Velkomin til Helvitis (1/1)

Маттиас прекрасно понимал, что их сложные отношения с Клеменсом развивались стремительно быстро. Им невозможно было надышаться. Сколько времени они упустили. Ещё тогда, много лет назад, в поезде-экспрессе мальчик с большими светлыми глазами потянулся к нему. А он что? Он не умел общаться с людьми от слова совсем. Иногда он их даже боялся. Сложно было принять то, что не принимает тебя.Зато теперь Клеменс принимал. Он язвил, издевался, иногда даже хамил, но его искренность читалась не столько в поведении, сколько в доверии. Он доверял себя Маттиасу. Незаметно кивал пересекающему внутренний двор молодому преподавателю с внимательным выражением лица, пока курил сигарету. ?У меня все хорошо. Просто курю?. Маттиас безразлично отводил взгляд и спешил скрыться в другой части здания. Вновь без обсуждений они пришли к выводу, что их хрупкие, странные отношения нужно скрывать от всех. Они по-прежнему делали вид, что не могут терпеть друг друга, пока в зоне видимости маячила хоть одна живая душа.Ну, кроме Соульбьёрт, конечно же. Ей все ещё дико было осознавать, что ненавидящий Маттиаса Клеменс влюбился в него же по самые уши, но боялся признавать это. У Соуль действительно мелькали мысли о том, что Маттиас принуждал его к чему-то такому. Но после того, как Клеменс с воодушевлением рассказал про их недавнее времяпрепровождение (катать на метле боящегося высоты Маттиаса Харальдссона?— тот ещё экстрим), все сомнения отпали. Или почти все. Клеменс почему-то настоятельно просил не рассказывать об этом Эйнару. Странно, ведь у лучших друзей друг от друга никогда не было секретов.Прошло немногим больше месяца с поездки в Германию. Клеменс не стеснялся оставаться на ночь у Маттиаса. С ним было интересно. Такие встречи начинались с увлекательных диалогов (чаще?— монологов Маттиаса) и заканчивались блядскими играми. И так всю ночь. Ладонь Маттиаса уже уверенно зарывалась в светлые волосы и прижимала Клеменса щекой к своему бедру, когда тот, стоя на коленях, раздвигал бёдра шире и скрещивал руки за спиной. Он готов был к любому неожиданному повороту событий, потому что Маттиас всегда понимал, чего они оба хотят здесь и сейчас. Губы опять шептали некогда ненавистное имя. Каждая их ночь была искусством. Актом любви и преданности.Маттиас сидел в кабинете профессора и готовился к будущему занятию. Впервые за все время он жалел, что согласился замещать преподавателя. Так мало времени оставалось на Клеменса. Перекинуться взглядами на перемене?— детский лепет. Хотелось целовать его губы, обнимать широкие плечи, ласкать изящные руки. А это что? Да как можно было думать о большом коррупционном скандале в министерстве магии, что произошёл тридцать лет назад, когда чертов Клеменс Ханниган сейчас находился несколькими этажами ниже и учился трансфигурации. Андреан действительно был невероятным глупцом, если все ещё на что-то надеялся. Сердце Клеменса навсегда теперь будет в слизеринских руках.От сверления книги взглядом Маттиаса отвлекло тихое рычание. Он поднял взгляд, натыкаясь на морду снежного барса, что отдавал легким сиянием. Большая кошка нагло забралась на его стол и смотрела прямо в глаза.—?Никуда не уходи. Я отпросился у Андреана,?— Маттиаса передернуло,?— сославшись на плохое самочувствие. Буду через пять минут.Телесный Патронус растворился в воздухе. Клеменс, черт возьми, был очень сильным волшебником. Он понимал это? Или уже не видел необходимости? В глубине души Маттиас хотел бы у него многому научиться. Но гордость не позволяла. Всегда сложно признавать себя слабым. Но ведь Маттиас уже и так был очень уязвим перед этим мальчиком. Стоило Клеменсу захотеть — он уничтожил бы всю налаженную жизнь. Маттиас усмехнулся, убирая книги обратно на полки. Он найдёт, что рассказать ученикам, а сейчас наконец-то появились дела поважнее. Они не виделись с Клеменсом два дня. Целых два дня. Дверь тихо скрипнула. Маттиас медленно поднялся, окидывая Клеменса взглядом с ног до головы. Эти ботинки, серая мантия, рука с серебряными кольцами на пальцах, прижимающих учебник к телу, тонкая шея, украшенная шипастым ошейником, сережки-кольца из металла, что сразу напомнили о той поездке, и, наконец, его детское, спокойное лицо.—?Я скучал.—?Я тоже скучал, Матти.Клеменс снял с плеча рюкзак и положил его в кресло, сверху устроил книгу и начал медленно приближаться. Маттиас в два шага оказался рядом, несколько дергано, но аккуратно устраивая ладонь на тёплой щеке. Клеменс прикрыл глаза, чуть размыкая губы. Маттиас наблюдал, как завороженный, подушечкой большого пальца очерчивая вишневый контур.—?Обманывать преподавателей нехорошо.—?А я не обманул. Мне действительно совсем уже плохо… без твоих рук. И твоего тепла.—?Это поправимо,?— тихо шепнул Маттиас, вызывая волны мурашек.Клеменс жадно накинулся на пухлые губы своими, ощущая дрожь желания. Правильно Эйнар когда-то сказал: их тянет друг к другу, как магнитами. Сильные руки Маттиаса прижимали к себе, одна ладонь зарылась в светлые волосы, слегка натягивая их, другая легла на поясницу. Клеменс быстро потерял контроль над собой, податливо выгибаясь вместе с очередным стоном. Спотыкаясь о мягкие кресла, он попятился в сторону стола, усаживаясь на край. Бёдра вызывающе раздвинулись, чтобы Маттиас наконец запустил ладони под серую мантию. Ведь его ждал сюрприз.—?Клеменс… —?ладони Маттиаса замерли, пока подушечки пальцев старались воспринять тактильные ощущения правильно. — Это что?—?Это боди,?— тяжелый ботинок опустился на подлокотник одного из кресел, что стояли у стола и были предназначены для гостей. Маттиас почти не дышал.—?Ты без одежды, и на тебе только это… бельё? — осторожно спросил он. Зрачки уже были расширены в предвкушении.—?Да. Хожу так весь день. Возбуждаюсь от трения мантии о соски. Представляю, что ты меня уже наконец-то поймаешь в ближайшем узком коридоре, прижмёшь к стене… может быть, даже заломаешь руки за спину и заставишь умолять,?— проговорил Клеменс томно, облокачиваясь позади на руки. Спина плавно прогнулась, когда вторая нога подошвой наступила на другой подлокотник зеркально стоящего кресла. — Вообще, бельём это назвать проблематично, ведь как раз на промежности огромная дыра, чтобы экономить время. Да и мантию сложно назвать одеждой, не находишь? —?изящная рука уверенно потянула край выше, оголяя бедро полностью. Маттиас, склонивший голову, рассматривал мелкую чёрную сетку, поверх которой шли тонкие кожаные ремни.—?Клеменс, какая же ты блядь,?— он нетерпеливо направил палочку на мантию, отменяя действие заклинания. Форма исчезла моментально, предоставляя взору желанное тело.Клеменс опять оказался в своих кожаных стрингах. Его тело действительно было идеальным. В этот раз любимые плечи не сковывал ни один ремень. Чёрная кружевная сетка прикрывала грудь, оставляя взору широкие ключицы. Клеменс настойчиво пододвинулся ближе, чтобы ощущать бедро Маттиаса между своих ног. Властная ладонь надавила на грудь, вынуждая с тихим стоном лечь на груду пергаментов. Опять бардак на столе.—?Я не был бы такой блядью, если бы тебя это так не заводило, Матти,?— Клеменс уже начинал плавиться от касаний сильных рук к своему телу. Маттиас не скрывал восхищения. Он даже не подозревал, что восхищается сейчас. Для Маттиаса, который уже глубоко дышал, это были слишком сложные эмоции.Он резко схватил за кольцо на ошейнике и потянул на себя, усаживая на самый край. Клеменсу все же пришлось упереться ногами в пол, чтобы сохранить равновесие. Чтобы не потерять к чертям сознание: Маттиас Триггви Харальдссон опустился на колени. Он не поднял взгляда, зато обвил колени руками, мягко лаская сильные мышцы задней поверхности бёдер.—?Твои ноги такие волшебные. Они длинные, несмотря на твою… миниатюрность. Они сильные,?— пухлые губы зацеловывали каждый миллиметр через сетку. — Они прямые, а бёдра слегка округлые… Они совершенные.—?Конечно, ведь на метле летать?— это не только объятиями пытаться переломать мне все кости. Это ещё и полный контроль, без сильных ног и рук не обойтись… —?Клеменс наблюдал за Маттиасом, который, закрыв глаза, терся о его бёдра. Он слегка их раздвинул.—?Мы с тобой так часто летаем, что я уже почти не боюсь,?— губы засосали кожу на внутренней стороне, доводя Клеменса до стонов.—?Когда-нибудь я сброшу тебя с метлы. Ты будешь долго падать… но я все равно тебя поймаю,?— тихо прошептал Клеменс, запуская ладонь в темные пряди.—?Ох, зря… я же тебя убью потом на месте.—?Или накинешься на пике эмоций и адреналина,?— ладонь его ласково сжала локоны,?— Соульбьёрт такая дурашка у меня. Она до сих пор думает, что ты меня принуждаешь… А ведь обычно этим грешу я.—?Ты? —?Маттиас хмыкнул, наконец поднимая взгляд. Ладонь Клеменса лениво соскользнула на его щеку. — Когда такое было?—?Ну… сейчас будет,?— Клеменс ненадолго замолчал, дожидаясь, когда их взгляды пересекутся. Маттиас смотрел с интересом.?— Матти, я хочу твои губы на своём члене.—?Нет,?— тот тут же попытался встать. Он не будет отсасывать ни при каких обстоятельствах.—?Да,?— уверенно ответил Клеменс, за волосы дёргая его обратно на колени. — Маттиас, я хочу, чтобы ты сделал мне приятно своими мягкими губами.—?Ох… —?Маттиас слегка прикрыл веки, понимая, что этот мягкий, бархатный голос со слегка требовательными нотками завоевывал его разум на раз-два. Клеменс, черт возьми, был крайне опасным существом. С ним было опасно играть. Голос, как у сирены. Мог убить, а ты и не заметишь.—?Маттиас, я хочу, чтобы ты хотел касаться губами моего члена и ласкать мои бёдра. Хочу, чтобы ты хотел доводить меня до агонии… —?он нетерпеливо поёрзал, ослабляя хватку. Маттиас уже не убежит. — Никто никогда ещё не делал такого с моим телом.—?Клеменс… может, в другой раз?..—?Матти, я весь день хожу сам не свой. Думаю о тебе. Я сейчас могу кончить просто от твоего голоса. Ты понимаешь? Я действительно могу… но я хочу твои нежные губы,?— Клеменс опять руками облокотился о стол позади себя, немного откинув голову назад. — Что-то голова кружится… ну, Матти…—?Блять, я постараюсь. Постараюсь.В конце концов, пора было пробовать что-то новое. Рисковать и получать что-то большее. Руки уверенно расстегнули кожаные стринги, рывком сдергивая их вниз. А Клеменс действительно уже был готов. Его аккуратный член прижимался к животу. Маттиас ощутил, что действительно хотел коснуться его губами.—?Я не буду тратить время на заглушающие. Издашь хоть звук?— перестану и прогоню. И сменю пароль на дверь. Ясно тебе?—?Даааа,?— тихо застонал Клеменс, запрокидывая голову назад.Почему-то Маттиас с трудом ему верил. Он любовно обвил руками упругие бёдра и губами припал к члену, беря в рот. Клеменс шумно втянул воздух. Горячий язык очертил головку, разгоняя по телу волну мурашек. Клеменс не думал, что Маттиас согласится. Наверное, непроизвольно получилось прибегнуть к своим природным способностям, вот Маттиас и превратился в покорную суку. Клеменсу действительно не требовалось каких-то талантов в этом деле. Рот Маттиаса оказался достаточно широким, зубы ни разу не коснулись чувствительной кожи. Он учился, привыкал к новым ощущениям, а Клеменс, дыхание которого сбилось, еле сдерживался, чтобы не кончить с позором за пять минут. Губы Маттиаса действительно были очень нежные. Ласковые. Они двигались вдоль члена, мягко сжимая. Клеменс ощутил, как расслабилось все тело. Сейчас хотелось всецело отдаться только этим губам. И рукам. Их касания к упругой коже были не менее осторожными. Клеменс опять откинулся на стол, закрывая лицо ладонями. На всякий случай нужно быть тише, Маттиас действительно мог обломать.Маттиас мог, но не стал бы. Ему нравилось наблюдать за тем, как сокращались мышцы живота от особо чувственных ласк. Клеменс метался. Старался вести себя тише, но его непослушные руки уже успели скомкать чью-то работу. Тихие, едва слышные ахи, судорожные вздохи кружили голову Маттиаса не меньше. Клеменс был так невинен в своём блядстве. Он всецело хотел отдаться, но получаемые эмоции были для него чрезмерно сильными. Юный организм едва держался, это было ощутимо. На своё удивление, Маттиас не испытывал отвращения. Наоборот. Он стоял на коленях, но все равно управлял этим мальчишкой сполна. На какое ещё безумство он согласится ради него?—?Ааахмм… —?Клеменс сорвался на стон, но вовремя успел захлопнуть рот ладонью. Маттиас задвигал головой активнее. Стройные, длинные ноги напряглись. Клеменс иногда привставал на носочки, но Маттиас крепко держал за ремни, не давая пошевелиться. — Матти… я уже почти все… перестань…Перестать? Хах, ну-ну. Маттиас хотел ощутить безумие Клеменса сполна. Руки грубо дернули на себя, отстраняя ягодицы от стола. Пальцы жадно сдавили аккуратные полушария. Клеменс метался и жмурил глаза, издавая немые стоны из приоткрытых губ. Бледные сильные руки цеплялись за угол стола над головой. Бёдрами хотелось толкнуться вперёд, но Клеменс уже был почти без сил. Он даже не посмел выпрямиться, чтобы взглянуть вниз. Фантазия ярко рисовала вытянутое лицо с острыми скулами, покрасневшими от трения губами, полуприкрытыми веками и членом во рту.—?Маттиас, блять…Маттиас в одно мгновение заменил губы на руку, вынуждая Клеменса изогнуться. Пока он расстёгивал свой ремень и издевательски медленно ласкал чужой член, Клеменс успел из последних сил залезть на стол с ногами, разводя их абсолютно блядским образом в стороны. Когда член прижался к члену, их будто током прошибло. Клеменс в исступлении обвил обоих аккуратной ладонью, начиная нетерпеливо двигать. Маттиас в этот момент видел самую красивую картину в своей жизни. Клеменс на грани экстаза?— это искусство. Их общий и неожиданно ошеломляющий оргазм, что накрыл мгновенно, тоже был искусством. Рука Клеменса, размазывающая смешавшуюся сперму по низу живота, — опять искусство. Он откинул голову набок и попытался отдышаться, ровно как и опирающийся о поверхность стола Маттиас. Темные волосы растрепались. Пульс отдавался в ушах. Почему-то Маттиасу казалось, что, будь на месте Клеменса кто-то другой, он бы не испытывал и капли тех эмоций, что затопили его сейчас.***Очищающее заклинание придумал либо гений, либо извращенец.Маттиас медленно гладил бледные лопатки лежащего на его коленях Клеменса. Того разморило, он почти спал, категорично заявив, что на занятия больше не пойдёт, потому что ему слишком хорошо, чтобы двигаться. У профессора Франдта оказался замечательный диван: Клеменс всегда помещался на нем во весь рост, если снимал ботинки. Вот как и сейчас. Только вместо привычных белых носочков?— тонкая чёрная сетка от этого блядского боди.Клеменс был очень красивым.Маттиас вздохнул, перемещая ладонь с широких лопаток на шею, чтобы помять. Клеменс расслабленно промычал. Он сложил руки в локтях и положил под голову. Все же губы Маттиаса были волшебными. И руки.—?Ты сказал, что всеми силами заставишь меня идти на занятия… а сейчас делаешь вот совсем всё, чтобы меня отрубило окончательно,?— Клеменс приподнял голову, пока Маттиас поправлял его ошейник, чтобы кольцо было спереди. Перфекционист.—?Если мы не пойдём вместе, будет не так обидно.—?Ты? Прогуляешь свою же лекцию? —?Клеменс заинтересованно, но все так же лениво повернулся на спину, рассматривая бледное спокойное лицо.—?Есть что-то важнее лекций. И работы,?— Маттиас слегка улыбнулся, с готовностью переплетая их пальцы.—?Ты будто моими словами сказал… —?Клеменс зачесал ладонью растрёпанные волосы назад.—?Я помню каждое твое слово, Клеменс,?— взгляд серых глаз изучал детское личико.?— Когда ты убираешь челку, ты выглядишь совсем юным. Лет на 16.—?Всегда знал, что Маттиас Харальдссон имеет замашки педофила,?— он усмехнулся,?— буду делать так чаще. По крайней мере, наедине с тобой.Клеменс замолчал. Постепенно его улыбка сходила на нет. Взгляд задумчиво сверлил потолок.—?Клем… все в порядке? —?Маттиас плотнее сжал маленькую ладошку.—?Да. Да… наверное, не получится встретиться у нас с тобой на выходных. Я поеду в Брюссель.—?К Эйнару?—?Да. У него свадьба… на самой прекрасной девушке в мире.—?Соульбьёрт? —?Маттиас тяжело вздохнул. Попахивало очередной апатией со стороны Клеменса. Надо было не упустить. Видя вопросительный взгляд, Маттиас поспешил объясниться: — Она часто мелькает в директории. Собирает документы, справки, чтобы уйти. Ну вот я и подумал… ты бы не грустил так, если бы была просто свадьба.—?Твоя наблюдательность не имеет границ,?— Клеменс вздохнул, поглаживая большим пальцем костяшки Маттиаса. — Да. Не поверишь, но их даже не я познакомил. Судьба так распорядилась. Соуль переедет уже в пятницу вечером. А в субботу мы все соберёмся за этим торжеством. И знаешь… она больше не вернётся сюда. Я очень за них рад. Но скучать буду очень сильно. Мы совсем немного знакомы. А я уже привязался к ней. Соульбьёрт замечательный человек.—?Клеменс, вы все равно часто будете видеться. Соберись, не отчаивайся. К тому же… вроде как я способен развлечь тебя достаточно хорошо,?— свободная рука Маттиаса прошлась по широкой груди, укутанной в кружевную сетку.—?Ну я же не смогу обсуждать тебя с тобой,?— Клеменс хмыкнул. — Ладно, все хорошо будет. Я не расклеюсь.—?Правильный настрой.—?Ну так что… отпросишься там? Или мне уже вставать?Маттиас, наклонившись, обвил Клеменса за плечи, чуть приподнимая, чтобы мягко коснуться его губ своими. Никуда он уже не пойдёт.***—?Господин директор… Я ничего не понимаю.Маттиас сидел в директорском кабинете в окружении почти всех преподавателей. Его уже час в буквальном смысле допрашивали об одном и том же событии, чтобы разобраться. На днях сгорела треть библиотеки с ценными фолиантами и небольшая часть преподавательского крыла. Запах гари не выветривался полностью даже сложными заклинаниями. Античные стены были покрыты копотью. —?Маттиас, давайте попробуем ещё раз. Где вы были позавчера в три часа дня, когда примерно начался пожар?—?Я вам уже все сказал. Я вёл потоковую лекцию второму курсу.—?Вы хотя бы раз отлучались с занятия?—?Да. Я тоже человек, возможности моего организма не безграничны,?— Маттиас скрестил руки на груди, сидя неестественно прямо. Взгляд серых глаз был холоден. На него хотели спихнуть всю ответственность и вину за произошедшее, но ведь это же абсурд!—?Вас видело, как минимум, семь преподавателей на верхнем этаже, как раз в районе библиотеки. Вы направлялись туда, чтобы сдать книгу, которая была у вас в руках.—?Я был в туалете и на верхние этажи не поднимался.—?Вас видели…—?Я не мог быть в двух местах одновременно! Почему вы не рассматриваете вариант с оборотным зельем? Вы вообще не имеете никаких прав обвинять меня в том, чего я не совершал. В конце концов, я требую официального расследования,?— Маттиас ощутил частое биение собственного сердца. Как никогда в жизни было страшно. Непроизвольно он начал срываться. —?Молодой человек, не надо перебивать,?— рявкнул директор. Каждый, кто находился в небольшом кабинете, был на пределе своих нервов. Мужчина вздохнул после некоторой паузы, поднимаясь со своего кресла. — Послушай, Маттиас… ты толковый парень. Умный, талантливый. Ты понимаешь, что официальное расследование приведёт тебя к тюрьме? Никто даже разбираться ни в чем не будет, если есть такое большое количество свидетелей.—?Поймите меня, я ни в чем не виноват… господин директор, ну какой смысл мне было делать это? Ну подумайте, в конце концов! Меня… меня хотят подставить.—?Маттиас, мальчик мой… мне хочется тебе верить. И я тебе, наверное, все же верю,?— директор промокнул платком пот со лба. — Поэтому давай решим вопрос мирным путём. Никаких авроров, никаких следователей. Просто забирай документы и уходи с миром, — директор махнул рукой. — А библиотеку и всё остальное мы как-нибудь восстановим. Спишем на несчастный случай. Слишком много событий указывает на тебя одного, пойми. Твое отчисление станет для тебя и для меня лучшим решением.—?Как… как отчислением? —?внутри у Маттиаса все похолодело. Отчисление. Позорное. В Отдел тайн берут только с безупречной репутацией. Теперь его не возьмут. Вообще никуда. Ещё и без образования. Вышвырнут, как котёнка. Руки заметно задрожали. —?Господин директор, вы… вы… пожалуйста, я…—?Приходи завтра. Мы подготовим все документы,?— мужчина развёл руками, тяжело вздыхая. — К девяти утра буду ждать.Маттиас кивнул, медленно поднимаясь. Обычно бледный, сейчас он был белее снега. Ему вернули палочку, сняв все расширенные права. Никакой трансгрессии, никаких личных кабинетов. Преподаватели расходились. Последним выбрел и сам Маттиас, спускаясь на онемевших ногах вниз. Глаза слезились. Удача будто бы ускользнула из рук, смеялась, оглядываясь на разбитого парня. Кому нужно было делать это? Маттиас понял, что этот кто-то очень хотел избавиться от него. Кому, блять, это понадобилось? Откуда взяли волос для оборотного? Как что-то могло ускользнуть от его пристального внимания? Он тихо застонал, потирая виски. Сегодня был такой ясный, солнечный день. Пробил колокол, и сотни студентов спешили отправиться на улицу. Проще было срезать путь через внутренний двор. Маттиас решил сделать так же. Ему срочно нужно было домой.Посреди двора, восседая на любимой заснеженной мраморной лавке возле широко раскинувшего ветви дуба, сидел Клеменс. Клеменс… Он же должен был приехать только завтра. Маттиас замер на полпути к нему.Не может быть.Не может быть! Кто-то достаточно сильный, достаточно умный и изобретательный, способный перевоплощаться в любое существо без использования зелий. По одному лишь желанию воли. Кто-то, кто достаточно ненавидел Маттиаса Харальдссона, чтобы желать его исчезновения из поля своего зрения, даже несмотря на всё то, что было между ними.Клеменс медленно обернулся, ощущая на себе чужой взгляд. Изящно затянувшись табачным дымом, он наконец посмотрел Маттиаса. Вишнёвые губы сложились в улыбку, полную триумфа. Ядовитый дым на мгновение скрыл его лицо.—?Как жизнь, Матти?—?Это ты сделал?—?Что именно? —?Клеменс лениво поднялся, не переставая ухмыляться. —?Тебе разве не понравилось мое файершоу?—?Могли погибнуть люди.—?Хах, люди. Могла погибнуть твоя блестящая репутация, тебе плевать на людей. И, судя по выражению лица, она действительно погибла,?— серые глаза Клеменса сверкали безумием. В них было невероятное удовлетворение: он почти смеялся. — Ты так хотел сблизиться со мной, Маттиас. Я тебе позволил. А сейчас я забрал у тебя всё то, что ты забрал у меня. И даже немного больше. Любовь я тоже забираю. Ведь я всегда просил не влюбляться… Теперь ты поймёшь меня полностью. На своей шкуре ощутишь, что значит быть ненужному даже себе,?— в каждом слове было столько злости и яда. Глаза цвета ртути в открытую насмехались.Маттиас в одно мгновение оказался рядом и схватил Клеменса за ошейник, грубо натягивая. Шипы впились в ладонь, но из-за пелены ярости он ничего не заметил. А Клеменсу страшно не было. Инстинкт самосохранения опять отключился. Объективно Маттиас понимал, что мальчишке вновь сорвало крышу. Возможно, после счастливой свадьбы лучших друзей он всецело ощутил одиночество. И что-то пошло не так. Клеменс вновь обезумел. А Маттиас упустил, поддаваясь на расслабленный тон в его письмах. Клеменс же был потрясающим актёром. Субъективно Маттиас ощущал кипение собственной крови от ярости. Ошейник сильнее сдавливал артерию, ограничивая ток крови. Краснеющее лицо продолжало оставаться наглым. Маттиас не меньше умел быть безумным. Желваки заходили под кожей. Большие глаза действительно обжигали. Палочка почти трещала от силы, с которой широкая ладонь её сжимала. Только остатки самоконтроля и тренированная годами выдержка уберегли Маттиаса от убийства. Властная ладонь грубо толкнула Клеменса обратно на лавку, на что тот едва сохранил равновесие. Маттиас направился к площадкам аппарации, чтобы тут же покинуть территорию.***Маттиас допивал третью бутылку коньяка. Не могло быть так, что нельзя найти выхода из сложившейся ситуации. Шантаж и угрозы даже не рассматривались. Выставить Клеменса в качестве виновного?— тоже. Никакими доказательствами он не располагал. Подтвердить его виновность в чём-то после такого пожара, где ни одной улики не осталось? Безумие. Ещё все преподаватели так перепугались, что наверняка даже не придали значения тому, что ?Маттиас? был в ботинках на платформах. Хотя и тут Клеменс всё наверняка проработал. Что ему стоило удлинить мантию до пола и покрасить её в тёмный? Он слишком многое умел. Слишком остро думал и идеально прорабатывал свои планы. Пустая стеклянная бутылка, брошенная в стену с яростью и отчаянием, разлетелась на осколки. Маттиас усмехнулся. Сука белобрысая. Блядина. Возомнил себя вершителем судеб. От Клеменса стоило такого ожидать, но… Почему-то было неприятно. Не думалось, что он сможет так поступить, даже несмотря на все психические проблемы. Он уже научился себя контролировать. Научился точно. Справедливо, конечно же, око за око, все дела. Но даже для него это было слишком жестоко. Маттиас впервые в жизни ощущал тупую боль где-то в груди, у сердца. Разбитого, как те некогда дорогие бутылки, осколки которых молчаливая от страха Кики заметала веником. Маттиас решил позже подумать, что с этим можно сделать. А пока он отправился в банк. Отсчитывать кровно нажитые в пользу директорского кошелька. Сейчас он готов был пойти против своих принципов и замарать коррупционной грязью свои ещё чистые руки. Ведь это ради светлого будущего. Маттиас был уверен, что нужен этому миру. И какая-то чокнутая блядь, которой он по факту ничего не должен, не испортит всё.Приведя себя в идеальный порядок, Маттиас трансгрессировал к банку. Гоблины всегда рады были его видеть. Даже в три часа ночи. Маттиаса услужливо проводили к его ячейке, открыли железные двери и провели внутрь. Родители отложили ему часть своих средств и пустили в свободное плавание, как Маттиас сам всегда и хотел. Магические кроны самого разного номинала были аккуратно уложены в стопки.Сколько нужно было заплатить, чтобы не вылететь из этой богодельни? Маттиас отозвал гоблина и рухнул на стул, вновь потирая виски. Они были влажными от пота и напряжения. Это сейчас он был уверен в беспроигрышности своего единственного плана. А завтра директор мог отдать его в руки блюстителей порядка. Хотя… Чем скромнее вуз, тем активнее в нем процветает коррупция. Маттиас придумает, как впихнуть деньги и вернуться с незапятнанной репутацией на свой пост. Вцепится в свою жизни всеми зубами. Наверное.Блять! Маттиас грохнул ладонью по столу, нервно вставая. Вдох. Выдох. Спокойно. Спокойно… Он никогда в жизни так не выходил из себя. Нужно было подумать. Поумать. Срочно. Взгляд упал на стопку денег. Потом обратно — на маленький стол. На краю аккуратно лежало магическое перо. Это для подписания документов. Хах, документы. Откуда им теперь уже взяться? Маттиас отчаянно оскалился, оглядывая этот безобразно огромный сейф, что звался его личной ячейкой. В углу стоял небольшой шкаф из красного дерева с полками. На них аккуратными стопками лежали пергаменты.Шкафа раньше не было. Маттиас точно помнил. Отец заглядывал, что ли? Прибрался тут. На дрожащих ногах он приблизился к шкафу. Случайная стопка оказалась в руках. Какие-то мелкие документы, сейчас ничего для Маттиаса не значащие. Акт наследования земли с достижением магического совершеннолетия (Маттиас совсем забыл, что вступил во многие права после февраля этого года. Опять все этот Клеменс затмил). Передача дома в полное владение?— тоже с февраля. Опять какие-то бумаги, деньги для наследства, древние артефакты, руны, даже некоторые зелья?— все ему. Отец решил избавиться от всего лишнего хлама в своей ячейке, что ли? Маттиас тяжело вздохнул, собираясь уже вернуться к купюрам, но его привлек особо старый пергамент, лежавший отдельно. Чернила почти выцвели. Маттиас взял его и уселся обратно за стол. Свеча, стоящая на другом краю, загорелась ярче, освещая. Текст оказался читабелен, но стиль письма — довольно устаревшим. Документу было века три-четыре, не меньше.ДОГОВОР ВЕЧНОЙ ЛЮБВИМы, Бьёдн Эйидль Сигнавюрссон и Мария Ильва Бриньярдоуттир, подчиненные неоспоримой воле родителей и не имеющие возможности любить друг друга, но всецело желающие этого, клянёмся кровью передать свою любовь сквозь века.Пускай наши потомки смогут сами решать, с кем проводить свою жизнь. Пускай наши потомки будут счастливы друг с другом.Следующей страницей шло приложение. Родословная каждого из потомков. Как никогда ярко наблюдалось, насколько поредел весь род волшебников после последней магической войны. Маттиас помнил Марию Ильву ещё с детства. Очень красивая девушка, её портрет был только на гобелене родословного древа в кабинете отца. Она всегда мягко улыбалась, её зелёные глаза отдавали теплом. Маттиас опустил взгляд в самый конец. Маттиас Триггви Харальдссон. Единственный наследник. Зеркально на второй половине листа отображалась соседняя родословная. Он хмыкнул. Зачем ему это сейчас? У него и так было мало времени. Глупый. В годы войны этот плодовитый род потерял всех своих потомков, кроме одного. Сигни Алисия. Вышла замуж за…Сердце Маттиаса ушло в пятки. Он начал нервно смеяться, вновь вытирая ледяной пот. Не могло такого быть. Супруг: Олаф Ханниган. Дети… Ханниганы. Ханниган. Ханниган. Маттиас, отказываясь верить, резко перевел взгляд в самый конец родословной. Единственный наследник, не связанный узами брака: Клеменс Никюлауссон Ханниган.Маттиас никогда не верил в случайности, причём в такие. Сама судьба требовала возмездия. —?Кирхглоур!—?Господин Маттиас? —?гоблин тут же появился рядом, поправляя маленькие очки.—?Вот этот договор… разъясни мне всё.—?Что ж тут разъяснять,?— Кирхглоур забрал из рук Маттиаса пергамент. — Двухсторонний договор. Уникальный в своём исполнении. Вы можете воспользоваться своим правом вступить в брак уже сейчас. Господин Клеменс Никюлауссон Ханниган?— в декабре, после вступления в магическое совершеннолетие. Такой же договор есть и в его ячейке. И в ячейке каждого из ныне живущих ваших родственников.—?Мне не нужно согласие своего партнёра на заключение брака, я правильно понимаю?—?Не нужно. Ваши предки очень хотели избежать всех условностей. Они надеялись только на любовь. А зря. Кто-то может воспользоваться в корыстных целях.—?Все браки того времени имели корыстные цели,?— Маттиас холодно усмехается. Сердце выплясывало кульбиты. — Как я могу воспользоваться своим правом?—?Договор заключён на крови. На крови и активируется. Капля вашей крови. Потом проговариваете имя вашего избранника полностью. В родословной указано, если забыли,?— гоблин старался не обращать внимание на безумно блестящие серые глаза и бешеный оскал, который должен был быть улыбкой.Маттиас схватил нож, что лежал на все том же столе, отнимая пергамент из костлявых пальцев. С садистким удовольствием сделав на коже ладони надрез, он позволил капле алой крови ошеломляюще громко рухнуть на пожелтевшую бумагу.—?Клеменс. Никюлауссон. Ханниган.Пергамент вспыхнул зелёным пламенем и моментально исчез. В то же мгновение Маттиас ощутил действие магии на себе. Она бурлила изнутри, сливалаясь в многочисленные потоки. Воздуха не хватало, но Маттиас ничего не замечал. Перед глазами было детское личико, полное наглости и безнаказанности. Блядей надо воспитывать, и Маттиас займётся этим воспитанием на легальных началах. —?Что ж… Поздравляю с созданием семьи, господин Маттиас.—?У него тоже такое появилось? — Маттиас завороженно рассматривал серебряное кольцо на безымянном пальце, исписанное едва заметными рунами. Специфика семейных ценностей его семьи. Только серебро. —?В течение трёх дней появится. Этикет советует предупредить родителей Клеменса перед тем, как вы соберетесь забирать его к себе.—?Этикет… обязательно. Наш род всегда чтил этикет,?— Маттиас загладил темные растрепавшиеся волосы назад, ощущая, как сердце успокаивается. — Что мне ещё нужно знать?—?Всё как у всех. Главой семьи будете вы. Свадьба не раньше, чем через неделю. Все по стандартам.—?Этот вид магических браков тоже не расторгается?—?Именно. Как и все современные браки. Все для сохранения семей и магии.Маттиас кивнул, слизывая кровь с ладони. К чёрту взятку. Уже не актуально. Когда-то он обещал превратить жизнь Клеменса в ад. Он своё обещание выполнит.Относительно успокоившись, Маттиас отправился домой. Океан штормил меньше, чем днём. В долине опускался густой туман. Маттиас сделал глубокий вдох.Он спокоен. Спокоен.Добро пожаловать в ад, Клеменс.