Укрощение строптивой или Как там было дальше гл.8 (1/1)
Катарина долго не могла справиться с порученным ей заданием. Она никогда этим не занималась. Состояние организма после похмелья не способствовало бодрому и здоровому процессу труда. Конское дерьмо, покрывавшее всё тело, нестерпимо пекло кожу. К тому же, в запертой конюшне было тяжело дышать, зловоние прямо спирало дыхание. После полудня Элена принесла ей обед: кислое молоко, хлеб, фрукты, кусок варёной говядины. Расторопная бабёнка уже успела подружиться с Грумио и тот похлопотал, чтобы хозяин оставил её в горничных. - Синьора, вы всё ещё уверены, что не хотите овдоветь? - поинтересовалась Элена, пока её хозяйка поедала обед, сидя на ворохе соломы. - А то ведь в роще неподалёку водятся поганые грибы... - Ни в коем случае! - с набитым ртом ответила Катарина. - Ничего страшного не произошло. И, если быть до конца честной, то я сама напросилась. Перегнула палку, что там говорить. Но, ничего, уверена, сегодня в постели мы помиримся! Вот только от дерьма отмоюсь... Но это оказалось не так просто. Запах конского навоза так сильно впитался в кожу, что не помогали ни горячая вода, ни душистое мыло. К тому же, на коже появились красные воспалённые пятна: местами конские фекалии здорово разъели её. Элена смазала воспаления лечебной мазью, но всё равно всё тело чесалось и зудело. Стоило ей улечься на супружеское ложе рядом с любимым мужем, как тот сморщил нос и замахал перед ним руками: - Фууу, ну и запах! Нет, милая, я не могу находиться с тобой в одной спальной, если ты испускаешь такое зловоние! - Так это же по твоей милости! - ядовито заметила Катарина. - Нет, по твоей. Ты ведь сама добилась того, что добилась. Не стоило тебе бунтовать - и у нас была бы сейчас радостная супружеская ночь. А вместо этого тебя ждёт одинокая кровать! - со вздохом проговорил Петруччо, поднимаясь с постели. - Мне придётся заночевать подальше от нашей спальной, куда не донесётся дух конюшни! - в голосе его слышался злой смешок. Катарина даже не успела расстроиться. Она так устала от непривычной работы, что уснула через несколько минут после того, как муж оставил её одну. Она заснула таким крепким сном, что утром Петруччо вновь не мог добудиться её. Он решил снова отправить её на исправительные работы, потому что не было похоже на то, что после чистки конюшни его жена усвоила преподанный ей урок. Не ощущалось в её поведении покаяния и послушания - и всё тут. Видимо, эта женщина была более крепким орешком, чем он предполагал. И поэтому она была обязана вычистить ещё и весь птичий двор. Но она упорно не желала пробуждаться для трудового дня. Петруччо знал, что надо делать. Нежно подняв её на руки, он пронёс её через весь дом на кухню и опустил в большую бочку со свежей колодезной водой, холодной, как лёд. Катарина в одну секунду освободилась от плена сна и заверещала так, что Петруччо едва не оглох. Она вопила и вопила, и, конечно, тут же предприняла наглую попытку выскочить из бочки. Но Петруччо положил ей на голову ладонь и с силой опустил вниз, заставив её нырнуть под воду, хлынувшую с краёв бочки на пол. Он продержал её так несколько секунд, затем позволив вынырнуть и схватить ртом несколько глотков воздуха. Он мокнул её ещё несколько раз, пока она не принялась слёзно молить его перестать это делать. - Ну, довольно, Котик, - промолвил Петруччо. - Ты умылась, да? Тогда добро пожаловать к завтраку. Подкрепись основательно, ведь впереди у тебя нелёгкий день, любимая жёнушка. Тело Катарины сковали судороги, она даже не могла выбраться из бочки, она бы и не сделала её, если бы не помощь Элены, кое-как вытащившей её и растёршей её тело сухим жёстким полотенцем, а затем принесшей ей сухую одежду. Ей пришлось чистить и птичий двор, обливаясь слезами злости и обиды. Обиднее всего было даже не то, что муж унизил её, заставив выполнять грязную работу, а то, что он отказывался с ней спать из-за дурного запаха, исходившего от неё - по его же вине. Он мог бы и не швырять её с головой в кучу конского дерьма. Тогда бы она в постели смогла заслужить его прощение, "замолить грехи", если они были. А теперь когда этот запах выветрится? Что ж, ей теперь так и томиться в одинокой постели? Затем появились ещё более тревожные мысли. Она, конечно, будет спать одна до тех пор, пока кожа её не избавится от зловония. А Петруччо? Он будет терпеливо и в воздержании ждать этого времени? Или всё-таки вольный, как ветер и обладающий правом когда угодно покидать дом, найдёт себе кого-нибудь, кто утешит его, другую женщину, шлюху, негодяйку, всегда готовую заменить любому мужчине его жену - на время?! От этих мыслей Катарину трясло, как в лихорадке и слёзы лились из глаз без перерыва. Нет, она должна любой ценой соблазнить своего мужа, стать для него привлекательной, желанной! К вечеру она, наконец, кое-как справилась с работой на птичьем дворе и снова вымылась в горячей воде с душистым мылом. Но проклятый запах навоза по-прежнему стойко держался на её коже. Она полила себя духами, в надежде заглушить его. И отправилась в комнату, которую выбрал себе для временного ночлега её муж.