Глава 9. Продвижение к врагу (1/2)
— Чего по курсу, Андрюх, — шепнул Волжский, рукой от лица ветки уводя. — Все никак не кончаются топи-то?— Сам чего, дурной, хотел? Местность-то какая, вспомни хоть. Беляев перед отправлением разжевал все. Тут леса — ствола два, да и все. Ковыляй давай. Да под ноги посматривай.
— Тихо вы, — вмешался Крутский, и обоим по затылкам стукнул. — Не шуметь!
Умолкли. Тихой гурьбой продвигались. Оружие только звенело на груди. Смеркалось. Вновь пелена глаза застилала — дым поднимался с земель. Не видать ног было. Вошли в трясину, по пояс. Льдом окатила по костям. Поежились, да стиснув зубы, вперед продвигаться стали. Пробивались сквозь ряску, ил мешал сапогам тяжелым, камыши сдирали с путей. Мрак вокруг повис. Словно мертвые вокруг лежали, в землях утопленных. Не по себе становилось. Крепче винтовки к себе притягивали.
Ветром гладь водяная волноваться начала — волнами пошла, листья березовые приносила к коленям погруженным. Красными личинками заискрила вода, мошки запрыгали вокруг. Отмахиваться начали, в глаза мошкара лезла, не увидать было ничего. Да и туман тяжестью на легкие давить начал.Вооружились солдаты палками. Крепко-крепко в руки взяли. В глубину направились. Пузыри показались со дна, бурлили топи.
— Дно не терять, — предупредил Андрей Яровой. Кивнул в сторону Волжскому, чтоб не зевал, и с опаской прямо пошел.Крутский за двумя еле успевал. Поменьше размером их был, да не тяжел, потому-то трясина не сильно тянула. Удерживался на плаву. Палка хорошей оказалась — тяжести несла, а по собственной — легче пистолета. Сразу ценность свою оправдала. Максим в сторону ушел, замер, палкой дно найдя.— Мужики, — остановились те, обернулись, а Крутский нахмурился немного. — Я по тому берегу пойду.— Чего это удумал? — выпалил Алексей, на Ярового глянув. — Чего делишься-то? Не положено. Приказ был.— Быстрее старшину нагоним. Да охват большей территории будет. Не боись, Лех. Связь не утеряем. Берег-то недалеко. Рядом тут. А чуть что — птицей запою. Уткой какой-нибудь закрякаю. Услышите, узнаете. Сами-то, крякать, не забывайте.
— Во дурной-то, Яровой, ты глянь, — не унимался Волжский, руками театрально размахивая. — Важный какой, глянь на него. Закрякает в случае опасности он.
Смеялись солдаты, головами качая. По плечу похлопали разведчика, да разошлись.
— Смотри мне, Крутский, — угрожал пальцем Яровой. — Вместе к девчонкам на танцы пойти собирались. Не учуди там.
— Слово дал — сдержу, — отозвался Максим, исчезая в поросшем камыше. Следы водяные его медленно затягивались. Только ил еще долго на поверхности плавал, оседая по крупице.
— Уж сдержи, пожалуйста, — под нос Волжский бубнил, палкой переставляя.
Сгустились тучи. Яростно небо делить начали. Сокрыли то черными облаками, засверкало впереди. Покатились один за другим раскаты грома. Стихия бушевать начала.Брел Беляев, по лесной земле ступая. Птицы ему в затылок пели, да лягушки с жабами показались. Ожили земли. Средь деревьев воды заблестели — болота впереди; вновь островок лесной кончался — не чуждо этим землям. Мужчина озираться стал. На сердце неспокойно было. Тревога сжала грудь. Близко Надька. Близко. Захлюпали сапоги где-то. Кусты затрещали. Что сил было в чащу упал. И тут резко силуэт в ночи зажегся. Крадется, да к тиши ночной прислушивается. Наклонился к водам, рукой трогает.
Михаил Ильич ползти начал. Прямо к силуэту. Нож оголил, у бережка найденный, да сжал крепко. Топи завыли, волнами задрожали. Солдат в тумане к ним чуть клонится, да водой кровь смывает с руки. Офицер уже подле был. Резко всадил тому в шею, разглядев одежды. Да рукой рот зажал вражеский. Птицы с кустов по вылетали, в рассыпную. Дрогнул лес, и замертво встал. Бился в руках немец, кровью исходил. Руки зацепить пытались, да дух спустил раньше. Обмяк в руках Беляева, дрогнул раза два, да повалился. Оставить нельзя было здесь. Решение принял старшина — прятать.Волок его к трясине через камыши илистые командир, оглядывался. Тишина мертвая была. Потом уж лягушки закряхтели снова, да сверчки. Спокойней стало. В воды тело опускалось неспешно. Тростник шуму создавать стал. Присел Михаил, вновь оглядываясь. Вдали дрожало что-то. Быстро он трясине тело предал. Кубышку сорвал рядом цветущую, поверх класть стал, ряской скрывал пузырящуюся воду. А движение все не утихало впереди. Попрятал нож в сапог, и тихо назад отходить начал, чтоб волн не создавать. Ближе звуки мерещились. Перекрестился старшина, в тростнике притаившись. Енот мимо пулей пролетел.— Тварь божья, чтоб тебя, — сплюнул, за кустами впереди наблюдая, и двинулся дальше. — Откуда ж лезете, черти? Откуда ж...По зеленой воде направился. Звуки вдали слышались. Плескания. Выныривать ужи стали неподалеку, ноги оплетать. Прищурился мужчина, сквозь туман глядел. Еще двое шли. Хилые, тяжести несли какие-то. Еле спину разогнуть на передышке могли. Этих за раз мог свалить. Если позади только не следует никто. Сглотнул ком Беляев, напряжение в груди почуял. Боязно было, ври себе — не ври. Боязно. Сильнее хлюпали сапоги, вода в стороны летела грязная. По трясине брели, отродья. На него прямо. На своем что-то шептали друг другу, да по сторонам глядели.
Погрузился старшина в ил по плечи, да голову себе запачкал склизкой землей. Измазался. Замер. Выжидал. Не подвели расчеты — рядом остановились. Котелок рядом поставили свой, да к воде. Схватил старшина у берега одного, да в ил бросил, локтем оглушив. И на второго полетел. Не растерялся если б тот, точно винтовкой Беляева приложил бы. Да среагировать не успел. Нож в сердце — секунды не прошло. Давиться начал, на колени оседая. Сразу умер. Не мучаясь. А первого — засосало водой черною. Само болото справилось. Мучиться с еще одним не пришлось.Оттащил тело старшина к кустам камыша, в заводи, поглубже. Специально от берега подальше отошел. Чтоб быстро исчезло. Хвала, что туман был. Не видно этой бойни было. Свидетелем только ветер был, да ночь безмолвная. Ужей с сапог Ильич спихнул и в озеро тягучее кинул, следом. На котелок глянул, постоял недолго, и его у берегов потопил. Слышалось что-то, снова и снова. Чудились немцы. Зверел Беляев. Глаза его огнем пытали. Крови жаждал за Грица и Васильеву. До боли в сердце жаждал. Да троих не осилил бы уже. Примкнул к земле, поверх трясины лег. Притих. Прошел кто-то близко. И исчез сразу.— Тебя не отдам, Надька. Хватит нам одного юнца погубленного. Хватит, — зашептал мужчина, голову приложив к земле.Заволновались вершины ивовые, березы задрожали. Ветер подниматься стал страшный. Огляделись солдаты. Мошки с растений водяных попрыгали. Лопались впереди пути пузыри большие, жабы попрыгали. Осели оба, притаились. Крутский заметил в тумане движение — сразу винтовку перед собой выставил. В кусты пополз колючие. Учащались шаги, хлюпали сапоги близко. Лопнул большой пузырь на центре болота — выскочил Поломский. Напоролся бы точно, коль не споткнулся бы.— Витя, ты? — шепнул грубо Яровой Андрей.