Табу (1/1)

– Дело в том, что я ненавижу современное общество, – положив локти на котацу, сказал Агеро, – и я презираю тех, кто следует его правилам и запретам. Разве это не нелепо? Послушно следовать правилам, которые придумали какие-то люди несколько сотен лет до нас… – Ой, да ты прямо бунтарь настоящий. Тебя что, в детстве родители не любили?Рахиль презрительно наморщила нос, сверху донизу покрытый уродливыми веснушками. Она повернулась к все еще неподвижному, будто бы оцепеневшему Бааму:– Скажи ты ему хоть что-нибудь! Разве это нормально?– Пожалуйста, дай Агеро объяснить все, Рахиль.Баам произнес это настолько твердо, что не только его девушка, но и сам Агеро растерянно уставился на него. За все то время, которое его гости провели в Нишикиногаве, Агеро еще не доводилось увидеть того, чтобы Баам перечил Рахиль. Но теперь губы Баама были плотно сжаты, а светло-карие и обычно наивно распахнутые глаза немного сощурены, словно от яркого света или сильного отвращения.Агеро ощутил вдруг, что его бьет дрожь. Ему было все равно, что могла подумать о нем Рахиль, но он и представить себе не мог, что бы случилось, если бы Баам, который очень долгое время был для него целым миром, разочаровался в нем. Это было бы равносильно концу света. Как бы то ни было, Баам ждал его объяснений, поэтому Агеро продолжил, искусно скрывая дрожь в голосе:– Как я уже сказал, я ненавижу правила, которые навязывает нам современное общество, но моя семья и, в частности, мои родители – ярые приверженцы этих правил. Как и остальные примерные члены нашего общества, они готовы сделать все, чтобы только следовать этим ?священным?, по их мнению, правилам, любое нарушение которых равносильно для них настоящей катастрофе. Десять лет назад я осмелился нарушить эти правила, что вывело моих родителей из себя. Они не могли принять этого и бесновались, как ненормальные. Конечно, я был соответствующе наказан…Агеро сделал короткую паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. Он украдкой бросил взгляд на свое левое запястье, и на мгновение ему даже почудилось, что вместо матовой поверхности ?эппл вотч? его встретил привычный металлический блеск. Он чувствовал, что даже сейчас, в тысячи километрах от Сингапура, отец был рядом и наблюдал за своим никчемным, ни на что не годным сыном с язвительной ухмылкой на губах.Во рту у Агеро стало сухо. Матово-черная поверхность дисплея его часов активировалась, чтобы сказать ему о том, что его пульс превысил норму.– Я не буду говорить сейчас, каким было это наказание… Но тогда я твердо решил отомстить за то, что мои родители сделали со мной.Агеро наконец удалось собрать в пересохшем рту достаточно слюны, чтобы сглотнуть. Он понял, что в гостиной стало необыкновенно тихо – говорил только он, Баам и Рахиль лишь смотрели на него. Никто из них даже не открывал рта.– Но сначала мне нужно было убедить моего отца в том, что я усвоил урок и больше никогда не буду нарушать правила, которым следовали остальные примерные члены общества. Закончив университет лучше всех моего года выпуска, я всеми силами поддерживал семейный бизнес и не высказал никаких возражений, когда отец выбрал мне невесту из одной из самых богатых семей в Азии.– То есть тебя собирались женить по расчету? – Рахиль смотрела на Агеро так скептически, будто и представить себе не могла, что то, что он говорил, было правдой. Она, похоже, и не подозревала, что подобные вещи происходили повсюду. И никому не было до этого дела.– Это сейчас неважно… В глазах моего отца я снова был ?примерным членом общества?, и это был отличный момент для того, чтобы привести мой план мести в действие.– И что же ты сделал?!Агеро понял, что ему удалось выдавить из себя слабую улыбку.– Инцест – одно из самых презираемых табу нашего общества, ведь так? Поэтому я выбрал именно его и сделал так, чтобы все узнали об этом.– Но это… отвратительно! Она же была твоей родной сестрой…– Единокровной. Отец у нас хоть и один, но Мария родилась от другой матери, – поправил Рахиль Агеро, но, казалось, та просто пропустила его замечание мимо ушей. Ее негодование только усилилось. Как и родители Агеро, Рахиль прилежно следовала правилам современного общества и ужасалась тому, когда кто-то по собственной воле пытался их нарушать.– Додуматься до такого мог только извращенец… Ты больной. Принудить бедную девушку к подобному!При слове ?принудить? неподвижный до этого Баам заметно вздрогнул всем телом. Его губы немного приоткрылись, будто бы он хотел сказать что-то, но с них не сорвалось ни звука. – Никого я не принуждал. Я же не монстр какой-нибудь… – раздраженно возразил Агеро. От одной только мысли о том, что Баам мог подумать, что он насильно заставил свою сестру лечь с ним в постель, у него начинала кружиться голова. – Разумеется, все было по обоюдному согласию. Но месть только тогда была бы полноценной, если бы мы действительно занялись сексом друг с другом. Нам пришлось сделать это несколько раз, кроме того, мы сделали так, чтобы все в элитных кругах Сингапура узнали об этом, в том числе и семья, из которой была моя будущая невеста… Позже я узнал, правда, о том, что Мария, как и я, тоже преследовала определенную цель и просто воспользовалась мной для ее осуществления.Баам все еще не говорил ни слова, Рахиль же не удалось подавить торжествующую усмешку. ?Так тебе и надо?, – явно говорили ее рыбьи глаза. Агеро вздохнул.– Я не знаю, чего именно добивалась Мария, но она представила все так, словно во всем случившемся была только моя вина. Отец запретил мне даже приближаться к дому нашей семьи и официально лишил меня всех прав на наследство, а сингапурские газеты сделали из меня настоящее чудовище.– Но ты и так…– Замолчи, Рахиль.Голос Баама был тихим, но твердым и даже немного хриплым. Потому что он впервые за долгое время открыл рот, и Рахиль, и Агеро изумленно уставились на него. Девушка опомнилась первой.– Но Баам… как ты только можешь защищать его?! Особенно после того, что случилось с тобой в колледже…При словах Рахиль Баам конвульсивно сжался, будто получил прямой удар в солнечное сплетение.– Это здесь не при чем.– Еще как при чем! Ты только и делаешь, что оправдываешь тех, кто совершает ужасные вещи! Если судить по тебе, то в мире вообще нет плохих людей! Я и не знаю, когда ты наконец поймешь это, Баам…Рахиль без устали отчитывала своего жениха в то время, как Агеро осторожно взял обеими руками чашку со своим кофе. Тот был остывшим и горьким на вкус.– Что случилось с Баамом в колледже? – спросил Агеро и, чтобы привлечь к себе внимание, немного повысил голос: – Я хочу знать. Рахиль нахмурилась. Рассказ Агеро явно шокировал ее, и теперь она относилась к нему с исключительным презрением.– Если честно, я даже не хочу с тобой разговаривать, но ладно, может быть, ты и имеешь право знать. Все-таки вы были друзьями в детстве. – Скажи мне, что случилось!Поджав губы, Рахиль бросила короткий взгляд в сторону Баама. Плечи того были ссутулены, а его взгляд упирался в невидимую точку в комнате. – На втором курсе колледжа… Баам подвергся сексуальному насилию.Ошеломленно кивнув, Агеро отставил чашку с кофе в сторону. И хотя жидкость уже давно спустилась вниз по его пищеводу, во рту все еще разливался горький, неприятный вкус. Тем же вечером, когда Рахиль пропадала в ванной, а Агеро сидел на крыльце в гостиной и без особых мыслей в голове, рассеянно смотрел в темноту в глубине сада, Баам вдруг возник из ниоткуда и приблизился к другу настолько беззвучно, что Агеро даже не сразу заметил его присутствия. Он повернул голову в сторону Баама. Они не говорили друг с другом с самого утра – после разговора за завтраком Баам без каких-либо комментариев исчез в своей комнате и больше не выходил оттуда до вечера. По правде говоря, после всего того, что он услышал, Агеро уже не знал, что ему и думать. Но теперь Баам сам появился перед ним и смотрел на него, сидящего на крыльце, сверху внизу, даже немного улыбаясь. – Разве тебе не холодно, Агеро-сан? – непринужденно спросил он. По сравнению с дневными часами, с наступлением темноты температура действительно значительно упала, а волосы Агеро временами развевал взявшийся неизвестно откуда ветерок. – А у меня грелка с собой... Агеро машинально прижал к себе заполненную горячей водой резиновую грушу, ощутив, как тепло разлилось по его животу и груди, а Баам рассмеялся, откинув голову назад. – Так и знал. Агеро-сан всегда мерзнет.– Ну, посмотрел бы я на тебя, если бы ты вырос в Сингапуре, – обиженно возразил Агеро, – по сравнению с домом моих родителей, тут по вечерам настоящая холодрыга. – Но на севере Калифорнии намного холодней, – примирительно ответил Баам. Он приблизился к Агеро почти вплотную и опустился на крыльцо рядом с ним. Как и всегда согнув одно колено, Баам уютно устроил на нем подбородок.Несколько секунд Агеро незаметно исследовал глазами его лицо, пытаясь понять, что творилось в его голове, но, так и не выяснив абсолютно ничего, осторожно поинтересовался: – Баам... Ты вообще в порядке? Баам вопросительно склонил голову набок. – Я имею в виду... Ах, ладно, забудь об этом. Агеро еще сильнее прижал к себе грелку, стараясь не думать о том, что сказала за завтраком Рахиль. Несмотря на то, что вода, которой он заполнил резиновую емкость полчаса назад, по температуре приближалась к кипятку, тепло постепенно слабло и кончики его пальцев заледенели от набегающих порывов ветра. Он вспомнил внезапно, как раньше, когда они еще были детьми и Баам оставался в доме его семьи на ночь, они часто засиживались на крыльце до самых поздних часов. В какой-то момент доведенный до последней степени усталости Баам всегда придвигался к нему и доверительно клал голову ему на плечо. Он засыпал почти сразу – стоило ему сомкнуть глаза... Агеро стиснул зубы. Теперь он вряд ли когда-нибудь смог бы ощутить тепло и близость Баама, и в этом не было больше ничьей вины, кроме его собственной. – Прости меня, – пробормотал он, не глядя на сидящего рядом друга, – прости за то… что набросился на тебя тогда на кладбище, как совсем озабоченный. Я сделал ошибку.– Мы сделали ошибку, – спокойно отозвался Баам, на что Агеро тихо поправил его:– Нет, это я ее сделал.Он все еще не мог смотреть в лицо Баама, но краем глаза заметил, как тот отрицательно мотнул головой. Этого и следовало ожидать... Баам никогда не винил его ни в чем – даже тогда, когда Агеро был действительно виноват. Некоторое время они не говорили друг с другом, наблюдая за вспыхивающими огоньками светлячков в траве, пока Баам первым не нарушил молчание, задав Агеро вопрос, который тот ожидал меньше всего на свете. В голосе Баама отчетливо звучало смущение. – Агеро-сан... а тебе нравился секс с Марией-сан? Ты сказал, что вы сделали это даже не один раз... Несмотря на холодный ночной воздух и угасающее тепло грелки, Агеро ощутил, как кончики его пальцев стали горячими. Вскинув голову, он изумленно посмотрел на Баама, и тот, видимо, истолковав его взгляд по-своему, тут же пристыженно опустил глаза: – Прости, это, наверное, очень личное! Тебе не нужно отвечать на этот вопрос. Я просто... – Нет, все нормально, Баам, – успокаивающе ответил Агеро, хотя от волнения у него сжался желудок. Как и в детстве, находясь в сильном смятении чувств, он ощущал легкую тошноту, и ему пришлось пересилить себя для ответа. – Мария была единственной из моей семьи, кто всегда хорошо относился ко мне, и я... Я хотел... Агеро запнулся, чувствуя, что больше не может сказать ни слова. Баам же только кивнул – так, словно того, что он услышал, ему уже было достаточно. Он подтянул второе колено к животу и, съежившись, обнял себя руками. Агеро не мог поверить собственным глазам. Он никогда не видел, чтобы Баам ревновал. Да и мог ли он вообще ревновать? Разве он не должен был полностью утратить интерес к подобным вещам после того, что... Конечно, Агеро буквально в долю секунды мог бы развеять ревность Баама, стоило ему рассказать о своих чувствах, о тех чувствах, которые за все это время не только ни капельки не изменились, но даже стали в несколько раз сильнее, но он понимал, что момент говорить о таком Бааму был явно не самым подходящим. Вместо этого он только произнес: – То, что случилось с тобой в колледже... Я даже не знаю, что сказать.– Все было не так, как рассказала Рахиль.– Прости, но я не совсем понимаю…Отняв подбородок от коленей, Баам внимательно посмотрел на друга, будто бы хотел разглядеть в его глазах что-то известное только ему.– Рахиль ничего не знает о Башне.– Но при чем здесь вообще Башня?! Ради всего святого, Баам!Это вырвалось у Агеро непроизвольно и так резко, что он почти сразу же испугался, что его тон мог обидеть Баама, но тот не выглядел обиженным и только продолжил, охотно пояснив:– Он был моим учителем. Агеро чувствовал, что это было слишком. Его пульс снова участился, почти мгновенно превысив допустимую отметку, о чем сразу же сообщил дисплей его часов. Но, несмотря на это, Агеро не был способен выдавить из себя ни слова – он только смотрел на Баама, нервно кусая губы.– Мы очень хорошо понимали друг друга… Почти на уровне мыслей. Тем более что я знал, что он, как и я, совершенно точно принадлежал к миру Башни.– Баам…Предупреждающий шепот Агеро не произвел на Баама никакого эффекта. Он продолжал – так размеренно и спокойно, словно речь шла вовсе не о нем, а о ком-то другом.– Мои приемные родители очень любили моего учителя. Может быть, потому что он тоже был корейцем, как и я, и, кажется, даже был рожден в Сеуле. А может, он просто вызывал у них доверие, потому что всегда помогал мне с английским. Поэтому, когда он предложил во внеурочное время давать мне уроки корейского, никто не подумал ничего дурного.– Он давал тебе частные уроки?!– Да. Но это были вовсе не уроки корейского.– Я могу себе представить…Агеро чувствовал, как вместе с неприятным вкусом желчи во рту у него внутри разливалось негодование. Он был взволнован… Нет, даже не так – его просто трясло, а на висках выступили капли холодного пота.– Он сказал, что его задачей было тренировать мое тело и душу. Что я пойму, что он имел в виду.– Я надеюсь, ты понимал, что это был гребаный развод!– Но это не было ?разводом?, Агеро-сан, – как и в первый день их встречи после долгой разлуки, Баам смотрел на друга с выражением искреннего сожаления в глазах. Так, будто бы это не он, а сам Агеро не понимал совершенно простых вещей. – Он действительно обучил меня самым разным техникам, благодаря которым я наверняка смогу управлять Шинсу, как только попаду в Башню…Шинсу? Это слово показалось Агеро знакомым: он смутно припоминал, что Баам периодически употреблял его, говоря о Башне, но что именно оно обозначало, вспомнить у него никак не получалось. Да и какое это сейчас имело значение? Теперь Агеро понимал, что, в отличии от него самого, Баам продолжал жить в своих детских фантазиях. И эти – казавшиеся вроде бы абсолютно безобидными фантазии – привели его к неминуемой катастрофе.Агеро бросил быстрый взгляд на свое запястье. Его пульс снова пришел в норму, но теперь ?эппл вотч? вкрадчиво сообщали ему о том, что настало время для очередного стакана воды, и Агеро был определенно согласен с ними. У него во рту было так сухо, что даже глотать было больно. Вот только он не мог сдвинуться с места, продолжая прислушиваться к голосу Баама.– Я действительно освоил очень много техник и был рад этому, но мой учитель не хотел останавливаться на достигнутом. В один из вечеров он сказал, что пришло время устроить мне тест…Баам умолк на несколько секунд и возобновил свой рассказ уже немного тише:– Я был готов к чему угодно, поэтому, когда он попросил меня раздеться, я не колеблясь сделал это. Как я уже говорил, он был моим учителем, и я доверял ему…– Но он изнасиловал тебя! Баам… ты же сейчас не собираешься отрицать это?!Глядя на кипящего от гнева Агеро, Баам болезненно улыбнулся.– Ну… Я плохо помню, что случилось потом. Все было как в тумане. Кажется, он все время просил меня, чтобы я расслабился, но у меня не слишком получилось это… Наверное, я не очень хорош в подобном. Зато у меня получилось кое-что другое. Я смог выйти из собственного тела.– Я не понимаю, о чем ты, Баам. Агеро и сам не знал, как вообще ему удалось взять себя в руки. Его зубы все еще стучали, как при ознобе. Видимо, потому что его мышцы затекли, Баам снова распрямил колени и вытянув ноги, опустил их на землю. В отличии от Агеро, он не казался сильно взволнованным.– Я вышел из своего тела и наблюдал за всем сверху, будто бы паря под потолком. Понимаешь?– Нет…Баам тихо вздохнул.– Хотя я и не был внутри своего тела, оно продолжало двигаться и делало все, что хотел от меня учитель. Я видел, как он вошел в мое тело, которое лежало на животе, но ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Когда все закончилось, я смог вернуться обратно… Но мое тело в этом мире оказалось уничтожено навсегда и потеряло способность ощущать прикосновения. Может, я просто не прошел тест?– Нет, это психологическая травма, Баам.Вытянув руку, Агеро одернул себя в самый последний момент, и его пальцы замерли на расстоянии нескольких сантиметров от щеки Баама. К его удивлению, тот не отстранился – он не делал попыток отодвинуться, но и не подался вперед, как бы сделал тот Баам, которого Агеро помнил из своего детства. Баам, которого он помнил, уж точно бы уже давно доверчиво прильнул к нему, позволяя Агеро насладиться теплом его тела.Теперь же единственное тепло, которое он мог ощутить, было заключено внутри резиновой грелки, которую он во время разговора все еще прижимал к груди. Но и это тепло уже было настолько слабым, что Агеро практически не чувствовал его.Он отложил грелку в сторону.– Мы обязательно найдем вход в Башню, Баам. Твои тактильные ощущения обязательно вернутся.– Я знаю, Агеро-сан.Баам улыбнулся. И хотя эта улыбка больше не была болезненной, она была открытой и безмятежной, Агеро так и не смог найти в себе силы улыбнуться в ответ.