Попытки (1/1)

Откуда ж Нагикицуне знать, что подобный вопрос приходит в голову не только ему одному.Ведя наблюдения и даже отмечая их в собственном журнале, Яген сталкивается с тем, что наблюдать... сложно.Нагикицуне проявляет чудеса и мастерство маскировки не только на заданиях, но и в повседневной жизни.Яген замечает его краем глаза в столовой, иногда видит в поле, и ни разу не попадает на совместные задания. Лисьими порталами он пользуется или чем-то еще, но итог остается один – нового узнать не удается.Целью – на деле не слишком достойной и мелочной – это назвать сложно, но Яген… злился.Ничерта не понимая и раздражаясь от своего незнания, он ищет и исследует одним ему известным способом – он преследует Нагикицуне. Наблюдает за его лисенком, однажды и вовсе ловит разговорчивого зверя, пытаясь узнать что-то новенькое.Только вот с куцыми лисьими мозгами толком не поговоришь – тот ничего не знает или весьма успешно делает вид, что не знает.К братьям Яген не обращается, потом не оберёшься вопросов от назойливой малышни.Нахрена ему это, он до сих пор не может определиться. Если бы дело было только в мстительности и неприятном чувстве вины от своего поведения, он бы давно отстал от молчаливого и нелюдимого брата, но нет. Лезет, вопросы задает, преследует порой, иногда набивается в помощники по заданиям, пытаясь высмотреть что-то в безэмоциональном лице.Они вместе пилят дрова, выгребают дерьмо за лошадьми или отправляются за нужными травами и ягодами. И каждый раз Яген видит одно и то же – рядом с ним Нагикицуне старается не дышать, отводит взгляд, каменеет, стоит подойти ближе, чем на пару метров.И глаза у него при этом помутневшее, пустое золото.Ты же любишь, разве нет?Медик не понимает – предложи ему Наги хоть раз пойти в постель, понравилось бы обоим. В цитадели с этим легко, только скажи. Хозяину дела нет, а уж задумываться, в какие причудливые позиции собираются младшие танто… фантазии не хватит.Тогда в чем дело?Он бы ещё долго гадал, пристально вглядываясь в невыразительное лицо, но однажды рядом с ним присаживается на тёплые доски веранды Мунечика.- Я присяду, ты не против? – спрашивает безмятежно опуская задницу на облюбованное место, и медик давит глухое раздражение – да ты уже сел!Зачем он интересно понадобился прекраснейшему из пяти великих, лунокованному, и далее по списку? Но в лоб спросить такое уже совсем хамство, а вот так цепко и пристально наблюдать за своим объектом изучения уже не выйдет. А жаль – Наги, ковыряющийся ниже по склону с окучиванием кустов гортензии, его не замечает и не дёргается.Что он пытается высмотреть Яген не понимает до сих пор, хотя прошла уже не одна неделя – танто знает, он считал. Вот только так ничего и не выяснил, а бросить дурную слежку так и не смог.- Лисы странные существа, у них на языке одно, на уме другое, а в душе и вовсе третье, - неожиданно, словно прочитав его мысли, произносит Миказуки. Танто коситься на него, но лунокованный жмурится, подставляя лицо вечернему солнышку, и вроде бы ничего такого в виду не имеет.Во всяком случае, Яген надеется, что не имеет. Может он с Когицунемару поссорился, и хочет об этом поговорить? Нашёл тоже психолога!На всякий случай Яген не отвечает, да и что тут ответишь?- Когда-то Когицуне рассказал мне одну историю, про белую лисицу, которая полюбила человека и страдала, когда он бросил её, настолько, что умерла, а душа её отправилась в вечное услужение Инари… кто бы мог подумать, что лисы способны полюбить всего один раз и на всю жизнь, правда? Последнее в чём их заподозришь.И пока медик хлопает глазами, пытаясь переварить сказанное, Мунечика поднимается, кряхтя, будто и в самом деле старик, и уходит.Яген следит за ним до чертова поворота, потом переводит глаза на брата.Скажи что-то подобное Когицунемару, танто бы ему не поверил, но Мунечика не мог его обмануть. Да и зачем это прекраснейшему из клинков – он же не сам Яген, ему реакций никаких не надо…Поведение Нагикицуне становится понятно, и вина, до этого притихшая, мгновенно нависает над головой, словно желая полакомиться.Сколько ты его доставал? Сколько лез под руки или оказывался рядом, заставляя каменеть от страха быть раскрытым? От страха привязаться еще больше и…Яген слабо представляет себе, что же там намешано в бедовой головушке Наги, но с таким анамнезом он бы и сам не подходил к возлюбленному.От этого брат пытался себя уберечь? Избегал, прятал глаза, старался меньше быть рядом, лишь бы не…А медику с его жаждой экспериментов этот страх поперек глотки вставал.Новенькое искал, мстить собрался за недосмотр и молчание.Что ж теперь так тошно от самого себя?Яген устало закрывает ладонью глаза и откидывается спиной на теплые доски.Извиниться? А поймет?Даже не Нагикицуне, он сам?Что его дернуло смотреть и оценивать?Яген знает, как пахнет от брата, с чем он готовит лисий тофу, когда гуляет в саду или сидит около пруда, какие книги читает. Как заботится о нем, эгоистичном медике, уставшем от потребности быть старшим.Неужели он понял еще тогда?Попрощался и исчез с горизонта, пока Ягену не припекло его многочисленными почему.Получил ответ, молодец.А дальше?Яген и сам не знает, но уверен – сегодня он поймает Нагикицуне для объяснений.И лисенка его выкинет к чертям. Мал еще. Для разговоров.*Как и подозревал медик, самым сложным оказывается поймать Нагикицуне что бы поговорить. Он точно знает, что это надо сделать без свидетелей, и желательно попозже вечером, до того, как Наги успеет проскользнуть в их общую комнату. Вытащить его тогда не будет проблемой – Яген уверен, если он позовёт поговорить, учигатана не станет спорить, вот только от толпы любопытных младшеньких избавиться будет просто невозможно.За ужином он садится поблизости и искоса наблюдает, позже в купальне тоже старается не пропустить, когда хитрый лис ускользнёт, и всё равно умудряется упустить его из виду, всего на мгновение отвлечённый вопросом маленького Хирано. Неуловимый кицуне словно растворяется в воздухе, сливаясь с тенями и ускользая из рук, из-под взгляда.Яген выдыхает сквозь зубы длинно, сдерживая ругательство и идёт искать.- Кагомэ-кагомэ, птица запертая в клетке, - бормочет он методично обходя все места, где по его наблюдениям – о сколько их было последнее время, кто знает теперь лучше него – может прятаться хитрый напуганный лис, но не теряя из вида подходов к их общей комнате.- Когда ты вылетишь на свободу? Наги нет нигде, словно он сквозь землю провалился, словно ухитряется читать мысли или предчувствовать его появление, всегда опережая на шаг, на минуту, на чуть-чуть, сколько бы он не делал вид, что вовсе не ищет, и это злит, но сейчас наполняет азартом.- В десятом часу вечера журавль поменяется местами с черепахой… - его тактика даёт плоды, неброской тенью учигатана скользит по доскам веранды, словно действительно прячется, боясь быть обнаруженным. Яген бесшумно подходит к нему со спины, когда он останавливается у изгиба стены, пристально вглядываясь в приоткрытую ещё дверь их комнаты.Опускает ладони на плечи.- Кто стоит прям перед тобой, когда ты оглядываешься назад?Любой нормальный человек хотя бы вздрогнул, большинство опытных бойцов от неожиданности бы ударили, так что Яген напружинивается, готовясь увернуться. Но Нагикицуне только поворачивает голову, так что Яген заворожено смотрит, как качается кисточка-серёжка в его ухе.- Яген, вы играете в прятки? Мы всё пропустили? – Вместо учигатаны отвечает маленький лис сидящий на его плече, - но мы тебя узнали, теперь ты – О?ни!*Медик невольно представляет себе, как они идут к остальным играть вместо разговоров, и внутренне передёргивается. Нет уж, этого ещё не хватало.- Остальные играют, - ложь, но танто наверняка придумаю что-то интересное перед сном, как раз отвлекутся, а за порядком и Ичиго посмотрит. - Не хочешь к ним присоединиться, пока мне нужно поговорить с Нагикицуне?Лисенок поднимает голову, словно интересуясь, уходить ему или нет, и бесшумно соскальзывает с плеча.- Пойдем, - Яген ловит брата за запястье и тянет за собой к медпункту, не оглядываясь. За спиной не слышны шаги, но он знает, Наги рядом, за его плечом. И дыхание у него мерное, ровное, в такт, а золото взгляда потемневшее, больное, а пульс под пальцами частит и рвётся обморочно. Страшно тебе? Не бойся…Яген слабо представляет, как они будут разговаривать, но даже у этого молчуна бывают длинные предложения, а не одно лишь короткое слово в ответ.Они доходят до тяжёлой потемневшей двери с чуть перекошенной табличкой и медик впускает брата первым. Захлопывает за собой дверь со звуком опустившегося ножа гильотины.Не сбежишь теперь.- Я знаю, что тебе нравлюсь, - роняет он тяжело в сгустившейся, напряженной тишине.Наги, до этого настороженно вглядывающийся в него, не понимая в чём дело, резко отводит взгляд и молчит.- Я знаю, но не понимаю, почему ты ведёшь себя так странно при этом, - пробует Яген снова, но учигатана отказывается смотреть на него, только роняет сухо и пыльно в ответ:- Потому что я лис…Раньше, ещё с утра, танто решил бы что он издевается, что дурачит своими глупыми лисьими загадками, что…Сейчас он знает, это прямой и честный ответ, вся правда которую только можно сказать, и от этого не по себе.- Это не объяснение, - медик делает шаг вперед, вскидывает голову, пытаясь поймать чужой взгляд.Этого действительно мало. Теперь мало.- Я знаю про лис, - сообщает он коротко, не дождавшись ответа, и продолжает. – Знаю, что вы можете полюбить только раз.Нагикицуне разлепляет сухие губы, и будь у него мимика, Ягэн уверен, лицо его сейчас перекосило бы мукой.- Тогда… зачем? – спрашивает лис, и слова ломким крошевом осыпаются в тишину медблока.Сколько раз задавал медик себе этот вопрос?Уже не счесть.Но, наверное, впервые он понимает, что с его решимостью влезть, вцепиться в чужую жизнь и чувства, он и сам пересек какой-то порог.Экспериментатор хренов.Смотри, смотри теперь, что натворил. Думай. Кайся, извиняйся – тебе же столько нового разнообразия в эмоции привалило.- Не знаю, - Ягену не по себе, но отвечает он честно, как есть.И снова делает шаг вперед, обнимает учигатану, только сейчас ощутив, как того колотит – мелкой, лихорадочной дрожью. А на лице пусто, будто на мертвеца смотришь.- Но оставить все так не могу.Нагикицуне замирает, каменеет под ладонями и молчит. Яген знает – на его лице по прежнему не дрогнет ни один мускул, выражение не меняется, и на мгновение кажется – действительно труп обнимаешь, даже дыхания не слышно, не чувствуется, хотя виском ощущаешь край плотной кожаной маски.Маски, за которой он прячет не эмоции, а их отсутствие. Прячет свою ущербность.- Наги… - Яген накрывает ладонью затылок, заставляет лиса опустить голову и прижимается губами к его виску.Страшно.Впервые медику страшно не за больного, не за раненого клинка или своих братьев, впервые ему страшно от непонимания, как реагировать.И Нагикицуне снова – черт, да, снова! – заставляет его чувствовать себя виноватым за это.- Зачем… - учигатана неожиданно резко обнимает его, притискивает почти больно, неловко, и в пепельном шёпоте слышно тихое тление мучительной, выворачивающей нутро боли.- Не знаю, - Яген закрывает глаза, чувствуя чужое тепло, и неожиданно даже для себя улыбается – уж слишком это не похоже на объятья маленьких танто. – Я, правда, не знаю, что чувствую. Влюбленность это или нет, но я хочу быть с тобой. Давай попробуем, Наги, - он тянется к его лицу, осторожно снимая жесткую маску, и вновь наклоняет лиса к себе, прижимаясь губами к приоткрытому рту.Может быть это заставит его поверить в происходящее?Наги вздрагивает крупно, не отвечает на поцелуй, только покорно приоткрывает рот, позволяя целовать. И так близко Яген наконец видит в его глазах, за патиной тусклого золота и терзающий его страх и отчаянное, замешанное на терпкой дурной надежде желание быть вместе.А потом ладонь у него между лопаток вздрагивает и ползёт выше, касается волос, зарывается жадными пальцами. И Яген понимает… нет, точно знает – он первый кто подошёл настолько близко, первый кто касается учигатаны, первый кого касается он сам. Это… опьяняет.Танто неторопливо трогает его губы, проникает в рот языком, учит ненавязчиво прикосновениям и ласке. Нагикицуне пахнет пылью и мокрой звериной шерстью, а на вкус сладко – что, снова танто выпросили десерт? - вздрагивает в ответ и прижимает Ягена к себе. Изучает чутко, касаясь затылка и шеи, оттягивает ворот халата, подлезая пальцами под одежду.Любишь тактильный контакт? Значит, теперь будешь наверстывать упущенное.От этой мысли вдоль позвоночника продирает горячей дрожью.Пока же Наги лишь касается, словно не зная, что же делать.В целом, Яген его понимает – не позволяя себе лишнего, влюбившись и не зная, как реагировать, лис ни разу не пробовал то наслаждение, что приносят человеческие ласки. Может быть, знал о них, ведь мечи часто ночуют рядом со своими хозяевами, но в реальном, людском теле это чувствовалось совсем иначе.Яген не гнушался исследовать, пробовал с разными партнерами и даже участвовал в том безобразии, что творили младшие братья. Узнав эту сторону жизни и не впечатлившись, он ушел в науку, но оказалось, что с лисом это… интересно.Яген впервые ощущает такой азарт, исследуя и желая показать не себе – другому, каково это быть с кем-то настолько близко, получать наслаждение от секса.Он обрывает поцелуй и тянет Нагикицуне за собой, в сторону крохотной подсобки с неудобным, коротким диваном. Ничерта не продумано, но лежать спиной на койке для больных или на смотровом столе…Лис идет покорно, одурманенный происходящим, и послушно садится, стоит подтолкнуть его. Смотрит пристально, как Яген зажигает светильник и медленно раздевается. Только пальцы подрагивают на коленях и зрачки пульсируют, а на лице вновь пусто, не угадать, о чем думает.Яген сбрасывает халат, расстегивает пуговицы на рубашке и ослабляет узел галстука. Он не желает отвлекаться, и одежда комом валится под ноги. Не сомневайся, - хочется сказать танто, но он плох в словах и человеческих отношениях. Он лишь сам расстегивает молнию на куртке Нагикицуне, помогает стащить тонкую футболку и устраивается верхом на коленях.Лис вздрагивает, еще неуверенно скользит теплыми ладонями по худой спине, и Яген откидывает голову, отзываясь коротким, довольным стоном.Правильно.Прижимается к приоткрытым губам, касается языком уголка рта, добиваясь ответа. Нагикицуне быстро учится, кажется, даже не задумываясь о своих действиях.Он обнимает Ягена, прижимая к себе, трогает пальцами выемку позвоночника и ямочки на пояснице. Вычерчивает что-то на его спине, хотя медик подозревает – не слова там и даже не знаки, скорее всего ничего логичного. Впрочем, ему на это наплевать.От прикосновений мозолистых чутких пальцев хочется выгибаться и подставлять спину похотливо, и это тоже необычно.Яген не помнит подобных реакций даже с учетом алкоголя, а весь его опыт откровенно молчит. Может, и правда все дело в выборе партнера? В отношении?Медик ерзает на чужих коленях, вплетает пальцы в светлые пряди, глядя на то, как Наги опускает подрагивающие ресницы, и молчаливо касается губами виска, шеи. Заставляет запрокинуть голову, прижавшись ртом к пульсирующей вене. Вылизывает солоноватую кожу, опаляет дыханием и, словно этого мало, сжимает зубы, оставляя быстро темнеющий след. Если в учигатане есть что-то от зверя, то это будет для него доказательством реальности происходящего с ними сейчас.Нагикицуне молчит, только дыхание, частое и обрывистое, почти стоном на грани слышимости, выдает его удовольствие. Оно, плывущая одурь в потемневших глазах, да судорожно стиснутые ладони.Яген на пробу касается пальцами напряженного живота, трогает сосок, ведет по ключице и берет чужую руку. Привычно считает пульс, бьющийся под тонкой кожей, и подносит безвольную ладонь к своему лицу. Зажмуривается, подставляя щеку, опущенные веки, прижимается к кончикам пальцев.И усмехается, дернув уголком губ, когда накрывает их ртом.Яген не любит удивлять и удивляться, как Цурумару, знать не знает, как устраивать сюрпризы, но ради этой дрожи и короткого, беззвучного вздоха, он готов пробовать вновь и вновь.Медик вылизывает длинные, подрагивающие пальцы, оставляя влажные следы, и отстраняется лишь для того, чтобы привстать на коленях и потянуться вверх. Над их головами узкие шкафчики, и искомая добыча находится сразу, без лишних поисков.Яген зубами сдирает крышку и выливает вязкую смазку на свои пальцы. Прозрачный гель течет, пачкая ладонь, и от этого сладко подводит живот.Хочется.Нагикицуне послушно опускает ладони на его спину, притягивает к себе, давая опору. Медик чувствует его дыхание у своей щеки и почти мечтательно прикрывает глаза – проникая пальцами вглубь собственного тела, он представляет руки Наги. Жаль, как же жаль, что сейчас это не так. Конечно, он может это исправить, но куда больше его заводит мысль, что когда-нибудь Нагикицуне сделает это сам, по своему желанию.Яген поворачивает голову, накрывая губами покорно приоткрытый рот, толкается языком, чувствуя первые, робкие движения навстречу.Нагикине молчит, только дышит судорожно и мелко, и только вот так – совсем близко – видно как размывается пьяной одурью край потемневшей радужки, и тёмное, почти звериное желание в расширившихся зрачках. А в горле клокочет хрипло стоном – хочет, хочет ведь, так же – до одури, до неспособности мыслить, со всей своей звериной, нерастраченной жаждой, и от этого понимания возбуждение растекается дрожью под кожей, так что тянешься за ним непроизвольно прогибая поясницу и отчаянно желая больше, ещё. И окатывает непривычным азартом – каким ты окажешься, когда привыкнешь?Яген знает – Нагикицуне не может выражать эмоции и со словами у него плохо – за него говорит и улыбается лисёнок, появившийся вместе с ним. Вот только он впервые понимает – Нагикицуне испытывает эмоции, остро, больно, страшно – не умея выразить. И от того вдесятеро ценнее хриплый выдох-почти-стон в губы, вздрагивающие пальцы на бёдрах, неловко и неуверенно – невесомо и возбуждающе до чёртиков – касающиеся выемки у паха, жадный ответ на поцелуй и даже неловко прикушенная губа, так что больно и пряно и хочется ещё, больше.Яген захлебывается вздохом, подается навстречу, поощряет глухим стоном, лихорадочной дрожью. Насаживается на собственные пальцы и почти скулит, когда Наги, зная или же случайно, вновь прикусывает ему губу, а следом проводит ладонью по пояснице, царапая нежную кожу.Этого ощущения хватает, чтобы кончить, разом потеряв понимание, где пол и потолок.Яген ошалело моргает, не сразу сообразив, что же произошло, и ему стыдно и смешно – кто кого довел, если вдуматься.И ведь этого мало. Чертовски мало.Не только ему одному.Танто приподнимается, насколько позволяют жесткие пальцы на бедрах, стаскивает с лиса спортивные штаны, едва не в голос ругая самого себя – не предусмотрел, Даже не задумался, слишком остро желая близости, раньше наводившей на него только скуку. Он направляет член Наги в себя, медленно насаживаясь на напряженный орган, жмурится, сведя брови. Тело ватное, податливое после оргазма, наполненное вязкой истомой. Возбуждение возвращается не сразу, и сперва ощущение растяжения почти неприятно.Яген раскачивается, цепко обхватив чужие плечи, пытаясь найти нужный угол, постанывает жадно и нетерпеливо, желая большего. Ловит поцелуем приоткрытый рот, чувствительно прикусывает нижнюю губу, опускаясь до упора, и ответный глухой рык звучит наградой.Яген осознаёт, насколько учигатана возбуждён и думает отстранённо, как скоро он кончит, продержится две минуты или сорвётся быстрее? От мелькнувшей мысли, что совсем скоро не показывающий эмоций кицуне забьётся в оргазме, выплёскиваясь в глубине его тела, возбуждение накатывает жаркой волной, едва не сильнее чем прежде. Давай, давай же, ты ведь тоже хочешь этого, твоё тело хочет и знает что делать, даже если ты сам не понимаешь ничерта в происходящем - хочется орать Ягену, но он только двигается ритмично, резкими толчками, и дышит загнанно.Нагикицуне выгибает под ним, толкаясь навстречу жёстко, почти грубо, а хватка на бедрах на миг становится стальной – синяки останутся. И от этой мысли, от осознания происходящего, сладко и жадно.- Не останавливайся, - шепчет танто, проводя языком по алой полоске под глазом любовника, - не вздумай остановиться, слышишь…И сам возобновляет движения, пытаясь получить больше удовольствия, урвать ещё и ещё.Насаживается рывком, ведет бедрами, ерзает, запрокинув голову. Поскуливает от невыносимого напряжения, задыхается, беспомощно распахнув рот. Нагикицуне ошалело мотает головой и сам подается навстречу. Медик замирает неустойчиво, стремясь, чтобы толчки попадали в самое чувствительное место, и захлебывается новым вздохом – когда лис впивается поцелуем в его губы.Действует он инстинктивно или же сдается желаниям своего тела, кто знает, но этого достаточно. Яген чувствует вибрацию чужого стона, слизывает с губ и сжимается сладко, зная, что так сдержаться в разы сложнее. И ловит наградой усилившуюся хватку на бедрах.Пускай Нагикицуне не может проявить свою реакцию иначе, пускай молчит – он все равно сможет его понять. А любой, кто хоть что-то вякнет про горизонтальный разговор…Яген вздергивается, выгибая спину, орет в голос, пойманный оргазмом как в капкан – запечатав дыхание, разом ослепнув и оглохнув в жгучей судороге. Он чувствует только ответные движения – Нагикицуне натягивает его на себя, вталкивается глубже, желая достичь и своего, личного удовлетворения, и вздрагивает крупно. Раз, другой, пока не валится обессилено на спинку дивана, пытаясь восстановить дыхание.Яген медленно опускается на него, упирается подбородком в худое плечо, ложится щекой, утыкаясь носом в шею. Звериный, пряный аромат щекочет ноздри, мешаясь с запахом лекарств, спермы и мускуса, и от этого тоже немного смешно – лучшего места для соблазнения, чем медкабинет, не нашел.- Наги… - танто зовет любовника, откидывая с лица растрепанные светлые пряди, стирает испарину на висках, трогает веки, - посмотри на меня, с твоим молчанием иначе и не разобраться, что думаешь.Кицуне поворачивает голову, смотрит пьяно и дезориентировано, но очень сосредоточенно – что? - а из-под удовольствия, всплывает тёмной тушей обречённость. Яген мысленно почти стонет и ругает сам себя – конечно, он не думал, что учигатане хватит только хорошо потрахаться, чтобы перестать переживать, но реальность насмешливо вываливает перед ним совсем иное – кажется, после секса стало только хуже.И иначе, чем словами, с этим не справиться.Чёртова психология. А не скажи он ничего – так Нагикицуне пойдёт и вздернется. Или на миссии подставится. И собирай его по кусочкам да в формалине на память маринуй. Что, не нравится? Так решай вопрос!Яген наклоняется к самому лицу любовника, шепчет в губы глуховато.- Мне понравилось. И утром я рассчитываю повторить, а не разыскивать тебя по цитадели, подняв на уши всех.- Я… - Наги выталкивает слова с трудом, подбирая их неуверенно, словно на ощупь, вслепую, - я не собираюсь… убегать, но… - задумывается на несколько секунд обводя взглядом комнатушку, - нам надо вернуться. К остальным.И, словно противореча словам, теснее смыкает руки, прижимая танто ближе.Яген не может сдержаться и глухо разочарованно стонет, стоит представить, что нужно куда-то идти. Конечно, он прекрасно знает целеустремленность младших братьев и их же любопытство и уверен – пожелай они, отыщут их даже на другом конце планеты.- Надо, - отзывается он шепотом, трогает языком уголок рта, прижимается губами на миг и отстраняется. - Не хочу, - звучит почти по-детски, и Яген готов сам себе набить морду за это прорвавшееся – обиженное и глупое.Нагикицуне немного неуверенно опускает ладонь на его затылок, зарывает пальцы в волосы.Танто почти слышит, как он перебирает слова на языке, не зная, какое же выбрать, и молча качает головой.- Знаю, но потом не отобьешься от малышни.Он со вздохом поднимается и начинает приводить себя в порядок – в крохотной подсобке есть раковина, а вот уверенности, что они дойдут до купален и никого там не найдут, нет.Нагикицуне осторожно поправляет одежду, касается ее и замирает порой, словно пытаясь понять, в какой же он сейчас реальности и что дальше делать.Яген отвлекает его разговором, касается ладонью плеча. Наблюдает внимательно, оценивающе, как привык за это время и сам помогает надеть жесткую маску.Нагикицуне не убегает, как и обещал, идет рядом. Поглядывает искоса, молча, думает о чем-то, и медик мысленно прикладывает ладонь к лицу.Любишь тактильный контакт, верно?Яген обхватывает вздрогнувшее запястье, лезет пальцами под край перчатки, тронув основание ладони. Голову вскидывает и растягивает губы в улыбке.- Так лучше?Ответа он не ждет на самом деле – они уже подошли к комнате.Яген заходит первым, привычно осматривая танто. Машинально пересчитывает братьев по головам, так и не избавившись от дурной привычки приглядывать за малышней. Нет, все на месте, только их футоны пустуют, заботливо разложенные для сна.Все уже сонные, уставшие за день, толком не задают вопросов – пришли и пришли, ладно, завтра можно спросить.Один только лисенок лениво приоткрывает глаз и плотнее зарывается носом в пушистый хвост. Если ему и интересно, то он не показывает виду.И к лучшему.Яген устраивается на своем футоне, подвинув его ближе к постели Наги, и сквозь ресницы наблюдает за легкими и бесшумными движениями учигатаны. Теперь они рядом, на расстоянии вытянутой руки, но даже это много.Слишком много для кицуне, ожидающего худшего.И тогда медик протягивает ладонь и ловит тёплые пальцы, безвольно лежащие поверх одеяла – я рядом, знаешь? И только получив ответное пожатие засыпает, прекрасно осознавая – основные трудности ещё впереди.*Наги лежит не шевелясь, дышит мелко, и никак не наскребёт решимости разжать руку, выпустить тёплые расслабленные пальцы. Хотя понимает – надо. Отпустить, убрать руку, поправить одеяло – иначе завтра вопросов не оберёшься от младшеньких. Но решимости почему-то нет.Он глупо думает, что почему-то не считает всех многочисленных танто клана Аватагучи братьями. Точнее себя не считает их братом. Они отдельно – он отдельно. И всегда так.И только теперь его накрывает осознанием, что произошло, что Яген – брат, что нельзя так… нельзя? Как будто ему не доводилось младшеньких засекать за всякими непотребствами.Можно? Можно ли? И как теперь дальше? Ну зачем он Ягену, развлечься и довольно. А ему что останется? Память больная? Пустота? И раньше словно дыра в грудине была, а сейчас и вовсе пусто – кажется, встань на сквозняке, ветер засвистит… Он пытается представить их вместе там, дальше, в ?потом? которое наступит завтра… и не может. Нет там ничего, только всё та же холодная пустота. Ну, зачем он Ягену? У него семья, братья, Ичиго, вон, обожаемый вернулся и улёгся спать, вроде даже и не заметил ничего. Или виду не подал. Мимолётно колет смутным интересом, а он то чего так поздно? Тоже с кем-то задержался? Но интерес быстро гаснет. Нагикицуне лежит, слушает как танто дышат, бормочут во сне, ворочаются тревожно, и никак не может заснуть.И разжать пальцы, выпустить чужую ладонь тоже не может.