Глава 9. Продвижение к врагу (2/2)
— Я, я! — мешкал тот.— Старшина где? Гриц, Надя? Где все? — занервничал Волжский, пробираясь ближе к пришедшему. Тот притих ненадолго, на руку свою посмотрел, где записка была. Оглядел троих, да заговорил с горечью, морщась, будто на губах ее своих ощущал.
— Отряд здесь целый бродит. Немецкий. Поймали наших. Старшина за Надькой пошел.— Отчего за Надькой только? — Волжский Алексей на Поломского глянул, да Ярового спихнул, вперед вырвавшись.
— Не успели.Замолчали. Только мухи жужжали, да лягушки. Уборы головные сняли, память почтить. Побледнели.— Как так-то, Вить? — онемел Крутский, в глаза товарища вглядываясь. — Как же?— Мертвого нашли уже. Огневое. Да парень наш ранил в ответ. Судя по крови той — долго не протянет.
Вновь тишиной болото наполнилось. Протянул Виктор бумагу с кровью засохшей, зашептал из сил последних, чтоб не заплакать.— В штаб велел сообщение старшина послать. Предупредить, чтоб отряд послали к нам. На подмогу. Сказал с вами к рельсам выходить, склады спасать.Усмехнулся Алексей, то на Крутского глядя, то на Ярового взгляд бросив.
— А товарища старшину, что, бросить? Вот так, с отрядом один на один? Надьку чтоб голыми руками спасал? Патронов то у него — не больше двадцати.
— Приказ есть приказ, — рявкнул Поломский.
— Тихо, оба! — взволнованно огляделся Максим Крутский, в тумане что-то услышав.
— Родину спасти надо! — отчеканил вновь Витя. — Людей поляжет больше.— А то, что свои полягут — плевать тебе, Витек? Я думал, тебе не все равно на братьев, сестер. А ты вон, что делаешь, — ядовито отозвался Волжский. — Свои это Родина. Свои!— Ты хочешь, чтоб и до семьи твоей добрались эти псы? — скалился Виктор, схватив за грудки сослуживца.
— Семья моя — и отряд. Иди один. За тобой не последую. Надю со старшиной спасать надо. Один дойдешь до деревни.
— Приказ был!Выдохся солдат. Не мог Виктор больше аргументов найти, чтоб все следовали. Не мог. Сил не хватало боле себя убеждать, что вернее так будет. Противоречия ему грудь рассекали. Горько и больно было. До жути. Но знал, что не последуют. Потому молча поднялся, крепче сжимая бумагу, и к деревне.— Не серчайте, братья. Выбор не всегда есть.
И исчез. Крутский его понял первым. С пренебрежением смотрели Яровой на пару с Волжским. Благо, вскоре, и сами поняли. Только тяжко стало вдруг троим. Резко груз на сердце упал.— Близко мы, ребята. Чую я, отродья эти недалеко, — чуть нахмурился Алексей.
Яровой и Крутский притихли. Гнилью запахло болотной, илом. И табаком.