть альтернативные способы.– А передавать приватные данные? – Не очень-то нуждаюсь. И, снова же, есть альтернативные способы.– Но ты навсегда лишишь себя возможности … по-настоящему любить, десептикон.Мегатрон усмехнулся.– А разве бывает не по-настоящему? Что ж, тем лучше. Больше никто не причинит мне боль… Настоящую боль. И я никогда этого не сделаю, даже если захочу. По-моему, честная сделка.– У тебя весьма превратное понятие о любви. Это чувство не имеет ничего общего с болью. Это то, что заставляет тебя подняться из Колодца Искр и жить несмотря ни на что — или вырвать из лап смерти того...– Эти слова я уже слышал, – грубо перебил его Мегатрон. – И это только слова, а вот действительность… Но, возможно, мне стоит позавидовать тебе? Ведь ты видел — или даже пережил — несбыточное. В любом случае, спорить больше не о чем. Начинай работу!Ремонтник покачал своей непропорционально большой головой. На конце его правого манипулятора загорелось миниатюрное пламя плазменного резца. Мегатрон, с трудом удерживая равновесие (мешали блокираторы), снова опустился на колени. Прогнулся, чтобы придвинуться ближе, и медленно раскрыл грудные панели. Последними раздвинулись четыре фигурные створки камеры Искры. Бледное, изъеденное ржавчиной лицо конструктикона осветилось пепельно-золотистым цветом. Странно, теперь, в ровном и ярком свете своей Искры, Мегатрон отметил правильные, почти идеальные черты лица того, кого ранее считал отвратительной насмешкой над величественной кибертронской расой.Конструктикон, несмотря на весь свой цинизм, приобретенный за годы специфической работы, не сумел скрыть эмоцию восхищения и в замешательстве переводил свой взгляд то на мрачное лицо Мегатрона, то на мертвый корпус, на котором сидел, то снова на открывшееся его взору чудо. По поверхности золотистого плазмоидного кристалла, заключенного в тонкую камеру, пробегали белые сполохи живого огня. Два цвета сливались, но не смешивались.– Если ты сейчас меня о чем-либо спросишь, ржавая дрянь, я откушу тебе манипулятор, – предупредил его десептикон, и резец медленно коснулся первой створки.* * *Мегатрон откинул голову назад. Он переносил боль молча. Твари в клетках забеспокоились, им не понравился запах расплавленного кибертрония, да и странный свет тревожил их сон. Работа шла медленно, конструктикон постоянно оглядывался. Если новый хозяин гладиатора застанет их за этим делом – обоим несдобровать.– Честь быть последним, кто увидит твою Искру живой, досталась мне, ржавой дряни, – посмеивался мастер, лицевая пластина которого почти касалась груди Мегатрона.– Я отблагодарю тебя. Когда-нибудь я стану свободным и отомщу всем, кого поклялся втоптать в шлак. Список уже растянулся на сотни… Но он прав, я справлюсь. У меня будет и армия, и абсолютная власть. На Квинтэссе я завоюю себе несметные богатства. И тогда я разыщу тебя и расплачусь по-настоящему.Конструктикон усмехнулся.– Ты говоришь так, словно клянешься разыскать меня и разгрызть своими клыками на части за ту тайну, что я теперь знаю.– Хочешь возразить, что не достоин этого?– Тут трудно возразить. Теперь в этом мире только я один знаю, что Искра самого матерого убийцы, какого доводилось встречать, имеет волшебный цвет Первородного Энергона.Оба бодро и зло рассмеялись. Закончив обработку первой створки, ремонтник приступил ко второй, затем к третьей. Золотистый свет тускнел. Десептикон безучастно смотрел вверх. О его напряжении говорил лишь электромагнитный фон, от которого слабо потрескивал воздух в помещении.– Я собираюсь высадиться в ближайшей системе, из нее хорошо видно одну звезду, свойства которой могут тебя заинтересовать, – внезапно сказал конструктикон. – Этот пульсар умеет увеличивать свои размеры вдвое, а потом сжиматься обратно. Причем, по космическим меркам, это происходит мгновенно. Не прерывая процесса филигранной спайки створок, он отправил на стену голографическую проекцию. Мегатрон, даром что рад был отвлечься от болезненного процесса, с интересом стал разглядывать голубую звезду с пухлой газовой атмосферой, которая из-за быстрого вращения светила приобрела дискоидную форму.– … Цикл занимает всего астросутки. И в момент своего расширения звезда сжигает все, что попадает в ее новый радиус. Весьма эффектно было бы…Фон Мегатрона подскочил так, что звери в клетках подняли вой.– Тише, тише… Я просто намекнул, что это лучший способ отдать последний долг великому главнокомандующему непобедимой армии Кибертрона... Да и просто великому воину. Ты можешь попросить отправить его в капсуле в сторону пульсирующей переменной звезды. Это, конечно, не Йаконский Пантеон Героев со статуями, но доля пафоса в памятнике такого масштаба должна тебя удовлетворить. Его, надеюсь, тоже.– Ты сказал – главнокомандующему?– Да. Ведь я чинил его, как только он прибыл к нам на астероид… Жуткая история. Как он смог после всего выжить — до сих пор загадка, и мое мастерство тут практически ни при чем. А потом я перекрашивал его целых четыре раза. Нужно было всего лишь сопоставить несколько очевидных фактов, - просто ответил ржавый.– Как твое настоящее имя? – Мегатрон оставил созерцание голограммы и внимательно посмотрел на того, кто слишком многое знал и кого он не замечал и презирал долгие звездные циклы.Конструктикон на мгновение оторвался от работы, усмехнулся и кивнул в подобии приветствия.– Имя, которое мне дал Сигма, я... считай что забыл. Для тебя я – Хук. Мастер Хук.– Я смотрю, ты умеешь хранить тайны, мастер Хук.Последняя створка закрылась, навсегда погасив свет Искры десептикона для внешнего мира. Миниатюрное лезвие двинулось по краю, отсекая возможность возврата к прошлому. Гладиатор хрипло застонал — то ли от боли, то ли от облегчения.– Если хочешь, я исправлю и вокабулятор, – предложил Хук. – Это я сделаю совершенно бесплатно, уж больно мерзкий у тебя голос.– А вот этого не нужно, – ответил десептикон. – Я точно оставлю его навсегда. Как и ты – свои желтые линзы. Они тоже отвратительны. И я догадываюсь, каков был их первоначальный цвет.– Да, Мегатрон, у каждого из нас есть воспоминания, которые мы очень хотим забыть, но не имеем на это права... чтобы навсегда не затеряться в иллюзиях.