Быть (1/1)

- Если ты собираешься сбежать, то я против. Яген разлепляет веки и сдерживает сонный зевок. Темно еще, даже не рассвело. Малышня спит вся, даже неугомонные дежурные. Интересно, кто сегодня?Танто переводит взгляд на чужую спину, щурится. Сбеги лис сейчас, в каких порталах его искать? Ягену только этого не хватало.Спина под взглядом деревенеет, потом очень медленно Наги оборачивается. Он ещё не надел маску, держит её в руках и Яген видит бледное лицо и покрасневшие глаза с залёгшими синеватыми тенями – снова не спал, да что ж с тобой делать?- Зачем? – наконец спрашивает кицуне, после долгого молчания, сформулировав вопрос.Яген вздыхает - из всех вопросов Нагикицуне опять решил начать с самого сложного.- Я рассчитываю повторить, а не искать тебя по всей цитадели, - медик садиться в постели и опускает ладонь на его плечо, удерживает цепко. - И вчера, когда предлагал попробовать, то полагал, что это не на один день.Лис отворачивает лицо, так что танто видит лишь край щеки, встрёпанные волосы и опущенные белые ресницы, молчит долго, а потом со вздохом повторяет вопрос, ещё тише, почти беззвучно:- Зачем… это тебе?Яген вздыхает и опускает глаза. Перебирает слова, катает на языке.Мне понравилось с тобой.Нет, не то.Хочу повторить. И что Наги должен думать в ответ на такое? Не с кем потрахаться что ли?Не то.- Я хочу быть с тобой. Не только из-за секса, - Яген говорит глухо, ерошит волосы и немного досадливо заканчивает. - Ты не однодневное увлечение, поверь. Мне... важно быть рядом.Наги косится на него без выражения, открывает было рот и закрывает не задав очередного ?зачем? или там ?почему? хотя имеет полное право. И не доверять и спрашивать, но вместо этого просто кивает молча, снова опуская ресницы, и в глазах у него – единственном, что отражает настоящие эмоции учигатаны – не отражается ни радости ни надежды.Как же тебя убедить?Яген думает, что мечом быть проще, чем человеком. У меча есть одна задача – служить хозяину, а сейчас он человек и задач тут множество. И с подбором слов у него никак.Интересно, как решал этот вопрос Санива? У него ведь находились нужные для каждого из них.Яген вздыхает и тихо предлагает.- Пойдем, пока всех остальных не разбудили.Нагикицуне молча надевает свою маску и терпеливо ждет его на выходе. Лисенок к ним не идет, только глаза-бусинки поблескивают любопытно.Яген бросает короткий взгляд на кицуне, шагающего рядом, и ловит его ладонь. Пальцы подрагивают и кажется, чувствуешь, что они холодные даже сквозь два слоя перчаток.Страшно тебе, лис? Страшно поверить и остаться ни с чем? Страшно было полюбить, не надеявшись на взаимность, а теперь, когда получил хоть что-то, вдвойне жутко, правда?А сейчас что? Я тебя на казнь тащу, что ли?Яген заглядывает в пустые, мутные стекляшки глаз, и ему почти смешно.А ведь когда бредил – звал, просил не уходить…Они идут широким кругом по ещё спящей цитадели, неторопливо. Любуясь волнами тумана над озером, росой на листьях и цветах, и Яген пододвигается ближе, шагает рядом, почти касаясь плечом и не выпуская из ладони чужих прохладных пальцев. И думает, что вчера они были тёплыми, почти горячими, когда… и обрывает себя – сейчас не время, сейчас не об этом.- Красиво… - тихо шепчет Нагикицуне, неуверенно потянув его за руку. Указывает подбородком на солнце, медленно выползающее в просвете между деревьями и замедляет шаг.- Ага, не помню, когда любовался рассветом последний раз, - соглашается Яген и останавливается. Здесь на берегу прохладно от сырости, и он незамысловато прижимается к боку брата-любовника, опускает голову ему на плечо, любуясь красотой просыпающегося мира. И думает, что в принципе не помнит, чтобы любовался хоть когда-то. Ему всегда было интереснее другое, не находилось времени, казалось глупым… а ещё, что ему внезапно хорошо и неожиданно тоже нужно быть рядом. Это и есть влюблённость? Или он просто заигрался в преследование нелюдимого лиса и теперь…Неважно.Они успевают первыми в купальни, только пара священных клинков попадается им навстречу, уже совершивших омовения и спешащих выполнить свои ритуалы. И только в этот момент они неохотно расцепляют пальцы. Впрочем, Яген всё равно ловит Наги в кольцо рук, после умывания и целует в висок, обещая:- Я всё равно с тобой, что бы ни случилось.И на секунду ему кажется, что в золотистых глазах он видит ответ – немного надежды и тепло.После завтрака и распределения, в котором они не получают никаких дел, он утаскивает его в медпункт, ловит лисёнка, прося занять младших и присмотреть за ними, и почти силком затаскивает несопротивляющегося Наги в свою каморку-подсобку.Здесь до сих пор пахнет их близостью.Что, думаешь, поиздеваться решил? – медик шипит, распахивая дверь. – Или завалить и поиметь, как планировал?Дурь какая.Еще некрофилии ему не хватало.- Ложись и спи. Дел всё равно нет, а отдохнуть нужно, - Яген подталкивает кицуне к диванчику, опускает тяжелую ладонь на плечо. Наги выше его, но сейчас почему-то кажется совсем маленьким. – Я вижу, что ты всю ночь потолок глазами сверлил, а тут самое тихое место, где никто не потревожит. Сюда соваться без веской причины, идиотов нет.Лис смотрит на него удивлённо, но не спорит. Позволяет стащить с себя маску, охотно и как-то болезненно-жадно отвечает на поцелуй, но увлекаться им медик не позволяет, укладывает учигатану головой себе на колени, и зарывает пальцы в волосы над виском.- Спи, я побуду с тобой, - обещает ласково и немного предупреждающе, мол, не спорь, - хочу, чтоб вечером ты на живого человека был похож.И дотягивается до стола, взять недочитанную книгу. К его удивлению Нагикицуне засыпает почти мгновенно. Опускает длинные, выгоревшие на кончиках почти до прозрачности, ресницы и послушно расслабляется.Точно полевой боец, способен и не спать по несколько суток, и уснуть, как только выдастся возможность.Яген задумчиво перебирает прохладные прядки и надеется, что это можно считать доверием. Он читает книгу, медленно переворачивая страницы, и слушает ровное, глубокое дыхание. Рассматривает кицуне, осторожно касается алых полосок под веками, и ему странно спокойно.Может быть, именно этой заботы он хотел когда-то? Или наоборот, хотел подарить кому-то такую же, на равных?С малышней этого не выходило, они по определению были меньше, беззащитнее и нуждались в том, кто сможет их направить, помочь в делах или придумать идею, увлекшую всех. Во многом помог Санива и его журналы, часть энтузиазма маленьких танто была направлена туда, Муцуноками с его фотоаппаратом завоевал внимание оставшихся, а уж с идеей камасутры им помог Цурумару и, как ни странно, Даудануки, не уследивший за своей коллекцией порно-журналов. Наблюдать за малышней стало проще, ответственности это не отменяло, конечно, но Яген смог поверить, что скоро, совсем скоро он передаст свои обязанности Ичиго.Нет, он любил братьев, но всегда считал, что обязанность быть старшим не его.А на равных... Если вдуматься, так Нагикицуне один и был. На равных.И, Яген готов это признать, ему нравится то, как близко они сейчас.*Наги просыпается через несколько часов. Танто успевает полюбоваться им, спящим, почти дочитать книгу, и обдумать происходящее между ними, убедившись, что действительно хочет поддерживать эти отношения и готов справляться с чужими страхами. А ещё у него затекли ноги, на которые он сам же и уложил спать учигатану, но это кажется ему незначительной мелочью.Нагикицуне сперва напрягается, потом поднимает голову и садится, на мгновение лицо у него становится мягким, сонным ещё, почти живым, и Яген улыбается разглядывая его с какой-то глупой, удивительной даже для самого себя нежностью.- Кто-то идёт, - сообщает Наги и тянется за маской, а голос у него со сна хриплый и чуточку недовольный. Что, не хочешь расставаться с удобными коленками?- Неужели потеряли? - с некоторой иронией отзывается Яген, закрывая книгу, но взгляд становится сосредоточенным - его редко тревожат без причины, может и помощь потребоваться кому-то из мечей.На пороге топчется стайка танто, едва не отшатываются, стоит распахнуть дверь, но всё же пошушукавшись, выдвигают вперёд стесняющегося Акиту, предъявляя разбитый локоть мальчишки как оправдание. Яген только вздыхает, глядя как братья обшаривают медблок взглядами – любопытные малявки, в другой ситуации и будь ссадина и посерьёзнее не пришли бы. Но всё же запускает всю ораву в помещение, обрабатывает царапину и лепит пластырь – интересно, сколько продержится? – краем глаза наблюдая, как лисёнок и парочка самых ушлых мальчишек подбираются к двери в его каморку.- Потише, - говорит, предупреждающе, - Нагикицуне спит, не разбудите.Наги лежит на коротковатом для него диванчике, прикрыв глаза сгибом локтя, вслушивается в голоса братьев, слышит как Яген отговаривает малышей его будить, как цокает коготками лисёнок, норовя отжать створку и незаметно проникнуть в каморку и ему непривычно от всего вот этого. Раньше, если ему хотелось побыть одному, он просто прятался – на чердаке, в одной из кладовок, на складах или конюшне. И сидел там, свернувшись в клубок по-звериному, пока его не находили. А сейчас… ему мучительно хочется улыбнуться происходящему, но мышцы, словно восковые, словно парализованные, не слушаются, и становится горько – ну зачем он нужен такой… ущербный. Рано или поздно, Яген захочет быть с кем-то, кто сможет давать ему нормальные эмоции и слова, кто сможет улыбаться ему.Он бы сбежал сейчас, но комнатушка переоборудована из бывшей кладовки, выход только один, через сам медблок, окон нет, а в узкую щель под потолком, дающую скудный свет и приток воздуха, не то что он, лисёнок его с трудом протиснется. Некуда бежать, глупый лис, смирись. Прими свою судьбу, наслаждайся, радуйся сколько успеешь, сколько дадут.Яген выпроваживает шумную толпу и с облегчением закрывает дверь, не став даже проверять, приникли танто к замочной скважине, чтобы последить за ним, или нет.Тихо как.Что себе надумал этот глупый лис?- Поспишь еще? – медик подходит и садится рядом, чувствуя себя так, словно шагает по минному полю.Лис откладывает маску, качнув головой:- Не сейчас, - говорит негромко, и обнимает, ещё чуть неуверенно, но Яген чувствует решительность в движении его рук, видит во взгляде жадную обречённость. С такой решимостью поднимаются на эшафот, с такой обречённостью валятся спиной в ревущую воду с края обрыва – зная, обратного пути не будет.Он обнимает в ответ, не зная, где взять слов которые убедят кицуне. Не зная, поверит ли он словам.И всё же не может не попытаться:- Я не собираюсь бросать тебя, - шепчет в губы, когда они разрывают поцелуй, - меня устраивает какой ты, и помимо слов и мимики, есть ещё способы понять твои эмоции.И едва не смеётся, так непонимающе моргает учигатана, разглядывая его с пристальным вниманием.- У тебя выразительные глаза, - сообщает медик, стремясь закрепить победу, трогает поцелуем алую метку под веком, и снова отстраняется, - и руки, знаешь, мне нравится чувствовать как меняется твоё состояние по пульсу, или движениям пальцев.Снимает его руку с пояса, стягивает перчатку, поглаживая ладонь.- Сейчас ты удивлён и растерян, - сообщает, подлезая под край манжета и прижимая подушечки пальцев к запястью.Нагикицуне отвечает слабым кивком, рассматривает свою руку в чужих ладонях и, Яген знает, очень хочет ему поверить.Медик поднимает прохладную ладонь, прижимается губами к запястью и улыбается, прикрывая глаза.- Тебе нравится наблюдать за мной, - говорит он, чувствуя частящие удары, и чужой кивок скорее ощущает, чем видит.Накигицуне сжимает пальцы, неосознанно притягивая его ближе.- Слушать меня, - продолжает Яген тихим, низким шепотом и трется щекой о расслабленную ладонь. - Я не знаю, что еще может нравиться во мне, но это лишь вопрос времени, - заканчивает с коротким смешком и совсем уж нелогично добавляет. - Ты вкусно пахнешь.Кажется, с Нагикицуне ему придется научиться откровенности. И не только в ругани или медицине. К тому же следить за его реакцией так... увлекательно.- Ты тоже, - отвечает-шепчет учигатана, склоняя голову. Втягивает запах у изгиба шеи, - травами, лекарствами и деревом, и немного кровью… приятно.Трогает кожу языком, прижимается ртом там где пульсирует артерия.Яген негромко хмыкает и откидывает голову. Зарывает пальцы в светлые волосы, нажимает на ямочки на затылке и опускает веки, чувствуя горячее, частое дыхание.- Ты пахнешь мокрой звериной шерстью и пылью, - шепчет он в ответ, трогает губами щеку, алую полоску под глазом, потеплевшую скулу.Нагикицуне кивает, соглашаясь, хотя не особо понимает, что может нравится в этом странном сочетании, ведёт губами по мягкой коже, трогает поцелуем за ухом. И нерешительно касается узла галстука, удерживающего жёсткий ворот – разрешишь?Лис многого не понимает в их отношениях: не понимает, зачем он Ягену; не понимает своих и его желаний; не понимает, что можно, а что нет. И его пугает это непонимание. Пугает легкомыслие медика, которому кажется таким простым, всё, что недоступно пониманию учигатаны.Яген накрывает его пальцы ладонью, помогает расстегнуть мелкие пуговицы на рубашке и недовольно рыкнув стаскивает перчатки. И с Наги тоже – ощущать прикосновение жёстких мозолистых пальцев в разы приятнее безликой тонкой кожи.Наги выдыхает ему в ключицу, осторожно сдвигая одежду с острых худых плеч и Яген запрокидывает голову, шепча бездумно:- Да, Наги, так, мне нравится… - и вздрагивает, прижимаясь к лису бёдрами, когда тот коротко кусает его в плечо.Учигатана становится решительнее, но все равно в его пальцах чувствуется неуверенность, а взгляд, золотая патина, наполняется сомнениями.О чем думаешь сейчас, лис?Яген не считает себя знатоком психологии и сомневается, что им станет. Не интересен ему никто, кроме одного конкретного лиса с его непониманием и страхами.- Прикуси сильнее, это не больно, наоборот, заводит, - просит он хрипло, требовательно притягивая голову Нагикицуне к себе. Скользит пальцами по спине, вытягивает футболку из-под края штанов, царапает прохладную кожу.Учигатана охотно прикусывает сильнее – у ключицы, под ухом, чуть выше соска. И следом касается языком, вздрагивая от чужих стонов, словно уже они доставляют ему удовольствие. Помедлив, стаскивает с медика халат вместе с рубашкой, проводит по бедру, забираясь пальцами под край шорт.Яген ерзает, чувствуя, как лис обводит его колено шершавыми подушечками, и с готовностью приподнимается, позволяя стянуть с себя одежду.Наги смотрит сосредоточенно, словно пытаясь запомнить все происходящее, спрятать в памяти, как что-то сокровенное, и танто не станет ему мешать, нет. Пускай привыкает, а уж он-то сделает все, чтобы каждый их раз был запоминающимся.Всхлипывает беззвучно, чувствуя прохладную ладонь на животе, и непроизвольно вскидывает бедра, когда она сползает ниже, к паху, и замирает в неуверенности.- Еще, Наги, - медик приближает лицо к уху любовника, прихватывает губами мягкую мочку. - И, знаешь, у меня есть мысль, как сделать удобнее...Ягену опять впору ругаться на самого себя да только толку? Вновь не продумал ничерта, чему теперь удивляться?Он заставляет себя встать, тянет Нагикицуне за собой и под его удивленным взглядом раскладывает диван.- Что? Я не так часто пользуюсь им, - поясняет немного недовольно и решительно стаскивает с любовника одежду.А следом тянет на импровизированную кровать, вынуждая опуститься на себя сверху.Лис наваливается на него, вжимается всем телом, вздрагивая от удовольствия и возбуждения – влюблённый, не привыкший к такой близости. Находит поцелуем губы и Яген готов взвыть от восторга – лис решился поцеловать его сам. И думает отвлечённо, что им обоим ещё многое предстоит пережить впервые.Но мысль теряется, смазывается, потому что учигатана учится и пробует. Ещё робко и неуверенно, но касается, вспоминая вчерашнее, используя полученные знания, и медик выгибается под лаской, стараясь не терять голову и хоть как-то контролировать процесс, подсказывая и направляя неопытного любовника, чтоб оба получили как можно больше удовольствия.Конечно, даже он не выдерживает долго, подаваясь навстречу жестким толчкам, когда Нагикицуне отбрасывает свою нерешительность, попросту забывая о ней в ярком и всепоглощающем удовольствии.- Какой ты… - Яген обнимает обмякшего любовника, едва придя в себя после оргазма, и благодарно касается губами подрагивающих ресниц. Нажимает ладонью на затылок, устраивая удобнее на своем плече, и тянет легкие прядки, пропуская между пальцев.- Ты… тоже… - неловко отвечает Наги, трогая губами его скулу. Ему очень хочется сказать, как ему хорошо, какой Яген удивительный, как понравилось и как счастлив сейчас, но все имеющиеся в его распоряжении слава кажутся плоскими, блёклыми и неубедительными и снова оказывается проще промолчать. И от этого молчания, от собственной косноязычности – неуютно и грустно.- Я… - пробует он ещё раз, - с тобой очень хорошо…И в кои-то веки радуется, что эмоций на его лице не отражается – звучит сказанное настолько уродливо и не о том, что хочется провалиться, никогда не поднимать больше взгляда на любимого танто, исчезнуть из мира, чтоб самому забыть о чудовищной неуклюжести этих слов. Яген смотрит на него краем глаза, чувствует, как нервно вздрагивают тонкие пальцы, и успокаивающе гладит затылок.- Не бойся говорить, я рад, что это одинаково для нас обоих, - шепчет Яген и коротко касается губами припухшего рта. – Мне хорошо с тобой, Наги, и поверь, ты первый, кому я это говорю. Смущает до одури.Нагикицуне не рискнул больше ничего говорить, опустил ресницы. Под ключицами разливалось тепло от сказанных Ягеном слов, но доверять… доверять сложно. Страшно, что тебя не любят, но ещё страшнее, что любовь сменится забвением. Яген ведь не говорил, как он на самом деле относится к нему. Только ?давай попробуем? и вот теперь ещё это.- Что думаешь насчет чая? – медик задумчиво рассматривает шкафчик над ними, не слишком удивленный отсутствием ответа. Наги еще много времени понадобится, чтобы привыкнуть. – Кажется, здесь можно найти стратегический запас сладостей от мелких.Яген тянется, наслаждаясь вязкой истомой в теле, и осторожно приподнимается. Нагикицуне послушно садится рядом, натягивает штаны и удивленно моргает на просьбу подать халат.Правилами приличия медик пренебрегает, надевая его прямо на голое тело, и закидывает руки за голову, привставая на цыпочках.- Когда приходится тут сидеть ночами с кем-то из больных, горелка здорово выручает, - он кивает на компактную спиртовку на столике в углу и бодро развивает кипучую деятельность.Нагикицуне наблюдает за ним, слушая веселую болтовню. От его помощи Яген отказался, так и покосился недовольно – сиди, и залез в шкаф, где помимо хирургического инвентаря ютились пакеты с печеньем и плитки шоколада.Сам Яген сладкое недолюбливал, но малышня таскала, так почему нет? Когда сидишь с очередным раненым-штопанным, любая еда хороша, лишь бы была.Чашек в медблоке нет, вместо них сходят мерные стаканы. Один он опрокидывает, неловко зацепив рукавом, и какое-то время ругается, убирая со стола. У него вечно что-то ломается и бьётся, без этого в исследованиях никак. Это на первый взгляд Яген аккуратист и педант, а на деле аккуратизм обычно заканчивается очередным ЧП, а после его педантичной уборкой.Наги наблюдает за его действиями, постепенно втягивается в разговор и танто улыбается, то и дело дотягиваясь поцеловать или взъерошить светлые волосы. Он ведь действительно забыл, что может просто поговорить с братом, и сейчас эта возможность радует. О чём он не удержавшись сообщает учигатане, и сразу же перечисляет, по каким неочевидным признакам видит его смущение.Они пьют чай, обсуждая какие-то незначительные мелочи и события, раздумывают, не сходить ли им в ближайшие дни в лес – середина лета изобильная пора, и Яген хочет запасти побольше лекарственных трав. А заодно ведь можно устроить и импровизированный пикник. Медик рассказывает о попытках изобрести очередное лекарство-зелье и смеётся, что создаст афродизиак, чтобы Нуги всё же потерял голову, и снова видит смущение, хотя лицо лиса по-прежнему неподвижно.И ловит себя на тихом довольстве и удивлении – он ведь и сам так давно ни с кем не разговаривал так долго и с такой лёгкостью.Они обсуждают книги, и Яген, раньше не замечавший у брата привычки читать, только удивляется. Оказывается, он еще многого не знает о Нагикицуне, и это тоже можно считать открытием.Медик фыркает и предлагает заглянуть к Саниве в его библиотеку, а потом неожиданно интересуется.- Как ты узнал тогда, что прибыл Ичиго?Нагикицуне отводит взгляд, шевелит плечом зябко.- Мастер дал мне фуду вызова, когда… я попросил, – запинается в середине фразы, не уверенный, что стоит рассказывать правду. Что Ягену стоит знать, как он переживал и упорно осаждал Саниву не просьбами даже, требованиями, воплотить танто их любимого брата.- И у тебя получилось, - Яген вспоминает все попытки малышни дозваться брата и их разочарование, когда приходил новый, незнакомый клинок, и благодарно наклоняет голову. – Спасибо. Думаешь, Санива заранее знает, кто прибудет следующим?- Думаю… он может как-то на это влиять, - учигатана, крутит в руках почти опустевший стакан, неуверенный что сможет объяснить всё то нагромождение ощущений и интуитивных знаний, которые помогают ему понимать эти моменты, - ну и общее желание… оно тоже значимо.- Скорее всего может, первые мечи появились из-за его желания. А дальше стали помогать мы, - резюмирует Яген с некоторым сомнением и подталкивает к лису пакет с шоколадным печеньем.Наблюдает, как тот ест, аккуратно откусывая маленькие кусочки, и с коротким смешком стирает со щеки оставшиеся крошки.Яген не очень знает что сказать, и вместо этого подвигается ближе, устраивая голову на плечо брата-любовника и ему хорошо. И он говорит об этом Наги, помня – постоянно помня – как значимы для недоверчивого, вечно настороженного кицуне, его слова и его отношение. И ловит себя на глупой радости, когда видит в золотистых глазах робкую радость от своих слов. Ради этого стоит напрягаться и говорить, ведь так, танто-медик?*Разумеется, Яген радуется за брата, когда имя Нагикицуне называют в списке тех, кто отправляется на миссию. Всё же они оружие, и для клинка нет большей радости чем участие в сражении. Но миссия обещает быть долгой, и в придачу Наги задержится ещё и на контрольное наблюдение, ведь они с лисёнком идеальные разведчики, способные проследить за благополучием на вверенной территории, не попадаясь никому на глаза.Вот только… за эти недели проведённые вместе, Яген уже привык, что Наги рядом, что засыпая можно протянуть руку через узкую полоску татами разделяющую их футоны и наткнуться на протянутую навстречу ладонь, и заснуть сцепив пальцы. Что по вечерам можно неторопливо прогуляться по окрестностям или посидеть за чаем в тесной комнатушке его кабинета, а днём ускользнуть из-под взглядов и вздрагивать под лаской, смешивая торопливую звериную жадность с тягучей нежностью – Наги всё решительнее в постели, всё чаще сам тянется за поцелуями и перехватывает инициативу в сексе, что очень радует Ягена. Теперь всего этого не будет и невозможно даже предсказать сколько времени. Может неделя, или десять дней или даже больше. И от этого под рёбрами непривычная, незнакомая пустота. ?Скучаю?? думает танто, смешивая в пробирке очередное экспериментальное зелье ?Я скучаю по нему?? От невнимательности путает пропорции и отшатывается, когда смесь начинает исходить клубами едкого дыма, а ставшая неожиданно пронзительно-жёлтой жидкость выливается на стол из треснувшей пробирки.?Скучаю по сексу? По разговорам? По… чему?? Яген вытирает стол, осторожно выкидывает осколки, и приступает к эксперименту повторно. В этот раз больше внимания уделяя точности измерений.- Передай колбу… - просит привычно, протягивая руку влево, и фыркает, осознав, что некому. Никто не сидит, раскачиваясь на колченогой табуретке сбоку от стола, не наблюдает с молчаливым интересом за его опытами. Некому передать колбу. Не с кем поделиться успехами или пожаловаться на неудачу. Не с кем…Просто скучаю, неожиданно понимает медик, рассматривая на просвет получившееся мутновато-рыжеватое лекарство, которое теоретически должно помогать снять воспаление и лихорадку и возможно быстрее затянуть раны. Ему ещё предстоит проверить его на ком-нибудь, но он думает, что скорее полоснёт себя клинком, лишь бы Наги вернулся целым и невредимым с этой миссии. Он хочет верить, что брат всегда будет возвращаться с миссий без травм, лучше даже без синяков и царапин, хотя их они все умудряются заработать и просто в шабутном быту цитадели.Вот это и есть влюблённость? Яген не уверен. Он уже понял, что не стоит ориентироваться на романтический бред из журналов. Да и на умные статьи из книг по медицине, где рассказывается про гормоны, инстинкт размножения и нейромедиаторы, тоже полагаться не стоит. Как минимум, размножаться у них точно не получится. Хотя странно-ехидная часть живущая в глубине ягеновой души подмывает его придумать зелье которое будет на денёк менять пол принявшего. Но это уже что-то из области фантастики, так что лучше он сосредоточится сейчас на регенерации, а потом подумает над афродизиаком.И не будет забивать себе голову всякими глупостями – им с Наги хорошо как есть, и ему бы окончательно справиться с глупыми страхами любовника, а не забивать себе мозг всякой ерундой. Да, это самое правильное решение.Бойцы основной ударной группы возвращаются спустя восемь дней. Нагикицуне с ними нет, он и Монойоши остались проследить за территорией ещё на пару дней.Яген морщится, это было ожидаемо, и не может понять, почему его раздражает, что рядом с лисом остался ещё кто-то. Другой танто, не он, не один из их братьев. Кто-то другой… хотя ему бы радоваться, что с Наги приносящий удачи клинок семьи Садамуне, но… что-то мешает. Обычно дотошный и въедливый Яген отбрасывает это ощущение, старательно отвлекается от зудящей тревоги, не думает о происходящем и игнорирует свои чувства, с головой уходя в работу и эксперименты – среди вернувшихся есть несколько легко раненных и как раз подворачивается возможность проверить новую сыворотку. Возможно, получится её ещё усовершенствовать…Наги возвращается под вечер второго дня, когда все уже улеглись спать, как обычно тихо и незаметно. Яген засидевшийся с книгой в кабинете, даже не понимает, что дёрнуло его поднять голову, но увидев в окошке неяркую вспышку портал-переноса, забывает задуматься об этом. Выскакивает торопливо на встречу, забыв о вроде бы интересном чтении и не задумываясь, как это выглядит, бегом несётся к площадке телепорта.- Я дома, - шепчем ему в висок лис, когда он налетает на него, обнимая с разбегу, едва удостоверившись, что учигатана невредим. От Наги пахнет пылью, усталостью и чужой далёкой эпохой, а танто стоит, чувствуя себя идиотом, и не может расцепить руки. И злится – на дурацкую маску, которая мешает поцеловать, на самого себя, на жёсткий наплечник, врезающийся краем под ключицу, понимает, что наконец отпустило что-то внутри, холодное и тугое, всё это время исподволь, незаметно стискивавшее грудную клетку, мешая нормально вздохнуть.- Устал? – Спрашивает коротко и, всё же не выдержав, снимает с лиса маску, чтоб коротко коснуться поцелуем губ – какая разница, всё равно уже слишком поздно и слишком темно, чтоб их увидели.- Не особо, - подумав, сообщает Нагикицуне и возвращает поцелуй, констатирует сконфуженно, - соскучился…Яген не отвечает, только обнимает крепче, не в силах даже себе признаться, какой радостью теплеет под ключицами от этих тихих слов. Он притаскивает брату одежду, пока тот торопливо ополаскивается, и думает, что это глупо, вести себя как заботливая мамочка или жёнушка. Но всё равно тащит учигатану в медблок и наливает ему уже подостывшего чая, выставляет на стол упаковку печенья и просто смотрит, смущаясь под ответным внимательным взглядом, и ещё больше смущаясь от собственной радости, потому что в этом взгляде видит радость встречи и что тоже соскучился и всё остальное, что испытывает сейчас вернувшийся с задания клинок.Брат, любовник, друг… что-то большее?Смотрит молча, а ведь думал, что просто не хватает секса и может быть разговоров, что неудобно, когда некому передать нужное оборудование или подержать инструменты.- Вот, думаю, тебе понравится, - Наги, спохватившись, протягивает ему небольшой свёрток. Будь у него возможность, он бы наверное не выдержал, улыбнулся или даже фыркнул, глядя как удивлённо медик разглядывает протянутое - подарок? Мне?Не привык к такому? Что тебя удивляет?Яген разворачивает бумагу и присвистывает с удивлением. Он слышал об этой книге, один из тибетских трактатов по лечебным травам. В библиотеке Санивы его не было, в его личной коллекции тоже. Наги значит заметил и вспомнил? Вот ведь лис.Книга интересная, действительно очень заманчиво сунуть нос и до утра листать пожелтевшие страницы изучая новую информацию, прикидывая как можно её использовать, что можно добыть в окрестных лесах или кого из отправленных на миссии попросить принести нужных травок, но…Яген откладывает книгу и обнимает лиса, целует благодарно, слизывая с губ дымный привкус чая и сладость печенья.- Спасибо, - говорит, когда они прекращают целоваться, и поясняет честно, - я прочитаю в ближайшие дни и пойдём искать травы, но сейчас я просто ужасно соскучился…- Я тоже, - легко соглашается Наги и затаскивает его на колени, позабыв разом о недопитом чае, - очень.*Больше половины подаренной Нагикицуне книги Яген успевает прочитать, пока лис отсыпается. Вернулись они вчера в комнату далеко за полночь, а с утра, едва рассвело, шумные братья подняли их, радуясь встрече – им и невдомёк, что хорошо бы вернувшемуся с задания учигатане дать выспаться. Наги стоически вытерпел их радость и весёлую возню, пока Ичиго на них не шикнул. После чего всей семьёй дружно потащились умываться, завтракать и на распределение. Задания Ягену не досталось и он, порадовавшись втайне, уволок Наги к себе в подсобку, где тот и задремал через некоторое время. А Яген так и сидел с книгой, кое что ему было непонятно, он оставлял закладки, помечал что-то карандашом, но вставать за справочниками не спешил, чтоб не тревожить. И сам себе удивлялся – когда для него чужой покой стал важнее новых исследований? Лисёнок тоже свернулся клубочком на спинке дивана и посапывал тихонько, только изредка нет-нет, а глянет на медика бусинкой глаза и снова нос поглубже в пушистый хвост зароет и спит.Наги просыпается за пару часов до обеда, садиться рывком, взгляд ещё дурной и сонный, а рука автоматически к поясу тянется.- Идёт кто-то, - сообщает хрипло со сна, и встряхивает головой, избавляясь от липкой сонной одури. Яген только вздыхает и откладывая книгу, у Наги звериное чутьё – сам он ещё ничего не слышал, но теперь разбирает шаги и неохотно идёт открывать дверь.За дверью привычно топчется вся орава младших братьев, волнует их куда Наги пропал, почему в медблоке, неужели ранен?Пока Яген придумывает, что бы им ответить, у него под ногами проскальзывает юркий золотистый зверь и деловито сообщает:- Мы с Нагикицуне очень устали на задании, ему надо отдохнуть, а я проголодался! – и запрыгивает на руки Ханебами, устраиваясь клубком. Малышня тут же начинает шушукаться и уносится в сторону кухни.Яген задумчиво смотрит им в след, прежде чем вернуться в свою каморку. Их с учигатаной конечно оставили в покое, и даже в одиночестве, а вот обед явно оскудеет после такого нашествия. Хотя, это смотря кто сегодня в кухонной смене Митсутаде помогает – если Иватоши с братом, то вместо порции вкусностей мальчишек могут и приставить помогать. А лисёнка он, кажется, зря глупым зверьком считал – вон как помог, и сам тактично удалился не вызывая подозрений.Яген прикрывает дверь за собой, задвигает щеколду – вряд ли он кому в ближайшие пару часов понадобится – и взгляд у него фиалковое серебро и предвкушение.*Через два дня книга прочитана, все уточнения найдены, несколько новых рецептов вызревают у Ягена в голове, а Нагикицуне снова возвращается к нудным заданиям на огороде или кухне. Яген смотрит на то как он старательно машет тяпкой, и идёт к Саниве.Да, ему нужны лекарственные растения, да экспедиция, да помощник тоже нужен обязательно, Нагикицуне подойдёт, нет, вдвоём справятся, дел в полях невпроворот, всю ораву прокормить, он понимает. А братьев… братья пусть лучше потренируются, это для воинов полезнее, даже если они малявки бестолковые. Что сказал? Ничего, вам послышалось, говорю, что время травосбора коротко, отцветёт всё и жди потом ещё год, а в цитадели всякое может случится, печати от расстройства желудка не шибко помогут. Что говорю? Ничего, только то, что очень надо в лес, возможно на пару дней. Если случится что? Вернусь быстрее ветра – пусть Шишио нуэ по следу пустит, мы далеко заходить не будем. Почему Наги? У него лис, по запаху редкие травы может найти – полезный дюже зверь. Да и дополнительная пара рук лишней не будет. Да, да, понял конечно. Если что – сразу.Санива на него едва смотрит, не отрываясь от своих расчетов загадочных, но в итоге Яген таки добивается, чтоб их поход за травами на ближайшие дни внесли в список миссий и выходит за дверь с чувством хорошо выполненного долга и парой очередных томов подмышкой. Если так и дальше пойдёт, скоро вся литература по целительству к нему в кабинет перекочует. Впрочем, вроде бы Санива не шибко против.С утра Хасебе торжественно – а что он делает не торжественно, кроме истерик, да и их, если подумать… – зачитывает список заданий и медик ухмыляется довольно – они с Наги отряжаются на сбор целебных трав. Украдкой зевает в кулак, слушая нудеж Хасебе на распределении, и, едва дотерпев до конца, вытаскивает Нагикицуне из толпы малявок. Собираться им всего ничего, все нужное в рюкзаки и еды с собой прихватить. Времени им отвели два полных дня, соскучиться не успеют.Идти действительно недалеко, в лесу, окружавшем цитадель, трав в достатке, а часть нужных растений, принесенных из других эпох, Яген высадил скорее ради эксперимента.Яген шагает по тропинке, поглядывает по сторонам, удерживая в руке чужие пальцы – первым делом он стащил с них обоих перчатки и теперь наслаждался живым теплом. Прижимает подушечки пальцев к запястью, считывая пульс, и рассказывает про растения, которые видит вокруг. Большую часть он знает, в библиотеке Санивы хватало иллюстрированных атласов, другие описаны в книге, притащенной Наги.Учигатана вместе с ним заглядывает в трактат, перелистывая пахнущие пылью страницы, и Ягену беспричинно хорошо.Лисенок исследует лес, пропадая среди деревьев, выскальзывает из кустов и вновь теряется – попробуй заметить золотистый росчерк пушистого хвоста, словно и не было его, даже ветка не качнулась.Нагикицуне сторожко посматривает по сторонам, но к оружию не тянется, хотя они и взяли клинки – не стоит даже в такой внешне безопасной прогулке оставаться безоружными. Ему непривычно и от разговорчивости медика и от того, какой Яген расслабленный и, что греха таить, дурашливый порой. В цитадели или на заданиях он не позволяет себе так расслабляться и от этого неожиданно тепло и хочется тоже весенним лисом что-нибудь отчебучить, хотя на дворе уже середина июля. Но он сдерживается, кивает на объяснения, указывает запримеченную в низинке полянку мизусобы и потом послушно собирает её, бережно обрывая тонкие стебли и укладывая в плетёную сумку. И остановиться перекусить у ручья охотно соглашается, позволяет себе только стащить обувь и закатав штаны войти в воду, сдерживая позорное желание по-детски дурачась, обрызгать медика, который потрошит их запас провизии. Готовить что-то серьёзное пока рано, а вот онигири, выданные на дорогу Митсутадой, в самый раз подкрепить силы.Ягену немного удивительно от того, насколько ему лениво и тепло от происходящего. Он оглядывается вокруг, жмурится, рассматривая блики от солнца на поверхности воды. Наги в этом свете красивый, мнется забавно, разглядывая что-то на каменном дне. Никаких сил нет удержаться.Медик в секунду оказывается у края берега и щедро плещет на замешкавшегося товарища прохладной водой.Наги удивлённо вскидывает голову прикрываясь от брызг ладонью – оказывается не ему одному хотелось всяких глупостей, но именно серьёзный медик неожиданно оказался более раскованным, чтоб начать игру.Лис смеётся где-то внутри себя, и это ощущается как маленькое, немного пушистое солнышко – его личное – под ключицами. Захватывает ладонями прозрачной прохлады и щедро плещет в ответ. А золотистый лисёнок, подоспевший на запах еды, носится с задорным тявканьем по краю обрыва, мельтешит солнечным зайчиком. И пусть они с Нагикицуне никак не связаны, почему-то, когда клинок радуется, лисёнку тоже беспричинно весело.А ближе к ночи, уже в стремительно густеющих сумерках они обустраивают стоянку, торопливо растягивая палатку, собирая лапник и запас дров, возвращаться им только завтра вечером и от возможности побыть вдвоём, да ещё и вот так ночуя в лесу, снова непривычно и удивительно хорошо. И оказавшийся неожиданно, не по-звериному чутким лисёнок исчезает после ужина, давая остаться вдвоём. Яген задыхается восторгом, когда Наги – словно подменили его вдали от привычной суеты цитадели – сам первым тянет его ближе и накрывает рот поцелуем. Смотрит пристально, с присущей ему внимательностью, и желтый отблеск играет по краю золотистой радужки.Разное мешается в его глазах – и пьянящая нежность, и возбуждение, и что-то странное, без названия. То, что они не могут объяснить словами. Нагикицуне до сих пор не понимает, как Яген умудряется что-то высмотреть в его безразличии, как может понимать, но и это сейчас не важно.А за тонкой стенкой палатки дотлевает угольями костёр и шуршит кронами лес. И завтра у них ещё целый день почти только для них двоих, прежде чем придёт время возвращаться домой.