Комната с семейным алтарем (1/1)

После того дня, когда они втроем посетили в горах полузаброшенный храм Инари, с Рахиль случилось что-то странное. Стоило ей только подумать об этом дне, ей чудилось, что в ее левом ухе начинает противно жужжать. Это тоненькое жужжание, словно звук, издаваемым крошечным насекомым, буквально сводило ее с ума.Воспоминания, в которые перенес ее белесый туман перед алтарем, были такими осязаемыми и живыми, будто бы и не были воспоминаниями вовсе. Будто бы Рахиль снова пережила все это – она до сих пор ощущала то, какой нестерпимо ледяной была банка ?Тайга? в ее ладони, какой холодной на ощупь была кожа Баама и какими теплыми и будто бы обмякшими были его губы. Поэтому… даже если бы Баам каким-то чудесным образом избавился от своей психологической травмы, Рахиль все равно никогда в жизни больше бы не прикоснулась к нему. Почему-то даже представление о том, чтобы спать с ним в одной комнате, вызывало у нее мурашки по коже. Интересно, догадывался ли об этом сам Баам?С чашкой-пиалой горячего зеленого чая в руках, Рахиль из гостиной наблюдала за тем, как ее жених беззаботно болтал с сидящим рядом с ним на крыльце Агеро. Тот увлеченно рассказывал ему что-то, а Баам смеялся в ответ, зажмуривая глаза.С тех пор, как они с Баамом приехали в Нишикиногаву, прошло около недели. Просыпаясь ближе к обеду и не имея никакого доступа к интернету, Рахиль совершенно потеряла счет времени. Ее вкусовые рецепторы изменились, и теперь еда, которую готовил им Агеро, казалась ей очень аппетитной. После завтрака они трое взяли в привычку выходить на прогулку, без особой цели блуждая по окрестностям. Поначалу они всегда доходили до моста, чтобы проверить мобильные телефоны. Там они все вместе располагались прямо на траве, наблюдая за тем, как на экранах их смартфонов непрерывным потоком возникали значки новых сообщений. Агеро иногда вставал и, отойдя в сторону, негромко разговаривал с кем-то по блютуз гарнитуре на непонятных для Рахиль языках. Баам же только валялся рядом на траве и, жмурясь на солнце, проверял социальные сети.Насытившись этим коротким моментом связи с внешним миром, они не сговариваясь поднимались с земли и продолжали свою прогулку. Агеро с Баамом не переставали искать вход в какую-то ?Башню?, но всегда без особого успеха и Рахиль, в общем-то, не слишком верила, что эта ?Башня? вообще существовала. Да и к чему ее так усиленно искать, она тоже не особенно понимала, но Баам и Агеро не спешили посвящать ее в детали.Чем больше времени Рахиль проводила в Нишикиногаве, тем все более причудливым ей казалось это место. ?Что если, – с содроганием думала она, – что, если я никогда не смогу вернуться обратно?! Во внешний… в настоящий мир?? Но даже эти мысли пугали ее не так сильно. Куда более жутким было то, что постепенно ей становилось все равно.– Сегодня я собираюсь угостить вас раменом, – объявил однажды Агеро, появившись в гостиной, в которой Рахиль и Баам сидели за котацу. Вероятно, даже ему иногда хотелось разнообразия. Или же просто было неохота готовить? – Но для этого нам придется спуститься в долину…– Рамен? – удивилась Рахиль. – В такую жару?Баам сделал умоляющие глаза.– Рахиль, ну, пожалуйста, поехали! Давай поедем!Он был хуже маленького ребенка и, не переставал канючить, пока Рахиль с раздраженным вздохом не согласилась.Агеро выглядел довольным. Он даже насвистывал какую-то прилипчивую мелодию за рулем своего внедорожника всю дорогу вниз в долину. ?Чего это он только такой радостный? – размышляла Рахиль на заднем сиденье. – Аж дрожь берет…? На крутых поворотах проклятого серпантина ее снова подташнивало, хоть и Агеро показал себя как осторожный и необыкновенно умелый водитель.Когда они добрались до долины, небо над их головами уже потемнело, но воздух все еще был душным, как в парилке. В крохотном рамен-ресторанчике, в который их привел Агеро, под потолком вяло крутилось два огромных вентилятора. Вот только толку от них не было никакого.Когда они вошли внутрь, им навстречу выбежала маленькая морщинистая женщина. При виде их троицы ее глаза расширились, и она с преувеличенным восторгом, показавшемся Рахиль наигранным, всплеснула руками:– Да это же Баам-чан! Юичиро, иди сюда скорее! Ты только посмотри – это же сын Сакамото из Калифорнии… Сколько лет его здесь только не было?Из-за барной стойки возник приземистый мужчина, казавшийся не менее удивленным, чем встретившая их женщина.– Пожалуйста, проходите… Добро пожаловать, мы очень рады вас видеть! Кун-сама, вам как обычно?Агеро, которого суета вокруг них, похоже, забавляла, кивнул, на что Рахиль изумленно поморщилась. И за кого только держали его эти простые люди? Сына императора?– А что мне принести иностранке-сан? – обратилась к Агеро морщинистая женщина, видимо, решив, что Рахиль не понимает по-японски.– А мне то же самое, что вот этому молодому господину, – язвительно ответила Рахиль, указывая на Агеро. Тот засмеялся, по всей видимости, посчитав ее ответ остроумным. Не только Агеро, но и Баам был в приподнятом настроении, не переставая удивляться тому, что в ресторанчике за прошедшие десять лет совершенно ничего не изменилось, и называя морщинистую женщину, которой принадлежала лавочка, ?тетушкой Нацуко?.Пока Рахиль без особого энтузиазма хлебала соленый и весьма густой суп, от которого слишком невыносимо несло свиным жиром, старая хозяйка ресторана подсела к ним за столик, предложив им холодное саке. Она ласково, почти с родственными чувствами рассматривала Агеро и Баама, сидящих друг напротив друга.– Даже и не верится, что вы оба снова здесь! И ведь столько лет прошло, столько лет… Баам-чан, дай только посмотреть на тебя, ты так вырос!– Да не очень-то я и вырос, тетушка Нацуко, – слабо запротестовал Баам. Теперь взгляды всех сидящих за столом устремились на него.– Да что ты такое говоришь… таким взрослым стал! И сколько ведь лет прошло, с того момента, как ты в последний раз был здесь! Бедняжка, ты ведь, наверное, так скучал по Нишикиногаве! Чтобы вы оба знали, я никогда не считала правильным то, что сделали твои родители… Ведь вы оба тогда еще были совсем детьми! Разве вы понимали, что делали!– Ну вообще-то мне было шестнадцать уже. Я бы не сказал, что я был ребенком… – попытался возразить Агеро, отпивший немного саке из маленького стаканчика, но старая женщина демонстративно пропустила его замечание мимо ушей.Рахиль пыталась изо всех сил прислушиваться к разговору, но из-за деревенского диалекта хозяйки ресторана могла уловить только отрывки. Однако напряжение Агеро, которое он старался скрывать, глотая саке, как воду, не ушло от ее взгляда. Наверняка тогда, десять лет назад, произошло что-то очень важное… Вот только почему Баам – ее Баам, который рассказывал ей все на свете – умолчал об этом происшествии?Они засиделись в ресторанчике довольно долго, а хозяйка не уставала поставлять новые бутылочки хорошо охлажденного саке к их столику. Даже Баам, который очень плохо переносил алкоголь, будто бы решил взять пример с Агеро, и пытался пить наравне с ним и Рахиль. Правда, уже после второй бутылочки, которую они опустошили втроем, его щеки покраснели и было очевидно, что он только с огромным трудом держал глаза открытыми. Он время от времени старательно тер их руками, вот только это, кажется, не помогало.Агеро отвлекся на сообщение, пришедшее на его смартфон, а Рахиль вдруг ощутила что-то мягкое, но в то же время тяжелое на своем плече.– Баам?.. Его глаза были закрыты, и он дышал тихо и ровно, как во сне. Рахиль не знала, что ей и думать. Это был первый раз за очень долгое время, когда Баам по собственному желанию искал физической близости с кем-то. Быть может, здесь, в деревне, в которой он провел свое детство, пережитое им в колледже стало стираться из его памяти. Или же он просто очень устал…– Так мило, правда? Он может заснуть где угодно…Рахиль удивленно посмотрела на Агеро – тот же оторвался от своего смартфона и теперь не сводил взгляда с Баама. Рахиль даже почудилось, что где-то в глубине его холодных голубых глаз было что-то вроде нежности.Неужели только один вид спящего Баама вызвал у него подобные чувства? Ведь тот же отрубился прямо посреди ужина. Рахиль никакой нежности по этому поводу не испытывала, ей скорее было стыдно, а плечо постепенно начинало болеть от тяжести чужой головы. Она снова скосила глаза в сторону: теперь Баам, кажется, погрузился в еще более глубокий сон – его рот был приоткрыт и оттуда прямо на футболку Рахиль стекала тоненькая струйка слюны.– В детстве, когда мы играли допоздна в полях, он тоже всегда засыпал прямо на земле, – сказал Агеро, – мне его было не растолкать…– О, а ты все еще помнишь об этом?Пожав плечами, Агеро обаятельно рассмеялся. Смотреть на него было куда приятнее, чем на Баама. Несмотря на выпитый алкоголь, он казался совершенно трезвым, разве что его бледная кожа приобрела легкий розоватый оттенок, а в глазах появился влажный блеск.Рахиль вздохнула. Разумеется, сила Баама действовала и на Агеро тоже, в этом не было никаких сомнений… Иначе бы стал он с ним так носиться?– Агеро, – осторожно обратилась к нему Рахиль, – может быть, я лезу не в свое дело… но почему у тебя нет постоянной девушки?– А-а, это… – было видно, что Агеро не ожидал этого вопроса. Он замялся, водя пальцем по краю своего стакана. Но Рахиль уже было не остановить.– Просто странно… Ты хорошо выглядишь, из обеспеченной семьи… Думаю, у тебя не было отбоя от желающих, ведь так? Может быть, тебе просто самому это не надо…– Мне самому это не надо? – обычно спокойный и обходительный тон Агеро изменился, а его голосе послышался металлический оттенок. – Вот интересно, за кого ты меня держишь, а, Рахиль? Я ведь тоже человек… И мне тоже хочется, чтобы кто-то был со мной рядом. И ты должна быть рада, что у тебя есть Баам!– Ну я рада, конечно…Агеро усмехнулся, но в этой усмешке больше не было его привычного очарования, она показалась Рахиль горькой, почти даже обозленной. ?И что с ним только такое? Я его чем-то обидела?? – с испугом подумала Рахиль, поспешно отпив немного саке – то потеплело и показалось ей на редкость противным.Она только собиралась сказать что-то в свое оправдание, как Агеро снова заговорил:– Послушай, Рахиль, десять лет назад мы с Баамом…Рахиль ощутила вдруг, как Баам на ее плече пошевелился. Вот ведь черт, он же не собирался просыпаться?! – М-м… Рахиль? Девушка чуть ли не застонала от разочарования. Это ж надо! В самый неподходящий момент. Еще не совсем проснувшийся Баам сонно тер глаза. Рахиль шутливо толкнула его в плечо, хотя на самом деле ей хотелось хорошенько его отмутузить.– Ты чего здесь разоспался, Баам? И футболку мне всю обслюнявил, смотри!– Баам, тебе совсем нельзя пить! Просто беда с тобой… – беззлобно смеялся Агеро. Черты его лица снова смягчились, а ледяной блеск из его глаз исчез бесследно. Но Рахиль теперь никак не могла отделаться от какого-то жуткого ощущения. Жужжание в ее левом ухе только усилилось.Когда они вернулись в Нишикиногаву из долины, все вокруг уже заливала непроглядная тьма. Вероятно, потому что из-за выпитого алкоголя Агеро вел машину немного медленнее и осторожнее, дорога обратно заняла куда больше времени, чем спуск вниз.Сказавшись на головную боль, Баам почти сразу же исчез в своей комнате. Рахиль последовала его примеру, вот только заснуть ей не удавалось – жужжание в ее ухе перемежалось с треском и стрекотанием, словно кто-то пытался настроить старое автомобильное радио. О сне можно было даже и не мечтать. Она приняла сидячее положение на футоне. Ей подумалось о том, что у Баама в сумке наверняка должна была быть пачка обезболивающих таблеток, но для этого ей нужно было к нему в комнату… Рахиль сжалась, ощутив, как дрожат ее пальцы.Старые, потертые татами маты поглощали ее шаги. В доме было темно и тихо – Агеро на втором этаже, наверное, тоже уже давно лег спать.Освещая себе путь мобильным телефоном, Рахиль прокралась в комнату Баама и принялась обыскивать его сумку в поисках таблеток. Но, к ее удивлению, их нигде не оказалось. От раздражения жужжание в ухе только в несколько раз усилилось, до такой степени, что Рахиль чуть не обезумела. Ей хотелось разодрать собственную ушную раковину.Поставив телефон на режим карманного фонарика и прислонив его к стене, она впервые осмотрела комнату, в которой спал Баам, и поняла, что в ней находится семейный алтарь. В комнате даже слабо пахло ароматическими палочками.Рахиль зачарованно подошла к алтарю и принялась разглядывать старые фотографии, на которых были очевидно умершие родственники Агеро, но потом ее взгляд упал на тяжелый, размером почти с половину ее предплечья камень, лежавший рядом с алтарем. ?Зачем он здесь?? – отстраненно подумала Рахиль и взяла камень в руки, чтобы рассмотреть его поближе.В ее ухе все также свистело и шипело. Держа камень обеими руками, Рахиль приблизилась к футону, на котором лежал Баам. Он спал так крепко, что ни свет, ни шорох, который произвела Рахиль в поисках таблеток, его ничуть не потревожили. Его губы, совсем как в рамен-ресторанчике, были немного приоткрыты, а волосы липли ко лбу от пота.?Если он умрет во сне, то даже ничего не заметит, – думала Рахиль, опустившись на колени у его изголовья, – и боли не почувствует…? Ее руки, сжимающие тяжелый камень, начали слабеть. Она опустила его ниже, еще ниже и ниже, пока он не оказался прямо над виском спящего Баама. Еще совсем немного…Странный стук в окно привел Рахиль в чувства, заставив ее вздрогнуть всем телом. Огромное и невероятно уродливое насекомое, видимо, привлеченное светом ее мобильника отчаянно билось в стекло.– У нас рано еще... Да нет, мама, ты опять путаешь! Разница не в десять часов, а в восемь! Переложив телефон в другую руку, Рахиль снова прижала его к уху. На линии были помехи и в динамике будто бы что-то сухо потрескивало. Словно жужжания в ее левом ухо было мало... Несмотря на то, что в Калифорнии уже был вечер, мать не уставала энергично допрашивать ее обо всем, что происходило с ней во время отпуска. – И как там погода? А еда вкусная? Ты хоть готовишь что-нибудь для мальчиков? – Ма-ам, на дворе двадцать первый век! Мальчики сами способны себя обслужить... – А как там Баам? – как и всегда, мать Рахиль прилежно волновалась за своего зятя. Или, по крайней мере, делала вид, что волнуется. – Вы с ним не ссоритесь? Надеюсь, он тебя не обижает...– Баам и мухи не обидит, мама! – возмутилась Рахиль в то время, как в груди у нее неприятно кольнуло. Она действительно еще никогда в жизни не видела, чтобы Баам обходился с кем-то плохо, да и вообще проявлял агрессию по отношению к кому-либо. Всегда вежливый и дружелюбный, Баам только и делал, что улыбался всем своей безмятежной улыбкой... Улыбкой, которая с помощью Рахиль прошлой ночью могла навсегда исчезнуть из этого мира. Мать продолжала болтать в телефон, не замечая, как плохо было ее дочери на другом конце линии. Рахиль же опустилась на колени прямо на землю, глядя на журчащую в провале перед ней горную реку. Вчера ночью она собиралась убить Баама. Ее руки все еще хорошо помнили тяжесть странного камня, который лежал у семейного алтаря семьи Кун. И зачем им только был нужен этот камень? Было ли у него какое-то особое предназначение, кроме того, по которому собиралась использовать его Рахиль? Закрыв глаза, Рахиль принялась раскачиваться из стороны в сторону, чтобы хоть немного успокоиться, пока болтовня ее матери в телефоне вдруг снова не привлекла ее внимание. – Агеро? – переспросила Рахиль, – ты сказала сейчас ?Агеро?, да? – Да, именно так, – мать нелепо понизила голос, будто бы в квартире, где она находилась совсем одна, кто-то мог ее подслушать, – ты и не представляешь, доченька, что я нашла недавно в старых газетах... Ставший совсем тихим голос матери все лился и лился в правое ухо Рахиль, сливаясь с журчанием горной реки у ее ног. На Агеро, который даже в жару носил исключительно одежду с длинными рукавами, была водолазка нежно-фиолетового цвета. И хотя он, как и его гости, наверняка не так давно выбрался из постели, его кожа блестела, а волосы были аккуратно собраны в симпатичный конский хвост на затылке. Внеся тарелки с завтраком из кухни, он принялся расставлять их на котацу, даже и не замечая, с каким отчуждением наблюдает за ним Рахиль. За тарелками с одной из вариаций уже привычного ей японского завтрака последовали неизменные чашки с черным и издающим приятный шоколадно-сладкий аромат кофе. Ставя чашку перед Баамом, который выглядел растрепанным и довольно заспанным, Агеро поддразнил того: – Голова еще болит, Баам? – Совсем немного, Агеро-сан. – Сам виноват! Нужно было меньше пить... Наблюдая за тем, как Агеро улыбается, разговаривая с Баамом, Рахиль ощутила, как внутри нее поднимается темная волна отвращения. И кого он только из себя строит, этот омерзительный тип? Неужели он думал, что его проделки, настолько скандальные, что они даже дошли до сингапурских газет, не доберутся до их ушей? Рахиль было настолько тошно, что она поняла, что не сможет сдерживаться больше не минуты. Баам просто обязан был узнать о том, чем занимался его друг детства в своем Сингапуре... Сделав приличный глоток кофе, Рахиль повернулась к ее все еще клевавшему носом и выглядевшему немного сонным недотепе-жениху. – Баам, а имя Мария тебе о чем-то говорит? – Мария? Нет, но почему... Агеро подавился мисо-супом, выплюнув все содержимое своего рта на котацу. Баам тут же засуетился, подавая ему салфетки и одновременно пытаясь вытереть растекшуюся по поверхности котацу жидкость. Рахиль же не двигалась с места. Сложив руки на груди, она внимательно смотрела на все еще кашлявшего Агеро и хлопающего его по спине перепуганного Баама. – Что это с тобой? – триумфально спросила Рахиль, и Агеро бросил короткий взгляд в ее сторону, но почти сразу отвел глаза. Его лицо было белее свежепобеленной стены. – А, я поняла... Ты разволновался от того, что Баам может узнать о том, что ты, оказывается, любитель кувыркаться в постели со своими сестрами? – Рахиль! Я не понимаю, почему ты... – Все в порядке, Баам. Выпрямившись, Агеро отложил в сторону салфетку, которой вытирал лицо. Посмотрев сначала на Баама, а потом на Рахиль, он вздохнул и с некоторой театральностью развел руками: – Ладно. Все равно я собирался вам сам все рассказать... – Что-то незаметно, что ты собирался. – Представь себе, Рахиль. Презрительно фыркнув, Рахиль сделала еще один глоток кофе из чашки. Ей не терпелось узнать, что Агеро собирался сказать в свое оправдание. Баам же молча смотрел на друга. Но на его лице отсутствовало всякое выражение, и понять, что он думал в этот момент Рахиль не смогла бы, даже если бы очень сильно захотела.