Знакомство (1/1)

Маттиас окинул своё отражение взглядом. Одет с иголочки. Серые штаны, заправленные в кожаные сапоги, чёрная водолазка, подтяжки, утеплённое зимнее пальто (родители Клеменса жили в магловском районе — не смущать же соседей мантиями и шубой). Да и волосы были уложены в идеальном порядке. Парикмахер был очень рад его видеть. От него Маттиас выходил с аккуратно выбритыми висками и затылком. К разговору с будущими родственниками он подготовился на все сто. Поразительно быстро принял свою судьбу. Как случилось, так и случилось. Значит, так было нужно. Быть может, Клеменс в собственности вместо интересной работы?— не совсем равный обмен, но выбирать не приходилось. Застегнув пальто, Маттиас по камину отправился в ближайший магический паб, чтобы оттуда пешком дойти до нужного района.В Исландии заметно теплело. Снег давно сошёл, а температура не опускалась ниже нуля. Маттиас вдыхал весенний воздух. Пару дней ярко светило солнце, а сейчас под ногами опять хлюпала сырость. Маттиас любил такую погоду. Волосы слегка завивались и ложились ещё очаровательнее. Сегодня он покорит Ханниганов и отведёт от себя подозрения на будущее. Ну, мало ли. Поднявшись по ступенькам нужного дома, он постучался. Дверь открыла женщина лет пятидесяти. Такие же красивые глаза могли быть только у одного человека.— Раун Ханниган? Извините, что без приглашения. Меня зовут Маттиас. Я хотел бы поговорить насчёт Клеменса.—?Маттиас? —?женщина слегка удивлённо подняла брови, будто бы пытаясь вспомнить, где она слышала это имя раньше, да и от кого. Вспомнила быстро. —?Проходите, молодой человек, сейчас я помою руки и спущусь к вам. Устраивайтесь в гостиной.Маттиас кивнул. Только сейчас он заметил, что у женщины в руке была большая палитра и кисти. В просторном светлом доме пахло красками. На широких подоконниках стояло огромное множество цветов и растений. Маттиас с интересом рассматривал дом, пока снимал пальто. Здесь было очень уютно. Несложно было понять, почему Клеменс всегда оставался таким светлым ребёнком. Атмосфера располагала. Маттиас сел в кресло, рассматривая камин. Надо будет подключить его к своему дому через пару месяцев, когда Клеменс начнёт вести себя нормально. И его можно будет отпускать без опасений. Неожиданно камин вспыхнул зелёным, из него вышел невысокого роста мужчина, который тут же начал стряхивать пепел. Маттиаса он заметил сразу.—?Здравствуйте-здравствуйте,?— глава семейства поспешил заклинанием избавить мягкий ковёр от пепла, прежде чем протянуть руку гостю. — Раун не предупреждала, что будут гости. Я бы после работы зашёл в кондитерскую за угощениями…—?Прошу у вас прощения, я без приглашения,?— Маттиас непроизвольно сжал тёплую ладонь чуть сильнее,?— меня зовут Маттиас Харальдссон, я хотел поговорить насчёт вашего сына. И очень рад, что вы так вовремя вернулись.—?А, Маттиас… Клеменс опять что-то натворил? —?добрая улыбка с лица мужчины в миг исчезла. Маттиас даже на мгновение растерялся, не ожидая услышать такого вопроса.—?Отнюдь нет, наоборот. Но у меня к вам и к вашей жене действительно очень серьёзный разговор,?— Маттиас улыбнулся, чтобы разбавить атмосферу.Раун появилась с большим подносом, где уже были чай и угощения. Маттиас слишком волновался, чтобы есть. А вот несколько глотков чая могли его успокоить. Он рассматривал сидящих на диване мужчину и женщину. Клеменс был очень на них похож. От манеры поведения до внешности. Это было… удивительно? Эмоционально? В семье Маттиаса отношения между родителями были совсем другими.—?Кхм… я, пожалуй, сразу перейду к делу. Завтра Клеменс переезжает ко мне. Позавчера мы заключили брак,?— Маттиас вытянул руку, указывая на своё кольцо. — Мы будем жить в моем собственном доме. Ну и само торжество… Свадьба будет на следующей неделе. Мы планируем позвать только самых близких друзей и родственников. Приглашения совсем скоро будут высланы,?— Маттиас внимательно следил за реакцией. Родители были в шоке. — Я хотел бы попросить вас помочь ему собрать вещи. Конечно же, за один раз всего не перенести. Но вы же знаете его, он такой гордый. Никогда не попросит помощи и ничего не скажет. Он даже вам наверняка ещё не сказал про наш брак, ведь так?—?Так… — Раун была ошарашена больше всех. Клеменс, её шабутной, но такой ранимый мальчик, успел кого-то полюбить и вступить в брак. Уму непостижимо! —?Маттиас, а как же так вышло… Вы давно встречаетесь?—?Ну… встречаемся мы недавно. Но мы слишком хорошо друг друга знаем на протяжении всей жизни. Просто как-то не удавалось… взаимодействовать. А тут волей случая мы опять пересеклись, только уже в университете,?— Маттиас замолчал, что-то обдумывая. Медленно он сделал ещё один глоток чая, выражая твёрдую уверенность в каждом своём действии. — Вы наверняка замечали, что последний месяц Клеменс не ночует дома.—?Он говорил, что отдыхает с друзьями в клубах,?— Никюлаус вздохнул, задумчиво перебирая рукав мантии. —?Раньше так и было. Сейчас он отдыхает у меня. Никаких клубов больше, я вам обещаю. Клеменс заслуживает чего-то большего, чем растрачивание своей жизни на это пустое времяпрепровождение,?— Маттиас отставил чашку, скрещивая пальцы.—?Ник… Клеменс правда очень поменялся в последнее время. Он как-то спокойнее стал. Чаще завтракает с нами. Почти не прогуливает занятия. Я тебе говорила, а ты отмахивался.—?А ещё он тщательнее начал следить за своим внешним видом. Наш сын влюбился, все симптомы налицо были. А мы с тобой непозволительно отчаялись когда-то, чтобы поверить в него сейчас. В его хорошую жизнь,?— мужчина сжал ладонь своей супруги. Настала очередь Маттиаса быть ошарашенным. Неужели всё настолько было плохо, что даже эти светлые люди могли отчаяться? —?Маттиас, а зачем вам, такому умному и красивому молодому человеку, наш Клеменс?—?Никюлаус! —?Раун повысила голос, но глава семейства прервал её движением ладони.—?Я люблю Клеменса. Клеменс любит меня. Нам друг с другом более, чем комфортно. Я не из тех людей, кто будет искать поводы чего-то не делать, когда есть возможность действовать.—?Ник, мне кажется, это какое-то чудо, что Клеменс взялся за ум и, как бы шокирующе для нас с тобой это ни звучало, решил посвятить себя семье. Причём с таким приятным человеком,?— тихо проговорила Раун, незаметно стирая слёзы счастья.—?Да… наш мальчик достаточно натерпелся. Он заслужил хорошей жизни. И мы с тобой, правда? Больше не будем волноваться каждую ночь, пока он отдыхает в своих этих клубах,?— Никюлаус обнимал жену, и на его губах опять загорелась улыбка. Такая же светлая, счастливая, как у Клеменса. Внутри у Маттиаса что-то дрогнуло, но он быстро прогнал от себя эти ощущения.Родители Клеменса считали, что семейная жизнь пойдёт ему на пользу. Верно. Так и будет. Маттиас возьмёт под контроль каждый его вдох. Перевоспитает из бляди в покорную суку, которая не посмеет позорить ни себя, ни его, Маттиаса. Пухлые губы растянулись в холодную улыбку. Пора было возвращаться домой, ведь ещё столько всего нужно было подготовить к прибытию Клеменса.Маттиас немного смутился, когда Ханниганы обняли его на прощание. Всё так… непривычно. Он рассчитывал, что его не поймут. Отнесутся с недоверием. А родители были счастливы. Действительно счастливы. Семья Клеменса оказалась такой же необычной, как и он сам.***Ледяная вода ударила в лицо. Макияж потёк, но Клеменса не обратил на это внимание. Надо было хоть как-то успокоиться. Четверть часа в университетском туалете наедине с мыслями не привела ни к чему хорошему. Клеменс не мог сказать, откуда у него кольцо на пальце. Не мог вспомнить, не мог понять. Оно не снималось. Не снималось! Это магическое обручальное кольцо! Серебряное, нагретое собственным телом, оно превращалось в призрачное очертание своего образа каждый раз, когда Клеменс пытался его снять.Он прекрасно знал, что кольца на помолвку снимаются на раз-два. А вот обручальные несут в себе слишком много магии двух родов. Они не были предназначены для снятия. Блять. Неужели родители решили подсуетиться? Да нет, нет же. Никогда в жизни они не пошли бы против воли своего сына. Посоветовались бы точно в самом крайнем случае. А тут это что? Клеменс посмотрел на своё отражение в большом зеркале. Выглядел он ужасно. Глубоко вздохнул, вытирая бумажным полотенцем лицо. Макияж было легко поправить палочкой. Сейчас он вернётся на занятия по практической магии, успокоится окончательно, а в конце своего учебного дня пулей отправится домой и все разузнает. Ещё и руны какие-то не исландского происхождения. Клеменс всегда был довольно хорош в рунах, но эти… Ни одной непонятно. Наводило страх. Жизнь его оказалась связана навечно непонятно с кем. Хоть бы это была ошибка.Пергамент разлетался во все стороны. Клеменс так дрожал, что даже не мог собрать рюкзак. Взгляд беспомощно упал на место рядом, где раньше сидела Соуль?— она бы помогла разобраться, помогла бы перевязать свитки лентой, сжала бы плечо, успокоила. Как же её не хватало, черт возьми. Раздраженно застегнув молнию, Клеменс буквально бегом отправился к аппарационным площадкам. Одно радовало: Маттиаса не было в зоне видимости почти всю рабочую неделю. Отчислили с концами, и это прекрасно. В институте Клеменс появлялся только для того, чтобы проследить за его радующим душу отсутствием лично.Дома он почти сразу наткнулся на наставленные одну на другую коробки. Это ещё что за? Клеменс растерялся, заглядывая в одну из них. Его рисунки, краски, карандаши. Всё аккуратно уложено, зафиксировано заклинанием прилипания и надёжной закупорки. Во второй коробке?— его вещи. Его футболки, рубашки, джинсы, всё опять бережно и аккуратно уложено, будто бы…—?Мам! Пап!!! —? в отчаянии позвал родителей Клеменс. К его ужасу они, улыбающиеся, спускались с очередной коробкой в руках с лестницы, которая вела на его этаж.—?Сынок, уже вернулся? Рады тебя видеть. Голодный? Мама такую вкуснятина приготовила…—?Нет, папа, потом… лучше скажите, куда вы тащите мои вещи? Я вам так надоел? —?Клеменс был на грани истерики.Мама и папа почему-то засмеялись. Поставили коробку на другую, подошли к сыну и крепко обняли.—?Клеменс… так вышло, что мы всё знаем,?— Раун загадочно улыбнулась, погладив разволновавшегося сына по щеке.—?Что… что знаете? —?Клеменс откровенно не понимал.—?Ну как что, сынок? —?отец почти засмеялся, беря Клеменса за запястье и поднимая ладонь на свет, чтобы они все полюбовались явным символом. —?Про ваш брак. Мы с мамой так счастливы и горды тобой.—?Подождите… какой брак? —?парень забыл, как дышать. Все опасения подтверждаются. —?С кем?Родители непонимающе переглянулись. Счастливые лица вновь становились задумчивыми. Клеменс глубоко дышал, ощущая, как слёзы подступают к глазам. Что за театр здесь творился?—?То есть, я хотел спросить… и как… вам… мой выбор?—?Он очаровательный. Воспитанный. Аккуратно одетый. А ещё у него красивая речь,?— мама начала гладить волосы разволновавшего сына.—?К тому же, Маттиас из хорошего, обеспеченного рода. Нам за тебя будет спокойно. Ты же знаешь, твоего старика скоро сократят, и нам бы стало хуже жить… —?отец сжал бледное плечо, мастерски избегая шипованных ремней.—?Маттиас?.. —?Клеменс бледнел все сильнее. —?И что, вы ему позволите стать моим… супругом?—?Сынок, ты такой смешной. Наше позволение уже не играет никакой силы, это надо было спрашивать несколько дней назад. Мы, признаться честно, немного расстроились с мамой, когда узнали, что ты заключил брак, даже ничего не сказав нам. Но потом мы вспомнили, что ты уже взрослый. Тебе двадцать лет. Можешь сам принимать решения. Тем более, Маттиас твой очень уверенный, самостоятельный…—?В общем, мы с папой подумали, что всё-таки здорово знать, что жизнь нашего сына налаживается. И он становится увереннее в себе. Ты не представляешь, какое это для нас счастье.—?Даже дышится по-другому. Мы очень за тебя счастливы, Клеменс.Родители впервые за огромный промежуток времени смотрели с неподдельной нежностью. Клеменс понимал, что рассказать им всю правду об их с Маттиасом ?замечательных? отношениях, в очередной раз разочаровать и не оправдать ожиданий стало бы роковой ошибкой. Слёзы всё же полились сами собой, и Клеменс поспешил закрыть лицо ладонями. Сука слизеринская! Он не мог посметь так поступить!..—?Клеменс…—?Всё хорошо, мам. Я… я просто очень вас люблю. Я редко это говорю, но… знайте это, пожалуйста,?— макияж опять поплыл из-за тихой истерики,?— и буду скучать. Очень.—?Сын, ты говоришь так, будто бы прощаешься навсегда. Вы, конечно, молодые, вам бы своей жизнью пожить, но не думай, что так просто отвяжешься от своих стариков,?— Никюлаус обнял всхлипывающего сына, и Клеменс поспешил крепко обнять его в ответ.Нет, они никогда не узнают правды. Клеменс не имел никакого права лишать их долгожданной надежды на что-то светлое. Он незаметно до боли прикусил губу, чтобы сдержать очередной всхлип. Затем сказал, что хочет немного побыть один, но точно обещает спуститься к ужину.Клеменс ещё не знал, что опять прорыдает всю ночь, не в силах побороть старую добрую истерику. А ведь он успел отвыкнуть за месяц. Успел иначе ощутить жизнь. Привыкнуть к хорошему. Слишком сильно сблизиться с Маттиасом. Ошибка всей жизни. Ошибка на ошибке. Череда ошибок. Как он от них устал.***Следующим днём Клеменс наивно мечтал о том, чтобы пары не кончались. После них?— домой. А после дома… в пропасть. Клеменс не мог иначе охарактеризовать свою жизнь. Рассматривая своё кольцо на пальце, он разобрался в том, что руны немецкие. Логично было бы предположить, учитывая, что предки Маттиаса преимущественно всегда жили на территории Германии. Было страшно. Эта неизвестность пугала.Маттиас уже был дома. Коробок с многочисленными собранными вещами почти не было. Оставалась одна. И за ней как раз пришла Кики, радостно здороваясь с Клеменсом. Щелчок пальцев, коробка исчезает, за ней и домовик.—?Ты вовремя,?— Маттиас, красивый в своей бледности, с нездорово горящими глазами, улыбнулся как-то… пугающе. Он вытянул руку в сторону Клеменса, подзывая подойти к себе.—?Ты же любишь пунктуальность,?— Клеменс натянуто улыбнулся в ответ. Ватные ноги еле несли. Мама с папой счастливо наблюдали в сторонке. Клеменс привычным жестом обвил Маттиаса за шею, потянувшись к губам. Тот выпрямил шею, отстраняясь. Нашёл время. Оба быстро попрощались с родителями, и Маттиас почти моментально трансгрессировал к себе домой.Клеменс сразу отпустил эмоции и замахнулся, чтобы наконец влепить слизеринской твари пощёчину. Но… Маттиас молниеносно перехватил его руку, заламывая ее за спину. Клеменс зашипел от боли, скрючиваясь.—?Сука, отпусти!..—?Дежавю. Такое уже было.—?Только твоё ебало было… блять!!!Клеменс вскрикнул от боли. Маттиас ловко поставил подножку, вынуждая принять вес всего повисшего тела на выгнутую руку. В глазах потемнело от боли. Широкая ладонь металлической хваткой сжала тонкое запястье. Клеменс часто задышал, стараясь сменить позу.—?Кажется, в прошлый раз ты сломал эту же руку, да? —?голос Маттиаса звучал поразительно спокойно. Он будто о погоде говорил. Клеменс громко дышал, ничего не отвечая, поэтому Маттиасу не оставалось ничего, кроме как сжать его предплечье. Он в деталях помнил, в каком именно месте был перелом от удара о лавку. Три фаланги выше от запястья. Это место Маттиас и стиснул пальцами, вновь вынуждая кричать от боли. Никакой перелом не зарастает бесследно.—?Отпусти… — захныкал Клеменс.—?Обязательно. Но сначала я разъясню твой нынешний статус,?— Маттиас говорил тише, чтобы этот сучонок внимательно слушал каждое слово. Он позволил коленям Клеменса коснуться пола. Затем и ключицам. Свободной рукой тот упёрся в пол, с облегчением дыша. Боли в суставе стало меньше, но этот извращенец всё ещё мёртвой хваткой сжимал предплечье, вызывая пульсирующую боль. Синяки будут ужасные.?— Прежде всего, теперь мы в браке. Что это для тебя значит? —?вопрос риторический. Маттиас продолжал сжимать чужую руку, сапогом медленно наступая между лопаток Клеменса. Тонкая латексная водолазка и ремни не спасли от унизительных ощущений. —?Ты, как мой партнёр,?— Маттиас целенаправленно избегал таких слов, как ?муж? и ?супруг?,?— младший по возрасту, находишься в моём полном подчинении. По крайней мере, до своего следующего дня рождения.—?А нахуй тебе не пойти? — нагло спросил Клеменс, но тут же вновь зажмурился от нахлынувшей боли. Ладонь Маттиаса хладнокровно сжимала его плоть с поразительной лёгкостью.—?Пока что я тебя трогать не буду. А после свадьбы за подобное обращение будет полагаться наказание. За любые мат, хамство, рукоприкладство, даже за дерзкий взгляд. Я из тебя шёлкового сделаю, поверь мне,?— спокойный голос Маттиаса почти сорвался на рычание, но он быстро взял себя в руки. — Дальше идём. Твоя роль в нашей, так сказать, семье будет сводиться к одному. Полное удовлетворение моих потребностей. Преимущественно сексуальных. Частично садистских. Всегда?— эстетических. Что я под этим подразумеваю? —?Маттиас перевёл взгляд на тело под своей ногой, прислоняя заломанную руку к своему торсу. Клеменс дёрнулся. —?Никаких синяков, царапин, ушибов на следующее утро после их получения. Что уже говорить о более масштабных… последствиях. За своим здоровьем следи сам. И за красотой. Ты всегда должен быть для меня самым красивым.—?Я сейчас хочу повторить свой вопрос, знай это.—?Это только малая часть, Клемми,?— Маттиас, усмехнувшись, любовно погладил напряжённую руку,?— есть ещё масса ограничений, запретов, других требований. Но на сегодня с тебя хватит информации. Твоя комната наверху, напротив моей. Днём что хочешь делай. Ночью ты должен быть у меня. Всегда.Маттиас отстранился, оставляя своего партнёра корчиться на полу от боли в онемевшей руке. Клеменс ощутил, как внутри всё похолодело. Это не розыгрыш. Не глупая шутка. Маттиас действительно собирался превратить его жизнь в ад. И почему-то казалось, что у него прекрасно получится. ?Клеменс, ты будешь всегда готовой принять меня блядью?. Вот, как это звучало. Он поморгал, ощущая, что ресницы опять стали влажными.—?Послезавтра мои родители навестят нас. Хотят с тобой познакомиться. Думаю, не стоит напоминать о хорошем поведении. И о том, что будет, если мне что-то не понравится.***Клеменс устраивался в своей новой комнате. Из плюсов?— большое окно с видом на океан. Из минусов?— комната Маттиаса напротив. Кики очень помогла. К вечеру все вещи и одежда были разложены в шкафах, ящиках стола и на полочках. Контейнеры с ремнями были ловко устроены в гардеробе, а рисунки (преимущественно этого садиста) были убраны в самый нижний ящик. По-хорошему, сжечь бы их. Но жалко труд. Пускай пока будут, а разжечься камину в гостиной поможет магия.Ночью Клеменс так и не пришёл к Маттиасу. Странно, но тот на это никак не среагировал. Он вообще был поразительно молчалив весь следующий день. Сидел у себя в кабинете, что-то писал, читал. Клеменс как никогда с радостью уходил в университет. Из этого места надо было бежать, плевать уже куда. Чем меньше ненавистный слизеринец в поле зрения, тем лучше. Вечером Клеменс как обычно улёгся в кровать, раздевшись и сняв многочисленные ремни.Маттиас возник из ниоткуда, как торнадо.Схватил за волосы и потащил по лестнице вниз.Вышвырнул на улицу и захлопнул дверь.Всю чёртову ночь Клеменс, босой и почти обнаженный, просидел на сырых от густого тумана порожках дома. Ему даже пойти некуда было. Вокруг ни души. Только бескрайний океан и широкая долина, уходящая где-то совсем вдалеке в горы. Палочки нет. Температура воздуха уже не опускалась до нуля, но было очень холодно. Стучаться оказалось бесполезно. Маттиас был в ярости. Лучше было не провоцировать его ещё больше. Клеменс одиноко прижимался к деревянной двери, стараясь получить хоть какое-то тепло. Шум волн отнюдь не успокаивал. Ночевать здесь было просто опасно. Околеть от холода можно. Разминочные упражнения быстро отнимали силы. Да, стало теплее, но… Клеменс устало ткнулся щекой в дверь, закрыв глаза. Может, Маттиас ещё вернётся за ним…Клеменс пришёл в себя тогда, когда повалился на порог. Маттиас слишком резко распахнул дверь внутрь, и он не успел что-то предпринять. Сильные руки схватили мокрое тело под локти, поднимая. Потащили по дому к лестнице, оттуда наверх, в его комнату. Утренний туман ещё не рассеялся, но было уже светло. Клеменс закашлялся, ощущая, насколько сковало связки. Даже сказать ничего не мог. Он оказался лежащим в своей кровати и укрытым тёплым одеялом. Маттиас вскрыл какой-то флакон с зельем, сжал острый подбородок и влил в дрожащие приоткрытые губы содержимое. Рот сразу зажгло. Бодроперцовое зелье.—?Спи. К трём часам жду в столовой. И не вздумай, сука, даже попытаться меня разозлить.—?Матти… —?в беспамятстве прохрипел Клеменс, пытаясь повернуться на голос.Дверь захлопнулась, позволяя ему наконец уснуть.***Клеменса разбудила Кики за час до нужного времени. На удивление, он ощущал себя почти прекрасно, если не считать неприятного осадка от ситуации. Что ж, варианты развития событий вырисовывались довольно простые: либо Клеменс ночует у Маттиаса, либо на улице. Маттиас в конец слетел с катушек.Клеменс отправился в душ, думая, как ему одеться. Конечно же, после ?волшебной? ночи он собирался испортить Маттиасу весь торжественный приём, о котором тот так пёкся. Его родители?— воспитанные аристократичные люди. Пора им было узнать, что их единственный сын взял в партнёры последнюю блядь, как сам Маттиас раньше любил говорить. Клеменс с коварной улыбкой достал из шкафа ремни. Они идеально сочетались с серыми штанами. А уж любимые ботинки точно ко всему шли. Стринги плотно прилегали к коже. Клеменс застегнул ширинку штанов и повернулся к зеркалу. Синяки сверкали на запястьях. Что ж, придётся замазывать. Но сначала… Он взмахнул палочкой, затягивая тонкие чёрные ремни, обвивающие бёдра и таз. Один даже огибал промежность и соединялся металлическим кольцом сзади, проходя меж ягодиц. Его Клеменс особо не натягивал. Всё равно большую часть времени придётся сидеть. Для верхней части тела Клеменс предпочёл серебряные ремни. Стягивающие талию, они разветвлялись на груди и соединялись кольцом меж лопаток, откуда единственный ремень опять уходил вниз и скрывался за тканью штанов. Идеальный вид, чтобы знакомиться с родителями жениха. Клеменс фыркнул мыслям, доставая из стола палетку с тенями. Маттиас же прекрасно знал, что означает красный цвет. Образ нужно было проработать до деталей, поэтому Клеменс решил изменить цвет своей глазной радужки до чёрного. Выглядело красиво. Необычно. Вместе с короткими красными волосами?— самое то. Клеменс взглядом сверлил своё отражение в зеркале, уверяясь лично, что всё идеально. Взгляд упал на часы. Уже слегка опаздывал. Быстро натянув ботинки, он положил палочку на край своего письменного стола и поспешил вниз, в столовую.Мать Маттиаса, казалось, совсем не изменилась. Все та же свежая женщина, с приятной улыбкой, тёмными волосами и бледной кожей. На ней было красивое переливающееся лиловым платье и маленькая брошь в виде лилии. Она первая обратила взгляд на ступающего по паркету грубыми ботинками парня. Клеменс незаметно наблюдал за реакцией. Конечно, все собрались, как и требовал этикет, в более-менее официальной одежде. Маттиас был в серых джинсах, плотной тёмно-изумрудной рубашке и в туфлях с острыми носами. А вот главу семейства Клеменс лично видел впервые. Они с Маттиасом были почти на одно лицо. Разве что губы Харальдура были тоньше, глаза?— меньше, и волосы лежали немного иначе. Мужчина носил очки с толстыми стёклами. Ровно как и на той фотографии на столе у Маттиаса.—?Мама, папа,?— Маттиас как-то резко поднялся и поспешил обвить Клеменса сильной рукой за оголённые плечи, впиваясь пальцами. — Это Клеменс Ханниган, мой партнёр. Клеменс, это мои родители. Харальдур и Гюннхильдур.Женщина мягко улыбнулась. Конечно же она узнала Клеменса, того маленького мальчика со станции в Лондоне, что с восторгом наблюдал за ними так много лет назад. Харальдур, читавший газету, наконец поднял взгляд. Тёмно-серые глаза медленно окинули Клеменса взглядом с ног до головы. Ему почему-то стало немного не по себе.—?Ханниганы. Художники. Не знал, Маттиас, что в твоём вкусе артисты.—?Клеменс, ты так изменился. И внешне, и внутренне,?— женщина с интересом продолжала рассматривать парня.—?Ну, я вообще-то…—?Клеменс метаморфомаг,?— безапелляционно проговорил Маттиас, давая понять, что лучше молчать,?— может принимать любую внешность.—?А какая тебе нравится, сын?—?Его обычная,?— Маттиас напрягался от вопросов. Матушка опять мягко прощупывала почву. Незаметно заглядывала в разум Клеменса и узнавала то, чего пока что не надо знать. Это раздражало. Клеменс даже не заметит, а мысли его не останутся в сокрытии.—?Маттиасу не столько нравится моя внешность, сколько мое тело. Поэтому я стараюсь удовлетворять его сполна, расхаживая по дому полуобнажённым,?— Клеменс абсолютно блядским образом прижался к горячему телу, переводя взгляд на лицо. Его обожаемый супруг опять был в гневе. Маттиас был так красив, когда злился.—?Похвально,?— Харальдур поправил очки, совершенно не выражая одобрения. — Клеменс, а что за ремни на тебе? И ошейник.—?Ремни? —?Клеменс прошёлся ладонью по своему телу, задевая соски и парочку портупей. —?Это часть БДСМ-культуры. Культуры доминирования и подчинения,?— Клеменс ощущал, что пальцы Маттиаса сжимаются на его плече сильнее, хотя его лицо продолжало оставаться каменным. А Клеменса несло. Он, находящийся под действием адреналина и какого-то азарта (игра ?Опозорь мужа перед его родителям? очень захватывала), желал показать, чем на самом деле будет являться их брак. Открытым секс-рабством, что далеко не гуманно в наши дни. — Помимо красоты, эти портупеи несут в себе практическую роль. За них удобно хвататься в случае необходимости. Как и за ошейник,?— на мгновение он замолк,?— однако тот, что на мне сейчас, скорее декоративный,?— Клеменс слегка откинул голову назад, пальцами цепляясь за серебряную полосу тонкой кожи, что облегала бледную шею. — Обычно на мне массивный ошейник с кольцом посередине. Так моему партнеру будет проще ставить меня на колени для того, чтобы я работал ртом.Маттиас неожиданно для всех со всей дури влепил Клеменсу пощёчину, хватая за сплетение ремней, чтобы не позволить упасть из-за потери равновесия. Клеменс тут же прижал ладонь к покрасневшей щеке, поднимая ошарашенный взгляд. Дерзость сменилась липким страхом. Гнев Маттиаса грузом упал на хрупкие плечи. Дыхание Клеменса сбилось, щёки становились влажными от дорожек слез. Маттиас балансировал на грани убийства. Опять. Пауза неприятно затянулась.—?Иди умойся. А то окна что-то дрожат,?— Харальдур не скрывал в голосе пренебрежения. Маттиас пулей выскочил из столовой. — Клеменс. Сядь,?— мужчина рукой указал на место напротив. Справляясь с дрожью, Клеменс сел, тут же беря салфетку и вытирая лицо. Щека полыхала. — Кики! —?эльфийка незамедлительно появилась, услужливо кланяясь,?— накрывай на стол. И принеси Клеменсу какой-нибудь компресс из льда. Или что там надо,?— Харальдур как-то резко снял очки и убрал в футляр, на мгновение посмотрев на жену. На ее лице было едва скрываемое волнение. — Ешьте. Мне нужно разъяснить кое-что своему сыну.—?Нет, ты разъяснишь здесь. При мне,?— женщина схватила поднимающегося супруга за руку. — Пожалуйста,?— Харальдур глубоко вздохнул, решая уступить. Ладно. Пускай здесь. Клеменс всё же теперь часть их семьи.Маттиас вернулся через пару минут. Извинился. Спросил разрешения сесть за стол. Клеменс почувствовал, как рядом отодвинулся стул. Щеке было легче от холодного компресса, но Клеменс понимал, что синяк будет огромный.—?Маттиас,?— глава семейства с спокойнейшим видом разрезал мясо. Маттиас не смел поднять взгляда,?— на будущее: не умеешь, не берись. Ты взял на себя очень большую ответственность, заключив такой брак,?— Маттиас понял, что отец уже всё знает,?— и относишься к своим обязанностям, честно сказать, халатно. Ты зовёшь нас знакомиться со своим избранником, но мы с твоей матерью наблюдаем почему-то совершенно унизительную для нас картину. Наш сын, абсолютно обескураженный, стоит, мнётся, откровенно боится нашей реакции и никак не может повлиять на ситуацию,?— мужчина сделал медленный глоток вина из бокала. — Знаешь, почему ты не можешь повлиять на ситуацию, Маттиас? Нет, не знаешь? Потому что ты сопляк ещё, чтобы в брак вступать. Потому что уверенный в себе человек таких ситуаций просто не допустил бы,?— за столом была гробовая тишина. Щёки Маттиаса покрылись красными пятнами, пока он всё так же не поднимал головы. — Мне говорят про культуру доминирования и подчинения. Знаешь, доминируешь тут явно не ты, как ни хотел бы. Да и культурой не пахнет. Страх, нелепая истерика, выброс эмоций. Ты в четырнадцать так отвратительно себя не вёл,?— мужчина непринужденно трапезничал, пока Маттиас удрученно вжимался в стул. — В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем что-то сделать. Подумай, будешь ли ты наслаждаться моментом встречи или продолжишь дрожать перед каждым сказанным твоим партнёром словом, что втопчет тебя, твоё лицо и, прежде всего, твоё достоинство в самую глубокую грязь.Маттиас тихо вздохнул, стараясь успокоиться. Пульс подскочил слишком быстро. Отец был недоволен и разочарован. Клеменс сидел тихо, слегка отвернув голову. Вяло ел и так же не поднимал взгляда.—?Ну, что ты сидишь как истукан? Ешь давай, мы не для того с работы отпросились, чтобы на твоё униженное жизнью лицо смотреть.—?Харальдур! Закругляйся,?— строго проговорила Гюннхильдур.—?Дорогая, у меня просто в голове не укладывается, что наш сын позволяет себя унижать какой-то малолетней… —?под сверкнувшим взглядом жены мужчина вовремя прервался. — Ну сколько Клеменсу? Шестнадцать?—?Он на год младше Маттиаса.—?На год? —?Харальдур удивился. —?Такое детское лицо. Тоже удовлетворяет твои потребности, да, Маттиас?—?Да,?— хрипло проговорил тот, тут же делая пару глотков вина.—?Знаешь, вообще-то Клеменс очень красив, умён, талантлив, незауряден, действительно сексуален. В нём большой магический потенциал. Я рада, что наш сын выбрал себе в партнёры такого человека, Харальдур. Сложный характер Клеменса позволит Маттиасу научиться себя контролировать, а это важно для его… будущего.—?Да? —?мужчина глубоко задумался, слегка хмуря брови. Клеменс заметил, что Маттиас тоже так часто делает. Даже морщинка такая же пролегает. —?Ты права. Как всегда права. Я как-то по поверхности думаю, а ты всегда вглубь, вглубь… Гюннхильдур чуть улыбнулась.—?Кстати, сынок,?— отец вернулся от лицезрения окна к столу,?— мне тут на работе сказали, что какой-то Маттиас Харальдссон с позором вылетел из института за дебош. Случайно не ты? А то меня спрашивают, не мой ли сын прославился так. А мне и ответить нечего. Я же не верю сплетням.Нож и вилка, что были в бледных руках, замерли. Клеменс усмехнулся уголками губ, наконец поворачивая голову к своему партнеру.—?Пап, я…—?Да ясно мне уже всё по твоему лицу. Помогать не буду. Ты вон семью завёл, значит, и остальные проблемы сам решить сможешь. Может, хоть перестанешь грезить своим министерством и займёшься делом,?— обстановка за столом ну никак не разряжалась,?— не сын, а сплошное разочарование.Обед провалился по всем параметрам. Через полчаса Гюннхильдур намекнула, что им уже пора. Родители уходили слишком молчаливыми. Мама поцеловала в щёку обоих ?своих детей?, как она сама выразилась. А отец даже не посмотрел на Маттиаса. Тот знал, что он вспыльчивый и быстро отходит. Но осадок унижения остался. Харальдур специально отчитал сына при Клеменсе, прекрасно понимая, как его это заденет.Как только родители трансгрессировали, Маттиас медленно повернулся к своему партнеру. Серые глаза темнели, тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего. Клеменс будто бы впал в оцепенение, когда эти полные холодной ярости глаза оказались напротив. Ладонь грубо зарылась в красные шёлковые волосы.—?Видит Мерлин, я хотел по-хорошему.