Обмен магией (1/1)

Клеменс отчего-то нервничал. Свадьба планировалась в очень тесном кругу. С его стороны?— мама с папой, Эйнар и Соульбьёрт. Со стороны Маттиаса?— только родители. Клеменс никогда не задумывался над словами предков с портретов. Не бывает так, чтобы у человека совсем не было друзей. А потом все же понимаешь, что бывает, если этот человек Маттиас.Клеменс вздохнул, подходя к большому зеркалу с посеребренной рамой в холле. Маттиас обязан был оценить его внешний вид. Свой костюм Клеменс шил сам. Разрезал чёрный пиджак пополам, оставляя левую часть, к нему с задней стороны заклинанием отменного шитья прикрепил ремни. Два шли параллельно друг другу на талии и застегивались пряжками спереди. Ещё один, точно так же параллельно пришитый на задней части сверху, огибал шею и спускался вертикально вниз, прикрывая сосок, заканчиваясь на уровне щиколоток. Он был соединён мелкими заклепками с остальными ремнями, чтобы таким образом плотно облегать тело. Вышло лучше, чем Клеменс себе представлял. Оставаясь верным своим принципам, он все же подстроился под Маттиаса.Подстраиваться под Маттиаса. Как отвратительно это звучало. Такого не должно было случиться. Но Клеменс не видел другого выхода. Либо боль и унижения, либо возможность нормально прожить жизнь. Маттиас так и сказал вечером накануне. ?Перестань играть обиженную недотрогу. Быстрее привыкнешь к моим условиям, быстрее начнёшь наслаждаться жизнью, а не ненавидеть её?. Он почему-то всегда оказывался прав. Все это время до свадьбы Клеменс много думал. Ему никуда не деться ни из этого дома, ни от самого Маттиаса. А он… он отдалился. Замкнулся. Большую часть времени, если Клеменс не был на занятиях, Маттиаса он почти не встречал.Никогда не думалось, что без чертового Маттиаса Харальдссона, что находился через две стенки, будет так одиноко. Даже тоскливо. Быть рядом с Маттиасом и не получать от него никакой полюбившейся ласки?— действительно продуманное наказание. Клеменс надеялся, что это скоро пройдёт.Он грустно рассматривал отражение, поправляя кожаные штаны. Два цвета: чёрный в преимуществе над белым. На шее тройная цепь вместо привычного ошейника. Глаза подведены. Клеменс подумал, что выглядит достаточно очаровательно, но все же трагично для такого праздника. Для него сегодняшний день, прежде всего, был прощанием с прежней жизнью.—?Долго любоваться собой будешь? Подойди сюда,?— раздался любимый грубый голос откуда-то из гостиной, и Клеменс, вздохнув, отправился к нему.Маттиас уже закончил настраивать камин для всех гостей, поэтому сейчас рассматривал своего партнёра непроницаемым взглядом. Клеменс шёл уверенно, не стесняясь аналогичным потребительским образом оценивать его внешний вид. Маттиас в белом, это уже хорошо. Какая-то короткая мантия, больше напоминающая военный китель, с погонами, один из которых удерживал под собой огибающий наискосок тканевой ремень чёрного цвета, он же огибал талию и спереди соединялся фастексом. Чёрные штаны, чёрные сапоги с острым носом. Чёрный платок, прикрывающий грудь.—?Фюрер.Маттиас изогнул бровь, властным жестом притягивая партнёра к себе. Пальцы впились в оголенный бок, губы опустились к нежному уху, неприкрытому волосами из-за малета. Маттиас что-то спросил. На немецком. По изящному телу пробежалась дрожь. Нет! Опять!.. Клеменс приоткрыл губы, совершенно не зная, что сказать, ведь он не понимал ни слова. А вот его тело моментально откликнулось. Маттиас издевательским тоном повторил вопрос, горячим дыханием опаляя чувственную кожу.—?Матти… — хрипло проговорил Клеменс, тут же прочищая горло. Руки устроились на широких плечах, а Маттиас все говорил и говорил, требовательность чередуя с эротичностью. Сложно было не ощутить собственной грудью чужое учащённое сердцебиение. Клеменс слегка откинул голову назад, закрыв глаза. Какого чёрта он тут творил? Каминная сеть была открыта, и в любой момент в гостиной мог оказаться кто угодно! Пальцы Маттиаса спустились с бока ниже, подцепляя и натягивая выглядывающий из-под штанов тонкий ремешок кожаных стринг. Клеменс едва слышно простонал. Блять! —?Матти, пожалуйста…—?Не терпится, сучка? — спросил Маттиас ледяным тоном. Клеменс тут же отвел взгляд. Нельзя было другие слова подобрать? Обязательно унижать? Пока одна ладонь продолжала натягивать ремешок, что уже впивался в кожу, другая зарылась в светлые волосы, грубо вцепившись. —?В глаза мне смотри.Клеменс задрожал. Этот низкий голос внушал страх. Возбуждение. И снова страх. Против своего желания Клеменс послушался.—?Скажу коротко: если мне сегодня что-то не понравится, твои родители,?— Маттиас выделил эти слова, на что Клеменс, все ещё часто дышащий, плотно сжал зубы, смотря с ненавистью,?— поволнуются. Я ничего такого особенного не сделаю. Но вот задуматься заставлю. Ты же не хочешь этого, верно? Малыш Клемми только встал на путь истинный, он же не может никого разочаровать, да? В какой раз-то уже, мм? — Маттиас умело давил на больное, крепче прижимая его к своему телу.?— Жаль, что твои родители уже разочаровались в тебе полностью, иначе я бы без проблем поставил те же условия, Матти,?— хмыкнул Клеменс, настойчиво отстраняясь и смотря в глаза с вызовом.Зря. Маттиаса в последнее время очень легко удавалось вывести из себя. Вспыхивал он, как от искры. Тяжелая рука резко замахнулась над красивым нежным личиком и почти совершила непоправимое. Но вспыхнувший зелёным камин, а затем и весёлые голоса оттуда, предотвратили насилие.—?Мама, папа! —?Клеменс в два шага оказался в другом конце гостиной, крепко обнимая родителей. Сердце стучало от страха, как бешеное, и он надеялся, что никто этого не заметит или примет за радость. Его партнёр слишком увлекся, надо будет поговорить с ним на эту тему.Маттиас делал медленные глубокие вздохи, наблюдая за семейной идиллией. Бесконтрольная ярость порой настораживала. Он всегда мог держать свои эмоции в узде, а тут малейшая дерзость от Клеменса — и кровь вскипала. Он позвал своего домовика и приказал помочь гостям раздеться. Затем поспешил сам подойти и поздороваться. Родители Клеменса очень тепло к нему относились. Раун захвалила выбранный костюм за верность немецким традициям и хорошее сочетание с современной исландской модой. Маттиас был едва смущён, но приятно удивлён, что его сшитый на заказ костюм высоко оценили. Клеменсу тоже нравилось, по его увлечённым глазам было заметно, хоть он и слова не проронил.—?Маттиас, у тебя очень красивый и ухоженный дом. Ты давно живёшь один? — Никюлаус не стеснялся расспрашивать Маттиаса обо всем, пока бродил вдоль стен и рассматривал картины вместе со своей супругой. Осталось дождаться других гостей, и скромная церемония начнётся.—?Да… лет с четырнадцати. По своей инициативе. Мне нужно было развить в себе самостоятельность, и я попросил родителей дать мне возможность жить тут. Несмотря на то, что я бывал здесь только на каникулах, мне это помогло,?— Маттиас слегка улыбнулся, большую часть времени отвлекаясь на Клеменса: его бледное изящное плечо часто соприкасалось с белым кителем.—?Родители Маттиаса жили здесь с самой своей свадьбы до переезда в Германию. Это такая… семейная традиция. Первые годы брака жить на краю света, зато вдвоём. Это помогает зародить семью такой, какая она должна быть. Без всякого влияния извне. Только природа, магия, покой и тишина. Познавать друг друга в такой атмосфере лучше всего. Странная традиция, но мне по душе. В этом что-то есть,?— родители Клеменса, все ещё не привыкшие слышать что-то достойное от своего сына в последние годы, удивлённо переглянулись, и он поспешил отвести взгляд на… Маттиаса. Неосознанно ища поддержки.—?А сейчас в этом доме возьмёт своё начало новая семья. Наша,?— Маттиас мягко приобнял Клеменса, пальцами успокаивающе погладив бледное плечо,?— я рассказывал ему эту историю ещё давно… честно, не думал, что он придаст ей значения или вообще запомнит.—?Я все помню, Матти, что касается тебя. Даже то, что портреты своими сплетнями мешают тебе думать, и ты прогоняешь всех вон. Поэтому рамы обычно пустуют. Зато сегодня все собрались посмотреть на наш праздник,?— со стороны красивых старинных рам послышалось возмущённое фырканье.Клеменс внимательно смотрел в серые глаза. Кажется, любимый супруг действительно удивлён был услышать такие комментарии. Мать Клеменса достала платок из кармана своей красивой вышитой ночными звёздами мантии и стёрла непрошеные слёзы. Никюлаус напомнил ей про обещание не плакать хотя бы в такой день. Клеменс заметно напрягся, но камин опять загорелся зелёным пламенем.***Клеменс готов был поклясться, что слышал, как хрустели чьи-то суставы, когда Маттиас и Эйнар обменивались рукопожатиями. Эйнар ещё в прошлый раз четко дал понять, что настроен против их отношений. Доступно объяснил, почему. И Клеменс даже прислушался. Просто у судьбы было своё видение мира, поэтому сейчас их с Маттиасом связывали красивые кольца на пальцах. А ещё целый шкаф скелетов. Маттиас был спокоен, как удав, а вот Эйнар пытливым взглядом искал подвох. Клеменс тактично отвернулся, помогая Соульбьёрт снять пальто. Та сияла, как тысяча солнц. Она действительно была очень рада за Клеменса. Поправив волосы ладонью, она радостно помахала рукой родителям друга. С Ханниганами Соульбьёрт была знакома с зимних каникул. Клеменс звал в гости, они тогда мило провели время за обсуждением любимого античного искусства.—?Что ж, Маттиас… —?Эйнар, обратившись к нему в отсутствие Клеменса, не скрывал недоверия,?— как же так вышло, что ангел полюбил ублюдка?—?Очень просто. Между нами всегда были сильные чувства. Разве что отрицательного характера,?— Маттиас наблюдал за тем, как Раун поглаживала смеющуюся Соульбьёрт по животику, настаивая на том, что у неё будет дочь. — Наверное, мы достаточно повзрослели, чтобы взять абсолютное значение. И принять себя.—?Умничаешь все? —?Эйнар перевёл взгляд на свою супругу, затем на хлопочущего рядом лучшего друга. Клеменс часто кидал взгляды в их сторону. Волновался. Эйнара это не успокаивало. —?Не дай Мерлин я узнаю, что ты хоть пальцем его тронешь…—?Трону. И не только пальцем. Клеменс — мой партнёр, у меня есть все права делать с ним все, что заблагорассудится. И, поверь мне, он точно не будет против,?— проговорил Маттиас нехотя, даже немного лениво, почти в стиле своего мальчика. Эйнар действительно считал, что они тут все святые?Тот подорвался, но Маттиас уже направил палочку в сильную шею, начиная предупреждающе понижать голос.—?Не надо угрожать мне в моем же доме, Эйнар. Иначе твои…—?Экспеллиармус.Палочка резко вылетела из рук и была поймана ладонью Харальдура. Скулы повернувшегося тут же Маттиаса от злости и смущения покрылись красными пятнами. Неожиданно появившийся из ниоткуда отец убрал его палочку в свой внутренний карман, прочищая горло.—?Приносим извинения за опоздание. Раз уже все собрались, думаю, можем начинать, да? —?мужчина в строгом костюме с укором посмотрел на сына. Маттиас совсем от рук отбился, если на своём же празднике устраивал драки.Кики приготовила ошеломительный стол. Множество любимых всеми блюд, свежая выпечка, легкие десерты, алкоголь и традиционные скандинавские напитки. По большей части с выбором блюд помогал Клеменс, потому что гостей с его стороны было немного больше. Маттиас же подготавливал приглашения (без задумок Клеменса тоже не обошлось), подписывал их и рассылал. Если родители были в курсе, то от Эйнара и Соульбьёрт Клеменс получил две разные совы почти в одно и то же время.?Мерлинова борода, Клеменс, я так счастлива за вас! Неожиданно немного, но я не сомневалась, что вы созданы друг для друга! Букет не зря поймал! Мы с Эйнаром уже думаем над подарком…??Клеменс, ты сошёл с ума? Ты уверен, что не находишься под влиянием какого-то зелья или проклятья? Я в глубоком шоке. Мы придём на ваше торжество, и я лично все проверю. Ты мне как брат, учти, что я тебя не брошу…?Пододвигая свой стул вплотную к стулу уже севшего Маттиаса, Клеменс поймал себя на мысли, что у него лучшие на свете друзья.***Отчего-то волнение Клеменса не проходило, и он незаметно глушил его убойной дозой огневиски, благо, старинные бокалы наполнялись сами собой. На удивление, их родители быстро нашли общий язык. Матушка Маттиаса мёртвого разговорила бы, он сам любил так шутить. Краем уха Клеменс слышал, как она рассказывала о детстве своего сына. Да и в целом разговор базировался на детях, потому что завела его Соульбьёрт.Клеменс был доволен тем, что на него обращали минимум внимания. Даже Эйнар. Скрывать тоску становилось все сложнее. Этот день официально отрезал его от прежней жизни и бросал в новую, ещё неизведанную, но смертельно опасную. Интересно, не сожги он ту библиотеку, их с Маттиасом отношения доросли бы до уровня брака? Брак по любви. Предел мечтаний. Клеменс тяжело вздохнул, робко укладывая голову на широкое плечо партнёра. Маттиас в то же мгновение обнял его.—?Матти, ты сегодня угощаешь очень вкусным огневиски,?— тихо проговорил Клеменс, поднимая бокал с темной жидкостью на свет.—?Перебрал? — осторожно спросил низкий голос. Заботливо. Клеменс поморгал, ставя бокал на стол и полностью поворачиваясь корпусом к Маттиасу, чтобы иметь возможность смотреть в глаза.—?У меня ощущение, что сейчас ты, ухаживая за мной большую часть вечера, не играешь,?— едва слышно проговорил Клеменс. — Ты хочешь быть нежным. Давать мне тепло. По крайней мере, сейчас. В остальное время ты… ты будто запрещаешь себе это. Вытесняешь все хорошее злобой, потому что другого отношения я не заслуживаю. Я понимаю, что ты чувствуешь. Как я тебе противен. Но дай мне шанс, пожалуйста. Я без тебя не смогу, Матти. Я очень от тебя завишу. От твоей улыбки, твоих горячих ладоней и чувственных губ.—?Я могу налить тебе шампанского, оно легче.—?Матти,?— Клеменс в отчаянии устроил ладонь Маттиаса на своей щеке. Длинные пальцы мягко гладили горящую от градуса в крови кожу. — Поцелуй меня?—?Что, Эйнар смотрит? Хочешь поиграть в примерную семью и обезопасить друзей от неправильных мыслей? —?Маттиас не переставал издеваться, но все же свободной рукой притянул его к себе. Ладонь начала ласково поглаживать висок.—?Что? —?Клеменс постепенно расслаблялся от любимой ласки и туго соображал из-за алкоголя. —?У тебя нежные губы. Я люблю, когда мы целуемся. Люблю целовать тебя. Люблю… тебя. Очень.Маттиас нахмурил брови, рассматривая детское лицо. Большие серые глаза полнились преданностью. Болью. Тоской. Действительно любовью. Длинные ресницы были влажными, как и весь макияж, который продолжал казаться аккуратным. Красивый нос, орлиный, профиль словно был выточен лучшими магловскими скульпторами ранних веков. Тонкие губы, очень чувственные, были искусаны. Клеменс терзал их, когда нервничал. И когда боялся. Маттиас знал это непокорное тело наизусть. —?Матти…Ладонь Клеменса с неприсущей ему неуверенностью легла на бедро своего партнёра. Для Маттиаса это стало спусковым крючком. Пухлые губы накрыли вишнёвые, уверенно целуя. Клеменс прижался к широкой груди, запуская обе ладони в темные волосы. Поцелуи с Маттиасом всегда были особенными. Клеменс не помнил абсолютно ничего сразу после касания его губ к своим губам. Только жар, желание и приятную сладость. Даже если Маттиас умело играл сейчас свою любовь, пускай так. Клеменс готов был обманываться, обжигаться, лишь бы забываться в этих сильных руках, как раньше. Маттиас настойчиво углубил поцелуй, доводя тихое мычание до полноценного стона.—?Молодые люди, мы вам не мешаем?—?Ник! Они взрослые и сами могут решить!Маттиас нехотя прервал поцелуй. Клеменс облизнул губы, делая глубокий вдох. Аккуратные ладони загладили слегка вьющиеся темные волосы, что успели выбиться из идеальной причёски во время порыва страсти. Они слишком долго смотрели друг на друга. Маттиас наклонился, поцеловал Клеменса в щеку и наконец выпрямился, обводя взглядом своих гостей. Столько многозначительных улыбок. Даже отец улыбался. Даже не иронично. Хороший огневиски, надо запомнить.Соульбьёрт, прервавшись от очередной оживлённой беседы, весело заметила, что она такое видит не в первый раз. Клеменс растерянно улыбнулся, когда вспомнил про поцелуй в библиотеке и побег, смущаясь ещё больше и вновь делая пару глотков алкоголя. Для успокоения.—?Рыба специально для тебя приготовлена, а ты даже не пробовал,?— тихо заметил Маттиас, пока его ладонь уверенно легла на бедро, облаченное в черно-белое кожаное одеяние. Ладно. Он побудет эталоном любимого человека ровно до того момента, как последний гость покинет этот дом. Побудет тем, кем был раньше, как тогда, в Германии. Воспоминания закрадывались в разум. Маттиас жалел, что эти святые для него события Клеменс опорочил своей глупостью. Ладонь крепче сжала упругое бедро.—?Я… я что-то немного… Пойду умоюсь.Клеменс встал моментально, извинился и метровыми шагами вышел из столовой. Маттиас едва слышно рыкнул. Блять! Эйнар смотрел на него в упор.—?Маттиас, а как ваши дела в институте? Профессор Франдт все ещё не вернулся? —?Соульбьёрт, которая пила безалкогольный глёг, наконец осмелилась спросить что-то у хозяина дома лично.—?В институте? Не знаю,?— Маттиас слегка пожал плечами, беря в руки нож и вилку. Не вовремя эту тему подняли. Очень не вовремя. — Меня отчислили. За поджог.За столом повисла гробовая тишина. Маттиас изогнул бровь. Что, Клеменс не рассказал такого ужаса о своём избраннике родителям и близким друзьям? Какая жалость.—?Как же… как так вышло? Вы же не могли это сделать!—?Все верно, вы всегда были очень наблюдательны, Соульбьёрт,?— Маттиас едва заметно усмехнулся, сжимая нож сильнее,?— кому-то нужно было меня подставить. И у кого-то это получилось.—?Не ной уже. Будь я в такой ситуации, на меня бы не смели даже думать. А на тебя подумали. Значит, было, за что,?— Харальдур, не скрывая раздражения, вытер руки салфеткой.—?Может быть, папа,?— спокойно проговорил Маттиас, не подвергаясь провокации. Его контроль над собой пока что был абсолютен. — Может, это и вправду был я. Пришёл в гнев от ошибки в переводе трудов Канта, потому что когда-то досконально изучил их оригинал, и сжёг к Мерлину большую часть книжных залов. Тайна. Загадка.Шутку оценила только Соуль. Маттиас бросил взгляд на настенные часы. Гости скоро должны были начать расходиться, как того и требовал этикет. И он сможет заняться Клеменсом. А вот, кстати, и он. Посвежевший, успокоившийся. Сел рядом, укладывая салфетку на колени. Соульбьёрт тут же обратилась к нему:—?Клеменс, ты не говорил, что в институте был пожар…—?Я… Я никому не говорил из дорогих мне людей. Они бы разволновались, а ведь все обошлось, правда? —?он осторожно перевёл взгляд на партнёра. Маттиас хладнокровно поглаживал корпус бокала. Неправда.***Гости разошлись нехотя, но вовремя. Соуль призналась, что немного устала, и Эйнару не оставалось ничего, кроме как позаботиться о её комфорте и доставить домой как можно раньше. Маттиас был удовлетворен тем, что Клеменс мало общался с лучшим другом. Некрасиво было так явно лезть не в своё дело. Клеменс сам выбрал свой путь, пускай идёт им до конца. Камин погас в последний за вечер раз. Родители Маттиаса без проблем трансгрессировали сразу после того, как Харальдур вернул волшебную палочку сыну.—?В спальню. Живо. Пять минут на подготовку… если ещё не готов.Сердце Клеменса ушло куда-то в пятки. Страх накрыл лавиной. Все же… все было так хорошо! Маттиас удалился в сторону гостиной, Клеменс поспешил по лестнице вверх. Организм был расслаблен от алкоголя, тело не слушалось. В комнату Маттиаса Клеменс в статусе его партнёра заходил впервые. Почти ничего не изменилось, разве что вместо полуторки стояла большая кровать.Клеменс прекрасно понимал, что через несколько минут будет происходить на этой кровати.Одежда легла на подлокотник кресла. Украшения?— на стол. Серёжки Клеменс решил оставить, ведь ему они нравились. Комплект чёрных ремней затянулся на сильном теле. Ещё две минуты. Клеменс взглянул в зеркало, поправил ремешки. Он уже подготовился в том смысле, какое придал своим словам Маттиас, когда выходил якобы умыться. Готовился несколько дней, читая купленную в особых магазинах литературу сексуального характера. Сложные заклинания на латыни, применяемые в медицине, ловко войдут в домашнее практическое применение. Взмах палочкой, и организм очищается. Ещё взмах — и вязкая прохладная субстанция почти сведёт боль к нулю. Клеменс подозревал, что Маттиас не станет заботиться о его комфорте, и теперь был просто уверен в этом. Маттиас был в ярости. Красивый, низкий голос опять отдавал металлом. Соульбьёрт расспрашивала про недавний случай в институте, и красивые пальцы в то же мгновение сжимались на ножке бокала. Клеменс следил за каждым его движением в тот момент.Несколько секунд. Клеменс услышал тяжёлые шаги в коридоре. Пульс опять участился. В какой именно момент жизни Клеменс начал бояться Маттиаса? Или он боялся его реакции? Может, её отсутствия? Боялся жизни без его восхищённых взглядов на своём теле, без ласковых рук? Дверь резко распахнулась, кажется, даже пинком. Клеменс вздрогнул, сразу опускаясь на колени. Маттиас переоделся. На нем были те тонкие виниловые штаны на резинке. Под ними, конечно же, опять не оказалось белья. Отчётливо виднелся рельеф члена. Бледное тело аналогичным образом оплетали красивые ремни. На Маттиасе их было гораздо больше, он хотел напрочь закрыть себя. Даже на руках — митенки. Клеменс глубоко дышал, не поднимая взгляда. Большая ладонь потянулась к бледной щеке, несколько резко прошлась по горячей коже и опустилась по шее вниз. Клеменс судорожно втянул воздух. Забыл!..—?Ошейник где? — рыкнул?Маттиас, хватая Клеменса за волосы и дёргая назад, заставляя поднять глаза. Тот беспомощно бросил взгляд на письменный стол. —?Нихрена нормально не можешь сделать, сука ебанутая! —?Маттиас был не просто крайне зол, он был в чистейшем проявлении ярости. Глубоко и часто дышал, отчего мышцы живота красиво сокращались. Это нужно было нарисовать. —?Работай! —?ладонь надавила на затылок и вжала лицо в член. Клеменс в то же мгновение стянул чёрные штаны вниз, до колен. —?Учти, сука, если пискнешь, дёрнешься или укусишь, я тебя в окно вышвырну! —рявкнул Маттиас, доводя до дрожи, и отпустил светлые волосы. Клеменс ощущал, как рамки между БДСМ-отношениями и безумным насилием расплываются. Не было никакого сомнения в том, что Маттиас сдержит своё обещание. Ладонь накрыла член, направляя головку в рот. Вишнёвые губы робко коснулись ее, затем язык описал контур. Маттиас смотрел на Клеменса из-под полуприкрытых век. Страх Клеменса возбуждал до безумия. Он трясся, как банный лист, но старался. Щеки покраснели, прикрытые ресницы очаровательно обрамляли веки.—?В глаза смотри мне.Клеменс поднял взгляд. Зрачки Маттиаса были расширены. Заволакивали в темноту, не предвещающую ничего хорошего. Колени, не привыкшие, уже начинали ныть. Губы натирало. Член Маттиаса оказался слишком большой для неумелого рта.—?Ну что ты стесняешься, Клеменс? Ты же так хотел работать ртом, так работай полностью! —?Маттиас надавил на затылок, вынуждая заглотить член до конца. Затем ещё раз. Клеменс ощущал, как задыхается. Ладони уперлись в бледные бедра, на что Маттиас, привычным жестом натянув светлые волосы, настойчиво продолжил толкаться в горячее горло. Клеменс начал плакать. Зубы чудом не цепляли чувствительную кожу. Макияж потек, пачкая щеки чёрными тенями и тушью. Маттиас подумал о том, как Клеменс сейчас красив. Сломленный, униженный, напуганный, но все равно возбужденный. Его тело любило грубость и принуждение, а разум хотел нежности. Сплошное противоречие. Светлые глаза просили пощады, но Маттиас не придал значения, грубо отпихнув его только тогда, когда его начало мутить. —?Так себе. От тебя, суки, ожидал большего.Клеменс рухнул на пол. Маттиас надавил сапогом на бледную шею. Клеменс часто дышал, стирая слёзы и тихо всхлипывая. Отвернул голову, стараясь не смотреть на него.—?Мне напомнить, зачем ты здесь? —?Клеменс молчал. —?Всегда красивый, всегда желанный, сексуальный и инициативный, вот таким ты должен быть, чтобы удовлетворить мои потребности,?— подошва надавила на губы. Клеменс громко всхлипнул. — Даже если так сильно хочется плакать, делай это сексуально. Красиво. Я начал ценить искусство благодаря тебе. Поэтому давай этот чудесный акт насилия, каким ты его видишь, превратим в акт искусства, каким вижу его я. Ты все понял?Клеменс утвердительно кивнул. Маттиас отстранился, рывком поднимая содрогающееся тело с пола за сплетение ремней и швыряя на большую кровать. Клеменс понимал, что от него требуют шоу, но был так обескуражен, что не мог ничего придумать. Ладонями вытер глаза, размазывая макияж ещё больше. Какая же ты блядь, Клеменс. Маттиас подошёл к своему ложу, пальцами в нетерпении скользя по деревянной спинке у подушек. Клеменс сел на пятки, раздвигая бёдра. Это же, черт возьми, Маттиас. Пускай с кипящей яростью, но он был возбуждён. Клеменс прекрасно умел управляться с его возбуждением, надо было только взять ситуацию под свой контроль. Сложно, но выполнимо. Клеменс взглянул прямо в серые глаза своего мучителя, медленно скользя ладонями по собственному телу. Вишнёвые губы приоткрылись, когда пальцы будто бы случайно задели соски. Маттиас смотрел с нескрываемым желанием. Все шло по плану. Ему нравилось. Клеменс прогнулся в пояснице, плавно откинув голову назад. Маллет, растрепавшийся от сильной хватки властных пальцев, невинно прикрывал горячую шею. Клеменс начал приподниматься на бёдрах, имитируя половой акт в известной позе наездника. Собственные ладошки, вспотевшие от страха и напряжения, изучали тело. Подушечки пальцев очерчивали татуировки, другая ладонь сомкнулась на горле. Клеменс приглушённо простонал, ощущая ягодицами мягкие простыни. Щеки вновь покраснели, но уже не из-за нехватки воздуха, а из-за возбуждения. Маттиас обошёл кровать и встал за спиной партнёра. — Продолжай. Грязный мальчик. — Да, Матти... Ааах!По телу пробежали мурашки. Это — балансировка на лезвии ножа. Маттиас отвлекся на страсть, но в любой момент вновь мог сорваться на насилие. Страшно. Опасно. Возбуждающе. Клеменс закатил глаза, издав громкий стон. Мышцы сильной спины напрягались. Кожа покрывалась испариной. Маттиас, как маньяк, следил за каждый деталью, за каждым красивым движением. Уже хотелось распластать это миниатюрное желанное тело на кровати, но он не мог себе позволить отказаться от такого порнографического удовольствия. — Раком! Клеменс беспрекословно послушался. Он был невероятно гибким. Красивые бёдра зазывающе развелись в стороны, но Клеменс не спешил прерываться. Упираясь руками в поверхность под собой, он начал тереться грудью о прохладные простыни, бесконтрольно постанывая. Член, сжатый стрингами, сводило от желания. Тело предательски хотело быть выебанным. После почти панической атаки так блядски извиваться мог только он. Ладонь потянулась к ремешку, и кожаное белье ловко полетело на пол, предоставляя на обозрение Маттиасу все самое сокровенное. Тот тихо оказался сзади, едва сдерживая себя. Большой палец надавил на анус, ласкает, доводя до исступления. Клеменс выпрямился, вставая на четвереньки. Бёдра раздвинулись шире. — Трахни меня, иначе я за себя не отвечаю…— Не ставь мне условия, сука. — Я весь истекаю смазкой, все ещё слишком узкий и возбужденный… — Клеменс говорил томно, скрывая возбужденное дыхание за привычными ленивыми интонациями, — Матти, трахни меня, блять, я умоляю тебя… Маттиас за считаные секунды, как солдат, избавился от одежды. Мгновение — и он, устроившись сзади, грубой хваткой сжал молочные бёдра пальцами. Головка упёрлась меж ягодиц. — Про окно все ещё в силе. Малейший звук — спущу без метлы.Клеменс возбуждённо промычал. Собственный член упирался в живот. Никогда в жизни он ещё не был так возбуждён. Но Маттиас не был бы собой, если бы все не испортил. Он вторгся резко, абсолютно грубо. Клеменс успел укусить себя за руку, чтобы не закричать. От нахлынувшей боли потемнело в глазах. Маттиас не дал привыкнуть, вгоняя член по самое основание. Клеменс опять начал дрожать, пытаясь отстраниться, но сильная рука отвесила шлепок по круглым ягодицам. В нетерпении Маттиас натянул чёрные ремни, начиная трахать. Клеменс пытался вести себя тихо. Как быстро дыхание с возбуждённого поменялось на судорожное. Страшно было представить, что случилось бы, если бы Клеменс не додумался использовать смазку. Маттиас изредка постанывал низким голосом. Его стройные бёдра вдалбливались в чужие с характерными шлепками. Пряди волос выбились из идеальной причёски. Взгляд, абсолютно безумный и жестокий, изучал выгнутую спину. Плечи Клеменса дрожали то ли от слез, то ли от напряжения. Его сильные руки слегка согнулись в локтях от тяжести собственного веса, но Маттиас не позволил прогнуться, за ремни притягивая к себе. — Что, сучка, нравится? — шепнул в ухо, вызывая очередную волну дрожи. Клеменс был не в состоянии ответить. Маттиас грубо сжал нежные бока, продолжая натягивать партнёра на свой член. Секс — неотъемлемая часть заключения их брака. После достижения финальной точки обоими произойдёт обмен магической энергией. Клеменс обязательно должен был кончить. Но, судя по его напряжённому телу, достигнуть оргазма будет сложно. Маттиас сжал его подбородок ладонью, откидывая голову на своё широкое плечо. — Нечего сказать, грязный мальчик? Не об этом ли ты мечтал всю ночь? — возбужденный шёпот Маттиаса заставил содрогнуться. От страха и похоти одновременно. — Зад у тебя, что надо. Узкий, горячий… Ты отменная блядь, Клемми. Ты создан для этого. Твоё тело создано для этого. И оно будет подчиняться мне, даже когда я прикажу тебе кончать, — Маттиас не скрывал своего преимущества в ситуации. А Клеменс, беззвучно рыдая, сожалел о том, что совершенно не видел прекрасного божественного тела в столь важный момент. Интересно, насколько изящно крепкие мышцы напрягались от каждого движения бёдрами? Покраснели ли щеки Маттиаса? В ярости супруг был очень опасен, но невероятно красив. Безумие Маттиаса всегда было красивым. Его бёдра особенно резко подались вперёд, и Клеменс дёрнулся изо всех сил, пытаясь отстраниться. Маттиас стальной хваткой удержал его и не дал этого сделать. В следующее мгновение Клеменс опять стоял раком, только Маттиас вжимал его голову широкой ладонью в матрас. Пока что только щекой, но если Клеменс вновь нарушит процесс своим дёрганьем, он не постесняется вжимать в ровную поверхность уже это детское личико. Клеменс был почти без сил. Маттиас слегка сменил угол своих движений на нужный, вынуждая измученное тело искусственно, исключительно физическим влиянием вновь возбуждаться. Белобрысую суку не было жалко ни секунды. Пускай скажет спасибо, потому что Маттиас остатками разума все ещё держал себя в руках от чего-то совсем страшного. Его боль от разочарования и утраты смысла существования была в тысячи раз сильнее той боли, что сейчас ощущало маленькое тело. — Надеюсь, Клеменс, тебе сейчас достаточно больно, — прерывисто шепнул Маттиас, не контролируя свой темп от колоссального желания. Ладонь обхватила чужой горячий член, быстро двигая. — Отвратительный мальчик… но лучшая сучка. Слова Маттиаса резали без ножа. Сердце Клеменса обливалось кровью от ненависти к себе. Он своими руками все похоронил. Превратил свою жизнь в настоящий ад, заигравшись с чувствами. С чужими чувствами. Он не смел ожидать от Маттиаса прощения, потому что и без того безумно красивый и умный парень был слишком идеальным, чтобы уметь прощать. — Я люблю тебя, Матти… — прохрипел Клеменс, тут же получая шлепок по ягодицам.Его изящные руки грубо заломили за спину и скрестили запястья на прогнутой пояснице. Маттиас ловко удерживал их одной рукой, второй изводя чужой член. К черту твои признания, Клеменс Ханниган. Продолжай блядски стонать и всхлипывать, это единственное, чем ты может порадовать. Маттиас плотно сжимал зубы, ощущая, как низ живота начал гореть. Влажные от пота бёдра звонче ударялись друг от друга. — Кончай, сука! — зарычал Маттиас, непроизвольно сжимая ладонью запястья сильнее. Клеменс дрожал. От пелены слез страха, отчаяния и душащего возбуждения он не видел ничего. Партнёр повторил свой приказ. Клеменс закатил глаза, экстренно прислушиваясь к своему телу. Нужную волну возбуждения поймать оказалось несложно. Головка члена резко скользнула по простате в который раз, тяжелое дыхание, переходящее иногда в низкие полустоны, грубые руки, доводящие до крайне степени — всего этого хватило, чтобы Клеменс дёрнулся в конвульсиях, позволяя себе содрогаться от мощного оргазма и ощущения чужой горячей спермы глубоко в себе. Маттиас интуитивно подстроился, заполняя спальню громким низким стоном. Бёдра непроизвольно ёрзали, желая продлить нахлынувшее удовольствие.***Почему-то стало легче. Может быть, от едва заметного голубого света, что волнами витал вокруг них, характеризуя завершение магического обмена. Может, из-за долгожданного секса, случиться которому раньше не позволяла порядочность Маттиаса. Если Клеменс говорил нет, значит, нет. Сейчас отказ как таковой не существовал в его возможных действиях в принципе. За окном уже светало. Маттиас курил, лёжа на подушке. Под боком, повернувшись спиной, лежал его партнёр. Клеменс был очень уставшим и морально подавленным. Если после первого секса он как-то ещё реагировал, то остальные два раза безмолвно и покорно принимал член в себя. Маттиас прекрасно знал, что Клеменс никогда не хотел бы такого. Он не допускал даже мыслей о том, что его телом можно пользоваться, хотя большую часть времени вёл себя развязно. Тем же хуже для него. Маттиас обещал превратить его жизнь в ад. А он ещё посмел что-то говорить про любовь. Конченный.Маттиас потушил сигарету о ладонь и избавился от окурка с помощью волшебной палочки, разворачиваясь к Клеменсу. Даже сейчас было видно, насколько поникли его плечи. Маттиас обнял его со спины, уверенно притягивая к себе. Ледяные лопатки вжались в горячую грудь. Ладонь сжала бледную шею, отклоняя голову назад. Клеменс, не сдержавшись, судорожно всхлипнул, старясь отстраниться. Пухлые губы уверенно по привычке коснулись влажной щеки. Клеменс перестал вырываться. Глубокий медленный вдох должен был помочь успокоиться. Он закрыл лицо искусанными ладонями.Маттиас никогда не отпустит его грехи.