День второй. Утро (1/1)

Когда на следующий день важный гость и его подруга не спустились к назначенному на девять часов завтраку, Грэйси пришла в сильное замешательство, не зная, как ей поступить. Будь в доме только свои, она бы, не задумываясь, включила музыку на полную громкость, но в присутствии важного гостя и его подруги (Грэйси старательно, даже в мыслях, избегала слова ?любовница?) этот способ был абсолютно неприемлем. В то время как Грэйси бросала нервные взгляды то на висящие на стене часы, то на собравшихся за завтраком мужа и друзей, Милена высматривала что-то в окне за ее спиной.— Ради бога, Милена! – не выдержала Грэйси. – На что ты там уставилась? – она даже обернулась, чтобы посмотреть, что там происходит.— Мне показалось, что в саду кто-то бродит.— Так сходи и проверь, — раздраженно отмахнулась от подруги Грэйси. ?Только у меня голова болит о том, чтобы все сделать как подобает?, — с горечью подумала она. – ?А этим и дела нет?. Словно почувствовав ее настроение, Алекс отодвинул тарелку и вызвался подняться наверх, чтобы напомнить гостям о вчерашних договоренностях. Грэйси уже почти кивнула – по привычке, но вовремя себя одернула: Алекс и без того вчера провел с Роном и Пэт больше времени, чем она. Вряд ли ее отец будет рад услышать, что стратегически важный для него партнер больше общался с его зятем, а не с дочерью. Подумав так, она отправила мужа отнести в лодку все, что было приготовлено для пикника.Когда они остались на кухне вдвоем, Мэттью потянулся, как сытый и оттого весьма довольный жизнью кот, и так же по-кошачьи промурлыкал:— А эта Пэт – сладкая штучка. Я бы с ней…, — он многозначительно пошевелил бровями.Грэйси едва не запустила в него тарелкой.— Если ты, — зашипела она, — кобель ты этакий, не то что пальцем – словом ее заденешь…, — она схватила со стола нож для масла и выставила его перед собой как потенциально смертельное оружие.Мэт вскинул руки в примирительном жесте:— О, о, о! Грэйси-Воительница! Успокойся, радость моя! Ты же знаешь – ты моя первая и единственная любовь.Грэйси презрительно фыркнула, бросила нож на стол и встала из-за стола. Время шло, гостей надо было будить.*****Дверь в Восточную спальню оказалась приоткрытой. Судя по освещению, занавески на окнах этой комнаты были раздвинуты, что говорило о том, что ее обитатели уже наверняка проснулись, однако из-за двери не доносилось ни звука. Грэйси деликатно поскребла пальцами по дверной филенке и снова прислушалась: ничего. — Эй, можно к вам? — спросила она, а потом, не получив ответа, все же решилась и открыла дверь пошире.Первым и самым главным, что заметила Грэйси, заглянув в гостевую спальню, была Пэт. Девушка была одна, она спала, лежа на животе и если не совсем поперек кровати, то близко к тому, и спала она обнаженной. Оба одеяла валялись на полу, одна из темно-зеленых простыней свисала с кровати, грозясь в любой момент присоединиться к своим более теплым собратьям, а другая обвивалась вокруг тела Пэт как изысканное вечернее платье, которое не оставляет воображению заинтересованных наблюдателей ни малейшего шанса. Удивительно, но все это не выглядело непристойным или вызывающим, даже особо эротичной эту картину сложно было назвать. И поза, в которой лежала Пэт, и ее нагота были совершенно естественными, как будто она спала не в чужой кровати с чужим мужем, а у себя дома в постели с мужчиной, который ей принадлежал, по праву или нет – это уже совсем другой разговор, не имевший к данному моменту никакого отношения. Грэйси с досадой подумала, что уже и не помнит, когда она сама ложилась спать без ночной сорочки или пижамы – даже популярные в последнее время ?спальные? футболки она отмела как неподходящий ночной гардероб. Мало того, они с Алексом уже давно не делили одну простыню или одеяло на двоих. Даже общая — супружеская! — постель их не объединяла, большую часть ночей каждый спал на своей половине кровати. Все эти границы (пижамы, раздельные одеяла, десять сантиметров расстояния между подушками) начала устанавливать Грэйси, Алекс поначалу пытался их нарушать, но быстро сдался, не желая раздражать жену. Долгое время ее это устраивало, но сейчас, глядя на безмятежно спящую Пэт, правая ступня которой свисала с одного края кровати, а кисть левой руки уже окунулась в пятно солнечного света на краю другой, Грэйси впервые задумалась…— Простите нас, — раздался за ее спиной мягкий мужской голос. — Похоже, мы проспали.Грэйси вздрогнула от неожиданности и, вместо того, чтобы обернуться, сделала шаг назад, инстинктивную попытавшись закрыть дверь. Разумеется, она натолкнулась на стоящего прямо позади нее Рона, наступив ему при этом на ногу.— Осторожно, — добродушно рассмеялся он, придерживая ее за локоть. – Очень мило с вашей стороны, что вы поднялись нас разбудить. Надо было с вечера вас попросить, это сделать. Пэт ненавидит будильники, предпочитает просыпаться сама, но сегодня утром…, — он виновато пожал плечами. Грэйси вспомнила сцену, открывшуюся ее взгляду минуту назад, и неожиданно даже для себя брякнула:— Если вам нужные свежие простыни…Брови Рона едва заметно дернулись: то ли удивленно, то ли иронично. Грэйси почувствовала себя полной дурой.— Если нам что-нибудь понадобится, мы вам обязательно скажем, — успокоил ее Рон, берясь за ручку двери. – Пока же все просто замечательно. Он уже вошел в комнату, а она все еще стояла перед дверью (?Как дура!?). — Мы спустимся через пятнадцать минут, — пообещал ей Рон. — Если еще не поздно, и все наши планы в силе.— О, да! То есть, нет, еще не поздно, — пробормотала она и пошла, наконец, прочь. Очевидно, Рон снова неплотно закрыл за собой дверь, потому что уже через секунду Грэйси услышала у себя за спиной:— Пэт, дорогая, просыпайся, птенчик! Нас люди ждут.Спускаясь по лестнице, Грэйс подумала вдруг, как здорово, что она пошла будить гостей сама, а не отправила с этим поручением Алекса. Или еще того хуже – Мэта. Да кого угодно! И нет, конечно же, она совершенно не завидует, вот даже нисколечко. Наверное…*****— Пак! Кому говорю? Вставай, маленький засоня, — Оберон ущипнул Робина за пятку, тот недовольно дернул ногой и едва не попал королю по одному из наиболее чувствительных мест на его теле.— М-м-гым-ма, — донеслось из-под подушки, которой эльф безуспешно пытался прикрыться от настойчивой действительности.— Еще раз, – Оберон сел на край постели и потянул подушку на себя, прихватив заодно и пальцы Пака.— Я не маленький, — проворчал тот, приоткрывая один глаз.— Подымайся, померяемся, кто из нас выше ростом.— Не хочу.— Надо. Нас уже ждут. Мы и без того опоздали к завтраку. — Это все из-за тебя, — проворчал Пак, переворачиваясь на спину. – Вчера я с самого утра глаз не сомкнул, сегодня тоже весь день не спать. Тебе следовало дать мне вздремнуть хотя бы ночью, а не заставлять меня заниматься всем этим непотребством, — он, наконец, открыл оба глаза и теперь смотрел на короля с укоризной.— Ну, прости, — сказал тот без нотки раскаяния в голосе. – Днем нельзя, мы бы привлекли их внимание. Оно нам надо?Пак что-то пробубнил и попытался снова накрыть голову подушкой. Оберон поймал его за руку.— Хозяйка уже приходила нас будить.— Она меня видела?— Угу.— Хорошо.— Ну, все, хватит, — Оберон встал, стаскивая Пака за собой. Тот непременно шлепнулся бы на пол – на кучу одеял, если бы король не подхватил его под мышки и не поставил на ноги. Эльф принюхался и, подозрительно прищурившись, спросил:— Ты уже выходил?— У людей и королей эльфов по утрам принято умываться.Пак презрительно фыркнул.— Кроме того, я пообщался с твоей вчерашней знакомой.— Это с которой?— С феей, которую ты видел в саду. Или с ее товаркой – я не знаю, была ли это та же самая. Объяснил, что мы тут по делу, а не забавы ради.Пак застыл на полпути к стоявшему в углу платяному шкафу.— Ты ее боишься? – настороженно поинтересовался он.— Кого? Фею? – Оберон рассмеялся. – Что за чушь ты несешь?— Да к троллю под мост эту фею! Я про королеву Титанию.Оберон нахмурился – иногда ему хотелось придушить этого поганца за его вопросы.— У меня есть для этого повод?Пак пожал плечами и начал перебирать ?свой? гардероб. Оберон постоял, размышляя над собственным вопросом:— Титания сама настаивала, чтобы я разобрался с этими людьми, воспользовавшись всеми доступными мне средствами, так что фактически у меня – у нас – полный карт-бланш. — Не ругайся.— А ты не притворяйся, что впервые слышишь это слово, — король сменил рубашку на футболку с абстрактным рисунком и закончил свою мысль, — Однако никогда не помешает довести до ее сведения, что не все так, как ей кажется. Тебе же не хочется посреди всего этого, — он махнул рукой в сторону окна, — иметь дело еще и с разгневанной Титанией, подгоняемой доносами ее верных шпионок, которые опять все не так поняли?— Ты всегда можешь сказать, что это я во всем виноват, — подсказал ему Пак.— Перестань! Я уже давно этого не делал.— Вообще, я это заметил, — Пак смущенно улыбнулся и тут же повернулся к Оберону спиной.Король несколько секунд смотрел на его лопатки, будто впервые их видел, затем опомнился, поправил пояс своих шорт и направился к двери.— Я спущусь, скажу, что ты скоро к нам присоединишься. У тебя пять минут.— Слушаюсь и повинуюсь, — не оборачиваясь, ответил Пак.*****Пэт появилась на веранде ровно через четыре с половиной минуты – умытая, с волосами, собранными в пышный хвост, в широкой полупрозрачной блузе оранжевого цвета, из-под края которой время от времени (когда Пэт наклонялась или слишком резко поворачивалась), выглядывали крохотные шортики. Она, как и Рон, снова была босяком, новый шнурок на ее лодыжке был сплетен из коричневых и желтых нитей.— Ну! – весело воскликнула она, помахав всем рукой в знак приветствия. – Где ваша чудо-лодка?— А как же завтрак? – забеспокоилась Грэйси. – Вы же ничего не…Пэт ойкнула и убежала в дом, но почти сразу вернулась, на ходу вгрызаясь зубами в огромное сочное яблоко.— Фот, я фафтакаю! Рон укоризненно покачал головой.